Существует легенда. При завоевании арабами Пиренейского полуострова один монах погрузил все золото португальского короля на корабли и отправился на запад. Достигнув берегов Северной Америки, он основал в центре неизведанного материка семь золотых городов Сиболы. Конквистадоры, ринувшиеся в Америку восемь столетий спустя, верили этой легенде и искали эти города.
Пустыня пришла сюда давным-давно, еще до начала Времени, онемевшая от жажды, вся иссеченная руслами пересохших рек - пришла и упала, распространившись далеко за горизонт, ухватив сведенными судорогами пальцами край прозрачного выпуклого неба; и с тех пор весь мир оцепенел. Раскаленный воздух застыл, стянутый сотканной из зноя и света пеленой; скалы смолкли, и ни один камень не осмеливался больше произнести ни слова; птицы исчезли.
Порою пустыня казалась мертвой. Но, вглядевшись, камни замечали, что небо, зажатое в ее руках там, за горизонтом, не шевелится, солнце, привязанное к ней длинными тонкими лучами, ежедневно повторяет свой путь, не отклоняясь от него ни на шаг; а дожди, изредка извергающиеся из возникающих ниоткуда облаков, тут же без остатка поглощаются ее жадным, исстрадавшимся телом.
И камни стояли, взгромоздясь друг на друга, натянув морщинистые шеи, не в силах понять, почему даже ветер, изредка врывающийся в этот мир, - вновь и вновь разбивается о ее бесстрастное молчание, вскрикивает от неожиданной боли, бьется, силясь вырваться, о тугую пленку горизонта, мечется, оставляя на острых зубцах камней клочки своей свежести, и, обессиленный, тоже умолкает, растворяясь в ее плотной, неподвижной пустоте.
Лишь когда солнце клонилось к западу, камни оживали, и их лица розовели, а пустыня задыхалась и краснела от гнева, чувствуя близкий конец своей власти. Наконец мир скрывался во мраке, и с ним приходила тишина. Она уютно устраивалась меж расщелин, ласковыми взглядами подзадоривала камни; и те расправляли окаменевшие плечи, нависали над пустыней, упиваясь своим могуществом: ведь достаточно им было рухнуть, и пустыня погибнет, перестав быть собой, превратившись в плоскогорье, но они не делали этого, потому что понимали, что тогда окажутся внизу, а оказываться внизу им не хотелось. И они продолжали нависать над ней, довольствуясь сознанием своей силы.
Но с недавнего времени пустыня лишала их этого счастья. По ночам она стала слепить камни крохотным, неизвестно откуда взявшимся огоньком. И камни, снова втягивая головы в плечи, не могли понять: кто он, и откуда он взялся - этот пылающий внизу, во тьме красный огонек.
По пустыне шел человек. Его лошадь давно пала, провизии в заплечном мешке хватило бы лишь на один ужин, силы были на исходе. Он шел к крохотной крепости на одном из лежащих в пустыне валунов. Если там не будет ни людей, ни продовольствия, он погиб; будет продовольствие, но не будет людей, он опасен; будут люди и продовольствие - или спасен, или погиб.
Мерно колышущиеся сапоги были белы от пыли, потом они покраснели от заката. Потом наступила ночь, и в крепости вспыхнул огонь. Человек сел, развязал свой мешок и съел все, что там было. А валун с крепостью был похож на флягу с пробкой.
Человек подошел к валуну, потрогал шершавую стену, стал обходить его. Вскоре увидел ряд впадин, по которым можно было подняться. Их не выбивали специально, просто углубили природные вмятины.
Человек поднялся на валун. "Крепость" состояла из четырех плит-стен, покрытых досками и соломой; в трех были бойницы, через которые сочился красный свет, в четвертой - широкий, задернутый шерстяным пологом проем.
Сзади послышалось сопение.
Человек обернулся. Перед ним, еле различимый в темноте, сидел толстый, пучеглазый солдат в железном шлеме.
Несколько секунд они смотрели друг на друга.
- Я… загнал коня. Мне надо добраться до Санта-Барбары. У вас можно переночевать?
Солдат сглотнул слюну и потер рукой губы. Потом молча кивнул на проем.
- Я хотел бы еще купить продовольствия.
Солдат молча кивнул на проем. Он казался частью темноты.
Путник подошел к ворсистому пологу. - … сотни сверкающих остроконечных башен - стройных, уходящих в небо по десять, двадцать ярусов каждая: они были из золота!
Путник застыл с поднятой рукой.
Голос был старческий, дребезжащий.
- Все в этом городе - мостовые, стены, крыши - было золотом, ал…
- Чего встал? Входи! - раздался рявк сзади.
Путник дернулся в проем, укололся о ворсинки, откинул полог, оказался в крепостце.
В очаге на огне жарилось мясо. Около него на корточках замер худощавый солдат с черной бородкой. Слева навалился локтями на грубо сколоченный стол тощий безусый юноша, он встревоженно слушал сутулого старика с длинными, свисающими на плечи седыми прядями. Тот смотрел на огонь, будто вспоминая; в выцветших голубых глазах плясали змейки. В углу, словно два часовых, неуклюже застыли два мешка в нахлобученных набекрень железных шлемах, с приставленными к боку мушкетами. Еще четыре мешка, набитые чем-то мягким, лежали в ряду у стены.
Юноша перевел взгляд на вошедшего; глаза смотрели ласково и с любопытством, остальные не шевелились.
- Загнал коня, шел пешком, - заговорил вошедший. - Ваш товарищ сказал, что я могу здесь переночевать… Мне надо добраться до Санта-Барбары.
Худощавый смотрел на огонь.
- Альваро! - вдруг крикнул он в бойницу.
- М-м? - донеслось из темноты.
Худощавый провел языком по пересохшим губам.
- Ты почему не поднял тревогу?
Крик отразился от стены и отдался эхом в противоположном углу. Старик наклонил голову, прислушиваясь.
С потолка свисал клок сена.
- Он подошел и спросил: "можно переночевать?" - отозвался мрак. - А потом застыл, как пень, у входа.
"Плохо ему в армии", - подумал вошедший.
- Ты почему не поднял тревогу?! - повторил худощавый.
- А зачем?
Нижнюю челюсть юноши неудержимо потянуло на зевок. Он боролся с ним изо всех сил, старался подавить его, прилагал невероятные усилия, но челюсть опускалась все ниже и ниже, рот открывался все шире, показались ровные белые зубы, розовый язычок, красное воспаленное небо, рот уже, казалось разрывало пополам, глазки превратились в узенькие щелочки, вдруг что-то щелкнуло - и челюсти захлопнулись. Юноша улыбнулся. Человеческая воля победила.
- А если бы были индейцы? - подумав, спросил худощавый.
- Но ведь не индейцы, - обиженно отозвался Альваро.
- А если бы были индейцы?!
- Но ведь не индейцы же.
- Следующий раз поднимай тревогу, - твердо сказал худощавый.
- А все равно не индейцы, - откликнулась темнота.
Старик вздохнул.
- Меня зовут Диего! - улыбнулся юноша незнакомцу. Тот кивнул. - Мясо готово! - встрепенулся Диего.
Худощавый повернулся к очагу, снял вертел, подошел к столу, очистил ножом куски мяса, взял один и вышел, задев незнакомца.
Диего взял, не глядя, другой и кивнул на стоящий в углу табурет.
Седовласый выбрал самый маленький кусочек: он знал: мясо съедят быстро, а впечатление останется.
Незнакомец сел за стол. Вошел худощавый, встал возле стола, и они поделили остатки мяса.
Теперь все смотрели на незнакомца.
- Я… Мне…
Все трое молча смотрели на незнакомца.
- Я… слышал все, - твердо сказал незнакомец.
- Раз в две недели сюда приходит караван Санчеса, - заговорил худощавый. - И уходит обратно. В Санта-Барбару. Он придет через три дня.
- Я слышал все, - повторил незнакомец.
- Нет, серьезно, Родриго, когда мы поедем за золотом? - спросил худощавого Диего.
Тот скрипнул зубами.
- Как только купим лошадей у Санчеса.
- Я не поеду, - покачал головой старик.
- А почему мы в прошлый раз не купили лошадей у Санчеса? - не унимался Диего.
- Я нарисую карту, а вы мне столько дадите, сколько совесть позволит, - сказал старик.
- Тогда у нас не было припасов, - ответил Родриго.
- У нас и сейчас нет припасов.
- У меня есть связи в купеческих кругах Новой Испании, - обратился к Родриго незнакомец. - Для такой экспедиции нужно много денег и людей. Без меня…
- Хорошо, - кивнул Родриго. - Но половину нам двоим.
- Согласен, - уже не так уверенно кивнул незнакомец.
- Вот и отлично, - улыбнулся Диего. - Я уже составил список, чего необходимо купить. - Он хлопнул себя по сапогу. - Рассказывай дальше, Минчо, - кивнул он старику.
В глаза незнакомца застыло легкое недоумение.
* * *
Незнакомец проснулся от душераздирающего визга. Приподнявшись, он с трудом открыл слипающиеся глаза.
Перед ним на табурете сидел Альваро и чистил ножом черную от копоти сковороду.
Незнакомец почувствовал тяжелую боль в затылке.
Альваро поднял голову.
- Я позавчера жарил оладьи, и они подгорели.
Незнакомец машинально кивнул.
- Умыться.
Альваро протянул ему флягу.
- Дневной запас.
Фляга была наполовину пуста.
Незнакомец вышел на свежий воздух.
У входа сидел Родриго и играл в камешки.
Незнакомец зевнул, потянулся.
За спиной снова раздался душераздирающий визг.
Незнакомец обвел взглядом пустыню. Вдали, на горизонте, застыла узенькая полоска скалистой гряды. Сзади послышался шорох: из-за полога появился заспанный Минчо: седые волосы были спутаны, глаза - слезились. Придерживая рукой корзинку, он полез на крышу.
- Чего это он?
Родриго не обернулся.
- Голуби.
Незнакомец кивнул. "Сколько же таких "крепостей" вдоль северной границы Новой Испании?"
- Давно вы здесь?
- Третий год. Мы - самый первый гарнизон, - с непонятной незнакомцу гордостью ответил Родриго. Незнакомец почувствовал беспричинную злость.
- И часто тут появлялись индейцы?
- Ни разу.
- Ты вообще хоть раз видел живого индейца?
- Видел. В Санта-Барбаре, на рынке. Их там много. - В голосе не было слышно ни тени насмешки.
Незнакомец вошел в крепость. Альваро, отдуваясь, отдыхал. На мешке у стены лежал Диего; он что-то вырезал из полена. Веки у Диего припухли.
Верхняя часть полена принимала очертания головы в шлеме. Рядом на мешке лежало еще десятка два фигурок: женщины, индейцы, крестьяне, конкистадоры, лошади.
- Зачем они тебе?
- Санчес их покупает. По два песо за штуку. И продает в Санта-Барбаре.
Незнакомец постарался не показать своего удивления.
- Можно, я выберу несколько штук… за три песо?
Брови Диего взметнулись вверх.
- Конечно!
Незнакомец начал выбирать фигурки. Сверху послышалось воркование.
- Минчо с голубями?
- Он их любит, - улыбнулся Диего.
- Откуда он?
- Не знаю… Он пришел сюда два месяца назад. Из пустныни. Истощенный, оборванный, вцепившийся руками в пустую флягу. Я ему дал свой новый костюм. С тех пор он здесь. Он видел Семь городов Сиболы, - убежденно закончил Диего.
Незнакомец молчал.
Снова раздался дикий визг: Альваро опять принялся за сковороду.
Когда солнечные лучи стали падать из другой бойницы, вошел Родриго. Он снял с мешка шлем, бросил его Диего, нахлобучил на мешок свой и приставил к стене мушкет. Диего поймал шлем, вздохнул, отложил полено, нож и начал застегивать ремешок. Потом встал, взял мушкет и вышел.
Родриго присел на корточки у холодного очага.
Альваро подошел к мешку, приподнял шлем, зачерпнул из мешка совок муки, насыпал ее в сковороду, залил водой и начал замешивать тесто.
Незнакомец молчал.
Тени на полу становились все длиннее. Свет в бойнице стал красным. Вскоре стемнело. Родриго начал разжигать огонь.
Вошел Минчо. Он смурно обвел глазами сидящих, подошел к столу, сел боком.
Рядом с ним грузно опустился на табурет Альваро.
- Расскажи, что было дальше, Минчо, - пробасил он.
- Бенхамин Фернандо Лопес Перес, - с достоинством поправил старик.
- Расскажи, что было дальше, Бенхамин Фернандо Лопес Перес, - послушно повторил Альваро.
Старик некоторое время смотрел на огонь.
- … На груди его был нарисован парящий кондор, - голос стал литься плавно, неторопливо, - а запястья обхватывали по двенадцать золотых браслетов. У стоящего сзади…
- А на шее у него было изумрудное ожерелье! - торопливо напомнил Альваро.
- Да, на шее у него было изумрудное ожерелье, - согласился Минчо.
Родриго встал и быстро вышел.
Диего сидел у входа с мушкетом на коленях и смотрел куда-то вдаль. Небо манило звездами.
Родриго кашлянул.
- Слушай… А может, поедем вдвоем? Купим лошадей у Санчеса и поедем?
Диего с изумлением посмотрел на него.
- Родриго… - голос его звучал чуть хрипловато. - Но ведь их же нет, этих городов.
Слышался монотонный голос Минчо.
Полог одернулся; на фоне красноватых отблесков возник силуэт незнакомца. Он стоял, широко расставив ноги, вглядываясь в темноту.
Родриго молчал. У него зачесался левый глаз - видимо, туда попало немного сажи.
конец