Я ревную ее к Джиму и понимаю, почему. А еще надо записать в Хронику, что пропал В.И. Брус. По некоторым данным, В.И. ездил в Москву на выставку теле-аппаратуры и, вернувшись в Витебск, вплотную занялся решением вопросов, связанных с организацией телевизионного канала.
Пытаюсь разобраться, как я ревную ее к Джиму. Сразу оговорюсь, что Джим ведет себя очень корректно. Единственно, что меня раздражает - это то, что ежедневно, вернее, еженощно, приходит к нам и сидит до того часа, пока я не выпровожу его. Терпеть я его могу как минимум до 3-4 ночи. Мне же вставать в восемь и весь день работать, а он идет к себе и спит до двух часов дня. Я бы не возражал, если бы он у меня был до утра, но тогда где будет спать Лена? Она будет спать где-нибудь в соседнем помещении. Видимо, там же будет спать и Джим. Хотя Джим действительно ведет себя корректно и не будет этого делать. Вот уже сейчас я думаю - надо отдать их друг другу, пусть разбираются сами, а мне пусть оставят свободу творчества. 1) Я не хочу устраивать из своего убежища дом свиданий; 2) жалко терять такую хорошую в постели девчонку; 3) они будут жить у меня и кормиться за мой счет - жаба задушит меня смертельно.
И еще думаю, что ко всему этому комплексу переживаний нужно относится легче и мудрее. Со смехом. Блин, несчастный я человек. Была ли хоть одна женщина, которую бы я не ревновал? Н. Гатилову ревновал. Синяк ревновал. И очень сильно. Трутень - ревновал. Лемешевскую - ревновал. И ведь вижу, что Лена принадлежит мне! Блин, подозреваю по аналогии, что В.Базан так же ревновал меня к Любе. Высоцкий - к Тане. Нет. Да. А я ведь уже не мальчик. Вот сейчас хорошо подумалось. Если бы я был занят делом, мне не так бы ревновалось. Займусь-ка я делом. Смутно вспоминается фильм "Портрет жены художника".
Вчера Джим пришел с Эдиком и вид их был такой, как будто они собирались меня отпиздить и с тем уйти. Наш ужин на двоих и с вином был испорчен. Мне не оставалось ничего кроме как фиглярствовать, они между тем все съели, выпили (оправдываясь тем, что только что из-за стола), Вели себя похабно, разговаривали сами с собой, как будто кроме них тут никого не было. И вообще, они тут живут. Джим таращил на меня глаза в недоумении, стоило мне заикнуться насчет стаканы помыть к чаю. А раньше ходил вокруг меня кругами в ожидании моих распоряжений. Короче, я понял. Он охамел. Надо его ставить на место, как поставила меня на место Наталья Эдуардовна с Беларусбанка. Сегодня уже два явных действия в этом смысле вымучил.
Я ощутил новую степень оргазма благодаря Л. - это длится у меня теперь гораздо дольше. Я обнимаю ее крепко-крепко, и каждой частичка моего тела дрожит и от этой дрожи выдавливается сперма и направляется под давлением в нее. Это очень приятное ощущение.
Таня предлагает остаться - через полтора часа будет фильм... забыл название (ничего для меня не значащее). Хочется пойти в ванну искупаться - все время забываю, что Высоцкий дал мне ключ газовый и сегодня я попробую искупаться дома.
Продал сегодня Диннерштейну №34 за 120000 р.
Печалит меня не то, что я ревную к Джиму, а то, что она хочет быть с Джимом, а не со мной. И она с ним будет. А я - что я? - очкарик с гнилыми зубами и с надорванной жизнью. Фильм называется "Дантон".
"Кай Метов - его голос на калькуляторе обработан".
В умывальнике на табурет поставил шесть помытых стаканов и попробовал взять их все одной рукой. Ничего не получилось. Одного пальца явно не хватало (пьяный что ли был?).
Все, что было этой ночью, трудно за 5 минут описать. Двумя словами, лениными: "Вольная тема".
Наша вчерашняя попойка явно удалась. Сейчас она сидит в соседней комнате, смотрит телевизор, а вчера была великолепной стервой. Мне оставалось удивляться, откуда в такой пигалице, этой, с первого взгляда, пустышке, столько настоящей женской совратительной силы, столько ошеломляющей гипнотичности, парадоксальности. Вчера она объясняла мне некие...
Звонил Сергей (который, как он говорит, немного похож на Цоя), интересовался судьбой своих рукописей.
Телеграфно по прошлой ночи (не по этой, а по той): та ночь была интересна уже тем, что: она при мне решилась промастурбировать, из-за того, что я не смог довести ее до конца. "А теперь трахни меня по настоящему". Я с тем намерением и начал, а через некоторое время в процессе замечтался и мой гусь незаметно сник, и возбудить его снова у меня не получилось. Вот она и объявила: "Я буду мастурбировать". "Желаю успеха". Мне тоже было неловко. А уж ей - и говорить не приходится. Надо бы сделать то же самое, чтобы понять степень ее стыда.
Попробую описать то, что было ночью с 1 на 2. Полностью насладившись переживаниями при виде двух молодых голубков, выбрался (оторвавшись от одного и взяв с собой другую) на улицу. Только на улице по ее легким речам понял, что девочка пьяна конкретно. Зашли с ней в "Орбиту", купили 2 пачки сигарет. (Вот! Вспомнил. Когда по пути к Высоцкому зашли за водкой в тот же магазин, Лена попросилась остаться на улице, а когда я вышел, рассказала, что с ней за эти несколько минут произошло. К ней обратился некий мужик и сказал следующее: "Дочка, все равно тебя здесь никто ебать не будет, пойдем выпьем полстакана водки". Весь вечер у Высоцких я напрягался ее интересом к Джиму, а заодно радовался тому, что что-то в этой жизни меня еще волнует. С Джимом вел себя по-хамски. Правда, когда он стал петь, я был сражен его умением и способностью в солидном подпитии спеть без лажи. Молодец. Я отменил для него мораторий на свои сигареты, а потом и ручку свою подарил (возможно, это было уже в редакции). Итак, мы вышли в отрыв и Лена была пьяна и несла восхитительную чушь. О жестах - показал. Один - явно профессиональный жест проститутки, так я ее и обозвал на месте показа.
- Ну, как тебе "Кент"?
- Как новая женщина. С первого раза не распробуешь.
Днем подумал (в оправдание перед Л.): я-то вообще товарищей не гоню от себя, если при мне женщина, но тут такой случай, что за много лет дорвался до свежей пизды, а приходится ночи проводить в присутствии какого-то дежурного Глюка (и он - не самый плохой).
- Ну как, - спрашиваю, - успешно?
- Да. - Устало. - Только теперь болит вот здесь.
- И с кем ты была?
- Ни с кем. Просто хотела, чтобы было приятно.
Тут она явно соврала. Мне неловко было оттого, что она соврала. Это самое худшее, что она могла придумать - соврать. Или, может, она не могла сказать правду просто потому, что и так уже испытывала неловкость. Или соврала в смысле выбрала меньшую ложь, чем если бы соврала, сказав, что была с каким-нибудь негром, а на самом деле представляла Джима. И еще она врала (хотя здесь я менее уверен), что для нее это - очень редко, чуть ли не в первый раз.
Вчера показал последние записи свои Лене - она посмеялась надо мной: мои измышления по поводу Джима, оказывается, так смехотворны. Удивилась, что и жест, который она мне намедни показала, я воспринял как один из жестов проститутки. Обещала познакомить с неким Шурой Зеком, который способен выдавать такие фразы: "В этой половине дома живут люди, а здесь - живем мы". Она собирается принести сегодня фильм и мы, видимо, пойдем его смотреть к Жукам. Уже в постели она рассказала мне про конопляное молочко и свои приключения в связи с этим. Деревенский клуб. Яблоки. Мужик непонимающий, дикий смех, два раза - не вставлялось, на третий - получилось. Потом пробовали с подружкой - ничего не выходило. Молоко, сахар. Конопля. Рассказывала про бандитов, какие они справедливые. Какая чушь! И этот ее знакомый бандит, севший на днях на 7 лет - в ее глазах чуть ли не борец за справедливость. А я думаю при этом о Михайлове и криво улыбаюсь.
- Мы с ним встречались...
- Что это означает, "встречались"?
- Ну, сначала мы говорили о том, о сем, потом целовались, ну, потом стали заниматься любовью.
- И так всегда, когда ты говоришь "мы встречались"?
- Да.
Договорился с Мицкевич о продаже №34. Осталось договориться с Юлей, чтобы она зашла в библиотеку. Вот и повод увидеть Каримову. И решился еще купить картридж для OKI. Остаюсь без денег, но будет стимул печатать и продавать "Идиоты".
Вчера она завела разговор о моих дневниковых записях: "Я хочу попросить тебя стереть все, что ты обо мне написал". Не хочется и вспоминать тот разговор, говорил я много, раздраженно и с пафосом. Чем-то, видимо, напомнил ей Вас. Ивановича, она смотрела на меня радостно-удивленно-испуганно-восхищенно. Потом в одиннадцатом часу отправились к Жукам, а у них и света уже в окне не было, только синее мерцание телевизора. Двери нам не открыли. Так мы сходили в гости посмотреть фильм. Позднее пришел Джим. Открыла ему она (я в это время мылся). Джим был корректен и извинителен. Мне самому понравилось, как я отвечал на его извинения по поводу той ночи, когда они с Высоцким приперлись ко мне помешать половому течению жизни. "Если бы ты в тот вечер не пел, как бог, я бы считал тебя уже мертвым. Только боги не умирают".
Ей кажется, что я пишу о ней нечто только плохое. И, вероятно, она права. Как я могу писать ей дифирамбы, когда на следующий день она просит прочитать то, что я записал? Девушка может возомнить невесть что, а я потом должен буду оправдываться. Интересно она рассказывала про свои опыты с коноплей. Она с энтузиазмом вспоминала тот единственный вечер, когда опыт удался, когда им с подружкой "вставило". И еще - она однозначно заявила о благотворности этого дела для творчества. "... В таком состоянии тянет к людям...", "Порция должна быть около 150 гр. Сахар, молоко, конопля, кипятить, варить..." "... И только тут до меня дошло, что нас вставило...", "Чувства обостряются..." "Мы смеялись оттого, что они не понимают, отчего мы смеемся...","Через два часа..." Это было этим летом. Рассказ был действительно интересен. Я, слушая, жалел, что не могу записать ее рассказ на диктофон.
Делаю душевую, т.е. пытаюсь найти канализацию в дырке в полу. Кажется, уже нашел, надо только ее расчистить и вытащить из трубы плотно забитый туда кусок кирпича. Купил новый тонер, при этом остался без денег.
Она видела вчера Вас. Ивановича, шел с какой-то дамой (с Татьяной?) мимо Синего дома.
Мы засыпаем около 5 утра.
Что ж, я могу записать "хорошее". Нет, не сейчас.
Только что вернулся от Каримовых. Таня в Минске, а Юля была дома и очень тепло меня встречала, как это делают все молодые девицы.
Вчера Юля показала мне - в ванной - плавают в ванне две рыбки. Уже четвертые сутки. Когда девчонкам нужно помыться, они вылавливают рыб, бросают их в таз и купаются. А потом обратно рыб в ванну. У них в квартире стало уютнее и богемнее. Лучше.
Обнимаем друг друга и - млеем. "Млеть" - это то слово. Именно то, что мы (как мне кажется, оба) ощущаем.
Показываю эти записи Л. не только из потребности быть с ней предельно искренним. Есть и желание проверить, насколько я в этих записях обманываюсь. Оказывается, если судить по ремаркам Лены, обманываюсь я тотально. Наши отношения давно уже омрачаются беседами по их выяснению, правда пока нас еще хватает на то, чтобы оставаться искренними друг перед другом.
Приходила, с племянницей, которую зовут Оля. Мне было жаль, что приходится сегодня задерживаться на работе до половины девятого. Придет ко мне в десять. Приготовила какой-то прикол. Очередной. А мне предстоит еще зайти к Каримовой (только сейчас осознал, зачем я туда должен сегодня пойти. Оказывается, надо забрать деньги за №34). Между прочим, не стал говорить Л., куда мне нужно после работы забежать. Ризо сегодня взволнована в связи с дочкой и прекрасно смеялась, напомнила мне Любовь Николаевну. Любовь Николаевну вспоминаю часто, и каждый раз с любовью. Была одна женщина в Витебске, и та уехала. В ГЦК Л.П. обронила, что у Никиты какие-то проблемы. И ведь не скажу, что Л.Н однозначно вызывала во мне чувства симпатии. Но вот нет ее в этом городе и стало в нем сумрачнее, печальнее.
- Мне кажется, что я живу неправильно, нехорошо, некрасиво. Мне тревожно. - Она что-то говорит о своих бандитах. Несколько раз она уже намекала на то, что "мне бы твои проблемы!" Она намекает, что мои переживания по поводу ее отношения к Джиму по сравнению с ее проблемами совершенно пусты.
Сегодня ночью мы спали как дети: стихи хочется писать. Лена призналась, что ей хотелось целовать меня везде, да сморил ее сон. А я бы и не прочь был заняться любовью, "как обычно", да презервативы куда-то все подевались... Она гладила мою ладонь (какая невинная ласка!), я возбуждался от этого, а больше от осознания того, что не будем мы сегодня с ней возиться под одеялом. "Лена, скажи мне, вот ты меня ласкаешь и я возбуждаюсь от этого, и чувствую, как я возбуждаюсь. А ты чувствуешь, когда возбуждаешься? Я имею в виду твое тело, ты его чувствуешь?" Она сказала: "Да...", но как-то сказала это неубежденно, бездумно.
- Мне хорошо с тобой сейчас, и хорошо от того, что я возбужден, я хочу тебя, и мне до того хорошо, что я не трогаю тебя.
Вчера, выключая компьютер, я обнаружил на экране ее стихотворение, написанное недавно, чуть ли не в этот же вечер. Нашел в нем строки, которые могли бы отнестись и ко мне. Стало лестно. Тепло. Слава богу, она не опрометчива в своих чувствах (если судить по ее строкам, и если это вообще касается меня - это стихотворение).
Вот будет потеха, если воспоминание о тыкве с вырезанными дырками под рот и глаза и вставленной свечкой приходится на 31 октября, Праздник Холлоуин!!!
"Преебодеяние"
Для хроники: 19 декабря в Первомайском райисполкоме (на Смоленской) в 11 часов.
Сон: с гор - в подвал.
Нет. Холлоуин - 31-го, а я вспомнил тыкву 15-го октября. Вчерашний вечер и прошедшая ночь были интересными Василием Ивановичем, Леной Исаченковой, Высоцким, остальными. Вас. Ивановичу Джим объявил присвоение звания Председателя Земного Шара, Лена И. пообещала показать сочинения Артура за 96-97 гг. Пили водку, курили, Л. принесла прикол и мы его употребили. В компании она вела себя скромно, приготовила картошку, которая защитила вечер от голой водки. Вас. И. объявил о создании полноценной телестудии в "ЗП", пел песни, и пел хорошо. Высоцкий и Джим соревновались в песенном искусстве, причем Джим пел очень хорошо, а Высоцкий - свободно. Джима Игорь упрекнул в попсе, а Джим в ответ так спел попсовую песню, что нам показалось, что это искусство. И у Джима в репертуаре есть одна песенка некоего его знакомого, которую я раньше не слышал, но ее надо было петь на пределе крика, что Джим и продемонстрировал. Лена много говорила, она уже пришла весьма навеселе. Подозреваю, что это не очень понравилось Л.С. Вот вспомнил, что был ведь после работы у Каримовых, и Татьяна повеселилась, глядя на меня, бессловесного и стесняющегося. Мне показалось, что она хотела бы между нами хороших приятельских отношений. Только этого мало. Взяв деньги, я побежал в Весту, и - домой. Сидели и ждали меня Вас. Ив. и Лена С. Так начался вечер. Подошли чуть позже Лена Ис., Высоцкий и Эдик на костылях с Наташей, его подругой. И немного погодя - Джим.
Как я сегодня утром перед Л. подвел итоги, вечер состоялся, но праздника не было, не получилось. И еще слегка удручен тем, что, как мне показалось, не смог пояснить Л., почему мне не совсем понравилась прошедшая ночь (имею в виду постель). Лена подарила мне совершенно новые для меня движения, и новые ракурсы. Это было хорошо. К сожалению, мне не удалось довести ее до конца, а от второго раза она отказалась, сославшись на желание спать. Попытался, как это утром бывает, неловко, объяснить, почему я не в восторге от прошедшей ночи ("было такое впечатление, что ты хотела, чтобы это все поскорее закончилось, и можно было бы уснуть"), и Лена могла понять это как неприятие тех самых новых движений. Но это не так. Движения эти мне понравились. Так собаки ебутся - быстро-быстро.
А прикол не удался. Было стремно. Надеюсь, что это просто - эпизод без развития.
Вчера был "Витебский Листопад". Света В. с интересом смотрела, как у меня на коленях Лена сидела. А где же Наташа, думала она. Ей было о чем подумать. А я об этом думаю всегда. Уже неловко писать о наших постельных экзерсисах, но и не писать об этом - проявление катастрофичности. Л. дает мне все новые впечатления и ощущения, хотя уже без специально устроенных приколов. Вот и этой ночью работал (по ее просьбе) над ее телом, повыше ее органа (т.е. конкретно - даже почти выше волос на лобке там у нее, оказывается, кнопка, которую надо суметь найти (а она - плавающая), держать и вовремя нажать. Пот капал у меня со лба и я впервые почувствовал, как это - вагон угля разгрузить. Я мочалил лобок не менее часа, она была близка к завершению, и с ужасом ожидала оргазма (может быть, первого в своей жизни с мужчиной?). Иногда мне казалось в процессе этой псевдомастурбации, что она специально замучивает меня, чтобы я, обессилев, отстал и уснул. Измучились оба, хотя и получили каждый свое удовольствие. Я между делом исследовал другой рукой ее влагалище и, кажется, нащупывал ее матку и вход в нее. В конце концов, она (вот ведь неизбывная женская великодушность - она, разочаровавшаяся в моих способностях) пригласила меня войти в нее и кончить, что я и сделал.
- Сделай это быстро.
- Но я не хочу быстро...
- Кончи как можно быстрее.
- Хорошо.
Я начал подозревать, что она не испытывает оргазма, а только притворяется. Надо же, столько ночей дурить меня! Да нет, это я сам просто обманывался. То, что я принимал за оргазм, было просто легкое проявление недалекого наслаждения. А мне бы хотелось узнать ее по настоящему, какая она, когда ей хорошо.
И как интересно началась эта ночь. Мы долго лежали сами по себе, удручившись каждый своими домыслами относительно друг друга (мы уже начали недоговаривать и скрывать каждый свое - это печально). А потом я все же слегка обнял ее за плечи.
- Не надо мне плечи греть!
- А что тебе погреть?
- Ничего не надо греть.
- Не надо - так не надо... - я повернулся на спину и залег.
- Засунь мне руку в трусы...
Так все и началось.
Лукомол - лукашенсковский комсомол
Убожество - у бога
"Витьбичи" - бичи
Три выходных дня были до утомления насыщенными. Леной? Событиями? От Лены устал. Видимо, все закончилось. За трое суток выпал и праздник - позавчерашний вечер, когда после гала-концерта поехали ко мне. Были В.И., Т. и И. Высоцкие, Эдик с Наташей, Джим. Было очень хорошо. Джим пел свои песни. В. И был добродушен. Лена попросила чего-нибудь солененького и мы купили очень понравившуюся всем кильку и еще что-то копченое. Пока никого не было, наелись кильки - она была восхитительна. Правда, ночью промучился сам с собой, пытаясь при Лене, лежащей рядом, проонанировать. Ни у меня, ни у нее это не получилось. И это хорошо. Она же пожаловалась на повсеместные боли после вчерашней моей работы с ее телом. Вот и пришлось мучиться самому с собой.
Сегодня - ощущение жизни, летящей в тар-тарары. Она говорит вчера: "Мне не нравится, как ты относишься к людям" (Видимо, ее очень коробит мое обращение с Джимом). "Надо к людям относится с любовью..." - "Да, я черствый, эгоист, не любящий людей. И никому не навязываюсь со своей любовью. И я не изменюсь". С тем и легли. А в постели она стала ласкать меня, тут же вызвав возбуждение. Она повернулась ко мне спиной, я надел презерватив и, немного повозившись, внедрил свой член ей во влагалище. Я закончил быстро. Она потребовала найти еще презерватив ("Я тебе благодарен". - "А я тебе нет. Ищи побыстрее презерватив". - "Дай мне полчаса" - Нет, сейчас!"). Словом, когда я его нашел, и был готов, она уже сникла и отказалась. Она жаловалась, что ее никто не любит. Один только человек относился с любовью, да и того в тюрьму посадили. "А ты бы мог меня полюбить?" - "Нет".
- Сегодня к тебе в котором часу можно прийти? Или, может, больше не приходить? - А она еще вчера, при Джиме, собрала сумочку, чтобы, если что, уйти с Джимом. Как меня достали ее подъезды к Джиму и Джимовская готовность этим воспользоваться! Я устал. Джима я вчера встретил так: открыла дверь ему Лена. - "А Вас. Иванович здесь?" - "Ну нету его". "Можно у вас полчаса погреться?". - "Можно. А курить ты чьи сигареты будешь?" - "Свои!" И я с ним за руку не поздоровался - загрязнились мои руки порошком для принтера. Принтер конкретно гроблю. Вчера чуть не запорол его по невнимательности. И умудрился сломать один прижим.
А вчера, 9 ноября 97 пошел в магазин за сахаром и кетчупом и туда же зашли В. И. с Мироновым - водки взять и ко мне пойти. Я же пить совершенно не хотел и, бросив их, поехал к Высоцкому за фильтром для порошка.
Топлива у нее на зиму не хватит. К маме домой поехать? Туалета нет. Во дворе туалета нет. И как его делать? Дядя все порушил, перенес во время раздела дома.
- Я тоже тебя исследовал вчера. - После этих слов она меня оборвала: "Не надо об этом говорить и вспоминать. Вообще - ночь прошла - забудь".
- Ну вот, жопой к тому же сел! (Это после первого сношения).
Записал телефон на сигарете.
Немного стыдно перед В.И. за то что не пригласил его с Володей разделить мой ужин.
В самую первую ночь, уже будучи вдвоем в постели, я спросил ее, как ее зовут!
Вечером был В.И. с Володей. В.И. сказал, что скоро у нас будет телефон. Пришла она. Потом пришел Пушкин со своей молодой женой. Говорили о "Витебском листопаде", о "духовных оккупантах". Лена взялась постирать простыни. Я слегка насторожился - она конкретно "прописывается" у меня таким способом. Когда Пушкин зашел в нашу комнату, Лена при встрече с ним густо покраснела. Краснеют, когда стыдно. Стыдно, когда обнаруживается то, что скрывалось. Лена отнекивалась от такой трактовки ее реакции на Пушкина. Она интересна мне, как интересен всякий человек. Но больше и больше убеждаюсь в том, что именно первое впечатление о ней было верным - красивая кукла, говорящая.
Опять занимался чисткой принтера. И, кажется, докопался до причины полос. Это чисто заводской брак, обнаруживающийся через некоторое время после начала эксплуатации. Надо заменять корпус барабана и валик.
Идет день за днем, а художественного произведения не создал ни одного.
Паншин, оказывается, по студенческой скамье знаком и с Олегом Афанасьевым, и с Т. Руденко, и с Родиком Бассом. Басс, оказывается, закончил биологический факультет, затем заочно - Одесский институт культуры. А еще заканчивал наш "кулек".
А Пушкин вчера рассказал, как идет работа в театре. Рассказал содержание пьесы и ее сценическое решение. Из реквизитов - только один большой стол.
Звонил Нестеров в мое отсутствие. Речь шла о 800000 р. Неужели пробил типографию? Было бы здорово. Сегодня к Саше Шишкину поеду урок вести.
Утром смотрю на нее, как она одевается:
- Ты красивая.
- Спасибо тебе.
Вот я и вздыхаю. С облегчением? С ожиданием объяснений? Ночью, лежа с ней в одной постели, я ждал хотя бы одного движения ее рук, ее ног, в согласии с ее симпатией ко мне, или хотя бы в согласии с ее инстинктами. От ласки она отказалась еще раньше. Если бы была хотя бы постельная любовь, я был бы согласен терпеть ее глупости и вздорность взбаломошной девчонки. Но ее бездарность и тупость и просто - замашки деловой шлюшки в сочетании с холодностью по отношению ко мне в постели в последнее время перестали быть выносимыми. Довольно! Ночью я решил: утром скажу, чтобы больше не приходила. Проснулись, встали. "Кака бычья", т.е. как обычно, как у Джима в песне.
К сожалению, при этой сцене расставания в памяти стоял все тот же пример московской Лены. Она это сделала красивее.
А Л. Самарина, как мне показалось, и сама хотела этого. "Может, мне не приезжать сегодня?" - это она себя спросила утром. И еще подумала, как с вещами ей быть, и забрала одну кофточку. А накануне, поздно вечером, как будто с Джимом хотела уйти - сумочку собрала, даже сигареты положила. Я совершенно правильно поступаю, разрывая с ней. Слишком дороги мне ее "приколы", ее игры с Джимом. И я почувствовал, что я ей перестал нравиться и она просто начала пользоваться мной. Мне это не надо. "И зайти нельзя будет?" - "Не надо". "Но почему?" - спрашивая, она улыбалась почти без волнения, вопросительно. Вчера она кое-что рассказала о своих отношениях с бывшим мужем. А сегодня ночью, когда я "разбудил" ее своими попытками приласкаться к ней и она отказала мне, а я сказал "очень жаль", она через некоторое время начала тихо плакать. Лежа на спине она тихо плакала и долго, а когда я спросил ее: "Ну что ты плачешь?" - она ничего не ответила. И я еще спросил: "Я тебя обижаю, да?" Она ответила: "Ты тут не при чем".
При всей печальности этого итога наших отношений, я благодарен ей, очень благодарен за те ночи, что она подарила мне, и за те дни счастья влюбленности, что я испытывал после этих ночей. И при всей печальности этого итога я вынужден признать, что ничего в будущем у нас не могло получиться. Я не был влюблен в нее как в женщину. Максимум, на что мне приходилось рассчитывать - это использование ее в качестве резиновой куклы, симпатичной, живой куклы на ночь. Это все. Написать рассказ или повесть и забыть. Вспоминая последнюю сцену на автобусной остановке, я признаюсь, что объяснялся с ней очень невнятно и - отводя глаза. А может, так даже к лучшему. Пусть ей будет легче осознавать, что я и любовник никакой, и человек некудышный. Пусть расстанется со мной без сожаления.
Красивых девушек увозят на Запад. Хорошие люди, красивые люди уезжают отсюда. Остается говно: вонять. И надо оставаться. Надо быть и жить здесь.
Вчера у Высоцкого проспал до 4-х утра, проснулся и пошел домой.
Вытащил из банки 2000 р. На автобус. Думаю о Лене. О ее риске. Она рискует. Ей надо найти бандита. Мне очень жаль, что пришлось расставаться. Но с ней мне жить было бы невыносимо.
Запомнить слова, сказанные Вас. Ивановичем ей на уроке жизни: "Женщина, если она хочет быть счастливой и сделать жизнь своего мужа счастливой, должна: 1) Быть настоящей хозяйкой, уметь и, главное, терпеливо делать следующие дела: стирать, готовить пищу; 2) (?) быть настоящей матерью, взять на себя всю заботу о детях; 3) быть восхитительной в постели (последнее мне особенно понравилось).
Пока я не напишу все о наших с Леной днях и ночах, я не избавлю себя от воспоминаний. Я все время касаюсь в своих записках неких заказных тем (постель) - вот и теперь, чтобы не забыть описать впоследствии - она думала, что возбуждает меня, когда трепала, потряхивала мои яйца. Однако она ошибалась. К сожалению, я могу только сейчас это написать, а более глубокие замечания, касающиеся этой темы невозможны, пока я сижу и пишу. Они возникают в другое время. Иногда, когда я без ручки и без бумаги, что я способен, когда как-нибудь усядусь за тетрадь, доведу себя до такого состояния, когда мысли польются так же свободно, когда они льются, когда я еду в автобусе, или иду пешком, или перед сном.
В.И. - "У них (у евреев) - женщины ебливые - это единственная наша надежда на их ассимиляцию".
Будущий артист должен не бояться позора, т.е. один хотя бы раз его в полной мере испытать. Похоже на азартную игру - время перед выходом на сцену.
Мы не побыли вместе и двух часов, а уже я осознал, что это начинает тяготить.
Ну вот, приехал из Орши и жду, как дурак, что придет ко мне Лена. А она, конечно, не придет, я ведь этого хотел, чтобы она не приходила больше ко мне? Вот она и не придет. А я надеюсь, что придет. Хотя знаю, что ничего хорошего у нас дальше не будет. Не знаю, чувствовала ли подобное та московская Лена, когда так резко оборвала наши отношения? Сейчас начинаю подозревать, что не менее моего переживала. А может и нет... Что это я с такой небрежностью пытаюсь чужую натуру объяснить собственными характеристиками? Вот наивность!
Дочитываю книгу Миллера, что достал для меня Джим (тот самый Джим, который был невыносим). Наслаждаюсь чтением.
Сейчас заносил прочитанное от Миллера в список и увидел, что намереваюсь прочитать Фауста, что рекомендовала мне Веренич. А Вас. Ив., в присущей ему манере все низвергать, отсоветывал мне читать Гете: "Это все уже неактуально. Уже живем в другую эпоху".
Стыдно, но вот они - позывы к онанизму, уже шепчут: "Давай, парень, тебе будет хорошо." Но я-то помню, что просто проведенная ночь с женщиной (без соития даже) дает столько теплоты и душевного комфорта, что это не заменить никаким, самым изощренным рукоблудием. Это даже не стыдно, это скучно, неинтересно. Это приятно только для тела. Это пища для диабетиков. Для больных. Для больных душой. Для меня сейчашнего. Как это тоскливо, как жаль, что у нас с ней ничего не получилось. Тут же думаю, (словами Шукшина): "Но праздник-то был? Был! Ну и все!" Был праздник! И это было хорошо. Давай-ка просто вспомни, какой он был, как нам было хорошо...
Вероятнее всего, больше всего меня задело ее замечание: "Плохо ты к людям относишься... Нельзя так. К людям надо с любовью относиться..." Меня это, видимо, сильно обидело. Обидчивый я...
В качестве объекта своего анонизмического акта не подобрал ничего лучшего как Каримову младшую. Что тут скажешь? Лену попробовал представить, но не стал эту тему развивать. Не то это... Каримову старшую люблю и это чувство запрещает.
Тот "прикол", что она мне предложила заключался в "молочке".
- Тут три порции. Может кого еще пригласим?
- Джима? - я обреченно соглашался...
Она разлила в две рюмки содержимое банки. Перед тем как выпить, попросила:
- Никому не давай меня обижать, хорошо?
Жидкость была темно-коричневого цвета и очень терпкая на вкус, конопля чувствовалась.
Сейчас пытаюсь навести порядок в своих дневниках и сокрушенно обнаруживаю, что многих записей, которые я уже набирал - нет!!!! Блин, как меня все это мое неряшливое обращение с файлами достает!!!
Думал о Каримовой. Знаки внимания. Цветы принести. И уйти. И все это, ради того, чтобы потрахаться с ней, а потом, в силу своего эгоизма, удрать, постараться забыть, на дно? Как в случае с Леной? Ведь опять буду оправдываться перед собой, что с самого начала знал, что у нас с Каримовой ничего не получится, не моя это женщина... Сколько можно? Когда я найду ту, что будет моей до кончиков волос?
А мне было бы лестно, если бы она пришла. Это был бы ее позор. Или ее великодушие? Но это было бы повторение истории с Трутень. Не забывай москвичку. Рвя - рви.
Я - в городе, но никто об этом не знает, кроме Коли и Саши, с которыми я приехал в Витебск сегодня. Для всех я - в Орше. В этом есть нечто мистическое. Я сижу один, расшифровываю треп Вас. Ивановича с магнитной ленты и думаю о своем. Между делом распечатал второе издание Сулимы. Книжка сейчас клеится.
Только что вернулся от Дениса. Занес ему второе издание его книжки. Звонил Высоцкому, и тот сообщил, что на днях были у него Джим, Эдик и Вас. Иванович. И была с ними Лена. "Вспоминали тебя разными словами". Я сейчас слегка заволновался от того, что все-таки Лена придет, естественно, не одна, и этим еще больше будет меня раздражать. Будет при мне играть роль подружки Джима, или Эдика, и - нет спокойствия у меня на душе. Это жизнь. Мелькнула догадка - ведь и я для кого-то часто играю такую роль, и как же я делаю этим больно некоторым людям!
Не помню, писал ли о последнем вечере с А. Пушкиным, что-то сразу после "Вит. Листопада". С ним была его молодая жена. Со мной - Лена. Лена густо покраснела, когда заявился Пушкин. Я, когда мы остались вдвоем развернул целую теорию по поводу впадения в краску, что такое стыд. Лена все отрицала. Татьяна Высоцкая рассказывает, что Эдик, тот, что на костылях, очень тепло отзывается о нашей компании и сравнивает ее с Лиховидовской, в невыгодном свете для последней. У Эдика есть девушка Наташа, милое создание, глядя на которую я (что делать?), не могу отделаться от вопроса, что она нашла в этом инвалиде. Может быть, это изощренное женское прогнозирование?
Стук в окно. Не ожидал, что она придет. Конечно, мне было радостно, особенно от того, что она с ходу, мокрая от снега, пыталась приласкаться ко мне. Конечно, мне было приятно. Я помню, как она садилась на ручки кресла, в котором я сидел, как она робко льнула ко мне и как я не мог не отвечать на ее ласки, оправдываясь перед собой тем, что делаю это просто по доброте своей и нечерствости - я все эти движения помню - но этого мало. Я должен был бы вспомнить, что я думал и чувствовал - и вот это-то и не удается мне. Этот вечер и ночь прошли так хорошо, что мне не хочется об этом вспоминать. Причем (и это интересно) самое приятное было тогда, когда мы еще не знали, будем ли мы спать вместе. Т.е. мы обнимались и целовались (и это было не "как обычно" ----- это было достаточно страстно и нежно) (и еще не удержусь от деталей - это было как если бы встретились старые друзья после долгой разлуки, не вполне уверенные, что дружба их не иссякла, но очень хорошо знающие друг друга), и все могло на этом и закончится и мы вкладывали в это приятное занятие всех себя, как если бы знали, что больше нам ничего не светит. Это было очень приятно. Она была очень мила. Как никогда ранее. Тешу себя подлой мыслью, что я добился такого расположения своим последним реверансом.
Павел Сталков - "Мгновение в..." - это его записная книжка.
"Смятение души" - это тот, кто на Цоя похож. Мне он понравился больше.
Купил CD-ROM за 71$. Есть повод выпить. Хотя это глупости.
Есть очень простой способ избавиться от нее: показать ей себя таким, какой я есть: противный, грязный, больной, вредный, брюзжащий, мелочный импотент. Ничего не хочется писать, хотя день был очень хорошим, но не творческим. Мелочным был этот день. Вчера прожужжал все уши Высоцкому о Миллере, и делал это по большому счету намеренно массированно, как бы насмехаясь над собой за мою новую влюбленность в этого писателя.
Никак не возьму в толк, как это получается - создается комиссия на общественных началах по экспертной проверке литературных произведений, она дает заключение о наличии в них порнографии, насилия и еще чего-то. И самое поразительное - требует за это деньги - с меня - 800000 руб. - конкретно. Уссаться!
Джим похож на Г. Миллера в 17-летнем возрасте, когда тот три года ходил под окна девчонки.
Вчера побежал хвалиться CD-ROM'ом к Высоцкому, но в окнах его - тьма. Видимо, поехал провожать Таню на вокзал. Огибая угол дома, встретил Джима и пригласил его к себе. Я был добродушен и великодушен и чувствовал, что Джим этому удивлен и даже взволнован таком вниманием. Хотя нет, внимания особого не было, но было просто по-человечески, без моего хамства. Да - было ощущение сюрприза. Он думает, что у нас с Леной все закончилось и он не знает последних событий в наших отношениях. Лене потом уже, ночью, признался в приятном, м.б., наивном ощущении победителя великодушного, для меня ощущении приятном, но при его обрисовке - ощущении малоприятном, даже неловком, и, более того, отвратительном. Я угостил его пивом, сварил пельмени и даже успели их поесть. Тут пришла она. Дальше было все как обычно. Я съездил к Высоцкому (не смог самостоятельно установить дисковод - а Игорь конкретно мне помог - вскрыл свой компьютер и вместе с ним посмотрели, как там что подсоединено. Попили с ним чаю. Я старался никуда не торопиться. Игорь немного напрягался по поводу хныканья Женьки - его это раздражало. Игорь остался на неделю один и намерен хорошо поработать. Объявил о комендантском часе - 21:00. Джиму запретил заявляться.
Мне нравится быть с ней откровенным - так снимаются очень многие вопросы и проблемы, которые были бы слишком тяжелы для меня, чтобы решать их самостоятельно. Я не боюсь ее потерять и это дает мне уверенность в общении с ней. И как же это прекрасно - быть с кем-нибудь в близких, интимных, доверительных отношениях! Когда я выпроводил Джима и мы остались одни - это было самое лучшее время. Мне было так приятно целовать ее, обнимать, ласкать. И мне кажется, это было взаимное чувство. Перед самым уходом Джима я допустил для его внимания одну интимную сцену, позу, в которой он меня не видел раньше: Лена сидела на диване, я рядом с ней, с ногами, поджатыми под себя, как ребенок, ластящийся к матери. Это было слегка, самую малость - унизительно (уничижительно) для меня - предстать перед Джимом в столь беззащитном, в столь детском виде. Это была очень незначительная, но очень многозначительная сцена, и Джим мог или запомнить ее или не обратить внимания вообще. Скорее всего он подумал: "С кем ты, Новиков, связался?! Есть же такие классные, умные, красивые женщины!" Я зарекаюсь удивляться, видя разные пары: "Что же их объединяет? Что она в нем нашла? Что он в ней нашел?" Эти вопросы задавать себе не следует, т.к. я не знаю всего букета их отношений. Вот и я совершенно спокоен перед своими друзьями и говорю себе: мне с ней очень хорошо, особенно в постели и еще тогда, когда мы говорим с ней друг другу то, что думаем - это прекрасное ощущение! Это так по-человечески! Вот (отвлек Виктор - позвонил)
Тема: "Ты меня жалеешь?"
"Ты его жалеешь..." Это целая тема. Мы об этом говорили с Леной. Еще она (но это было позавчера) пыталась мне рассказать об одном эффекте, который она иногда создает (и у Джима иногда получается), но говорила об этом крайне невразумительно, при одновременной восторженности). Надо бы ее более вдумчиво об этом расспросить. Однажды мне было очень интересно с ней, когда она в постели начала "гнать" умопомрачительные фразы, чуть ли не гипнотические; гипнотизм из нее так и лез и хорошо придавил меня, согревая, то было прекрасно. Но она, кажется, тогда была пьяна. А на этот раз она рассказала о некоей мистической штуке. Как они с Джимом якобы думали о чем-то одинаковом, с разрывом в несколько минут, что-то вроде этого (и Лена при этом очень озадачивается и радуется, рассказывая это).
В тот вечер, когда я пригласил Джима на пельмени (17 ноября 97), он по дороге интересно сказал: ""Медвед", "Говяда", Трус (заяц) - трусить.
А Лена, как бы для объяснения, сказала, что плакала она в нашу последнюю ночь из-за дочки. При последнем расставании (ехали в автобусе), уведомила, что у нее "дела начинаются". Неужели она действительно не знает, "когда можно, а когда нельзя"? Завтра - в Оршу, компьютер стоит в коробке колом.
Проспал на работу. Беда еще с транспортом. Вчера читал Шишкана. Кое-что было интересно. Его статьи. Захотелось сейчас вспомнить, как мы с Леной много и весело смеялись, когда она рассказывала про неловкого кота своего. И еще она смеялась (уже по другому), когда читала Крупскую. Шутили и ерничали над Марксом и Лениным. Она не согласилась со мной, что это из-за вина "Европейского". У Шишкана понравился рассказ Панина о Ливии (Возможно, и потому, что там есть упоминание обо мне). Вчера поужинал у Шишкиных. Из-за лени своей что-либо объяснять оставил Сашу недовольным прошедшим уроком. Как мне сообщила Анна Павловна, Артур приехал и они с Леной - на новой квартире (Чкалова, 11, первый этаж). Л. Никитич намекнул на то, что и ему, как ведущему акционеру, положен номер №34. Угощал водкой. Заходил от Шишкиных к Высоцкому. Высоцкий пишет по ночам, после того, как уложит детей спать. Пожаловался ему на проблемы с компьютером. При расставании Игорь намекнул, что теперь ему неловко заходить, т.к. у меня там личная жизнь и не хочется ему ей мешать. Мы стареем. Лены не было уже два вечера. Это не так уж и плохо. И она не настолько глупа, чтобы не понимать, что хорошего много не бывает ("хорошего помаленьку"). Сейчас задумался - кажется, она меня лучше понимает, нежели Трутень. Шишкан пишет удивительные длинные письма. Он что, дневник не ведет?
Вчера в очередной раз "наделал делов" - пытался установить карточку звуковую, и чуть не вырубил винчестер, и вырубил определенно монитор. Ох, доустанавливаюсь! Вчера с работы ехал и встретил Г. Жук. Она радовалась нашей встрече. Я еще больше радовался. Нестерова второй вечер нет дома. От Шишкана пришло толстое А4 формата письмо с его 4-мя письмами, очень подробными, и целой кипой машинописных рукописей его рассказов. Один удалось прочесть. Неплохо, но и восторга нет. Джим пришел почти следом за мной. Да, после того, как я принял (!) душ. Я потом пил чай всю ночь. С медом, который принес Джим. Джим ушел часов в десять вечера. Это уже второй раз, когда он уходит очень рано, если нет Лены. А я продолжаю губить свой компьютер. Перемычки, шлейфы, причем все без описания, наобум. Так можно доиграться. Да вот с монитором, похоже, доигрался. Сегодня утром - проснулся около 6 утра - боялся проспать и потом до семи то ли спал, то ли пил чай, то ли слушал "NP" - не могу однозначно сказать. В семь надо было выезжать, чтобы к восьми попасть в "Энергонадзор", в котором сейчас и нахожусь. Возможно, сегодня поедем в Оршу. Что-то долго Коли с Сашей нет. А задание свое я выполнил.
Наверное, количество месяцев в году определяли женщины.
Мы в Орше, но не в гостинице, а на работе, здесь и ночевать будем. В голову ни одной умной мысли не лезет, т.к. переел макарон и выпил бутылку пива. Шишкана, видимо, буду печатать, его пересказ Панина о поездке в Ливию. Последние дни думаю о Лене с мыслями: возможна ли наша совместная жизнь? Возможна, если есть право у каждой из сторон в любой момент сказать друг другу: все, я устал(а), хочу жить один (одна). Думаю, для меня оптимальное - жить с человеком 2-3 года. Дальше начинается скукота и раздражение. Вспомнилась сегодня ее "вольная тема". Это она хорошо сказала. Конечно, у кого-то переняла. Все мы перенимаем друг у друга. Даже Шишкан, и тот у Кости Грамотного отхватил кусок стиля. Хотя (Коля подошел и перебил мое писание). Хочу эти дневники посвятить сыну. Может, и без посвящения, а просто подарить ему эту книгу - все свои дневники - в одну книгу. Я уверен, что из всех живущих на Земле - ему она будет всего нужнее. Интересно устроено влагалище у Л: неужели то, что внутри я ощущаю пальцами - это вход в матку? Она ко мне очень великодушна, когда разрешает мне одному кончить, без нее. Хотя последний раз, мне показалось, ей тоже было неплохо. Думаю о ее походке - со временем она станет меня раздражать - прямо ходить не умеет. Много недостатков. Но она мила. Милая и нежная. Говорит, что я благотворно на нее действую. Это, конечно, не так. Человек остается всегда в рамках своей программы, и его природу не изменить. Только временно. Но в другом месте себя проявит. Все же думаю о ней хорошо. Особенно, когда ее нет рядом. Опять меня выбрали. Надо было тогда лишить Синяк девственности, несмотря на боль - она ведь этого хотела. А я ей не смог сделать больно. А ведь она была как раз та, которую я выбрал сам. Вот и Каримова может быть таким человеком. Мне постоянно нужна взаимность в этом деле. Завоевывать я не могу. Бороться я не могу.
За день - несколько интересных мыслей, которые теперь не восстановить. Правда, одну - что-то по поводу мужчин и женщин - можно ухватить за хвост. Если сосредоточиться. Попробую это сделать, когда буду принимать душ.
Вот и принял душ, да вода была такая холодная, что всю память сжало до размеров моего члена, который скукожился и превратился в писюлек 5-летнего мальчика.
Что-то я думал о том, почему люди расходятся, почему любовь проходит.
Жизнь иногда кажется такой бессмысленной! (Общая фраза).
Вчера посмотрели (с середины) какой-то давно невиданный (по реалистичности) новозеландский фильм. Про городскую сумасшедшую (причина смерти - доброта). Второй фильм - про убийство Кеннеди (заговор). Перед сном снова пришла какая-то мысль, но включить свет, чтобы ее записать - не было сил. Так и уснул.
Не помню, записывал ли я стиль Лены - "ночь прошла - не вспоминай, забудь, не обсуждай". Ночью должно быть хорошо. Ночь в постели - это сон. И все. Все, что происходит между людьми ночью в постели - сон.
Она в первую ночь сказала, когда я выключал свет, когда она стала раздеваться: "Я не стесняюсь, зачем ты выключил свет? Ты думаешь, я стесняюсь?" А после этого ни разу не появлялась передо мной полностью голой. Если и раздевалась совсем, что было крайне редко (обычно в майке, и длинной), то лежа в постели. А мне бы хотелось увидеть ее такой, голой. Она стесняется. Хочется ее попросить открыться.
Приснился удивительный сон: Пришла Лена. Призналась, как это она умеет делать ("Я грязная"), что изменяла мне с Джимом. Потом появилась ее сестра (?!). Мы танцевали перед ней голые. Потом занялись любовью, а сестра ушла в другую комнату. Потом пришел ............ во вт. половине фильма. Да, что-то я ей еще показывал, какой-то фильм. Во второй половине и началась такая фантастика, что описывать жалко!!! Какой-то вертолетный разведывательный центр русских. Он взлетает целиком в небо (снято американцами, причем такое снять невозможно, только с натуры, какой не существует. Потом я обнаруживаю, что в моем подвале открылась (да, когда ложились спать (она собиралась спать одетой, да я попросил ее раздеться) много было хвои, как будто перед Новым годом, открылась глубокая яма, и .......... .......... (неразборчиво) туда. В....... вода. Часы показывали 6:25 утра. Меня разбудили. Был Азаренок (с ним еще один парень). Они увидели у меня в постели красивые Ленины платки. Чье это? Ходили какие-то уборщицы, но ..... уж не был.... Я удивился, ведь это не был сон!!!
А перед тем, как засыпать, я видел разные лики, и опять я не мог себе представить, что это сон - это как будто из другого мира видения. И они были в моем подсознании. Подвал мой был гораздо большим. Потом я видел какие-то рождественские открытки, удивительные по красоте (западные).
Это был просто шикарный сон. Фантастический!!!. Когда мы танцевали перед сестрой. Л. задирала свою футболку выше груди, а я был только в трусах, которые долго не мог снять в процессе кругового танца. А потом я стал ее целовать во внутренние части бедер и, действительно, вкус ее был терпкий, и как будто грязный. Азаренок был печален и по утреннему деловит. Как будто .... ....... на работу. Его напарник завалился в одежде на мой диван спать.
Анализ. Связи с прошедшим днем: ..................... (........), полностью голая,
Она призналась: я грязная. Я понял, что она была с другим. Она сказала: с Джимом. Ей не очень Джим понравился, не постель, а что-то, что я уже не помню. Мне бы хотелось, чтобы сестра оставалась с нами, но постеснялся Лене предложить это. Все, жалко, что не вышло описать весь сон (состоящий из двух!!!)
Сегодня едем домой. Придет ли она?
Мысли лениво текут. Думаю о ней, о Эдике Юдовине, о лазерных дисках, о компьютерных играх со звуком, о Т. Высоцкой, о Коле и Саше, о сетях и кабелях. Ручку вот уронил в унитаз. О фильме про расследование убийства Кеннеди.
Детали ночного сна: Мы при встрече обнялись и она призналась: я грязная. Я плохая. "Так, - думаю, - сейчас что-то скажет". И она говорит: "Я тебе изменила. Я спала... с Джимом". Я же был так рад встрече, что она появилась, обнял ее за ноги, приподнял над полом и сказал: "Это все ерунда, делай как тебе лучше. Не переживай". Это не те слова в точности, но смысл таков - я все прощаю, тем более, что никаких прав диктовать тебе, как себя вести, у меня нет. У нее, было видно (или она сделала вид) спал грех с души, и мы продолжали нашу игру встречи старых любовников.
Коля засыпал конкретно. Клевал. Начал за ним следить по зеркалу. Плохо было видно из-за оправы его очков. Но - точно, глаза у него слипались. А мы - едем! "Коля, ты спишь!" - "Нет!". Взял сигарету из пачки, закурил. Я ему погрозил пальцем: "Смотри у меня!" Доехали до Орши. Под песни Кашина. Наверное, его Кашин убаюкивал. Было немного страшно. В груди.
Это был сон, который хочется назвать вещим, значимым.
Два прокола одновременно в час ночи на полпути в Витебск. Выручил батя Саши - приехал с запаской. Ситуация усталости. Писать не хочется. Потом.
Мы в "Хелен". Никакие. Но еще делаем какие-то дела. Звонил Высоцкому. Он работает, а я досаждаю его своими звонками. А я звоню еще, наверное, потому, чтобы узнать что-нибудь о Лене. Ничего. Никаких сообщений. Гольдман к нему, видимо, не заходил. Дни проходят в рабочей суете совершенно бездарно. Живу сейчас Леной, Шишканом... ну и все, кажется. Да - собой еще живу. Переживаю. Берегу себя.
Ну вот, она позвонила. На работу. Будет в половине девятого вечера.
Несколько дней назад перед сном, обнаружил, что остался без книги (после Миллера) - взял в постель свой томик И. Бродского. На первых же строчках дыхание мое зашлось от волнения: первое стихотворение "Необъяснимая печаль" - просто настолько удивительно! Я действительно, снова не устану повторять, что это - гениальный поэт нашего времени. Мне хватило одного стихотворения. Я не смог ничего читать дальше. Одно стихотворение за вечер. И все! Ничего больше не надо. Слова не те. Мысли не те. Но просто - чтобы не забыть вспомнить. Не забыть попытаться вспомнить. Первое прочтение - 1990 г. Второе - 1997. Не ошибался. Великолепно.
Она, видимо, чуть ли не в первый день объявила всем моим друзьям, что я ее бросил (выгнал) (Т. Высоцкая, В.И. Брус). С одной стороны, молодец, что говорила правду. С другой - вроде как болтушка. Вот и сегодня - при своем приятеле Славе стала запрашивать у меня, что новенького я <о ней> написал. Наверное, все это - ерунда, но эти детали - говорящие о чем-то, чего я пока не возьму в толк - к чему бы это? Она не осталась, хотя обмолвилась, что хотела бы остаться (мама будет звонить в 23:00). Сигареты уже начала стрелять блоками. Очень приятно. Кажется, по ее взглядам, она влюблена в меня. Это тоже приятно. Но и обременительно. Хотя больнее будет, когда она будет приходить и не чувствовать ко мне ничего. А сейчас она просто увлечена мной, ха-ха! Как одним из многих.
Женщина - это наркотик. Подсаживаешься и страдаешь, когда его нет. И тут же - это она дарит тебе радость и ощущение жизни. Телячий восторг. Моменты счастья. Потом будет ломка. Впервые прочитал статью, после которой действительно расхотелось наркотики даже пробовать (последний номер "Курьера").
Сегодняшний вечер с Вас. Ив., Володей (его новым приятелем по бизнесу), был достаточно утомителен - обычный пьяный треп, если бы не рассказ Вас. Ив-ча о Полоцке и о Дмитрии Шкапском - гениальном поэте и нищем, о настоящем Идиоте. Обещал с ним познакомить.
Удивился за эти сутки и Коле и Саше. Саша на работе в банке сильно удручал, зато в лесу сильно понравился. У Коли - действительно такая мягкая душа, отзывчивая? Что-то уж слишком он ко мне внимателен последние сутки. Чем это я его подкупил? Во всяком случае - парни хорошие. А я уже немолодой. И в лесу себя вел все-таки не по товарищески. Хотя казалось мне, что если у ребят иссякнет их молодой задор, в бой вступлю я и доведу дело до конца. Иллюзия? Так и умер бы с ними в этом лесу. Были и такие мысли. Так нельзя, ребята, работать. Так Оксана с Володей и погибли - от нашей несоразмеренности. "Давай-давай!" Ох уж эти русские! Я все четче представляю ситуацию: он все-таки уснул и она просто пыталась вывернуть руль в последний момент. Я очень четко себе это представляю. Особенно после последней поездки.
Конечно, это правильно с ее стороны - узнать как можно больше мужчин. Это своего рода университет. Близкие отношения с мужчинами - это .................. . Это - наука. Можно очень хорошо узнать человека только через постель. Это - самые интимные подробности его жизни, его философии, его знаний, его опыта. Это - полезно. Приветствую блядей (Не проституток, нет), блядушек. От них мы набираемся опыта. Это они передают нам его, вместе с гонореей. Не "трахнуться", а познать. Одной ночи мало. Недели - необходимо, года - достаточно. Той ночью, в одиночестве, пришла мысль трахнуть ее в задний проход. Это было бы интересно. К сожалению, эта мысль (высказанная), обречена на судьбу выкидыша. Ей все это - читать. Уже ловлю себя на мысли, что все это - ей читать. Биширову - читать. Коле с Сашей - читать. Есть люди, которых я не опасаюсь - это И. Высоцкий. Возможно - Лена. Это мой сын. Мне много раз будет стыдно, но еще стыднее, когда я вру. Иногда я молчу. Чаще всего я молчу - тогда не стыдно. Тогда - как будто терпеть боль. Иногда я говорю с ней, как с собой - это большое счастье. Но это бывает редко. Часто я понимаю, что есть посторонние люди. Мне они противны тем, что мешают быть естественным с близкими мне людьми своим присутствием. Но это - мой недостаток. Мне нравится Вас. Ив. (при известных оговорках) - иногда он восхитителен, иногда - утомляет. Но его я готов терпеть. Вас. Ив. уехал, а Миллера опять забыл. Иногда он невыносим. Как и я. Она жалуется, что не переносит одиночества. Вот и мечется с блоками сигарет, тусуется. Я не переношу компаний и пустых разговоров - я стесняюсь при этом заниматься своими делами. Гости приятны просто фактом своего присутствия: я не забыт. Они видят меня, значит, я живой. Но этого мало. Я способен радоваться одиночеству, некоторое время. Дайте мне 4-5 часов одиночества в сутки! Спасибо! Вся ночь впереди - смотрю на часы. Я могу радоваться в эти часы только любимой женщине. Это - радость одиночества, поделенная с близким мне человеком.
Это какое-то убожество - этот "Сектор Газа". Как и мои мысли записанные. Надо ложиться спать и видеть сны. Последний сон был просто праздником. "Уснуть - и видеть сны?" Это Шекспир. Было бы интересно, если бы сегодня была череда таких снов. Вряд ли Каримовой будет приятно, если я к ней пойду с Леной. Как и Веренич. Правда, к Веренич я бы с Леной пошел. А к Каримовой - нет. Думать дальше не хочется. Все мои мысли - "не додумал, не додумал...", как в стихотворении Дениса Сулимы. Как в моей жизни. А она, если бы очень хотела, могла поговорить по телефону с мамой и вернуться ко мне. Если бы я ее попросил, она бы так и сделала. Я не попросил. Гордость? Да нет, боязнь. Идет война, она продолжается. Надо было сказать Вас. Ивановичу, что это не я ее выгнал, а она бросила меня. Вот и все. Это было бы Лене приятно. Не додумался. Тешился ........ Гнусно это. У Коли можно поучиться молодому благородству.
Хотя вот она лишь когда осталась на несколько минут одна со мной, завела о себе спешный пересказ того, что с ней было без меня. А то, что она при Славике спросила, что я писал без нее, это была лишь та попытка говорить и быть искренней прилюдно (чего я боюсь по причине своей слабости) - она же хотя бы попыталась ("Полет над Гнездом Кукушки").
Замечание: она тихо засмеялась, сказав В.И. - ну что, читал "Братьев Карамазовых" - это в мою честь засмеялась. Спасибо!
Весь вечер напомнил мне кино. О бездарной, неинтересной жизни обывателей. Неудавшийся вечер. И то, что она пришла - было приятно. Но лучше бы этого вечера не было. Лучше бы я был один. Нет, вру, зарапортовался. Enough. Genug.
Видел сон (сегодня? вчера?), по которому кто-то из моих знакомых зачитывал строки из своего дневника, в которых было и обо мне - что-то про раздвинутые ноги. С утра в автобусе увиделись с Ириной. Едет с подругой в суд - развод. Пошутили по этому поводу. Ее отношение ко мне как всегда - приветливое. Удивительное постоянство. Были мысли - а почему бы нам не сойтись на пару ночей. Зачем? Может, ей хочется. (Пишу уже с оглядкой на Лену - как то она будет на это реагировать ("реагировать" - не то слово, не вяжется оно здесь).
Вчера покупал презервативы для встречи с ней, увидел упаковку с усиками. Немного дороже обычных. Брать не стал - показалось, что это будет уже слишком. Перебор. Размышлял - записывать это или нет. А что записывать? Что им нужно, чтобы я записывал? Что мне нужно. Что нужно И. Бродскому, о чем пишет "Пока еще глаза задумчиво-медовы...". Бродский написал "Рождественские стансы" в 21 год! - и в них он был весь И. Бродский - просто не верится - но он нашел в себе себя - мастера, лауреата Нобелевки. Поразительно. Родился в 1940-м, в 1961 написал "Рождественскую элегию".
В. И. в запале своего рассказа о Дм. Шкапском заявляет, что его стихи (В.И-ча) - детский лепет по сравнению со стихами Дмитрия. А Шпанский - сумасшедший, да еще и горбун, да еще и бомж. Юродивый, словом.
Подумал о том, нет... Прошла девушка, похожая на Лену - классная - не мать, но подруга, с тонкими ногами, подумал о Лене, о том, во что она одевается. Подумал, что у меня есть из одежды, подумал, что коричневый свитер можно было бы ей примерить. Надо попробовать.
Все мысли не запишешь!
Что-то часто я стал записывать за собой. Сижу на полу, жду тестовых сигналов от Саши и думаю о своем. Думал о Лене Синяк (как она пришла на стадион в прошлом году - неужели ошиблась на неделю? И думает, что я бежал марафон в одиночку и никого не было рядом?) О Л.С., которая сейчас будет звонить на фирму и ей скажут, что я буду дома в 21-22, а я вряд ли буду в Витебске к этому времени. Буду примерно в полночь. Неужели дождется (у Высоцких?) Вчера перед сном...
Интересно, способна ли она на такую фантазию: "Новикова нет, он обещал быть к 22:00. Может быть, он только говорит, что он работает до полуночи, а сам в это время у Каримовой или еще у кого пропадает?" В связи с этим подумалось: В. И. скажет: "Этот Новиков - такое уебище, он про людей думал, что они - такое же говно, как и он сам, и мысли его говном пахнут". И подумалось мне, что я, каким бы я ни был, остаюсь честным и искренним перед собой, и не важно при этом, что кому-либо подумалось про меня. Главное, что пусть они имеют возможность знать, какое бывает "уебище", что это такое. А что они еще не знают от В.И-ча - я дорасскажу. Мне хочется, без дураков, узнать этот мир, и узнать, кто такой Новиков в этом мире. Неважно, как меня судят люди, неважно, как меня судит Бог (я для него - муравей, и ему до меня недосуг)(слишком маленькая частица его самого). Мне важно знать, кто я такой, что я делаю в этом мире и что я должен в нем сделать.
F2 Грачевка - клеил из полиэтилена утюгом мешочки для своей коллекции спичечных этикеток. Это возможно, раздражало маму (или - "чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало"?).
Деньги - это кровяная система планеты. Интернет - нервная система планеты. Планета - это живое существо.
Казенный - от слова "казна"
Позвонила (а у меня Виталик как раз был Сеньков в офисе). Приедешь? - Не знаю. Подумать надо. - Это что, новая игра? Я очень нервный от этих игр. Не справиться мне с этими молодыми людьми. Заели они меня. Она, если придет, то не одна. Звонил Высоцкому. Единственный человек, который не досаждает меня. "Как мне сделать так, чтобы тебе было теплее в этом городе?"
Джим сидит у меня, настоятельно рекомендует читать Янсен про Мумитроллей. Неужели повторение опыта с Гофманом? Сомневаюсь.
То, что она не пришла - повод для радости. Радости того, что она нашла себе жизнь без меня - ведь я сам решил рвать. И хорошо, что это получается взаимно. Я должен был бы радоваться этому. А я тревожусь. Я теряю куклу. Я теряю ночную игрушку. Я как маленький ребенок, у которого увезли его новую игрушку. И будет ли другая взамен - неизвестно. Надо радоваться взрослой радостью, а я плачу и страдаю 10-летним мальчиком. (И окно не занавешиваю в надежде, что она увидит в нем свет и будет стучать в него и в дверь в случае, если меня не будет в комнате - я услышу ее стук). Достоевщина. Сумятица. Суета. Думаю о Каримовой как о надежде. Быть настойчивее? Ерунда. Они нас выбирают. Я сам еще никого не выбирал. Лемешевскую? Не получилось. Пора ложиться спать. Зачем же она тогда звонила сегодня?
Я лег спать. Но не смог уснуть. Так одиноко и тоскливо без нее. Очень плохо. Еще хуже, чем с ней. Блин, а до чего же все банально. И зачем это такие страдания сам себе устраиваю? Как научиться жить без страданий? Глупые вопросы! Мне очень плохо, и - тут же думаю - какое же это счастье - так страдать - не от холода, не от голода, не от унижений или болезни - от любви! Жестокое желание положить ей руку на ее шелковое бедро и ощущать радость. Пальпирование. Ощущение теплоты женского тела. Подсознательное желание родить еще одного нищего. Желание трахнуться. С удовлетворением отмечаю, что забыл про анонизм. Это сейчас как наркоману, подсевшему на героине - пить водку. Да хоть залейся - нет того кайфа. Слушаю "RED". Сейчас, встав с постели - ремейки "NP". Мне очень хорошо оттого, что я ощущаю, как тоскливо и одиноко мне - я это чувствую, значит, я еще что-то способен ощущать. Листал перед сном коричневую тетрадь - ни слова о сексе - а ведь трахался с Дубовик и с Трутень ночи напролет. А сейчас о чем пишу? Это что, влияние Г. Миллера? Раньше целые недели проходили без заметок - сильно был постелью занят. Сейчас попробовал на себе найти, где же у них влагалище. По моим костям выходит прямо в самом низу. Я хочу ее, но как-то не физически, а просто - хочу. Это определенно наркотик. А сейчас - ломка. Я был дураком. Им и остаюсь. Я не умнею. Я старею. Я глупею. Я тупею.
Перед сном полистал сексопатологию. Это же интересная книга. Толковая. Слава богу, не дошло до анонизма. Уснул примерно в 5 утра. Слушал опять NP. Думал о ней. Я вряд ли могу объективно размышлять о причинах ее неприхода ко мне. Вполне возможно, что у нее действительно много хлопот всвязи с устройством новоселья. Джим вчера обмолвился, когда говорил о своем позавчерашнем визите, что, кроме него, ко мне еще люди приходили. М.б., и она приходила. И еще - м.б., она не приходит, т.к. стесняется своего герпеса на губах. От простуды, от простуды. Все это может быть. Последний раз, когда она уходила от меня со Славой к брату (мама должна была звонить), она показала пальцем, куда ее поцеловать - в щеку. Что я и сделал. Запомнившийся жест.
Вчера ночью прочитал еще несколько стихотворений И.Бродского. Как мне нравится, как он пишет, как он думает! Это такое чудо! Как радостно от того, что бывают такие талантливые люди на Земле! И ведь нет у меня ни капельки предубеждения по отношению к этому поэту, что он еврей! Он - во-первых - поэт, а во-вторых - еврей, а не так как у нас обычно бывает: сначала - еврей, а потом уже - поэт. Оказывается, это Римма Казакова написала "Пока еще не врём запутанно и грубо...". Интересно свежее мое восприятие "Сексопатологии". Взрослое восприятие. Это - целая наука, без дураков, с легким, правда, налетом советской ментальности. Но налет легко сдувается, как пыль. Обнаружил целую главу, посвященную отношениям внутри пар, именно о том, о чем я переводил некоей Ирине (знакомой Духовникова).
Мультяшка - не при чем. Остается видеокарта, и (страшно подумать!) - материнка.
До сих пор, видя на улице лицо какой-нибудь дамы, напоминающее Л.Н., вспоминаю ее с любовью. Была же женщина в этом городе!
Шел в "Тему" и думал о Елене. Может быть, тот ее визит, когда мы в последний раз провели с ней ночь, был действительно последним в нашей истории? Только теперь это было ее последнее слово в наших отношениях. Она пришла, победила меня и ушла? А теперь началась другая игра: попробуй, отними? Perhaps. It may be so? In refrigerator there is a bottle of wine. For her and me. I want drink with her. But only by two of us. No any guest. It was bought for our party.
На примере этой моей возни с компьютером удостоверяюсь - жизнь ничему не учит (по крайней мере меня), и еще: если она меня чему-то и научила, то - недоверию к людям. Только это мое недоверие скорее обусловлено моей слабостью и еще тем, что сужу о них по себе: уж мне-то доверять не следует (Это - наговор на себя!) Сужу о других по себе. При этом легче всего свалить вину за мою испорченность на Трутень, на Иделя, на еще кого-нибудь - и это будет ерундой. Я порчу себя сам. Если бы только сорняки испорченности рождались на поле, освобожденном от цветов наивности! Но это только частично возможно.
Буду ли ждать ее сегодня? Не знаю. Не хочу. Т.е. хочу, но хотелось бы не ждать. Это - несвобода. Я хочу сходить к Высоцкому, я хочу сходить к Каримовой, к Мартову, я не хочу обижать мальчика Сашу. Это больно - ждать. И ради чего? Только ради радости соития с... кем? с женщиной, которую не полюблю. Или уже - люблю? Откуда эта боль? Блин! Я уже в который раз проигрываю эту пластинку! Не зацикливайся, Славик! Ага! Скажи еще себе: "Будь мужчиной!" - они это ценят.
С работы поехал домой. Коля решил подбросить. Коля меня радует: сегодня ни с того, ни с сего подарил пачку сигарет. Спаси тебя Бог! Попросил его остановить у "скорой помощи". Пошел к Высоцким - попросить их дать чего-нибудь поесть. Прихожу, там - Джим. Таня - с опухшей щекой. А зуб вырвали в понедельник. Посмеялись. Я начал - все это ерунда, если бы не одно событие, ради которого я сейчас и пытаюсь все подробно описать. Короче, наговорившись с Таней, пошел слушать, что же там Женька нарисовал и сочинил в музыке. Наслушавшись Женькиной музыки (она классно слушается! о чем отдельная история) пошел на кухню. И вот - стоит в прихожей она. "Привет!" - "Привет!" Глаза в глаза: там все написано. "Вот ты где!" "Вычислили!" - это я уже заметил за ее спиной "другую Славу" - тоже мне, соглядатай! Оруженосец! Блин. Везде соглядатаи и оруженосцы! Телохранители, которые мечтают о девичьей благодарности, за их бескорыстное сопутствование и готовность выслушать о ее проблемах на сердечном фронте. Если бы она пришла одна! Если бы она сказала: "Я тебя ищу...". Если бы она потянулась ко мне, а не поперлась в гости к Высоцкому для отвода глаз! Если бы... тогда я сказал бы: "Я так скучаю без тебя!" Если бы я бросил этот ужин и удрал с ней вдвоем в наш подвал! Если бы я поцеловал ее... Если бы... Ни она, ни я... Люди, кругом люди. Мы их боимся. Она пошла к Высоцкому, я пошел на кухню к Тане, которая... Да, на этом перекрестке она сказала следующее: "Если появится Василий Иванович, приходите ко мне завтра на новоселье". "А если не появится?" - "Ну, это же его идея..." Блин! Все блином прогорким вылезает! Мне нужна только ты! Мне не нужен В. И., мне не нужен Джим, мне не нужна Таня Выс., мне не нужен сейчас никто. Мне нужна ты! Какие Вас. Ивановичи, какие Джимы! И я пошел к Тане, с которой перед этим так весело и беззаботно балагурил в ожидании ужина. А тут сел перед ней и попытался сделать вид, что ничего не произошло. (Боже мой, "Джим такой хороший", "другая Слава" такая хорошая! - неужели она им все про меня рассказывает?!). И вот тут и начинается самое интересное. Я сижу и пытаюсь вслушаться в рассказ Тани о Москве, а сам думаю о Лене. И вот слышу за спиной: Джим собирается уходить. Слышу и Ленин голос. Вот она зашла: "Тебя будут кормить сейчас?" - "Да!" - "Ну, ты поднялся!". Боже мой, какую околесицу мы говорим друг другу! Самое печальное то, что не пойди я к Высоцким, а пойди домой ждать ее и она бы пришла с этой другой Славой-сварщиком-алкоголиком - мы несли бы такую же околесицу! И в конце концов она бы ушла с ним - не бросать же его в морозную ночь одного! И я бы в любом случае остался один, в холодной постели, глушить свое одиночество "Кингом Кримсоном". Итак, мы сидим на кухне, они собираются уходить. Я встаю, чтобы еще раз посмотреть на нее. Безобразие, которое делает морозный воздух с ее лицом, уже спало и она снова красива в окружении своих длинных волос. "Ты приходи, хорошо? После двенадцати". Я ничего в ответ не сказал. Пусть идут туда Джим, эта Слава, кто угодно и пусть пьют там водку и она вместе со всеми, а потом она оставит кого-нибудь с собой и он будет ее трахать "как следует", или "по вольной теме". Зачем мне такое счастье. Зачем мне та же Каримова? Она - такая же! Они все такие. И я - как все. Все - как все. И вот - Таня мне что-то увлеченно рассказывает, а я думаю о Лене, как она сейчас уходит. И я начинаю краснеть. Я чувствую, как краска заливает мое лицо. И я чувствую, что сейчас Таня увидит, как я покраснел. Это было уже слишком. Тут кто-то зашел (уж не Лена ли?) - она, и спрашивает: "Это все тебе? - заглянула в кастрюльку с салатом. "Да... ты поднялся..." - с улыбкой сказала. Видимо, девочке тоже не сладко. Вот так - после большой радости - отвратительная сосущая боль. А ведь можно не драматизировать. Несчастный я человек - моя ревность не хочет ничего знать. Только я должен для этой девчонки существовать, только я! И только она должна быть рядом со мной. И больше никого. Ни одного члена рядом. Только мой член. И мои драгоценные яйца. "Everything will be all right now, everything will be all right now, No, woman, no cry!" Я конечно, никуда завтра не пойду, ни на какое новоселье. Не хочу. И тут же! И тут же! думаю: вот, а может, действительно она хочет быть со мной, и только со мной, ну а остальные - не помеха! Но почему - Вас. Иванович? Это что, девичьи штучки камуфляжные? Вроде Джиминого: "А Вас. Ивановича здесь нет? Ну тогда я погреюсь полчасика, да пойду". Лена пыталась мне что-то сказать: "В понедельник выхожу на работу. А так ничего больше не происходит". Но разве так можно! Разве так можно встречаться, говорить? Так же нельзя! Ведь у нас могла быть впереди вся ночь! Мы бы и поговорили, и выслушал бы я ее и сам бы многое рассказал! Все летит к чертям. Интересно, что если вдруг она придет так, как я хочу, одна, тайно, чтобы остаться со мной и вновь я смогу ласкать и обнимать и целовать ее - ведь все снова перевернется. Будет новая революция. Будут новые радости и новое счастье - и смешно будет вспоминать и перечитывать эти мерзкие строки!
Но самое главное - она заставила меня покраснеть!
Вот и началась война! Война, в которой не будет победителя. Была любовь, где рождались светлые, прекрасные чувства. Сейчас - война. И выходят наружу грязные, сволочные мысли - и они победно щурятся мне в глаза. Я побежден!! В очередной раз надеюсь, не в последний.
А Игорь просто попросил их уйти. Всех. Они и ушли. (послышался шум у входной двери - побежал смотреть - конечно, это Пушкин пришел. Но (а вдруг!) это ее новый способ оповещать о своем приходе. Открыл дверь. За ней - темнота. Никого. Пишу и все-таки лелею мысль, что она все это прочитает и пожалеет меня - мой мальчик, что же ты так страдаешь! Ведь мне никто больше не нужен, не думай так больше, хорошо? Ты только жди меня, я обязательно приду к тебе и у нас еще будут радости. Не хочу видеть никого, только ее. А она не придет. Завтра она (опрометчиво предполагаю) не захочет видеть никого, только меня. А я не приду. И тут слабость может обговориться силой. А сила может сойти за слабость, если я все-таки потащусь. Если меня ноги поднимут и понесут. Ну что я смогу сделать! Вспоминаю тот вечер, когда я потащился в "Шайбу", где веселились тогдашние подфаковцы - среди них была Л.С. (нет, не Лена Самарина, блин! - эту-то ремарку для кого пишу? Для всего мира? Не дай бог, путать начнут, сволочи невнимательные. Им мои боли как лекарство. Чем мне больнее, тем им слаще жить...) Вот уж расписался! И все из-за того, что покраснел перед Татьяной. Таня посоветовала: "Игорь, ты уж доверь мне такие радости - гостей выпроваживать - это ведь не твоя роль!". Меня они терпят. Я ведь хороший парень. А ведь и у меня аппетит пропал от такого разворота. Кисло все получилось. Как было бы здорово, если бы они не лезли в женькины игры своими подправками. Интересно, что ведь это им надо у Женьки поучиться. Только спасибо Игорю, что не скрыл, что десяток вставочек они с Джимом сделали в гениальной женькиной композиции.
Игорь тоже пострадал. Вечер испортился. И только рука устала описывать весь этот позор нашей жизни. Эта программа может слегка измениться в Андрее. И - (вдруг! - но уже не смею надеяться! - еще нет, нет, нет, не будет у меня уже детей. Мне нельзя быть с людьми, мне нельзя жить с ними, я не способен ни на любовь, ни на дружбу, ни на что. Я просто такой человек. Я не могу долго жить с женщиной. Где мне найти такую - чтобы через 2-3 года я не сказал себе - вот и все. Она противна, она мне ненавистна. Где та женщина, которая способна... да нет, просто - она ненавязчива. Она просто любит то же, что и я - любит меня и любит одиночество. Любит быть вместе и любит быть одна. И не сучка. Я то ведь не кобель. Я, пока не пойму, что здесь все кончено, никогда не полезу на другую. Ерунда! Что это я такое пишу! Да правильно я все пишу!
Да она обязательно придет. И одна. Просто ей хочется знать, что я о ней дальше написал. Что я о ней думаю, что я вообще думаю. Ей любопытно. И она придет. Одна. Я буду ждать. И писать. Как я ее жду.
Генри Миллера еще можно прочесть: трилогия "Распятие среди роз" (1949-60), "Аэрокондиционный кошмар" (1945), "Сексус".
Татьяна этим вечером заметила, как я чисто по-женски благодарил ее за то, что она собиралась мне в Москве подарок купить на день рождения - тексты песен Джима Моррисона. Я оправдывался тем, что с самого начала это было шутка, а уже потом я вошел в раж и начал ерничать. Мне было лестно, что она заметила во мне какой-никакой а женский элемент психики. Мне было это приятно, и я даже было бросился в какую-то сумасбродную попытку откровенности с ней по поводу моих желаний иногда влезть в кожу женщины и почувствовать, что она чувствует. О Пушкине Б. Ахмадулина - <он был> "нежнее женщин всех, мужественнее всех мужчин" - что-то в этом роде. Приятно возомнить себя Пушкиным, хоть на минутку.
- Вас. Ив., стань нашим лидером русскоязычных писателей!
- В отличие от вас, я не русскоязычный писатель а просто - русский писатель!
Вчера, оказывается, ко мне заходили Джим и В.И. А я был у Жуков. Каримова, как я понял - недоступна, отныне и во веки веков. Она ушла в отрыв. Пили вино, что я хранил для Лены, а потом взял для Каримовой. Потом много чего пили, и в первом часу я пришел домой и лег в свою холостятскую постель. Мне было плохо, очень плохо. Хотя у Дениса с Галкой было хорошо. Галка рассказала, что у Каримовой...
Она мне, тем не менее приснилась, и я был более чем уверен, что она в моей постели находится - спит. Она спала рядом со мной. А под утро оказался вместе с чуть ли не Рахмановой. Но очень молодой и симпатичной. Полез к ней в трусы и все закончилось поллюцией. Так и проснулся. Причем испугался, а вдруг вместо спермы моча польется (так бывало).
Света Бень привезла с собой в Витебск какого-то симпатичного паренька Диму, художника, по ее словам. А он сам о себе сказал, что он ищет пока свое место в жизни. Света показалась мне гораздо меньше, чем она была раньше.
Вернулся от Высоцкого. Он признался, что ему очень плохо. Вот так! А мне кому признаваться, что мне тоже - очень плохо? Вот и Вас. Ив. при случае жалуется, один на один, что ему очень плохо. Оказывается, всем - очень плохо. Лене, подозреваю, тоже - очень плохо. Это "Pink Floyd". М.б., состояние "Очень Плохо" - как раз нормальное состояние человека? Марина приходила в мое отсутствие - я ее не дождался, пошел к Высоцкому - так как очень хотелось курить (у меня нет ни денег, ни папирос). Завтра на работу придется идти пешком - нет денег на автобус. И Лена вряд ли придет. Все - очень плохо. Слушаю "Pink Floyd".
Она мучит меня теперь своими появлениями-исчезновениями. Мне надо просто идти дальше. Не мучиться. Или она есть - или ее нет. И еще - мои настоящие переживания - в ответ на ее тогдашний визит к Высоцким - чисто женские переживания. Нельзя ли быть погрубее? Почерствее? Этот Слава - у Жуков его звали Володей. Уж не "Володькины ли это "косари"? К Саше Шишкину не пошел сегодня. Бенька приезжала с неким Димой. Высоцкого снова посещают мысли о суициде. И меня. И вспоминается Катеринин. Так что ж, дальше будет еще беспросветнее? Очень тяжело. М.б., надо заняться спортом?