ANAMNESIS MORBI (эссе)
часть I
ТРОЦКИЙ (Бронштейн)
Лев Давидович
(26 октября 1879 - 21 августа 1940)
Великий марксист, член Российской социал-демократической рабочей партии с 1898 года. На Втором съезде РСДРП в 1903 году Троцкий поддержал Ленина в вопросе Программы Партии, но Параграф 1 Устава развел их на долгие годы: Ленин предлагал такую формулировку, которая предусматривала обязательную работу каждого члена партии в одной из организаций, что было необходимо для создания боевой революционной партии; Троцкий же выступал за формулировку Л. Мартова, мотивируя это тем, что для соблюдения требования Ленина понадобится особый контроль партаппарата за остальными членами партии, а это таит в себе опасность чрезмерного усиления роли аппарата и возможность появления единоличного диктатора. Съезд принял формулировку Мартова, но в целом его сторонники оказались в меньшинстве, за что получили название "меньшевиков".
В сентябре 1903 года на совещании меньшевиков в Женеве был создан центр оппозиции - Бюро меньшинства в составе: В.Мартов, Ф.И.Дан, А.Н.Потресов, П.Б.Аксельрод и Л.Д.Троцкий. Но программные воззрения Троцкого были, в некоторой степени, чуждыми меньшинству, поэтому уже в 1904 году он отошел от меньшевистской оппозиции и занял промежуточную позицию между большевиками и меньшевиками, став т.н. независимым социал-демократом.
В эти годы его политические взгляды складываются в теорию перманентной революции, которую он вместе со своим товарищем - немецким социал-демократом Парвусом отстаивает в ряде брошюр и статей. "Защищавшаяся автором т. зр. может быть схематически сформулирована так: начавшись как буржуазная по своим ближайшим задачам, революция скоро развернет могущественные классовые противоречия и придет к победе, лишь передав власть единственному классу, способному стать во главе угнетенных масс, т.е. пролетариату. Встав у власти, пролетариат не только не захочет, но и не сможет ограничиться буржуазно-демократической программой. Он может довести революцию до конца только в том случае, если русская революция перейдет в революцию европейского пролетариата. Тогда буржуазно-демократическая программа будет преодолена вместе с ее национальными рамками, и временное политическое господство русского рабочего класса развернется в длительную социалистическую диктатуру". (Л.Троцкий, "Итоги и перспективы", 1919). С началом русской революции 1905-07 годов Троцкий возвращается из эмиграции сначала в Киев, затем в Петербург, принимает активное участие в работе только что созданного Совета депутатов, став вначале заместителем его 1-го председателя Хрусталева-Носаря, а затем одним из 3-х его сопредседателей. Петросовет просуществовал всего 50 дней, в декабре 1905 года был разогнан, а его руководство арестовано. Троцкий был приговорен к пожизненной ссылке, бежал и эмигрировал.
В 1908 г. Троцкий наладил выпуск собственной газеты "Правда" в Вене. Попытки представителя большевистского тогда ЦК РСДРП Л.Каменева склонить Троцкого к решительному переходу на сторону большевиков не увенчались успехом. А в 1909 году Троцкий уже определенно стоит за меньшевиков. В противовес решениям Краковского совещания большевиков меньшевики и Троцкий образовали Оргкомитет (ОК) по созыву Всероссийской конференции. В августе 1912 г. конференция была созвана. Но полностью представительной ей стать не удалось: несмотря на усилия организаторов (Троцкий, Мартов, Дан) в ней отказались участвовать Плеханов, "нелегальные большевики".
Позже Троцкий вспоминал: "… Я занимал тогда в отношении к меньшевикам позицию, глубоко отличную от позиции Ленина. Я считал необходимым бороться за объединение большевиков с меньшевиками в одной партии. Ленин считал необходимым углублять раскол с меньшевиками, чтобы очистить партию от основного источника буржуазных влияний на пролетариат… я не понял своевременно принципиальной пропасти между большевизмом и меньшевизмом. Именно поэтому я не понимал смысла организационно-политической борьбы Ленина, как против меньшевизма, так и против той примиренческой линии, которую я сам защищал.
Перелом начался для меня в этом вопросе с началом первой мировой войны. По всей той оценке, которую я неоднократно развивал с 1907 г., европейская война должна была создать революционную ситуацию. Но, вопреки ожиданиям, эта революционная ситуация привела к полному предательству социал-демократии… Под влиянием социал-патриотической измены международного меньшевизма я, шаг за шагом, приходил к выводу о необходимости не только идейной борьбы с меньшевизмом, что я, - правда, недостаточно последовательно, - признавал и ранее, но и непримиримого раскола с ним.
... если взять весь период войны, как единое целое, то станет совершенно ясно, что ужасающее унижение социализма с началом войны стало для меня поворотным моментом от центризма к большевизму…" ("Наши разногласия", ноябрь 1924 г.)
После февральской революции в мае 1917 г. Троцкий возвращается из эмиграции и входит в состав группы социал-демократов - "межрайонцев" (возникла в 1913 году; в нее вошли левые меньшевики-интернационалисты и большевики-примиренцы). Эта группа была немногочисленна, но в нее входили такие видные ораторы и публицисты, как А.А.Иоффе, А.В.Урицкий и др. В мае-июне 1917 г. на выборах в районные думы Петрограда "межрайонцы" выступали в блоке с большевиками, а на конференции в начале июля приняли решение о вступлении в партию большевиков.
На шестом съезде РСДРП (б), проходившем в июле-августе 1917, Троцкий был принят в большевистскую партию и избран в ее ЦК.
1.
Февральская революция 1917 года являла собой уникальное явление. Растущему капитализму уже были тесны рамки царского самодержавия, как феодальной надстройки и, исходя из этого, эта революция была буржуазно-демократическая по своим целям и задачам. В то же время, февральская революция проходила в период развивающегося империализма. В период существования организованного пролетариата и революционной марксисткой партии.
Как революция буржуазная, она привела к созданию некоторого прообраза правительства - Временного Комитета Государственной Думы. Но этот прообраз был создан на основе реакционного большинства царской 4-ой Думы, не имел никакой поддержки со стороны народа и не мог взять власть в свои руки.
Русский пролетариат и "низы" вообще, имея опыт первой русской революции, создавали собственные государственные структуры в лице Советов. Наибольшим влиянием в народе обладали социал-демократическая (меньшевистская) партия и партия социалистов-революционеров (ПСР), которые и заняли лидирующее положение в Советах. Сейчас, поскольку само слово "меньшевизм" стало ругательным, нам трудно объективно оценивать это политическое течение. Но, я думаю, когда-нибудь придется реабилитировать социал-демократию на деле, хотя бы чтобы правильно оценивать собственную историю. Глупо обвинять меньшевиков с той же яростью, с какой это делали большевики после того, что произошло. Вкратце т. зр. меньшевиков (опуская их разногласия внутренние) была такова: для свершения социалистической революции необходимо наличие объективных предпосылок, а для этого нужно, чтобы страна прошла определенные этапы развития, не перепрыгивая через них.
"Социалистический строй предполагает по крайней мере два непременных условия:
а) высокую степень развития производительных сил (т.н. техники);
б) весьма высокий уровень сознательности в трудящемся населении страны.
... Толковать об организации социалистического общества в нынешней России значит вдаваться в несомненную и притом крайне вредную утопию" (Г.В.Плеханов).
Исходя из отрицания "перепрыгивания" революции через определенные этапы меньшевики считали, что "власть, идущая на смену царизма, должна быть только буржуазной… Иначе переворот не удастся, и революция погибнет". (Н.Н.Суханов), потому что пролетариат не подготовлен к управлению государством и изолирован от других классов, которые в экономически отсталой России составляют большинство.
Из всего этого вытекала необходимость сотрудничества с буржуазными партиями. Результатом такого сотрудничества явилось соглашение между Временным Комитетом Государственной Думы и Советами о создании 2 марта Временного правительства из представителей партии крупной буржуазии: октябристов, кадетов, прогрессистов, партии центра. От революционно-демократических партий в новое правительство вошел А.Ф.Керенский. Свою роль меньшевики и эсеры видели в давлении на это правительство со стороны Советов. Это давление было тем более действенным, что "низы" практически не признавали шагов Временного правительства, не одобренных Советами.
Такая позиция не могла не расцениваться большевиками иначе как ренегатство и предательство. Коренное отличие большевиков от меньшевиков: они не признавали преобладающего влияния объективных условий над субъективными, потому нападали на меньшевиков за "неверие" в силы русского пролетариата и "мелкобуржуазный испуг перед трудностями".
Временное правительство было создано по СОГЛАШЕНИЮ, поэтому теория "двоевластия" Ленина, заключавшаяся в противопоставлении Временного правительства и Советов, является больше надуманной. Но она имела под собой серьезную почву, именно: большевики яростно критиковали буржуазный парламентаризм и с созданием Советов увидели в них прообраз более демократической власти (по их представлениям) - диктатуры пролетариата, а в будущем - власти вообще. Советы, по мнению Ленина, были бы наиболее демократической властью, ибо были бы властью "низов".
Может быть, это была бы более демократическая власть. Но встает вопрос компетенции. Это в принципе.
Второе. Ленин выдвинул лозунг "Вся власть Советам!" в апреле 1917, когда уровень сознательности народа был еще крайне низок, ни о какой компетенции в решении государственных дел не могло быть и речи. Что бы означала в этих условиях власть Советов? Это была бы не демократия, а власть от имени народа.
В июне 1917 состоялся 1 Всероссийский съезд Советов, на котором большевики (105 мандатов из 822) предложили строить государственную структуру на базе Советов. Но образовавшийся на съезде блок меньшевиков (248 мандатов) и эсеров (285) провел другую резолюцию: "Переход всей власти к Советам рабочих и солдатских депутатов в переживаемый период русской революции значительно ослабил бы ее силы, преждевременно оттолкнув от нее элементы, способные еще ей служить, и грозил бы крушением революции".
Большевики обвинили эсеро-меньшевистский блок в предательстве революции и т.д. Критика эта имела под собой основание: правительство крупной буржуазии не собиралось выполнять "демократическую часть" требований революции: в своей Декларации от 3 марта и Обращении к гражданам всей страны от 6 марта оно так манифестировала свои цели: война до победного конца, выполнение всех договоров и обязательств царского правительства, обязательство приступить к подготовке Учредительного Собрания. Аграрные преобразования ограничились передачей государству кабинетных и удельных земель, зато были выпущены законы о привлечении крестьян к уголовной ответственности за участие в "аграрных беспорядках" и закон "Об охране посевов", по которому гарантировалось возмещение убытков помещикам в случае народных волнений. Не решались и национальные проблемы: вопрос об автономии Финляндии и Польши откладывался до Учредительного Собрания, а в остальном правительство исходило из великодержавных принципов. Давление снизу ЧЕРЕЗ СОВЕТЫ, однако, давало свои плоты: 12 апреля был принят закон о свободе собраний и союзов, 23 апреля - о рабочих комитетах, легализовавший возникающие фабрично-заводские комитеты. А в результате Апрельского правительственного кризиса 5 мая было сформировано 1-е коалиционное правительство: из него ушли представители реакционных кругов П.Н.Милюков (кадет, министр иностранных дел) и А.И.Гучков (октябрист, военный и морской министр), а включены 6 министров-социалистов: эсеры А.Ф.Керенский и В.М.Чернов, меньшевики И.Г.Церетели и М.М.Скобелев, трудовик П.И.Переверзев и народный социалист А.В.Пошехонов. Причем уже включение в кабинет одного Чернова, который слыл сторонником аграрных преобразований, на пост министра земледелия свидетельствовал о многом, а если учесть, что социалисты получили еще и посты военного и морского министра, министра продовольствия и труда, ясно, что произошла явная демократизация Временного правительства.
Но, как свидетельствуют дальнейшие события, это не гарантировало от "правых" шагов. 4 июля в Петрограде была расстреляна мирная демонстрация, что резко обострило ситуацию в стране. ЦК РСДРП(б) возложило ответственность за этот расстрел и на революционно-демократические партии. Подали в отставку кадеты А.И.Шингарев, А.А.Мануйлов и Д.И.Шаховский - разразился Июльский правительственный кризис. Под давлением снизу 7 июля в отставку вынужден был подать министр-председатель князь Г.Е.Львов: он занимал также пост министра внутренних дел и нес прямую ответственность за происшедшее.
Министром-председателем стал А.Ф.Керенский. Объединенное заседание ВЦМК и ИК Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов объявил его правительство "правительством спасения революции". "Спасти революцию", по мнению Керенского, можно было только при помощи "сильной руки". Причем репрессии обрушились, в основном, на большевистскую партию, занявшую наиболее непримиримую позицию по отношению к Временному правительству. 9 июля был арестован Л.Каменев, 12 июля - на фронте введена смертная казнь, 15 июля - закрыта газета "Правда", 22-го арестованы Л.Троцкий и А.Луначарский. В.Ленин и Г.Зиновьев вынуждены были перейти на нелегальное положение. 26 июля открылся шестой съезд большевистской партии, который проходил в нелегальных условиях и без Троцкого.
* * *
Шестой съезд временно снял лозунг "Вся власть Советам!": "В настоящее время мирное развитие стали невозможными, ибо власть уже перешла на деле в руки контрреволюционной буржуазии. Правильным лозунгом в настоящее время может быть лишь полная ликвидация диктатуры контрреволюционной буржуазии…"
А тем временем на политической арене развертывалась борьба между умеренно левыми и правыми силами. Временному правительству удалось выйти из правительственного кризиса: 24 июля создано 2-е коалиционное правительство, в котором революционные демократы уже получили восемь портфелей из пятнадцати. Параллельно активизировались и правые. Назначенный 18 июля Главковерхом генерал Л.Г.Корнилов 3 августа потребовал милитаризации фабрик, заводов, железных дорог и введения смертной казни в тылу. На созванном в Москве по инициативе Временного правительства Государственном Совещании (12-15 августа) произошло окончательное размежевание революционно-демократических и контрреволюционных сил (В.В.Шульгин, П.Н.Милюков, Л.Г.Корнилов). А 25 августа начался контрреволюционный мятеж: Корнилов двинул с фронта на Петроград 3-й конный корпус.
1-го сентября временно создается Совет пяти (т.н. Директория) в составе: Министр-Председатель А.Ф.Керенский (эсер), министр иностранных дел М.И.Терещенко, военный министр А.Верховенский, морской министр В.И.Вердеревский (все трое - беспартийные), министр почт и телеграфов А.М.Никитин (меньшевик). Россия была объявлена демократической республикой. Левые партии вынуждены были объединиться: из-под ареста освобождены Троцкий, Каменев и другие большевики; они активно включились в борьбу с монархической контрреволюцией. Мятеж был подавлен. Казалось, опасность позади. Но…
С 14 по 22 сентября в Петрограде проходило Демократическое Совещание, на котором присутствовало 532 эсера, 172 меньшевика, 136 большевиков и др. Основным был вопрос о власти. Совещание показало, что и в стане левых сил не было единодушия: эсеро-меньшевистский блок видел дальнейший путь революции в буржуазном парламентаризме. Большевики яростно сопротивлялись, пытаясь доказать необходимость республики Советов. В этот период Ленин вновь выдвигает лозунг "Вся власть Советам!" - лозунг мирного развития революции.
Но т.зр. большевиков не нашла поддержки. Не нашла поддержки и предложенная правящим блоком резолюция, одобрявшая коалицию революционно-демократических и буржуазных партий. Начался новый, самый продолжительный, Сентябрьский правительственный кризис. Наконец 25 сентября создается 3-е коалиционное правительство, и вновь под предводительством Керенского. В своей Декларации оно намеревалось стать "твердой властью" и остановить "волны анархии". Демократическое Совещание имело и свое продолжение: из его состава был выделен Демократический Совет (Предпарламент) - постоянный орган для консультаций всех революционных партий. В Предпарламент вошли 135 эсеров, 92 меньшевика, 30 народных социалистов, 75 кадетов. Большевики получили 58 мандатов, но 5 октября ЦК РСДРП(б) решил уйти из Совета.
К этому времени обстановка в России окончательно прояснилась: критика Временного правительства и соглашательской политики умеренно левых партий большевиками давала свой эффект: большинство в Советах стало переходить к ним. В сентябре 1917 г. Троцкий сменил меньшевика Н.С.Чхеидзе на посту Председателя Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. В этих условиях лозунг "Вся власть Советам!" означал курс на вооруженное восстание.
10 октября на заседании большевистского ЦК принимается резолюция: "ЦК признает, что, как международное положение русской революции (восстание во флоте в Германии, как крайнее проявление нарастания во всей Европе всемирной социалистической революции, затем угроза мира империалистов с целью удушения революции в России), - так и военное положение (несомненное решение русской буржуазии и Керенского с Со сдать Питер немцам), - так и приобретение большинства пролетарской партией в Советах, - все это в связи с крестьянским восстанием и с поворотом народного доверия к нашей партии (выборы в Москве), наконец, явное подготавливание второй корниловщины (вывод войск из Питера, подвоз к Питеру казаков, окружение Минска казаками и пр.), - все это ставит на очередь дня вооруженное восстание…"
Л.Каменев и Г.Зиновьев выступили против немедленного вооруженного восстания, считая, что буржуазно-демократический этап русской революции еще не закончился. Троцкий, не выступая против восстания, предлагал перенести его к открытию Второго съезда Советов для легализации государственного переворота. Его поддержал и Сталин.
В позиции Троцкого Ленин видел большую опасность: он считал, что успех революции нельзя ставить в зависимость от колеблющегося большинства (!!!), тем более не известно, будут ли большевики в большинстве или нет. На съезде тысячи "если" могут изменить ситуацию. Более того, съезд мог и не собраться: первоначально срок его созыва было 20-е, затем он был перенесен на 25-е. Ленин говорил, что все время мешает иллюзия "парламентского" решения проблемы.
На заседании ЦК 10 октября было создано Политическое бюро для общего руководства восстанием в составе: В.И.Ленин, А.С.Бубнов, Г.Я.Сокольников, Л.Б.Каменев, Г.Е.Зиновьев, Л.Д.Троцкий, И.В.Сталин. При исполкоме Центросовета создается Военно-революционный Комитет (ВРК) для непосредственного руководства переворотом под началом Троцкого. По решению ЦК от 16 октября создается Партийный центр, который должен был работать при ВРК. Но, как свидетельствует историк Р.Медведев, события развивались так стремительно, что Партийный центр практически не функционировал как особый орган. Осталось на бумаге и решение о создании Политбюро ЦК.
Несмотря на решение о немедленном восстании оно было оттянуто "… на десять дней, т.к. ход подготовки - агитация и организация - подтвердил, что произвести восстание независимо от съезда Советов значило бы посеять недоумение в среду значительных слоев рабочего класса, которые приурочивали идею овладения властью к Советам, а не к партии и ее тайным организациям. С другой стороны, выяснилось вполне, что буржуазия уже слишком деморализована, чтобы успеть в двух или трехнедельный срок подготовить серьезный отпор" (Л.Троцкий, "можно ли революцию сделать в срок?", сентябрь 1923 г.)
И все же переворот произошел до съезда. 25 октября 1917 года Временное правительство было арестовано. В ночь с 25 на 26 окт. открылся Второй съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, на котором была провозглашена Советская власть. Абсолютное большинство большевистских делегатов (390 из 649 к открытию съезда) сформировало новое правительство - Совет Народных Комиссаров во главе с В.И.Лениным. Пост наркома по иностранным делам в правительстве занял Л.Д.Троцкий.
* * *
Мы уделили много места не сказать общеизвестным, но, по крайней мере, доступным фактам только по той причине, что они позволяют сразу же разбить миф о "едином Временном правительстве Гучковых и Милюковых" и показать тенденцию в дооктябрьском развитии политической системы России.
Весьма интересные замечания делает писатель Б.Васильев в статье "люби Россию в непогоду…" ("Известия" за 17-19 января 1989 г.): "… Среди причин недееспособности Временного правительства - не последней, очевидно, будет это следование своему пониманию права. Мне кажется, мы практически никогда не рассматривали объем прав Временного правительства, исходя из абсолютно неверной предпосылки, что права обеспечиваются силой, а не законом. Но право силы изначально отрицает правовое общество, на что Временное правительство не пошло. Именно в этом заключалась как сила, так и слабость Временного правительства… В этой двойственности заключается и еще один парадокс: организовав сопротивление Корнилову и быстро ликвидировав его мятеж, Временное правительство без явных попыток противодействия перед лицом пугающего военного переворота уступило власть коалиции левых сил: РСДРП(б), левых эсеров и анархистов. Иначе я не могу объяснить, почему Керенский не принял мер заранее, даже будучи предупрежденный Каменевым и Зиновьевым…"
Еще классик писал, что в России всякий бунт приобретает характер "пугачевщины". Позиция революционно-демократических партий и была направлена на ее предотвращение. Эту линию выразил еще меньшевик Чхеидзе во время встречи Ленина на Финляндском вокзале 3 апреля 1917 г. И сразу же после ответной речи Ленина стало ясно, что он представляет себе пути развития революции несколько иначе.
Г.Водолазов в статье "Ленин и Сталин" ("Октябрь, №6-89) пишет: "Существовало… фундаментальное противоречие между действительными интересами народа и предлагаемыми способами их достижения… Сталинизм в отличие от ленинизма не стремился просветить массы, выяснить это противоречие целей и предлагаемых ими средств, предложить средства, адекватные целям; он эксплуатировал их невежество, их предрассудки". Это, наверное, правильно, если брать период 20-х годов. Но в 1917 ленинизм немного отличался от сталинизма. Большевики фактически сломали все усилия социал-демократов по просвещению народа, разъяснению отличия целей и кажущейся ясности путей к этой цели.
Конечно, отношение к Временному правительству не м.б. однозначным. Коренные требования буржуазно-демократической революции так и не были выполнены: земли у крестьян не прибавилось, война продолжалась. Лишь в преддверии переворота 24 октября был подписан декрет о передаче земель в ведение земельных комитетов и решено выступить с предложением огласить условия мира и начать мирные переговоры.
С другой стороны, Временное правительство официально объявило, что все требования революции должно удовлетворить Учредительное собрание, выборы в которое были назначены на 17 сентября (в связи с корниловщиной перенесены на 12 ноября).
Позиция правительства при постоянной критике большевиков с трибуны Советов была крайне неустойчивой, наверняка утопичной и во всяком случае привела к его падению.
С.Коэн: "Перед своим падением в 1917 г. оно (Временное правительство - В.М.) не пользовалось никакой поддержкой народа, не располагало достаточными войсками для поддержания порядка в городах, не было способно остановить захват земель, руководить военными действиями и хотя бы как-то сопротивляться большевистскому перевороту 25 окт., осуществленному небольшими силами".
* * *
Все партии Временного правительства выступали за продолжение войны с Германией - большевики требовали мира. Эта их позиция во многом и обусловила поддержку со стороны народа. Выполняя обещание 22 декабря (мы переходим на новый стиль) в Брест-Литовске начались переговоры с противной стороной. Советскую делегацию возглавил Троцкий.
Условия мира, предложенные немцами, были тяжелы. 21 января 1918 г. на совещании членов ЦК с большевиками-делегатами Третьего Всероссийского съезда Советов выступил Ленин с предложением подписать мир. Против выступил Н.Бухарин - он предложил вести революционную войну против мирового империализма до мировой революции, исходя из той посылки, что октябрьский переворот поменял характер войны со стороны России. Троцкий попытался синтезировать обе позиции: он выступил с лозунгом "ни войны, ни мира, а армию распустить", мотивируя его тем, что Германия наступать не способна. Позиция Троцкого получала некоторый вес и в связи с тем, что Второй съезд Советов принял Декрет о мире, который принципиально отвергал аннексии и контрибуции, а германская сторона предложила самый что ни на есть кабальный договор.
Ленин: "То, что предлагает Троцкий, есть интернациональная политическая демонстрация. Подписывая мир, мы предаем самоопределяющуюся Польшу, но сохраняем социалистическую Эстляндскую республику и даем возможность укрепиться нашим завоеваниям. Конечно, мы делаем поворот направо, который ведет через очень грязный хлев, но мы должны его сделать. Если немцы начнут наступать, то мы будем вынуждены подписать всякий мир, а тогда он будет худшим…"
На совещании 21 января Троцкий получил 16 голосов против 15 - за позицию Ленина и 32 - за "революционную войну" Бухарина.
Мы не будем сейчас рассматривать, кто прав, а кто не прав в вопросе заключения мира - об этом мы поговорим попозже. И вообще, Брестский мир не обязательно было рассматривать в рамках данного очерка. Другое дело, если бы заявление А.Бовина: "Брест-Литовский договор - первый и последний неравноправный договор, заключенный Советской стороной…" - было правдой. Но ведь это не так: достаточно вспомнить Рижский договор 1921 года и одиозные договоры 1939 года. Целью рассмотрения истории заключения этого мира - отмыть незаслуженно грязное пятно с репутации Троцкого.
А пятно это на нем появилось с 1924 года. Вот что пишет сам Троцкий: "Не могу, однако, здесь не отметить совершенно безобразных извращений брест-литовской истории, допущенных Куусиненом. У него выходит так: уехав в Брест-Литовск с партийной инструкцией: в случае ультиматума - подписать договор, я самовольно нарушил эту инструкцию и отказался дать свою подпись… Я уехал в Брест-Литовск с единственной инструкцией: затягивать переговоры как можно дальше, а в случае ультиматума, выторговать отсрочку и приехать в Москву для участия в решении ЦК. Один лишь Зиновьев предлагал дать мне инструкцию о немедленном подписании договора. Но это было отвергнуто всеми остальными голосами, в т.ч. и голосом Ленина.
... Когда дело подошло к ультиматуму, я сторговался насчет перерыва, вернулся в Москву и вопрос решался в ЦК. Не я самолично, а большинство ЦК, по моему предложению, решило мир не подписывать. Таково же было решение большинства всероссийского партийного совещания. В Брест-Литовск я уехал в последний раз с совершенно определенным решением партии: договора не подписывать" ("Наши разногласия", ноябрь 1924 г.).
Действительно, на заседании ЦК 24 января 9 против 7 принимается решение мира не подписывать. На совещании ЦК 3 февраля соотношение уже 9:5.
9 февраля ультиматум был предъявлен. А 10-го Троцкий заявил: "В ожидании того, мы надеемся, близкого часа, когда угнетенные трудящиеся классы всех стран возьмут в свои руки власть, подобно трудящемуся народу России, мы выводим нашу армию и наш народ из войны… Мы выходим из войны. Мы извещаем об этом все народы и их правительства. Мы отдаем приказ о полной демобилизации наших армий…
В то же время мы заявляем, что условия, предложенные нам правительствами Германии и Австро-Венгрии, в корне противоречат интересам всех народов… Мы не можем поставить подписи русской революции под условиями, которые несут с собой гнет, горе и несчастье миллионам человеческих существ… Мы не можем освящать насилия. Мы выходим из войны, но мы вынуждены отказаться от подписания мирного договора".
18 февраля германская армия двинулась на Петроград. На заседании ЦК еще 17-го предложение Ленина было отклонено 7-ю голосами против 6-ти. А уже 18 февраля с тем же перевесом проходит предложение Ленина о возобновлении переговоров и подписании мира.
22 февраля Троцкий подал в отставку с поста наркома по иностранным делам. 3 марта Г.Я.Сокольников подписал новый мирный договор с Германией на более тяжелых условиях.
Ошибки Троцкого? Может быть. Но где же здесь предательство?..
Троцкий и гражданская война. Большевики и гражданская война. Россия и гражданская война. Эти три проблемы тесно связаны между собой. Советской историей они рассматриваются, в основном, с позиции победителей - большевиков. Вот уж действительно - победителей не судят.
Но победителей ли? Может быть гражданская война являлась началом того ужаса, который приобрел наибольшую концентрацию в 1937 году. Может быть она и шла вплоть до 1956 года, с небольшими перерывами, а может и без них - война одной части народа против другой, а по существу - самого народа против себя.
2
Еще 3 марта 1918 года при Совнаркоме был создан Высший Военный Совет, в котором были включены бывшие царские генералы. Руководство же наркоматов по военным и морским делам (Н.В.Крыленко, Н.И.Подвойский, В.А.Антонов-Овсеенко) считало невозможным строить новую армию руками военспецов. Будущая армия представлялась им демократической, с полновластными солдатскими Советами и выборными командирами, и к строительству этой армии бывшие генералы и офицеры могли привлекаться только в качестве консультантов. Такие взгляды - "военный романтизм" - послужили позже теоретической базой для создания "военной оппозиции".
Были проведены перестановки в военном руководстве: должность Главковерха (Н.Крыленко) была упразднена в связи с окончанием войны; Н.Подвойский ушел в отставку с поста наркомвоена. В марте 1918 г. Л.Троцкий назначен наркомом по военным, а в апреле - и по морским делам. С марта по сентябрь он являлся Председателем Высшего Военного Совета. В сентябре был создан Реввоенсовет Республики (РВСР), во главе которого тоже стал Троцкий. Ему принадлежит главная заслуга в превращении партизанских и полупартизанских отрядов в регулярную и дисциплинированную Красную Армию, в привлечении к этому трудному делу профессионалов - кадровых офицеров.
А.Г.Катверадзе в книге "Военные специалисты на службе Республики Советов" опровергает устоявшееся мнение, что русское офицерство не приняло октябрьский переворот и являло собой однородную реакционную массу. По его мнению, оно заняло выжидательную позицию по отношению к большевистскому правительству, и лишь 3% сразу выступило против Соввласти.
Впоследствии обстоятельства толкнули 40% офицерского корпуса России в лагерь Белой Армии, 30% вообще не принимало участие в войне, зато благодаря Троцкому 30% (75 тыс.) бывших генералов и офицеров сражались в РККА.
Но главное - Троцкий на своем посту не был полководцем, но комиссаром. Военными делами занимался Главком Вооруженными Силами Республики - должность, введенная в сентябре 1918 в связи с возобновлением военных действий; им стал бывший царский офицер И.И.Вацетис, а с июля 1919 - тоже бывший офицер С.С.Каменев. Естественно, железную дисциплину в РККА невозможно было вести без жестокой политики. Впрочем, ни одна гражданская война не обходится без жестокости.
* * *
Нет ничего страшней, чем гражданская война. Ужасающие последствия она имела в России - 15 млн. убитыми, около 2 млн. эмигрантов. В наше время ходит версия, что она была чуть ли не неизбежной. Чтобы отвергнуть или признать данный взгляд, надо вернуться к ее истокам.
Последним шагом на пути к гражданской войне стал разгон Учредительного собрания.
5 января 1918 г. состоялось первое и последнее заседание "Учредилки". Большевики представили собранию "Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа" - она могла бы стать платформой для переговоров - и предложили Учредительному Собранию признать Советскую власть и декреты Второго съезда Советов.
Но основной тон на собрании задавали не большевики. На выборах 12 ноября они получили всего 24% голосов (по сравнению с эсеро-меньшивистским блоком - 59%, в т.ч. правые эсеры - 40%. Немалое значение сыграло здесь неконституционное решение вопроса о власти (в противовес предложению Троцкого в октябре 1917).
Начиная с избрания Председателем Собрания эсера Чернова (а не кандидатуры большевиков и левых эсеров М.А.Спиридоновой) оно стало проявлять свою самостоятельность, отказалось признавать Соввласть (что означало бы отказ от нужды в самом собрании), и декреты съезда Советов (хотя и приняло свои, почти аналогичные). Поэтому собрание покинули сначала большевики, а затем - левые эсеры. 6 января постановлением ВЦИК (избранного съездом Советов, большинство на котором принадлежало большевикам после ухода со съезда части меньшевиков и эсеров) Учредительное Собрание было распущено.
Строго говоря, оно было обречено еще до 5 января: большевики уже имели реальную власть и не собирались ее делить ни с кем. Не помогла и позиция рабочих: их демонстрации в его поддержку в Петрограде была встречена ружейным огнем.
Вот что считает историк А.В.Фадин ("Родина", №3-89): "… у большевиков не было намерений насчет Учредительного собрания, они не возлагали на него почти никаких надежд.
В Учредительное собрание шли не для поисков общего решения, а чтобы навязать свою волю… Вот этого ощущения края пропасти, того, что гражданской войны нужно избежать ВО ЧТО БЫ ТО НИ СТАЛО, вот этого, к сожалению, ни у большевиков (а именно они были реальной политической силой), ни у эсеров совершенно не было.
… Большевики явно считали, что гражданская война уже идет, и в ней - в отличие от избирательной кампании и иной политической борьбы - они обязательно победят…
Из речи Н.И.Бухарина на Учредительном собрании: "... мы полагаем, что вопрос о власти партии революционного пролетариата есть коренной вопрос текущей российской действительности, есть вопрос, который будет окончательно решен той самой гражданской войной, которую никакими заклинаниями никаких Черновых остановить нельзя вплоть до полной победы победоносных русских рабочих, солдат и крестьян.
... в этот момент, когда заревом революционного пожара загорится если не сегодня, то завтра весь мир, мы с этой кафедры провозглашаем смертельную борьбу буржуазно-парламентарной республике…"
И так считал не один Бухарин. Вот что вспоминает один из лидеров большевизма Н.А.Угланов ("О В.И.Л. (в период 1917-22 гг., январь 1925 г.): на следующий день после приезда Ленина в Петроград 4 апреля 1917 года состоялось собрание всех российских социал-демократов, на котором он выступил с изложением своих Апрельских тезисов.
"Первым по докладу В.И. выступил Церетели. В своей речи Церетели, повернувшись в сторону В.И., сказал: как ни непримирим В.И., но я уверен, что мы помиримся. Сидевший в журналистской ложе В.И. быстро встал и громко крикнул: НИКОГДА…
Затем выступил покойный тов. Гольденберг (Мешковский), который также держал речь против т. Ленина. Тов. Гольденберг ударил кулаком по трибуне и крикнул - я утверждаю, что царивший тридцать лет мир среди демократии, сегодня здесь нарушен и здесь сегодня Лениным водружено знамя гражданской войны. - При последних словах т. Гольденберга В.И. быстро встал и крикнул: ВЕРНО, ПРАВИЛЬНО".
"Между тем, продолжает Федин, в январе 1918 вооруженная борьба носила еще характер политического конфликта.
Разгон дал противникам большевиков уникальный идеологический ресурс - лозунг "защиты демократии". Без этого ресурса гражданская война не могла бы обрести столь быстро и необратимо тотальный характер. Народно-демократическое единство оказалось окончательно расколото самим фактом разгона, а логика войны привела к тому, что часть демократических сил вынуждена была выступить совместно с реакционно-монархическим офицерством".
Обосновывая правильность разгона Учредительного собрания, Троцкий в статье "От Октябрьской революции до Брест-Литовского мира" выдвигал два основных аргумента в защиту большевиков: Учредительное собрание избрано по спискам, которые не отражали социальной реальности революции. Так, например, левые и правые эсеры баллотировались по общему списку, хотя позиции их окончательно разошлись. К тому же в революционную эпоху, эпоху крутых сдвигов, писал Троцкий, любой представительный институт является неповоротливым, он не может верно отражать эволюцию политического сознания народа. Этим Троцкий высказал тезис большевиков: за социалистической революцией следует этап диктатуры пролетариата, который никак не заменишь парламентом. О том же писал и Ленин в работе "Государство и революция" (1917 г.): "Настоящую государственную работу делают за кулисами и выполняют департаменты, канцелярии, штабы. В парламентах только болтают со специальной целью надувать простонародье". Отсюда он делает вывод: чтобы "нас" не обманывали, "мы" сами возьмем власть!
Но уже тогда против тезисов Троцкого выступила Роза Люксембург: во-первых, достаточно было обновить списки для выборов, чтобы они отразили точный расклад политических сил в стране. Данный же аргумент Троцкого лишний раз показывает несерьезность отношения большевиков к Учредительному собранию.
Во-вторых, как раз в эпоху революций, писала Р. Люксембург, народ и народные избранники связаны постоянно идущими токами взаимовлияния, приводя в пример британский Долгий парламент, Генеральные штаты и 4-ю Государственную Думу. Не знаю насчет "токов взаимовлияния", но в эпоху революционных потрясений и не надо, чтобы демократический парламент был чересчур поворотливым, помня о т.н. законе А.Токвиля (1789 г.): "… нет ничего опаснее для страны, где нет традиции демократии и свободы, чем слишком быстрые реформы и изменения. Как правило, в таких случаях процесс модернизации и реформ может выйти из-под контроля. Народ не успевает воспринимать, усваивать, адаптироваться к новой системе, изменения в социально-экономической и политической системе не успевают институционализироваться и закрепляться. Бурный поток, направленный на модификацию старой системы, не удается затем остановить и регулировать. Сильная поляризация общества, отсутствие устойчивого политического центра и социальных сил за этим центром не способствует тому, чтобы ввести это движение в какие-то разумные демократические рамки и русла. Этот процесс неминуемо ведет к охлократии, к самой худшей форме тирании - тирании черни. Результатом необоснованно быстрой демократизации и представления свобод может быть установление еще более жестокой тирании, которая приходит на смену охлократии" (цитата по ст. А.Миграняна в сборнике "Иного не дано", М., 1988 г.).
* * *
Но кадеты, правые эсеры и пр. не смогли бы развязать именно ГРАЖДАНСКУЮ войну. Никакой моральный ресурс, связанный с разгоном Учредительного собрания, не ведет к тому движению глубинных пластов народа, которое собственно и является гражданской войной с ее "социально-тотальным характером, с массовым красным и белым террором, пытками, расстрелом заложников и т.д." (А.В.Федин).
Л.Троцкий: "Каждая фабрика, каждый банк, каждая контора, лавка, приемная адвоката была крепостью для нас. Они давали воинствующей контрреволюции материальную базу… Нужно было разгромить врага, отнять у него источник питания независимо от того, в какой мере поспевала за этим организационная хозяйственная работа. Поголовная экспроприация не только крупной и средней, но и мелкой буржуазии города и деревни была мерой не экономической целесообразности, а политической необходимости".
Если вспомнить, что Россия в тот период представляла собой мелкобуржуазную страну с преобладающим крестьянским населением, то ясно, что такая позиция вела к конфронтации с большей частью населения страны.
Обратимся к истории Великой Французской революции. Вот что пишет В.Селюнин в статье "Истоки" (сб. "Если по совести", М.,1988 г.): "Революция, по словам Маркса, стерла "сразу, как по волшебству, все феодальные путы. И наиболее многочисленный класс общества, крестьяне, воспользовались невиданными прежде возможностями, производить на продажу с выгодой… Но извлеченная прибыль - это неравенство. Побуждаемые идеями просветителей, а более всего неотложными заботами о продовольствии для армии и городов, якобинцы ввели свирепые меры против спекулянтов (т.е. против рынка, без коего товарное производство немыслимо), регламентировали потребление законами о максимуме. Изъять безвозмездно у крестьян плоды их труда можно было только с помощью насилия. Террор рождал Вандею, сладить с которой революционеры пытались еще более жестоким террором…"
Если вернуться к социалистическим революциям, продолжает Селюнин, то уничтожение "прибыли" и искоренение товарного производства является целью, а не средством. Уничтожение рынка вело к разверстке, следствие которой - снижение посевов, голод и, далее - крестьянские восстания. От себя добавлю, что уничтожение товарного производства лишь СЧИТАЛОСЬ целью социалистической революции. Вообще, многие формулы революционного марксизма, в отличие от экономической теории, не нашли своего подтверждения в практике. Так, например, большевики (т.е. революционные марксисты) считали безусловно верным, что вслед за революцией следует диктатура пролетариата. Еще до взятия власти в работе "Государство и революция" (1917 г.) В.Ленин писал: "Государство есть особая организация силы, есть организация насилия для подавления какого-либо класса. Какой же класс надо подавить пролетариату? Конечно, только эксплуататорский класс, т.е. буржуазию… а руководить этим подавлением, провести его в жизнь в состоянии только пролетариат, как единственный до конца революционный класс, единственный класс, способный объединить всех трудящихся и эксплуатируемых в борьбе против буржуазии, в полном смещении ее.
... Учение о классовой борьбе, примененное Марксом к вопросу о государстве и о социалистической революции, ведет необходимо к признанию ПОЛИТИЧЕСКОГО ГОСПОДСТВА пролетариата, его диктатуры, т.е. власти, не разделяемой ни с кем и опирающейся непосредственно на вооруженную силу масс. Свержение буржуазии осуществимо лишь превращением пролетариата в ГОСПОДСТВУЮЩИЙ КЛАСС, способный подавить неизбежное, отчаянное сопротивление буржуазии и организовать для нового уклада хозяйства все трудящиеся и эксплуатируемые массы".
Это писалось еще до взятия власти. Причем Ленин писал не только о необходимости диктатуры пролетариата, но и о ее подлинном демократизме (например, буржуазная демократия есть диктатура меньшинства, а диктатура пролетариата - демократизм большинства).
Если в России идет речь о демократизме большинства, то имеется в виду и крестьянство - абсолютное большинство населения в стране. Но здесь лежит один интересный вопрос: является ли социалистический способ хозяйствования для крестьян адекватным? Т.е. если уж диктатура пролетариата говорит от имени большинства, то надо бы спросить это самое большинство. А действительно, нуждается ли крестьянство тогда в социалистической революции? В демократической - безусловно. Но с приобретением земли их устремления направились совсем в другую сторону. В общем, для большевизма характерно отношение к крестьянству, как к объекту, а не субъекту политики.
В 1919 году вышла работа Н.Бухарина "теория диктатуры пролетариата", в которой тот пытается примирить противоречия, возникшие между российской действительностью и ленинским трудом. Естественно, Бухарин оправдывает большевиков: "… если по Каутскому, историческое развитие идет так же, как и развитие самого Каутского, т.е. ВСПЯТЬ, то, следовательно, у власти должна стоять буржуазия. Но буржуазия хочет военной диктатуры генералов, чего абсолютно не хочет пролетариат. Мелкая буржуазия, интеллигенция и пр. не могут быть властью, это - азбука для марксиста. Крестьянство сейчас дифференцировано - у нас происходит революция в деревне. Но ни один слой крестьянства не может играть самостоятельной роли. Остается один пролетариат. Власть пролетариата, однако, ставит на дыбы не только крупную буржуазию, но и "среднее сословие". Тем не менее пролетариат достаточно силен, чтобы, ведя за собой деревенскую бедноту, разбить своих врагов. При таком положении не может быть иного выхода, как ДИКТАТУРА ПРОЛЕТАРИАТА".
Эту цитату мы сейчас разбирать не будем, но вы иногда сравнивайте ее с описываемыми событиями.
В этой же плоскости лежит вопрос об аграрной политике Советского правительства. Приняв на Втором съезде Советов "Декрет о Земле", большевики уступили левым эсерам для расширения базы революции, а более - чтобы выиграть время.
Уже в январе 1918 г. Ленин участвует в разработке нового закона о социализации земли, по которому земля становилась собственностью государства. И крестьяне оказались не готовыми к такому шагу. Непродуманное насаждение совхозов и колхозов в бывших помещичьих имениях (в противовес предложению левых эсеров, чтобы эти земли раздать крестьянам) не способствовало укреплению союза рабочих и крестьян, а в Прибалтике явилось одной из причин падения там советской власти.
К вопросу аграрной политики примыкает и вопрос продовольственной диктатуры. Официальная история свидетельствует, что она была введена в ответ на голод и разруху. Но все было несколько иначе.
В.Селюнин: "… Достаточно здравого смысла, чтобы понять: продовольствие, произведенное в стране, будет ее населением съедено. Не голод толкнул к реквизициям, а скорее наоборот: массовые реквизиции имели своим следствием голод. Крестьянам предлагалось кормить страну даром, без какой-либо выгоды для себя. На эти меры мужик отвечал в лучшем случае сокращением посевов, в худшем - обрезом…"
Еще более открыто высказался писатель В.Солоухин в очерке "Читая Ленина" (самиздат): как можно было сладить с мелкобуржуазной раздробленной стихией? "Тут и встала перед большевиками главная, главнейшая задача - сосредоточить в своих руках весь хлеб. Это главное средство воздействия, подавления и поощрения, а проще говоря - власти. Началась продовольственная диктатура.
... для общественного мнения был выкинут жупел - голод… Но голод в Москве и Петербурге был инспирирован.
... Большевики в это время очень боялись, как бы хлеб стихийно не проник или даже хлынул в голодные столицы и не сорвал им задуманное предприятие. Для этого были учреждены на железных дорогах заградительные отряды, которые следили, чтобы ни один мешок хлеба не проник ни в Москву, ни в Петроград.
Заставив рабочих и прочее население этих двух городов изрядно наголодаться, Ленин объявил поход за хлебом, который фактически был нужен не для того, чтобы накормить два города, а чтобы осуществить хлебную монополию".
Подходы Селюнина и Солоухина различаются по одному коренному вопросу: по Селюнину, все действия большевиков являлись следствием только неверных теоретических выкладок. Конечно, это имело место. Но гораздо ближе нам т. зр. Солоухина: логика борьбы за власть требовала жестоких мер, которые и применялись большевиками. Вспомним Ленина: "мы Россию ЗАВОЕВАЛИ, мы ТЕПЕРЬ будем ее убеждать". Зато когда теория подводила большевиков к краху, они быстро освобождались от нее. Как быстро они освободились от "военного романтизма"! И как быстро они освободятся от разверстки, когда возникнет угроза их власти!
По мнению Селюнина, кроме Белого и Красного движения в гражданской войне участвовала и третья сила - крестьянское повстанческое движение, от позиции которого и зависел успех той или иной стороны. В итоге российское крестьянство все-таки пошло за большевиками, что связано как с ошибками в крестьянской политике разношерстного антибольшевистского движения, так и с коррекцией большевиками собственной политики.
В феврале 1919 г. в "Известиях" было опубликовано "Письмо крестьянам-середнякам народного комиссара по военным и морским делам" в ответ на обращение красноармейца, обеспокоенного слухами о разногласиях между Троцким и Лениным по крестьянскому вопросу. Успокоив на этот счет бойца, Троцкий писал: "Советская власть не принуждает и не собирается принудить при помощи насилия крестьян-середняков переходить к коммунистическому способу хозяйствования".
* * *
Гражданская война отличается от всех других войн еще и тем, что основные ее действия идут не на фронте, а в тылах противоборствующих сторон. Сразу же после переворота большевики обрушили тяжелые репрессии против кадетов и представителей других буржуазных партий, а также против правых эсеров и меньшевиков. После мятежей левых эсеров репрессии распространялись также и на эту партию. А после убийства М.Урицкого и В.Володарского и покушения на В.Ленина система репрессий получила окончательное оформление в виде Красного Террора. Как писал Троцкий, вооруженное сопротивление буржуазии ведет неизбежно к тому, что пролетарская "система репрессий сгущается в систему террора" ("Терроризм и коммунизм", 1920 г.). Чем страшен террор и чем он отличается от обычных репрессий? Тем, что при терроре гонениям подвергались не только за убеждения, но и за принадлежность к определенному классу. А о последствиях Террора очень хорошо написала Н.Мандельштам в своих воспоминаниях ("Юность", №8-89): "… я часто задавалась вопросом, можно ли уцелеть при терроре. Теперь я твердо знаю, что нельзя. Кто дышал этим воздухом, тот погиб, даже если случайно сохранил жизнь. Мертвые есть мертвые, но все остальные - палачи, идеологи, пособники, восхвалители, закрывающие глаза и умывающие руки и даже те, кто по ночам скрежетал зубами, - все они тоже жертвы террора. Каждый слой населения, в зависимости от того, как на него был направлен удар, переболел своей формой страшной болезни, называемой террором, до сих пор еще не оправился, еще болен, еще не годен для нормальной гражданской жизни. Болезнь передается по наследству, сыновья расплачиваются за отцов, и только, пожалуй, внуки начинают выздоравливать, или, вернее, болезнь принимает у них другую форму".
Сейчас считается хорошим тоном приписывать все успехи большевиков в гражданской войне Ленину, а всю грязную работу сваливать на Троцкого. А вот что вспоминает сам Троцкий: "В первые месяцы после переворота Ленин тоже считал неизбежным жесточайший революционный террор, - "… Неужели вы думаете, что мы выйдем победителями без жесточайшего революционного террора?"
Это был период, когда Ленин при каждом подходящем случае вколачивал мысль о неизбежности террора. Всякие проявления прекраснодушия, маниловщины, халатности - а всего этого было хоть отбавляй - возмущали его не столько сами по себе, сколько как признак того, что даже верхи рабочего класса не отдают себе достаточного отчета в чудовищной трудности задач, которые могут быть разрешены лишь мерами чудовищной же энергии. … Эти речи выражали его действительное настроение, имея в то же время сугубо умышленный характер: согласно своему методу, Ленин вколачивал в головы сознание необходимости исключительно суровых мер для спасения революции".
Можно послушать и самого Ленина: "… нетрудно убедиться, что при всяком переходе от капитализма к социализму диктатура необходима… Во-первых, нельзя победить и искоренить капитализм без беспощадного подавления сопротивления эксплуататоров… Во-вторых, всякая великая революция, а социалистическая в особенности, даже если бы не было войны внешней, немыслима без войны внутренней, т.е. гражданской войны, означающую еще большую разруху, чем война внешняя, - … означающей состояние величайшей неопределенности, неуравновешивания, хаоса… Чтобы сладить с этим, нужно время и нужна железная рука" ("Очередные задачи Советской власти", апрель 1918 г.).
Данная позиция может показаться весьма непривлекательной. Но все не так просто. Некоторую ясность может внести более поздняя работа Троцкого "Их мораль и наша" (июнь 1938 г.). В глазах марксиста, пишет автор, оправдана великая цель упрочнения власти человека над природой и средство ее достижения - социализм; оправданы и средства достижения социализма - революционная классовая война. Все средства допустимы, "если действительно ведут к освобождению человека", но диалектика цели и средств таковы, что определенные средства к такой цели привести не могут. "Допустимы и обязательны лишь те и только те средства, которые укрепляют солидарность и единство революционных рабочих, пробуждают в них непримиримую ненависть к угнетателям… заставляют осознавать их исторические задачи, укрепляют мужество и дух самопожертвования. Следовательно, не все средства допустимы". Социализм не может быть достигнут ложью, обманом или поклонениям вождям, унизительным для масс, как не может и быть навязан рабочим против их воли.
Что до аморальности его, Троцкого, приказов брать заложниками семьи белых офицеров, то он принимает на себя всю ответственность за эту меру, продиктованную необходимостью гражданской войны, хотя, насколько ему известно, ни один из этих заложников не был казнен. Здесь имеется в виду следующее: в октябре 1918 г. на заседании ЦК Троцкий предложил освободить из-под ареста всех офицеров, взятых в качестве заложников. ЦК принял это предложение с условием, что освобождению подлежат лишь те офицеры, относительно которых не обнаружена принадлежность к контрреволюционному движению. Они принимаются в Красную армию, причем должны представить списки своих семейств, и им указывается, что их семьи будут арестованы в случае их перехода к белогвардейцам.
Итак, разобрав средства и, может быть, согласившись с Троцким, что цель оправдывает средства (естественно, с учетом диалектики средств и целей), мы можем приступить к следующему вопросу: а какова же цель?
3
Цель... Цель у большевиков была, конечно, Великой. Ибо только Великая цель могла оправдать большие издержки, вызванные переворотом и последующими событиями. Правда, Великая цель не всегда требует Великих жертв. Простите за сравнение, но наука эпидемиология ставит себе великую цель - уничтожение или, по крайней мере, значительное снижение инфекционной заболеваемости на Земле, но вовсе не использует для достижения этой цели уничтожение инфекционных больных и заразоносителей. Видимо, все дело еще и в уровне тех, кто проводит Великие идеи в жизнь. И тех, кто их ведет.
О тех слоях общества, на которые делали ставку большевики, мы еще поговорим. Пока же рассмотрим ту цель, которую поставили перед собой и перед Россией большевики.
В марте 1919-го состоялся Восьмой съезд РКП(б), который принял Вторую программу партии. Интересный вопрос задает Г.Х.Попов в статье "Программа, которой руководствовался Сталин" ("Наука и жизнь", №7-89): почему Сталин не менял этой программы после своего переворота? Да потому, что она ему вполне подходила!
Анализируя программу РКП, Г.Х.Попов делает выводы: "… Если в наследство от империализма достались во многом административные формы и если задача строительства отсутствующей экономики социализма тоже выводит на административный путь, то появляется возможность синтеза обоих подходов в рамках единой концепции: административной концепции социализма…
Итак, во Второй программе партии перед нами социализм, где все охвачено единым планом центра, где главным является задание государства, где не должно быть материального стимулирования, где нет товарного производства и денег, где все держится на дисциплине… И это все - логичное следствие концепции: не ждать, а начать строить социализм, опираясь на административную силу государства, на всю мощь его централизма.
Думаю, что нет особой необходимости доказывать, что именно эти принципы оставались главными в деятельности И.В.Сталина".
Вернувшись к Троцкому, мы удивимся: его представляли нам как апологета (в последнее время, наряду со Сталиным) "казарменного социализма", особенно приводя в пример речь на Девятом съезде партии (см. ниже). Но вот она, идея "казарменного социализма" во всей своей красе, и это до знаменитого доклада Троцкого!
Сразу скажу, что словосочетание "казарменный социализм" - нонсенс. Социализм - это общественная собственность на средства производства, т.е. когда сами производители распоряжаются и средствами производства, и произведенным продуктом, что, естественно, подразумевает свободный труд и производственную демократию; это - базис. Ему соответствует и надстройка - безусловная демократия, т.е. самоуправление народа посредством самого народа. И никакими казармами при социализме не пахнет.
Конечно, социализм - не коммунизм, и труд не стал еще потребностью человека (с т.зр. эволюционной теории мне вообще такое трудно представить). Поскольку при социализме существует принуждение к труду, но экономическое принуждение через рынок или другие аналогичные механизмы. Внеэкономические же формы принуждения отбрасывают нас к КРЕПОСТНИЧЕСТВУ.
Вообще существует много терминов, которые являются просто бессмыслецей. Достаточно вспомнить терминологический спор Ленина и Бухарина о государственном капитализме, в котором Бухарин, конечно, прав: "Государственный капитализм при диктатуре пролетариата - это абсурд, сапоги всмятку. Государственный капитализм предполагает диктатуру финансового капитала, это передача производства диктаторски организованному империалистическому государству. Государственный капитализм без капиталистов именно такой же нонсенс" (Н.Бухарин, "Экономика переходного периода", 1920 г.)
Троцкого не было на Восьмом съезде партии - он выехал на фронты - но уже говоря о его постах в то время: наркомвоен и Председатель РВСР, нарком путей сообщения в 1919 - апреле 1921, избран на съезде заочно членом Политбюро ЦК, в партийной иерархии занимал второе место после Ленина - можно сказать, что Троцкий, конечно же, поддержал эту Программу. Как же он пришел к признанию тех мер, которые были записаны в Программе? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо вспомнить его теорию перманентной (т.е. непрерывной) революции. У нас нет возможности поговорить о ней подробно, но некоторые штрихи хотелось бы отметить.
О дооктябрьских взглядах Троцкого мы вскользь упоминали. После Октября текучка мешала двум видным марксистам - Ленину и Троцкому - заняться теоретическим осмыслением происходящих событий. В 1922 году Троцкому предоставилась такая возможность: в этом году вышел второй том его сочинений "1905", в предисловии к которому он писал:
"Революция не сможет разрешить свои ближайшие буржуазные задачи иначе, как поставив у власти пролетариат. А этот последний… не сможет ограничить себя буржуазными рамками в революции. Наоборот, именно для обеспечения своей победы пролетарскому авангарду придется на первых же порах своего господства совершить глубочайшее вторжение не только в феодальную, но и в буржуазную собственность. При этом он придет во враждебное столкновение не только со всеми группировками буржуазии, которые поддержали его на первых порах его революционной борьбы, но и с широкими массами крестьянства, при содействии которых он пришел к власти. Противоречие в положении рабочего правительства в отсталой стране, с подавляющим большинством крестьянского населения, смогут найти свое разрешение только в международном масштабе, на арене мирового революционного пролетариата".
Данное заявление мы еще будем анализировать позже. Но это одна сторона теории Троцкого. Другая сторона отражает первую, но в некотором смысле приобретает самостоятельное значение. В том же 1922 году переиздается работа Троцкого "Программа мира" (1917 г.), в которой он критикует сделанный Лениным вывод о возможности победы социалистической революции в одной отдельно взятой стране:
"Что капиталистическое развитие разных стран неравномерно, это совершенно бесспорное соображение. Но сама эта неравномерность весьма неравномерна. Капиталистический уровень Англии, Австро-Венгрии, Германии или Франции не одинаков. Но по сравнению с Африкой и Азией все эти страны представляют собой капиталистическую "Европу", созревшую для капиталистической революции. Что ни одна страна не должна "дожидаться" других в своей борьбе - это элементарная мысль… Не дожидаясь других мы начинаем и продолжаем борьбу на национальной почве в полной уверенности, что наша инициатива даст толчок борьбе в других странах; а если бы этого не произошло, то безнадежно думать…, что, например, революционная Россия могла бы остаться перед лицом консервативной Европы, или социалистическая Германия могла бы остаться изолированной в капиталистическом мире".
В предисловии к переизданной работе Троцкий писал: "Несколько раз повторяемое в "Программе мира" утверждение, что пролетарская революция не может победоносно завершиться в национальных рамках, кажется, пожалуй, некоторым читателям опровергнутой почти пятилетним опытом нашей советской республики. Но такое заключение было бы безосновательно. Тот факт, что рабочее государство удержалось против всего мира в одной стране, и притом отсталой, свидетельствует о колоссальной мощи пролетариата, который в других, более передовых странах… способен будет совершать поистине чудеса. Но, отстояв себя в политическом и военном смысле, как государство, мы к созданию социалистического общества не пришли и даже не подошли… До тех пор, пока в отдельных европейских государствах у власти стоит буржуазия, мы вынуждены, в борьбе с экономической изолированностью, искать соглашение с капиталистическим миром; в то же время… эти соглашения, в лучшем случае, могут помочь нам залечить те или другие экономические раны, сделать тот или иной шаг вперед, но подлинный подъем социалистического хозяйства в России станет возможным только после победы пролетариата в важнейших странах Европы".
Здесь Троцкий абсолютно не разделяет два разных понятия: первое, что построение социализма невозможно в одной абстрактной стране, и второе, что построить социализм невозможно в совершенно конкретной отсталой России.
По поводу первого заявления, мне кажется, аргументация Ленина более убедительна. Еще Плеханов писал по этому поводу, что на чужой каравай роток не разевай, да свой затевай. Но если переносить разговор на конкретную российскую почву, то здесь совсем другое дело. Объективных условий для построения социализма в России нет - с этим согласны, пожалуй, все. Но большевики говорят: их можно создать искусственно, используя диктатуру пролетариата. Троцкий - большевик, но как марксист-диалектик, он сомневается в таких возможностях надстройки по отношению к базису.
Исходя из таких взглядов Троцкий в условиях России видит только один выход: чтобы не потерять власть в мелкобуржуазном окружении, диктатура пролетариата должна функционировать в условиях, близких к военному коммунизму. Но это не есть идея "казарменного социализма" хотя бы потому, что является, по Троцкому, временной мерой: "Если европейский пролетариат завоюет власть..., то он возьмет на буксир нашу отсталую… страну, поможет нам технически и организационно и, т.о., даст нам возможность, путем исправления и изменения методов нашего военного коммунизма, прийти к действительному социалистическому хозяйству".
* * *
Но, как говорится, теория теорией, а главный критерий истины - это практика. К весне 1920 г. основные бои собственно гражданской войны стихли. На первый план вышли задачи восстановления разрушенного хозяйства страны.
К этому времени границы насилия расширились беспредельно: "первоначально оно применялось для подавления противников революции, затем перекинулось на потенциальных противников (красный террор) и, наконец, стало средством решения чисто хозяйственных задач" (В.Селюнин, "Истоки").
Но что подходило для времен войны, трудно было объяснить в относительно мирное время. Поэтому в феврале 1920 г. Л.Троцкий предложил изменить крестьянскую политику (ибо разверстка, построенная на изъятии всех излишков крестьянского труда, подрывала не только сельское хозяйство, но и грозило разрушить все хозяйство Республики), а именно: заменить разверстку процентным натуральным налогом и снабжать крестьян промышленной продукцией не по классовому принципу, а в соответствии со сданным количеством зерна; для слабых же хозяйств дополнить разверстку принудительными мерами по запашке и обработке земли, а также шире развивать тенденцию коллективизации сельского хозяйства.
Надо сказать, что еще до этого - в январе 1920 года - Третий съезд Советов народного хозяйства принял предложение Ю.Ларина упразднить разверстку, установить натуральный налог в два раза ниже его, а все остальное получать через свободную торговлю. Но тогда необходимость новой экономической политики осознана не была, а Ларин поплатился за свое выступление местом в Президиуме ВСНХ. Восторжествовала идея, декларированная Н.Бухариным в "Экономике переходного периода" (мая 1920 г.): "пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная с расстрелов и кончая трудовой повинностью, является … методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи".
Предложение Троцкого, как и предложение Ларина, было отклонено. Советский историк М.П.Покровский писал, что большевики с фронтов возвращались ВОЕННЫМИ коммунистами. "Начался период милитаризации… Что соблазняло и увлекало нас в этом угаре милитаризации?.. Во-первых, к этому времени уже определенно выяснилось, что рабочая революция на Западе запаздывает… Приходилось создавать это социалистическое хозяйство, которое в первый, "пацифический", период мыслилось в общеевропейском плане… Это с одной стороны. С другой - быстрота ликвидации белых фронтов… порождало надежду, что дело пойдет так же быстро и в хозяйственном строительстве, стоит только пустить в ход военные приемы".
Исходя из такого настроения партийцев, а также из анализа международной ситуации (поражение Советских республик в Баварии и Венгрии), в свой доклад "Основные задачи хозяйственного строительства" на Девятом съезде партии в апреле 1920 годе Троцкий включил совсем другие идеи. (В конце концов Троцкий делал не свой личный доклад, но доклад ЦК). "Когда мы подходим к вопросу о строительстве общего хозяйства на основе коммунизма, то мы сразу упираемся в вопрос о милитаризации. Милитаризация теперь является тем более необходима, что мы перешли к широкой мобилизации крестьянских масс, формируя из них части, которые по своему типу приближаются к воинским частям. То же относится и к любым трудящимся массам. Рабочая масса при едином трудовом хозяйстве должна быть перебрасываема, назначаемая, командируема точно так же, как солдаты. Это и есть основа милитаризации труда, и без этого ни о какой промышленности на новых основах в условиях разрухи и голода мы серьезно говорить не можем…"
Этой "рабочей массе" задается жесткая спущенная сверху норма выработки - план-закон, выполнение которого обязательно под угрозой жесточайших репрессий. В деревне - тоже повсеместный принудительный труд по жестким планам и принудительное, по решению "верхов", распределение произведенного продукта. Поначалу всю эту работу по "мобилизации" крестьян должно осуществлять военное ведомство, а затем - "передовые рабочие", которые по приказу партийного руководства будут двинуты на село. Если же кто-то самовольно покидает предприятие и переезжает с места на место, то его действие надо рассматривать как "трудовое дезертирство". Продумана была и система карательных мер: создание из "дезертиров" штрафных рабочих команд и заключение в КЦ. Отвечая на основной вопрос - что же заставит людей в таких условиях работать производительнее, чем раньше, Троцкий сказал: "Мы говорим: это неправда, что принудительный труд при всяких обстоятельствах и всяких условиях непроизводителен".
Официальная история гласит, что съезд отверг идеи Троцкого. Но анализ резолюции по докладу Троцкого, произведенный Г.Водолазовым ("ПМиС", №10-88) говорит о том, что съезд практически поддержал идею "казарменной организации общества".
Этим большевики загоняют себя в угол: неужели этого заслужил народ, только-только вышедший из войны, и неужели этот народ сделал выбор социализма (как нам говорят) в такой ужасающей модели? А если это было необходимо как следствие жестокой реальности, то стоило ли проводить ОКТЯБРЬ СЕМНАДЦАТОГО, приведший к этой реальности?
* * *
В ноябре 1920 года Троцкий делает следующий шаг во исполнение решений Девятого съезда: на Пятой Всероссийской конференции профсоюзов он выступает о необходимости "перетряхивания" профсоюзов, их "огосударствления". На Пленуме ЦК в ноябре 1920 г. он выдвигает тезисы, в которых проводится эта политика "перетряхивания", мотивированная тягтяйшим кризисом в них. Против тезисов выступил один из лидеров советских профсоюзов М.П.Томский, поддержанный Лениным. И несмотря на то, что без "огосударствления" ПС и т.п. решения Девятого съезда партии о "казарменном социализме" остались бы на бумаге, тезисы Троцкого были отклонены 10-ю голосами против 4-х (Троцкий, Андреев, Крестинский, Рыков); была принята резолюция, защищающая "здоровые нормы милитаризации труда" и осуждающая "вырождение централизма и милитаризованных форм работы в бюрократизм".
В декабре 1920 г. на Восьмом Всероссийском съезде Советов Троцкий выносит на обсуждение свою брошюру "Роль и задачи профсоюзов" - он вновь отстаивает применение в них военно-административных методов. По существу, Троцкий звал к окончательному оформлению "военного коммунизма".
Ленин в своих выступлениях по поводу профсоюзной дискуссии писал, что "… брошюра-платформа тов. Троцкого таковы, что своими ошибками они отвлекли внимание и силы партии от деловой "производственной" работы на пустые бессодержательные словопрения". Возможно, Ленин прав, но данная дискуссия не могла не возникнуть. Ситуация в стране к тому времени уже изменилась коренным образом. Принудительный труд привел страну к катастрофе: нарастал топливный кризис; в январе 1921, несмотря на усилия и призывы наркома путей сообщения Троцкого, остановилось движение на ряде железных дорог Республики, закрылись некоторые металлургические и машиностроительные заводы. Паралич ж/д транспорта породил перебои с продовольствием. В конце 20-го года начались крестьянские восстания в Тамбовской губернии и на Украине. Тот же Ленин писал, что Троцкий не прав в своем заявлении о кризисе ПС, ибо ПС завязаны во всю систему диктатуры пролетариата, и изолированного кризиса быть не может; а поскольку Троцкий не анализировал политическую ситуацию в стране вообще, то и говорить о кризисе ПС не может.
Троцкий не анализировал ситуацию в стране - на этом пути он бы зашел слишком далеко. Но налицо был факт несправления ПС со своими обязанностями (по мнению Троцкого, да и по нашему тоже, хотя мы имеем в виду совершенно разные вещи), он начал дискуссию. Выход он видел не в отмене "военного коммунизма", а в его усугублении. С этой т.зр. интересно взглянуть на позицию Троцкого на всех поворотных пунктах революции.
Особенности переходного периода заключаются в парадоксальности решений: Восьмой съезд Советов решительно отверг предложение заменить продразверстку налогом, зато в вопросе профсоюзной дискуссии Троцкого уже не поддержали.
Именно то, что по решению Восьмого съезда Советов разверстка - экономическая основа "военного коммунизма" - сохранилась, а в дискуссии победила т.зр. Ленина, выраженная в тезисах Я.Э.Рудзутака, которые, например, провозглашали:
"…6. Введение действительной трудовой дисциплины, успешная борьба с трудовым дезертирством и т.д. мыслимы лишь при СОЗНАТЕЛЬНОМ УЧАСТИИ всей массы участников производства в осуществлении этих задач. Этого не достигают БЮРОКРАТИЧЕСКИЕ МЕТОДЫ И ПРИКАЗЫ сверху…
... 8. Такая постановка работы профсоюзов... должна... восстановить тесную связь масс с органами экономического управления…", т.е. демократию на производстве, позволяет предположить, что победа Ленина и К. обусловлена больше их ЛИЧНЫМ авторитетом, чем действительным настроением партийцев. Профсоюзная дискуссия, в которой Ленин и Троцкий вновь оказались по разные стороны барьера, нанесла ощутимый удар по политической карьере последнего. Десятый съезд РКП(б), состоявшийся в марте 1921 года и подведший итог дискуссии, принял решение об обновлении Секретариата ЦК. (Этот вопрос мы рассматриваем отдельно, ибо, как нам станет ясно дальше, контроль над Секретариатом означал в последующем контроль над партией). Если на Девятом съезде в Секретариат вошли, в основном, сторонники Троцкого - Н.Н. Крестинский, Л.П.Серебряков и Е.А.Преображенский, - то в марте 1921 в него вошли В.М.Михайлов, В.М.Молотов и Е.М.Ярославский. Влияние Троцкого в партии заметно упало.
* * *
Десятый съезд принял также решение о замене продразверстки налогом. Решение это получило на съезде абсолютную поддержку, что покажется странным, если не знать о Кронштадтском восстании, начавшемся в дни работы съезда.
"Кронштадт был трагедией" - считает Р.Медведев, из-за своей двойственности: с одной стороны, это было справедливое требование изменения всей хозяйственной политики разверстки, с другой - это была контрреволюция, которая не могла не быть остановлена. "… Нельзя было уступить Кронштадту, нельзя было дать победить Тамбовскому восстанию - иначе страна погрузилась бы в пучину анархии. А на это рассчитывала белая эмиграция. "Советы без коммунистов?" - Да попади Советы под руководство меньшевиков и эсеров - структура власти, созданная к тому времени большевиками - пусть жесткая, но действительно власть - была бы разрушена без адекватной замены: меньшевики и эсеры не были той силой, которая могла бы заменить централизованную, крепкую, дисциплинированную организацию большевистской партии. Такой силой могли быть только те белогвардейские и бело-казачьи части, которые довольно организованно эвакуировались на запад.
(Здесь Р.Медведев повторяет аргументы Ленина из статьи "Очередные задачи Советской власти" (апрель 1918 г.): "Либо диктатура пролетариата - об ином выходе для страны, проделывающей необычайно быстрое развитие с необычайно крутыми поворотами, при отчаянной разрухе, созданной мучительнейшей из войн, не может быть и речи. Все средние решения - либо обман народа буржуазией, которая не может сказать правды, не может сказать, что ей нужен Корнилов, либо тупость мелкобуржуазных демократов… с их болтовней о единстве демократии, диктатуре демократии, общедемократическом фронте и т.п. чепухе…" Действительно, в условиях, когда большевики ни при каких обстоятельствах не соглашались уступить власть мирным путем, может быть так оно и было. Но тут интересно вспомнить крики об ужесточении политики Керенского в сентябре 1917 года. И еще одно соображение. Как показывает история XX века, именно в тех странах, где стоят у власти т.н. "средние партии", наблюдается хозяйственный и культурный подъем. - В.М.)
Нет, Советы без коммунистов существовать не могли. Кроме того, беспартийных Советов вообще не может быть. Советы должны быть тем органом, в котором происходит борьба партий.
(Напомню, что основным политическим лозунгом был "Власть Советам", а не партиям! - В.М.)
А многопартийность была в то время фактом… К 1921 году у меньшевиков и эсеров были свои центры, свои газеты. Эти партии не были в то время противниками Соввласти. Но в условиях жестокого режима военного коммунизма они взяли сторону крестьян, сторону народа - как они это понимали, они следовали своим программам - и оказались во главе восстания… ("Юность, №11-88)".
Еще пару замечаний. Во-первых, ничего себе партийная система, если в августе 1921 года после выхода в свет книги эсера С.Маслова "крестьянское хозяйство" ЦК РКП(б) наказал работников издательства, по вине которых была издана эта "насквозь буржуазная пакостная книжонка" (В.И.Ленин).
Конечно, формально существующую тогда в России политическую систему можно было бы назвать многопартийной: в сентябре 1918 часть левых эсеров объединились в легальную Партию революционного коммунизма, в январе 1918 создана РСДРП (интернационалистов), в ноябре - легализована меньшевистская партия. В феврале 1919 постановлением ВЦИК были легализованы даже правые эсеры. Но все это больше похоже на ширму: нормально функционировали лишь партии, относящиеся к большевикам более чем лояльно и которые в конце концов вошли в РКП(б) - ПРК в октябре 1920, РСДРП(интернац) - в декабре 1919. Партии же, попытавшиеся побороться с большевиками, были разогнаны, а активные их члены - репрессированы. Многопартийная система - это возможность существующих партий НА РАВНЫХ бороться в парламенте или даже в Советах, во время выборов и т.д. А свободных выборов Россия не знала с Учредительного собрания по сей день.
Если же вернуться к Кронштадту, то он лишь в очередной раз подтверждает одну и ту же мысль. А.Ципко в своей статье "Истоки сталинизма" ("Наука и жизнь", №11-88 - №2-89) приводит размышления польского философа Адама Шаффа, который считает, что суть сталинизма: "Не так важно, что люди думают, а важно то, что они должны мыслить". "При этом, - добавляет А.Шафф, - само собой подразумевалось, что только партия пролетариата знает, что люди должны мыслить, что только она знает истины марксизма".
Почему же тогда большевиков поддержал народ? (А большинство народа в конце концов их поддержало - это исторический факт). Ответ можно найти у самого Ленина: "…Нет ничего легче, как демагогически увлечь толпу, которую потом только самые горькие испытания смогут убедить в ее ошибке" (ПСС, т.6, стр. 123).
Все революционные партии работали в массах. Но меньшевики и эсеры заметно проигрывали большевикам по части красивой фразы. В суть же этой красивой фразы вникали не многие. А из тех, кто вникал… Не правда ли, характерно, что виднейший марксист и основатель РСДРП Г.В.Плеханов выступил и против Апрельских тезисов, и против Октябрьского переворота!
Большевики пришли к власти с определенной концепцией социалистического переустройства общества, которую попытались претворить в жизнь, невзирая ни на что. Даже то, КАК большевики пришли к власти, говорит о многом: впереди мировая революция, за ним - всеобщий социализм и счастье; разве нельзя ради этого идти на все? Корни ошибки, считает А.Ципко, в убеждении - "успех революции - высший закон" (из раннего Плеханова).
Россия оказалась, по существу, полигоном для обучения незрелых политиков (вспомним: в 1917 году Ленину исполнилось 47 лет, Троцкому и Сталину - по 38, Зиновьеву и Каменеву - по 34, а Бухарину - 29 лет! Естественно, что у них были ошибки, тем более что революция в России пошла по неизведанному ранее пути. Но тем, кто заплатил за это своими жизнями, от этого не легче.
Впрочем, некоторые большевики сознавали это роковое расхождение теории и практики. По свидетельству единственно дожившего до наших дней троцкиста И.Врачева, во время работы Десятого съезда на квартире А.Серебрякова состоялось единственное фракционное заседание сторонников Троцкого, на котором присутствовали Андреев, Дзержинский, Смилга, Яковлева и др. Троцкого в Москве не было - он был занят Кронштадтом. Совещание было созвано для обсуждения кандидатур в члены ЦК партии, которых потом можно было бы рекомендовать съезду. После возвращения Троцкого он выступил против подобных совещаний, поскольку считал необходимым в порядке партийной дисциплины подчиниться мнению большинства (Десятый съезд принял резолюцию "О единстве партии", запрещающей фракции и группировки в партии).
После того, как кандидатурой в члены ЦК был выдвинут Дзержинский, он взял слово: "Товарищи, вы называете мою кандидатуру в члены ЦК, вероятно, имея в виду, что я буду продолжать работать в качестве председателя ВЧК. А я не хочу, а главное - не могу там больше работать. Вы знаете, моя рука никогда не дрожала, когда я направлял карающий меч на головы наших классовых врагов. Но теперь наша революция вступает в трагический период, во время которого приходится карать не только классовых врагов, а и трудящихся - рабочих и крестьян - в Кронштадте, в Тамбовской губернии и в других местах. Вы знаете, товарищи, что я не щадил своей жизни в революционной борьбе, боролся за лучшую долю рабочих и крестьян. А теперь их приходится репрессировать…" ("Вопросы истории", №4-89 г.)
* * *
Кронштадт не изменил взглядов партийцев - он лишь напугал их (скорее не их даже, а их лидеров). Поэтому тогда, в марте 1921 года, новую экономическую политику (основа которой и есть переход от разверстки к натуральному налогу, т.е. признание рынка) признавалось вынужденной мерой, как уступка крестьянину, как метод борьбы с голодом. Председатель финансовой комиссии ЦК СНК Е.Преображенсикй писал: … "Замена продразверстки продналогом не есть какое-либо завоевание, которому должны аплодировать и радоваться рабочие… Рабочему не пристало становиться на крестьянскую т.зр." ("Правда", 3 апр. 1921 г.).
Но уже в мае 1921 года Десятая партконференция определила НЭП как систему мер "всерьез и надолго", как верная политика партии. Кажется, идейные большевики увидели в ней выход из рокового противоречия целей и средств. Рассмотрение основ НЭПа не входит в рамки данного очерка, несмотря на то, что Троцкий - один из тех, кто стоял у его истоков. Мы же пойдем дальше - у нас впереди Великие события.
продолжение следует