Продолжается наша дружба с московскими поэтами. Сегодня у нас в гостях - Юля Немировская, участница тамошнего литературного клуба "Корабль". Этот клуб возник как домашний кружок в 1980 году. Осенью 1985 г. оформился в качестве литклуба. С 1983 г. клуб издает альманах "Корабль", а с 1987 г. - периодический журнал "Морская черепаха". Итак,
ГОЛОСА ДЕКАБРЯ
Перепечатано с альманаха "Морская черепаха"
ДЕРЕВЬЯ
Ну и смотри неотрывно на вымерзший лес,
И раздувай покрасневшие ноздри, и бегай:
Мы то ведь знаем, что все это белое - срез
Тонкий, как лист, - понемногу и леса, и снега.
Все наши корни уходят в коричневый слой -
Вам не дано это чувство земли неподвижной:
Вдруг как припрет: всю кору заливает смолой -
Что рядом с этим скольжение легкой лыжной!
Так мы живем и растем до земного ядра,
Но в декабре разболелись холодные ноги,
Не распрямиться. Зима, народная сестра,
Дай хоть сегодня прилечь на живот твой пологий!
С КНИГОЙ СТИХОВ А.А.ДЕЛЬВИГА
Шел охотник по лесу, и лось, и болотная цапля.
Вдруг услышали: осень! - и как припустились бежать!
Кто держался за шляпу, кто шеей к земле пригибался,
Когда ветер стеклянными пулями начал стрелять.
Запирайтесь в дома! Закрывайтесь в душистые ямы!
Зажигайте огни, или перебирайтесь на юг.
Кто остался, тот плачет, и, стоя на холоде с книгой…
Дельвиг, Дельвиг, тебя я не выпущу больше из рук.
СТИХИ О ЛЮБВИ
Мне нравится имя Елизавета,
Я именно так назову свою дочку,
И ты с ней в Ялту поедешь на лето,
И ты ей купишь, что она хочет.
Я очень люблю, когда ты смеешься
В минуту, когда никто не смеется,
И женщине хочется быть бессмертной,
И дикие вещи на ум приходят.
Но раз не читал ты Марселя Пруста,
И раз ты вообще мне духовно чуждый -
Совсем уходи - нет, ко мне поди ж ты,
Поди ко мне, чтоб тебе было пусто!
Глаза не целуй: плохая примета.
Платок не забудь: это все к разлуке.
Я дочь назову свою Элизаветой.
Умру от любви и умру от скуки.
* * *
Убежало утром молоко,
Порвалась коричневая майка.
Ну какая к черту я хозяйка,
Ну какое к черту молоко.
А какая будет наша жизнь,
Даже врозь - какая будет, к черту?
Стул тебе, мне фартучек потертый -
Вот такая будет наша жизнь.
Ты начнешь ребенку вслух читать,
Я ему пальто куплю до лета.
Спросишь: почему такого цвета?
И начнешь ребенку вслух читать.
Я отвечу: не было других.
Ты из кухни выглянешь устало.
Спросишь: ты у мамы ночевала?
Я отвечу: не было других.
Вот что будет, вместе или врозь.
К черту все. Живется как-то дико.
Кто назвал любовь свою великой? -
Вот что будет, вместе или врозь.
АДАМ
Горячие реки, дымясь, в своих руслах текли.
Я, стоя среди корневищ нашей райской земли,
Смотрел, как тебя из меня вынимают,
Как ангелы, развеселившись, тебя обнимают.
Теперь тебя не к кому мне ревновать.
И так тяжело задвигать этот камень у входа,
Но время, когда -
то столбняк нападает на воду,
то снова дымится вода,
И стынет еда -
Приносит покой в мою душу.
Ты трешь свои щеки и уши,
И ходишь, краснее огня,
И, кроме меня,
Ни с кем уже слова не скажешь.
Продрогнешь и ляжешь,
Устав от беспредельной ходьбы.
И долго во тьме помертвело болеют дубы.
* * *
С добрым утром, Ангина! - с рожденья, со школы
По утрам узнаю голосок твой веселый,
Руки ломит, и комната ходит кругами,
Но нельзя проболтаться ни папе, ни маме,
Чтобы взяли меня на прогулку и в гости,
Я глотаю с утра бутерброды, как гвозди.
Завтра в школу не надо, и на кухне врачиха
Будет маму о чем-то спрашивать тихо,
Ни уроков, ни снега, ни сумерек длинных -
Занавеска и стол. С добрым утром, Ангина!
Вот тонюсеньким голосом кто-то опять
Стал теперь надо мной по утрам распевать.
И узнала я, кто - началась, как ангина,
Это, видно, судьба, это скоро я сгину.
Воскресенье. Всё скрою от мамы и папы,
Чтобы завтра попасть в ее лапы.