Все это слышал с детства,
Скоро совсем поседею,
Но все никуда не деться
От крика: "Евреи! Евреи!"
Борис Слуцкий
1
Азоженвей! Шалом-алейхом, хазер!
Я счас историю
Одну вам расскажу:
Родились люди,
И назвалися евреи,
Придумали Бога,
И молилися ему.
И все у них было,
И жили во благо,
Свою территорию строго хранили,
И никому
Они в жизни зла не чинили.
Но вот появился
Вражина поганый.
И объявил он крестовый поход,
Чтоб проучить сей поганый народ.
И взял он Христа
И распял на кресте!
Но душу Христа погубить
Он не смог.
Она вознеслась в поднебесье тотчас,
И, стало быть, место ее пребыванья
Сейчас просто раем
Зовется у нас.
Но этого мало злодею:
Он взял, и мужчин истребил,
А женщин увез на продажу,
Тем самым по свету их всех расселил.
И мыкали горе
По свету, босые.
Детишки за хлеб
Пели песни родные,
А матери их
Торговали собой.
Но вот и у них наступило прозренье:
Из денег извлечь
Можно только лишь деньги.
И так появился еврей-ростовщик.
Ссужали деньгами
Взаймы под проценты
И, надо сказать, получалось у них.
Таков исторический экскурс у нас.
- А что ж было дальше?
- Вам интересно? Так слушайте нас!
2
Один говорил:
Нужно все разделить меж народом,
Чтоб люди все были равны.
И этот наш некто
Бенедикт де Спиноза
Был умный, великий, несчастный раввин.
И был отлучен
От синагоги Спиноза,
И проклят раввинами был,
И не могли к нему прикасаться,
И хлеба кусок подать не могли.
Вот так он и умер,
В нищете и забвеньи
В далекой Голландии
Крестик стоит.
На нем лишь написано,
Чей прах здесь лежит.
Сидел наш ученый в саду,
Где листва заслоняла солнце ему
И благодатную тень дарило.
Вдруг яблоко прямо ему на главу -
И вот уж известный всему миру ученый
Хвала и спасибо Исааку Ньютону.
А вспомните Гете.
Его "песнь" ночную.
Ну, у него там еще
Не дрожали листы,
И все заволочено было туманом,
А он в сем тумане,
И плюс восемь строчек,
Смысл жизни с красотой природы
Нам подарил.
И вот вам еще:
Карлом Марксом он звался,
И Энни Вестфален
Безумно любил,
Шесть детей нарожал он
А также
Закон революции открыл.
И как-то один человек мне в азарте
Сказал, что еврейским наш будет театр,
Поставим мы пьесу "Тевье-молочник",
Но был он убит из-за угла, возле почты.
Мне после ребята на ушко сказали,
Что будто его Мейерхольдом звали.
Подай мне вон тот учебник Ландау!
Это тот, что открыл какую-то малось,
И обозвал ее просто - нейтрино.
Подумал - открытие.
И умер спокойно.
Я думаю, физика Ландаберга вечна.
А как рассказать о жизни Эншейна?
Родился в Швейцарии, учился в Германии,
Работал в Америке, режим невзлюбил
И, я полагаю, вам уж известно,
Что именно он
Относительность времени открыл.
Котелок, ботинки,
Тросточка, штаны,
Чарли Чаплин, здравствуй!
Это ты!
Да здравствует немой!
Великий и простой
Без слова слезы вышибал,
Смеяться нас он заставлял,
И так за нас переживал,
Что, не сказав ни слова -
Все сказал!
И как же нам быть?
Где-то там Имре Кальман
Не так уж далеко,
Он в Венгрии жил.
Писал оперетты,
Как мог, как умел,
И даже в блокаду у нас в Ленинграде
Играли одну оперетту его.
Я как-то задумал
Купить одну книжку,
Трехтомник такой,
Рабиновича Мишки.
Но на меня посмотрели
Сжигающим взглядом,
И я удалился,
Чтоб не быть обозванным "гадом".
А вспомните этого
Старика, что на море
Болтался в лодке несколько дней.
И вот за то, что сумел продержаться
Несколько дней,
Свой Нобель уже отхватил Хемингуэй.
Итак,
Тухачевский и Блюхер
Сказали:
Войны не минем мы,
А только оттянем.
А Сталин сказал:
Враги вы народа -
И жизнь их канула
Как каменюка, под воду.
Но что же поделать,
Ведь наш Шикльгрубер
Сказал, что в России
Через два месяца будет.
И этот палач-параноик мечтал,
Что белую лошадь привезут на вокзал.
А помнишь Свердлова?
Это тот кучерявый,
Революционер он якобы рьяный?
Так вот, он и был великим борцом,
За то и призван к себе он Творцом.
Я знал эту банду,
Руководил ею Курчатов (Иоффе его предложил),
Бывал я частенько у них,
И там на троих
Мы всегда соображали,
Ведь бомбу все вместе
Мы в муках рожали.
Ну, да Харитон, Зельдович, Александров,
И с ними, ну, как его?
А! Игорь Курчатов!
Абраша!
Тьфу, Аркаша Райкин!
Во дает!
Сейчас вот лопнет мой живот
От смеха - грех!
Так отойдите дальше от греха!
Чтоб не задело потроха
Дурная шутка старика,
Разящая наверняка,
И всех задело, заклинило и заело -
Ах, дефицит, дефицит!
В Греческом зале самолет стоит.
За что, вы скажете,
Страдает невинно
Высоцкий, Жванецкий, и дева Мария?
- Когда-нибудь книгу
Тихонько открою
И на жидов все вылью помои.
Ах, этот русский Левитан,
Ну прямо чудо!
Картину он "Девятый вал" назвал,
И многое другое написал.
А вспомните эти погромы евреев!
Вот вы бы смогли бы
Кровью младенца
Разводить, так сказать,
Мацы компоненты?
Но что же мне делать!
Миронов - тот тоже.
Каспаров - на пару.
Ведь он же Вольфтейн!
Я мог бы продолжить
Реестр великих,
Но время уже поджимают меня,
Извините, пойду я.
3
За что вы нас клянете, небеса?
За что отобрали религию?
И кто разрешил
Отбирать вам Христа?
Так будь тот блажен,
Кто счастья вкусил,
По жизни незапятнанный пройдет,
Он в рай попадет,
Посетит он Христа
В раю хорошо,
Там нету деленья,
Там гол, как сокол,
Там чист, как дитя.
А дети - они одинаковы в мире.
Все, включая Христа.
* * *
Суть басни такова:
О! Мазегдорф евреи!
Я руки воздеваю к небесам!
Когда же нас признают, как евреев?
Когда, как равным, воздадут
Той полной мерой за меру
Добра и зла -
Тогда жидом меня не обзовут.