Каждая эпоха живет по своим законам. В наше время нет ничего удивительного в способности мыслить европейскими или мировыми категориями, хотя находятся люди, обвиняющие академика А.Д.Сахарова в предательстве за то, что он мыслил не масштабами государства, а масштабами Человечества. Что уж говорить - первая половина XX века была более ограничена государственными и национальными рамками. Начало первой мировой войны сопровождалось взрывом шовинизма во всех воюющих странах; этому в немалой степени способствовал фетиш войны - разница между причиной войны и ее поводом. Если говорить о России, то вступление ее в войну на первый взгляд справедливо: Россия, защищая маленькую Сербию, подвергшуюся нападению со стороны Австро-Венгрии, объявляет всеобщую мобилизацию, Германия - союзница Австро-Венгрии - требует ее прекращения, и не получив ответа, объявляет войну России, и далее - Франции, связанной с Россией узами военного союза. За кадром остаются противоречия между двумя группировками капиталистических государств: Британия и Франция (плюс заключившая с ними Союз Россия), владельцы самых крупных колоний, с одной стороны, и Германия, позже других вступившая на путь капитализма и потому оставшаяся обделенной, с другой. С точки зрения мировых условий Россия, возможно, оказалась втянутой в эту войну случайно, но и она была не прочь решить с ее помощью т.н. "дарданелльский" вопрос.
Первая мировая война, кроме всего прочего, обозначила глубокий кризис социал-демократии, разделила ее на два лагеря: "оборонцев", выступающих в поддержку своего правительства, ведущего войну - именно они и взорвали Второй Интернационал, растащив его по национальным квартирам, - и "интернационалистов", выступающих против несправедливой войны. Эталоном окончания войны для "интернационалистов" был мир безо всяких грабительских условий. Наиболее глубокой разработкой тактики пролетариата в условиях мировой войны занимался Лев Троцкий.
Разбирая варианты окончания войны он писал: "Тут могут быть, теоретически рассуждая, три типичных положения: 1) решительная победа одной из сторон; 2) общее истощение противников при отсутствии решающего перевеса какой-либо стороны; 3) вмешательство революционного пролетариата, приостанавливающее "естественное" развитие военных событий.
Совершенно очевидно, что в первом случае, когда война заканчивается решительной победой одной из сторон, наивно мечтать о "мире без аннексий"…
Второй исход войны, на который и рассчитывают преимущественно сторонники ограниченной программы "мира без аннексий - и только", предполагает, что война, не прерываемая революционным вмешательством третьей силы, исчерпывает все ресурсы воюющих и заканчивается измором - без победителей и побежденных… На самом деле исход войны "вничью" … вовсе не исключает аннексий; наоборот, предполагает их… Наоборот, именно за счет третьего, слабейшего, и будут произведены в этом случае аннексии…
Действительное осуществление "мира без аннексий" предполагает, как видим, во всех случаях могущественное революционное движение пролетариата" ("Программа мира", 1917).
Февральская революция 1917 года мало что изменила в вопросе войны, разве что некоторые большевики не стали на позицию оборончества: "Когда армия стоит против армии, самой нелепой политикой была бы та, которая предложила бы одной из них сложить оружие и разойтись по домам… Мы не должны допустить никакой дезорганизации военных сил революции.
… Наш лозунг - давление на Временное правительство с целью заставить его открыто, перед всей мировой демократией, непременно выступить с попыткой склонить все воюющие страны к немедленному открытию переговоров о способах прекращения мировой войны" (Л. Каменев, "Без тайной дипломатии", март 1917).
А война продолжалась, принимая все более безвыходно-затяжной характер, становясь все более обременительной для стран, ее ведущих, что отражалось и на уровне жизни людей, и на их сознание. Апрельская нота министерства иностранных дел Временного правительства кадета П.Н.Милюкова, подтверждающая верность России союзническому долгу и готовность вести войну "до победного конца", вызвала правительственный кризис и отставку министра. Провал июньского наступления на фронте повел за собой новый правительственный кризис, попытку мирного восстания большевиков в начале июля, расстрел мирной демонстрации - и падение правительства. Министр иностранных дел нового правительства Керенского М.И.Терещенко в речи от 13 октября говорил: "С точки зрения целесообразности международная политика России должна руководиться правильно понятыми государственными интересами России… Все человечество жаждет мира, но в России никто не допустит такого мира, который был бы унизителен для нее и нарушил бы государственные интересы нашей Родины…"
Уходя из Предпарламента 7 октября Троцкий от имени большевистской фракции говорил: "Вместо того чтобы признать, что спасение страны в заключении мира; вместо того чтобы через головы всех империалистических правительств и дипломатических канцелярий открыто бросить предложение немедленного мира всем истощенным народам и сделать таким образом фактически невозможным дальнейшее ведение войны, - Временное правительство, по указке кадетских контрреволюционеров и союзных империалистов, без смысла, без силы и без плана тянет убийственную лямку войны, обрекая бесцельной гибели все новые сотни тысяч солдат и матросов и подготовляя сдачу Петрограда и удушение революции".
Продолжение войны было, безусловно, одной из решающих причин победы большевистского переворота 25 октября 1917 года. И первым законодательным актом, принятым новой властью, был "Декрет о мире", вобравший в себя все чаяния "интернационалистов". Пост наркома по национальным делам в новом правительстве занял Л.Троцкий.
Согласно декрету Троцкий обратился ко всем воюющим державам с предложением о заключении мира без аннексий и контрибуций, и после получения отказа 2 декабря было подписано перемирие с Германией. И здесь произошло то, что никто из большевиков не ожидал, но чего следовало ожидать: на переговорах по подписанию мира в Брест-Литовске германская сторона выдвинула именно те требования, которые не мог подписать Троцкий - мир с аннексиями и контрибуцией. Здесь, мне кажется, и заключалась трагедия моралистов начала XX века. Мораль всегда соответствует своей эпохе. Первая половина XX века была эпохой захватнических войн, попирания прав народов и несправедливости вообще. Но для моралистов - пусть худшие условия - никакие аргументы не могли заставить Троцкого подписать "похабный мир". "Мы не можем поставить подписи русской революции под условиями, которые несут с собой гнет, горе и несчастье миллионам человеческих существ…" - заявил Троцкий 1 февраля 1918 года, и тем самым, по словам Ленина, стал "в позу". Но в таком случае весь "интернационализм" был позой!
Русская революция подписала Брестский мир - Троцкий своей подписи не поставил.
* * *
"Заставить победоносное государство отказаться от аннексии вновь завоеванных земель так же трудно, как и принудить его дать ранее захваченным провинциям свободу самоопределения. Наконец, если б даже совершилось чудо и Европа оказалась силою оружия… разбита на законченные национальные государства и государствица, этим ни в малой мере не был бы разрешен национальный вопрос. На другой же день после "справедливого" национального передела капиталистическая экспансия возобновила бы свою работу, войны и новые захваты с полным нарушением национального принципа во всех тех случаях, когда на его стороне не оказалось бы достаточного количества штыков.
… Поляки, эльзасцы, далматинцы, бельгийцы, сербы и еще не захваченные малые и слабые европейские нации лишь в том случае могут быть восстановлены или впервые утверждены в тех национальных очертаниях, к которым они тяготеют, и, главное, лишь в той мере смогут в этих очертаниях оставаться и свободно вести свое культурное существование, в какой национальные группировки перестанут быть группировками, не будут связаны с государственными границами, не будут экономически отделены друг от друга и противопоставлены друг другу. … нужно, чтоб были уничтожены расщепляющие их ныне на части государственные границы, нужно, чтоб рамки государства (как хозяйственной, п не национальной организации) раздвинулись, охватив всю Европу, изрезанную таможнями и границами и раздираемую ныне войной. Предпосылкой самоопределения больших и малых наций Европы является государственное объединение самой Европы. Только под кровлей демократически объединенной Европы, освобожденной от государственно-экономически-таможенных перегородок, возможно национально-культурное существование и развитие, освобожденное от национально-экономических антагонизмов, на основе действительного самоопределения". ("Программа мира" - вот та идея, которой Троцкий хотел посвятить свою жизнь. И он был во многом прав. Ведь все это правда - и возобновление капиталистической экспансии после Версальского договора, и нарушение национальных принципов, и многое другое. И то, что в 1933 году на карте Европы появится государство, готовое к новому переделу мира, и вновь "разменной монетой" будут малые государства: в 1938 году в Мюнхене - Чехословакия, в 1939 году - Польша. Демократическое государство - не значит гуманное. Уже в наше время западные демократии бурно отреагировали на революционные события в Румынии, приветствуя саму революцию и осудив расправу над Чаушеску, но не "заметила" американской агрессии в Панаму. Или, например, та же Румыния с ее кровавой диктатурой получила статус наибольшего благоприятствования лишь за то, что проводила независимую от СССР внушнюю политику.
Это политика. Государство - не только аппарат насилия; в противном случае оно не получало бы такой массовой поддержки. Государство несет еще и функцию защиты интересов своих граждан, в том числе и во внешних сношениях. До определенного момента сила государства, а значит и способность защитить своих граждан, определялась его размерами и людскими ресурсами - отсюда и поддержка всех захватнических войн. В демократических государствах политика определяется интересами большинства, которое интересуется больше "своей рубашкой". И вот уже США обеспечивает защиту интересов своих граждан в любой точке Земли - и по ходу этого поддерживает кровавые диктатуры Сомосы (Никарагуа), Пиночета (Чили), Дювалье (Гаити), Стресснера (Парагвай), совершает вторжение на Гренаду в 1983 и в Панаму в 1989 году, санкционирует агрессию Израиля в 1982 году и т.д.
Эпоха ядерного оружия закрыла путь открытого противостояния сверхдержав; арена борьбы переместилась в "третий мир", что сопровождается там ростом насилия и рождением новых мини-сверхдержав (Израиль, Ирак) - процесс грозит стать бесконечным.
Может быть, в политике нельзя руководствоваться "голой" моралью; так, например, все-таки нельзя было разрывать отношения с Китаем после событий на площади Таньаньмень после стольких трудов по их нормализации. Но постоянный пожар "малых" войн кричит о необходимости внедрения принципов гуманизма в международную политику. Говоря о будущем Человечества А.Д.Сахаров писал: "Самое главное неизвестное в наших прогнозах - это возможность гибели цивилизации и самого человечества в огонь термоядерной войны…
Но, избегнув большой войны, человечество все же может погибнуть, истощив свои силы в "малых" войнах, в межнациональных и межгосударственных конфликтах, от соперничества и отсутствия согласованности в экономической сфере, в охране среды, регулировании прироста населения, от политического авантюризма" ("Мир через полвека", май 1974 г.)
* * *
Троцкий был прав. Но он слишком хотел жить в том обществе, о котором мечтал - это стало трагедией для него и для всей страны. Он был уверен, что "стремление к объединению европейского рынка, порождаемое развитием капитализма, наталкивается на могущественное сопротивление самих же аграрных и капиталистических классов, в руках которых таможенный аппарат в сочетании с аппаратом милитаризма… В этих условиях сколько-нибудь полное экономическое объединение Европы сверху, путем соглашения капиталистических правительств, является чистейшей утопией…
Демократическое, республиканское объединение Европы, действительно способное обеспечить свободу национального развития, возможно только путем революционной борьбы против милитаристического, империалистического, династического центризма, путем восстаний в отдельных странах; путем слияния этих восстаний в общеевропейскую революцию… Европейские Соединенные Штаты прежде всего представляют собой форму диктатуры европейского пролетариата" ("Программа мира")
Но это уже другая история…
Сентябрь 1990 г.