Формальное определение идиота было дано давно: это слабоумный, неспособный к адекватной реакции на окружающее. Но что здесь должно обозначать слово “адекватность”? Говоря общо, неадекватности не существует. Все в мире соответственно и уравновешено, и только наша ограниченность не позволяет понять глубину соответствия и величие замысла.
Обыденные “неидиотские” действия вполне “адекватны” и “целесообразны” — соответствуют некоей “цели”, которая чаще всего не осознается, остается в подразумеваемом, как “само собой разумеющееся”, и означает “ради чего все”. Но всякая цель ограничивает кругозор и горизонт видения, поэтому вне такого целеполагания может оказаться нечто важное, чему соответствует своя, особая адекватность. Надо осторожнее относиться ко всему, что внешне представляется бессмысленным: возможно, на другом смысловом языке абракадабра окажется ясной и даже очевидной. Что значит, например, “адекватность” в приложении к тоталитарному фашистскому режиму? Шесть правозащитников на Красной площади в августе 1968-го — это адекватность? Когда А.Д. Сахаров был адекватен: когда создавал водородную бомбу для советского партийного руководства или когда занялся правозащитной деятельностью? Был ли адекватен А.И. Солженицын, когда предпочел написать “Архипелаг ГУЛАГ” — сытному секретарству в Союзе Писателей?
Главное для человека, вошедшего в этот мир — найти в нем свое место, приспособиться к нему. Человек принципиально готов к адаптации, ибо он есть часть этого мира, его законное порождение. Но что это за люди, которые не могут адаптироваться, не хотят адаптироваться, настаивают на СВОЕМ взгляде на мир, как наиболее нравственном и допустимом? Какое-то понимание “должного”, внутренний стержень человека не позволяет ему “прийти в соответствие”. Эти идиоты кажутся незначительными недоразумениями на фоне кровавой истории человечества, но мне они видятся наиболее обнадеживающими явлениями для нашего будущего.
Конечно, стопроцентный идиот — случай клинический. Но философы занимаются пограничными ситуациями, ибо именно здесь — проблема. В этом смысле идиот — не факт, а признак, не событие, а явление. “Мы ведем себя адекватно, но в каком-то смысле неинтересно,” — так Эрих Фромм подводит нас к порогу понимания, что же такое идиот в философском аспекте: это выход из дурной бесконечности сам себе адекватного мира, выход из пошлости житейской обыденности во всех ее проявлениях, — выход если не всегда перспективный, то единственно допустимый в этическом и эстетическом плане. — Это преодоление отчуждения человека в его самой злостной форме — людей друг от друга и себя от самого себя. — Это попытка возвращения жизни ее доподлинного смысла, что она ИСКОННО ЕСТЬ, а не чем она должна быть в мнениях большинства людей. Что она действительно есть ДЛЯ ТЕБЯ каков ты есть — уникальный, неповторимый — начиная от основ: заложенного генотипа, до самого конца — личного опыта жизни.
Действительно ли любимый герой русских народных сказок Иванушка-дурачок — дурак, слабоумный? Нет, дурачок здесь подразумевает совсем другое: искренность, доброту. Эти качества лишние в злобном мире, краеугольным камнем которого является “борьба за существование”, в котором побеждают самые агрессивные и энергичные особи. Но разве человеческое общество подлинно таково? Разве мы можем чувствовать себя в таком мире комфортно? Идиоты открывают новые горизонты бытия, новый мир — мир доброты и сердечности, и может, вся человечность человечества держится проблесками идиотизма отдельных его представителей.
Как я себе представляю идиота? (Ведь в конце концов, эссе — не что иное как ОПЫТ) — Обычный и в общем-то компенсированный человек имеет в себе некий уголок, не имеющий смысла с точки зрения эмпирической действительности, но отражающий существование другого плана бытия, о котором невозможно точно знать, о котором можно даже не догадываться, но существование которого придает миру таинственную глубину. Мир не плоск, чтобы все в нем можно было разложить по полочкам “адекватность-неадекватность”. Мне всегда казалась неверной трактовка человека как “совокупности общественных отношений”, ведь это подход к человеку как к ФУНКЦИИ. Человек действительно функционален, но вряд ли этим исчерпывается вся его суть без остатка. Остаток — то, что чаще всего определяется как самодурство и близко понятию идиотизма, — ломает представление о мире как сложном, но все же прогнозируемом механизме и вносит в него элемент неупорядоченности и непредсказуемости — свободы. Человек-функционер плоск, какой бы уровень функции мы ни взяли: человек-вождь, человек-трутень, человек-рабочий. Самодурство придает человеку объем и — незавершенность. Представляем ли мы себе мир, где все друг к другу пригнано и “адекватно”? Раз откуда-то взявшееся Зло отражается-множится во взаимно обращенных зеркалах стократ, заполоняя мир — кто, где положит этому предел? Добро такой способностью к размножению явно не обладает — адаптации в мире не так много как хотелось бы, она не так постоянна. — Очевидно, в схеме любого социума должны быть не только проводники, но и ПОЛУпроводники, и сопротивления, предотвращаюшие “короткое замыкание” Злобы и неудовлетворенности.
Для меня одним из самых ярких примеров идиота был Игорь Поснов — странноватый неуклюжий парень, который учился в Витебском мединституте на курс младше меня. Он страдал, я бы сказал, “патологической честностью” — даже себе во вред, тем более во вред окружающим. Сделавшись старостой потока, когда надо было кого-нибудь прикрыть, он не только сам этого не делал, но не позволял делать другим, ибо это означало ложь, а он был к ней органически неспособен. Мало кто во время учебы в институте представляет себе, что все эти пропуски, учеба спустя рукава завязаны на дальнейший брак в работе — то есть на здоровье доверившихся вам людей. Его били, устраивали “темную”, но это только укрепляло его уверенность в собственной правоте. Потом он обратил свое внимание на комсомол (был 1987-89 год), давно ставший синекурой, теплым местечком, трамплином для карьеры, — а он все куда-то звал, быть каким-то авангардом, всех раздражал, особенно наших комсомольских лидеров. — В общем, полный идиот. Так его все и воспринимали, и даже уже привыкли, что вот есть такой, и ничего с ним не поделаешь, и теперь только хихикали за его спиной.
Наконец, он нашел точку приложения своей честности: открыл для себя Дом ребенка — заведение, где находятся брошенные родителями маленькие дети. Поначалу его помощь, конечно, приняли с благодарностью — он ходил в Детский фонд, выбивал мебель и что-то еще. А потом разразился скандал: импортная стенка, полученная из Детского фонда, оказалась, ЕСТЕСТВЕННО, в кабинете директора. С этого момента отношения испортились, его энергия стала надоедать и раздражать. Все привыкли к дежурному гуманизму, всем было хорошо и спокойно, и тут возник этот Поснов... А вы бы видели, как его любили дети, а он все приходил к ним, даже когда отряд, собранный им для помощи Дому, уже развалился, ходил один. Он и сейчас, после окончания института, работает где-то в этой сфере — детским психиатром.
Мы не представляем, что творится в богадельнях самого различного типа. Все давно сделали свои рабочие места средствами производства — такова система, это вполне нормально, “адекватно” и само собой разумеется. Но попробуйте понять, что это значит в приложении к Дому ребенка, детским домам, домам инвалидов, психиатрическим больницам и другим заведениям, где находятся БЕСПОМОЩНЫЕ люди. Воровство, приписки, ложь здесь бесчеловечнее и бездушнее, чем где-нибудь еще. И я говорю не только о бездушности коммунистической системы, а Системы вообще, как чего-то привычного и устоявшегося. Разве допустимо привыкать к горю? Идиот — человек, принципиально неспособный к адаптации, то есть неспособный привыкнуть к запредельным проявлениям горя и бессилия — последний островок гуманизма, последние осколки души общества. Без него общество теряет душу. Без него общество теряет совесть. Это катастрофа — без него общество теряет перспективу.
Чем больше в человеке идиотизма, чем он менее “адекватен”, тем хуже он может адаптироваться во внешней среде. Он первым гибнет во всех катаклизмах, он обладает меньшей способностью к воспроизводству себе подобных и является, таким образом, рецессивным признаком. Казалось бы, идиотизм бесперспективен — на самом деле он только и определяет перспективу. Именно рецессивность перспективна: для своего проявления она требует благоприятных условий — и служит выходом на иные уровни бытия. Рецессивность требует определенной СВОБОДЫ окружающей среды — определенного количества свободной энергии, которая не завязана жестко в адаптационный кругооборот энергии, а направление которой не принципиально, не имеет прямых последствий, не ведет ни к чему конкретному. — Да разве так бывает? Ведет! Ведет! Но просто неочевидно куда.
Идиотизм означает крушение самодостаточности и намек-указание на существование иных возможностей-Путей Бытия. Как всякое иное и “чужое”, идиотизм раздражает, пугает, отталкивает. В заговоре “адекватности” идиотизм теряется, гибнет, и только малая толика терпимости позволяет ему существовать. — Наше время слишком пристрастно к идиотам, вытесняя их из мира. Куда? Считается, в небытие. Но вряд ли этим словом (“небытие”) можно закрыть тему. Что это — “небытие”? Идиоты уходят в небытие к вящему удовольствию оставшихся. С их уходом в Мире-без-идиотов остается злобность, черствость, жестокость. Вытесненные из мира, идиоты уходят БЕЗ НАС. Словно посланцы иных миров, непонятые и отторгнутые самодовольной самодостаточностью. Идиот — это первый опыт человечества в понимании иного мира, и опыт не всегда удачный. А идиоты все появляются и появляются — постоянные сигналы иных цивилизаций, или двери в иные комнаты бытия, пройдя которые человечество само становится “иной цивилизацией”.
Однако идиотизм может быть не только пассивным (намек-указание), но и активным: двери в иные комнаты бытия не просто указуются, а распахиваются, в них устремляются сами и увлекают других. Такие идиоты становятся поворотными пунктами истории, без них, похоже, никакая история вовсе невозможна — возможна только инерция развития и воспроизведение опыта. Ведь “адекватнее” и энергетически оправданно вести себя проще, не усложняя жизнь, всякое усложнение жизни, мира вокруг — идиотизм, неадекватность. “Адекватность” воспроизводит мир, но не создает его. Созидание нового — импульс, толчок “неадекватности”, который оснует новую “адекватность”, новый уровень существования мира. И если наш мир был когда-либо сотворен, в Начале его — Идиот, решивший зачем-то его создать.
Всякий творец — идиот, а идиотизм есть признак Богоподобия, “блаженность”. Прометей, укравший для людей огонь — разве его поведение адекватно? — именно с него, пусть чисто мифологически, началось человечество. Уже в эпоху писанной истории Иисус Христос обосновал новую этику: любить врагов, благословлять проклинающих, благотворить ненавидящим, не противиться злому, подставлять ударившему в правую щеку еще и левую... — “Нормальные” люди так никогда не поступают и не поступали, оттого культура, прозванная христианской, весьма далека от духа и даже буквы Христова учения. Но несмотря на это идиотизм остается фундаментом культуры, мы живем в пределах инерции идиотизма, его истина стала само собой разумеющейся, только это позволяет относиться к идиотизму пренебрежительно, но когда-то это было Откровение. Идиотизм — всегда откровение: какое-то расширение сознания, что-то новое и необычное. Значит, пока есть идиоты, мир развивается, живет — он перспективен.
На проторенных дорожках не сделаешь открытий, значит всякое открытие в истории человечества вырастало из необычности, и надо было быть форменным идиотом, например, чтобы предположить вопреки очевидности, что не только яблоко притягивается к Земле, но и наоборот — Земля притягивается к яблоку (как? ха-ха!) и только несоразмерность масс создает иллюзию падения яблока на Землю.
Идиоты Коперник и Галилей заявили, что Земля вращается вокруг Солнца — как можно было предположить такое? Да еще упорствовать в своем предположении! — Всякий раз идиот проявляется несерьезностью, в лучшем случае — изыском сознания. Только возобновляемость феномена заставляет отнестись к нему как к чему-то важному и принципиальному.
Хотя оправданность идиота (Ньютон, Коперник или Галилей) вовсе необязательна. Оправданность — проблема вероятностей и случайностей мира — проблема востребованности. Идиотизм же шире эмпирических оправданий, оправдание лежит ВНУТРИ феномена, и только так это нужно понимать.
Как идиот воспринимается неидиотом? — Не все ли равно, что к чему притягивается: Земля к яблоку, яблоко к Земле? Миры, открытые идиотом, закрыты обычным людям, которые не видят в них смысла, практической и даже теоретической ценности. Идиот и неидиот противостоят друг другу как две мировые тенденции: развертывание потенций мира, его усложнение, и свертывание, упрощение мира.
Такая трактовка идиота слишком идеальна и абсолютна — именно с точки зрения безликого мирового процесса, который вряд ли может быть однозначно определен. В реальности идиот всегда относителен: ваш сосед, не похожий на вас; вы сами, не поддаваясь уговорам своей жены — идиот в ее глазах. Совсем же идиот теряется в зеркалах относительности, выходя на арену истории: что было адекватно в 1917-м — поддержать монархию, большевиков, Учредительное собрание?.. Общество, утратившее стержень, превращается в дурдом, сборище идиотов, оспаривающих друг у друга истину — до рвоты, до крови. Ведь и Ленин — тоже идиот. Как и Гитлер, Троцкий и многие-многие другие. Сталин уже был адекватен системе, он действовал в рамках уже созданного тоталитарного коммунистического режима, творцами которого были Ленин и Троцкий. Ни Ленин ни Троцкий не нашли себе места в этой системе — и это тоже свойство идиота. Можно с уверенностью сказать: Христос, явись он теперь, не будет принят христианами. Его Второе Пришествие возможно только как насилие. Последние годы Мухаммеда также показательны — он жил так долго, что верующие стали задаваться вопросом: зачем? Разве он может привнести в ислам нечто новое? И будет ли это новое “адекватно” исламу?!
Относительность выхолащивает суть идиота. Как и всего прочего, в соответствии с формулой бытия мира: действительность, взятая в совокупности при времени, стремящемся к бесконечности, стремится к нулю. — Ведь мир, когда-то начавшись, когда-нибудь и закончится без остатка. Что же — суть идиот? Именно выскальзывание из действительности, из времени-пространства, именно неадекватность этой действительности. — Значит, идиот может быть определен только абсолютно и имеет смысл только в прикосновении к Aбсолюту.
Что бы это ни означало.
1993-97 гг.
