- Больно же! - раздался неизвестно откуда возмущенный голос, когда Васька всадил нож в бледно-зеленую плоть фауры. Испугавшись не на шутку, он отдернул руку с ножом и увидел, что из раны тотчас потекла кровь. Ну кровь - это ещё куда ни шло, но чтобы фаура разговаривала!.. Этого Васька себе представить не мог. Ему было гораздо удобнее предположить, что внутри кактуса кто-то сидит и дурит ему голову. Тем не менее, опешивший, он пятился назад и не верил своим глазам: тело фауры пришло в движение; рядом с раной выросла пухленькая ручка мягких очертаний с двумя пальцами, которая, пошарив вокруг досягаемую для неё растительность, сорвала какой-то лопушок и приложила его к ране.
- Псих припадочный... - голос показался Ваське знакомым, хотя и был приглушенным, поскольку доносился откуда-то из глубины.
- Это ты говоришь, что ли? - спросил, чтобы что-то спросить.
Фаура не сочла нужным отвечать на Васькин вопрос. Кто же, если не она.
- Эй... - не зная, как вести себя в подобных ситуациях, заговорил Васька, - Ты кто?
Фаура продолжала молчать.
- Кто ты? - повторил вопрос Васька, леденея нутром от первобытного страха перед неведомым.
- Не ломай комедию, Погорелов. Не совсем уже я дура...
И тут из Васькиного подсознания выплыло имя той, кому принадлежал голос:
- Жанна?!..
- Что вы со мной сделали? Что вы от меня хотите?
- Я ничего с тобой не делал...
- Так я тебе и поверила. Не прикидывайся невинным ангелочком. Думаешь, ночь потерся о мой бок, так я уже и поверила, что ты ни при чем?
- Но...
- Не нокай! Не запряг. И вообще, проваливай отсюда. Ничего ты от меня не получишь...
Васька принялся убеждать кактус, говорящий голосом Жанны, в том, что ему ровным счетом ничего не надо, коль скоро он имеет дело с предметом одушевленным. Что он и предположить не мог, что где-то уже существуют фауры, обладающие сознанием; а здесь, на острове, он оказался совершенно случайно и непостижимым для него самого образом. Вместе с тем он продолжал пытать своё подсознание: кто такая Жанна? причем здесь это имя? почему он назвал именно его?.. А фаура тем временем принялась изобличать Ваську во всех смертных грехах.
- Постой, - не обращая внимания на тираду несносных ругательств в свой адрес, приступил к своему монологу Васька: - Ты - Жанна. А Жанна, кажется, работала секретаршей у Леонида Николаевича? А Леонид Николаевич - это Генеральный директор Учереждения, в котором работал я... А однажды Жанна куда-то исчезла и на её месте появилась новая секретарша... Очень красивая, огненно-рыжая... И звали её... Как же её звали? Какое-то классное у неё имя... Она стояла у окна под пальмовым листом, солнце сквозь жалюзи пунктиром выхватывало её контур... Нет, она как раз вышла из кабинета Леонида Николаевича, вместе с ним вышла, а Фридрих Карлович разметал по приемной светящийся какой-то одуванчик... И она была сказочно хороша в фантастическом мерцании лучезарных пушинок... Ещё мы ходили с ней обедать в оранжерейный комплекс и биоробот Ганс принес нам в качестве деликатеса "сердце фауры" - "нежнейшую плоть нежнейшего существа, тающую у Вас на языке и вызывающую фантастические вкусовые галлюцинации"... А потом я несколько лет ухаживал за ней - моей возлюбленной... Но не в этом дело. Дело в том, что вот сейчас я хотел отрезать кусочек этой нежнейшей плоти от нежнейшего существа, и оказалось, что это существо - HOMO SAPIENS!
Васька сел и крепко задумался. Когда фаура, высказав массу различных соображений, из коих явствовало, что свершенное над ней насилие будет отомщено Всевышним, угомонилась, Васька стал задавать ей вопросы:
- Послушай, ты человек или нет?
- Не знаю, кто я теперь.
- Но ты Жанна?
- Жанна.
- И ты работала секретаршей у Леонида Николаевича?
- Погорелов, ты задаешь мне странные вопросы.
- Пожалуйста, ответь на них. Я кое-что хочу выяснить для себя. Итак, из тебя, Жанны, сделали такое вот странное растение. Зачем?
- Не знаю.
- А у тебя вообще есть глаза, уши, рот...
- Разумеется, есть.
- Где же они?
- Где-где... В .....
- Я серьёзно тебя спрашиваю.
- Я серьёзно отвечаю.
- Ты издеваешься надо мной.
- Ничуть. Если не веришь, могу показать.
Тут тело фауры пришли в движение, вывернувшись вперед своей нижней частью, и прямо перед Васькой разверзлось то, что заставило закричать его жутким криком и со всех ног броситься прочь. В его памяти моментально воскрес пережитой им недавно кошмар, но на сей раз женский половой орган был не менее метра в поперечнике. Он так и не разглядел Жанниного лица, выглянувшего промеж кожных складок.
Ломая сучья и путаясь в лианах, Васька преодолел изрядный путь, прежде чем окончательно выбился из сил. Однако, увидев впереди скалистое образование, решил-таки взобраться на вершину, чтобы осмотреть с неё остров. Спустя какое-то время, находясь на самой высокой точке острова он сумел разглядеть лишь еще несколько фаур, расположенных на приличном удалении друг от друга. Это повергло его в полное уныние, и тогда, с криком: "Мама! Роди меня обратно!", он бросился вниз с отвесной стороны скалы.