Джим: Началось все с того, что мы с нашим барабанщиком Валиком Костенко пошли в общежитие худграфа пить водку. Валик сидел в одном месте, я сидел в другом, потом... поступила такая информация, что вот «Ляпис Трубецкой» играет и надо бы сходить.
С утра просыпаюсь я, иду туда, где ночует Валик - Валика нет. Я повошкался-повошкался да и пошел себе домой. Пришел домой, а вечером звонит мне Эдик и говорит: «Такие тут дела, брат... Едем в Оршу с «Ляписом Трубецким»!»
Эдик: Мы познакомились с господином Мартиновичем, директором «Пан Рекордс», помогли ему развешивать всякие....
Джим: Они надувные ириски «Меллер» вешали, а я в это время сидел дома и кушал...
Эдик: ...кассетка наша как всегда у меня с собой была - я ему и сунул.
Джим: Да, так уж и ты! Это Валик бегал... очень активно... Очень грамотно у него получается... у Валика... Валик наехал на этого Анатолия Ивановича Мартиновича очень грамотно и очень тактично, таким образом, что Анатолий Иванович предложил вокально-инструментальному ансамблю «Алмазный Фронт» сыграть в городе Орше перед концертом «Ляписа Трубецкого».
Дальше всех деталей я не помню, потому что был трезвый... Кассету нашу послушали и каким-то совершенно удивительным способом мы оказались в Орше. В Оршу мы ехали в ужасно-пыльном автобусе, с полустоячими местами, кое-как мы присели, под ногами у всех... Самая интересная деталь: мы вошли в автобус, я сел один на сиденье, развалился и тут пришла такая... девушка, и стала мне улыбаться и так практически открытым текстом говорит: «Молодой человек! Не встать ли Вам с места, потому что я - с билетом вроде бы как...» Я говорю, что я бы не отказался. если бы девушка села ко мне на колени... А Правис вообще ныл всю дорогу: «Ой, здесь пыльно, ой, здесь грязно...Ой, холодно...»
Эдик: Тут родилась телега про страну четвертого уровня.
Джим: Виртуальная республика Беларусь. Автобусы дырявые... У людей не бывает кариеса...потому что нет зубов. Потому что пища настолько мягкая, что зубы просто не нужны... Просто амброзия! Вот такая она - виртуальная республика Беларусь! Незалежная республика Мроя. Дальше происходили удивительные вещи. Мы вывалились из этого автобуса где-то за полтора часа до начала концерта. Эдуард Михайлович сразу начинает паниковать: «Опоздали!» У него имидж такой - паниковать. У Максима имидж - ныть все время, а у Эдуарда Михайловича имидж такой - он все время паникует. Я - все время загибаю пальцы и говорю: ребята, нормалек, все классно, сейчас мы тут... А Валику все по фиг... Эдик паникует, Максим ноет, я загибаю пальцы и говорю : ребята, все классно, Валик в это время договаривается с Мартиновичем, дела всякие проделывает... Так вот, приходим в этот ЖДК, с совершенно белыми глазами, и думаем: все уже готово, аппарат стоит... Заходим в зал... а там - тишина-а-а-а.... Никаких следов аппарата, никого... На сцене один Анатолий Иванович Мартинович и играет на рояле «Зеленоглазое такси». Мы подходим. «О! как хорошо, что вы приехали! А больше никого нету». «Ляпис Трубецкой» где-то кукует...обедают, ужинают...
Эдик: Один трубач сидит в коридоре, трубку раздувает...
Джим: Мы зашли в гримерочку... развернули еду и сели, как нормальные. Валик достал вилку и мы стали этой вилкой есть. Ели мы ели, ели, ели, пока не приехала группа «ЛТ».
Эдик: Сначала приехал Валера!
Джим: Да, сначала приехал Валера. Мы стали таскать аппарат, потом приехала группа «ЛТ». Они закрылись в гримерке, начали бухтеть между собой. Бухтели-бухтели, пока не начался концерт.
Эдик: А перед концертом мы к ним сходили и Женя Калмыков нам малость коньячку налил...
Джим: Да, дело в чем... Дело в том, что в нашей гримерке туалета не было, а у «Ляписа» был туалет. И мы якобы пошли в туалет.
Новиков: А что такое - «Ляпис»?
Джим: «ЛТ» - это некоторое количество балбесов, совершенно одомашненных...
Новиков: Их можно посчитать на пальцах?
Джим: Сергей Михалок - вокалист, автор. Еще... как это второго вокалиста зовут? Паша! Еще есть у них такой замечательный гитарист - Руслан, душевнейший человек, который готов мне был и гитару отдать, только чтобы я у него ничего не спрашивал...
Эдик: Барабанщик Леша, который очень похож на Михалка...
Джим: Только черный, как кукушка... Еще такой рыжий басист у них есть, Дима Свиридович, который в кепке все время почему-то...
Эдик: Которого единственного из этого состава «ЛТ» я знал до этого концерта.
Джим: Откуда ты его знал?
Эдик: Я его с Сашкой Роловым на улице Витебска повстречал...
Джим: Ну вот, выяснили все свои вопросы касательно того, как мы играем, составили программу...
Эдик: ... кое-как настроили инструменты...
Джим: Все равно они не строили... и... народ уже запустили... я смотрю - девочки интересные... шестьсот человек в зале, из них триста - девочки. Красивые девочки... А! Я же не рассказал самого главного! Еще до приезда «ЛТ» пошел я по своим делам по дворцу шоркаться, возвращаюсь обратно, смотрю - сидит Эдик и совершенно как большой, а перед ним стоят две девки симпатичные. Одна была больше симпатичная, чем другая. И Эдик вроде бы как бы им интервью дает. Я собрался мимо проходить, а он хвать меня за рукав и говорит: «Вот он!» Я стою и думаю - что мне говорить? Начал им нести про то что я - живая легенда отечественного рокенрола, что я - Джеймс Глюк, что я такой крутой..
Эдик: ...что-то про борьбу с виртуальным капитализмом... Короче, кое-как настроились, пошли лабать.
Джим: Выходит Женя Калмыков: «А у нас для вас сюрприз: мы приехали не одни, мы приехали со своими друзьями» (а перед этим он заходил и спрашивал, как нас объявить. Я говорю: ВИА «АФ» из Витебска. А он говорит, может, чтоб веселее было - из Каунаса? Если из Каунаса, говорю, тогда и дорогу нам оплачивай до Каунаса! Он тогда говорит, ладно, из Витебска, так из Витебска. Объявил. Выходим мы.
Эдик: Я думал, сейчас будет визг, в нас полетят бутылки, банки... из-под тушенки.
Джим: Максим, он мало того что зануда, он еще страшно боится смотреть в зрительный зал. Ему надо обязательно играть в темных очках. Я напрягался, искал ему темные очки, у трубача «Ляписа» одолжил их, и тут как раз Эдик зашел, а Женя Калмыков говорит: «О! вы же вокалисты! Вам же надо по 50 гр. коньячку.» Дерябнули мы по 50 гр. коньячку, дали Максиму очки, и как вышли, думали, действительно сейчас свист будет, и очень даже удивились, когда нам начали хлопать и подвизгивать немножко. Мы сыграли первую песню «Мартовское Регги», и я слышу - какие-то девушки начинают подпевать! Третьим номером играем твою (к Новикову обращается) любимую песню. И когда я начинаю петь «Все Как Обычно», начинается такое, что у меня на душе становится радостно. Спели для девочек, а для мальчиков мы сыграли «Военного», после «Военного» - угар вообще начался... Мы тогда и «Баунти» уже сыграли...
Эдик: Вот как раз на «Баунти» начались танцы.
Джим: На «Баунти» начался полный цугундер! Начали вылазить какие-то люди к сцене, танцевать вальсы-гопаки, танцы экзотические, «орангутанго»... Мы тащимся, нам хорошо... И две последние песни мы играем - «Право на танцы»... Валик пробивает малый барабан, никто этого не замечает, он продолжает на нем играть и... А еще с нами ездил такой замечательный человек, художник Хучи-Кучи. По настоящему его зовут Сергей Кринко и он художник, учится на худграфе, и он приехал с нами, и спрашивает: что мне делать? Я говорю: по сцене побегаешь, и будет хорошо. А последнюю песню мы играем «Хавайся у бульбу». Первый куплет сыграли, начинается припев «Хавайся у бульбу»... Ну, я-то не вижу, но в принципе знаю, что там происходит. А в зале начинается просто истерика! Потому что на припеве сзади за барабанами пробегает мелкой трусцой человек, у которого волосы стоят дыбом, на котором надето черное пальто до пят и бежит он приблизительно как... руки у него согнуты как для танца «Фонарики», только ладонями вниз... и он мелкой трусцой пробегает по сцене. Припев заканчивается, все нормально, я пою второй куплет, накал возрастает, начинается второй припев и этот же человек тут же в ту же сторону бежит, только уже в «байке» Metallica и «бейсболке». Точно такой же мелкой трусцой. В зале начинается еще большая истерика... Последний куплет, самый демонический, такой... таинственный, уже должно крышу сворачивать... и на припеве зал охватывает ончательная истерика, потому что тот же самый человек выбегает из той же самой кулисы, бежит в ту же самую сторону, только пробегает уже в белой майке с длинными рукавами, на которую надета красная майка с короткими рукавами, а на голове у него - шапка! Длинная буратиновская шапка, полосатая, красно-белая, и бежит он точно так же мелкой трусцой! В зале начинается вообще кошмар. Ну, а потом мы говорим «спасибо, до свидания», я выдергиваю шнур, тут выбегает Женя Калмыков: Вот говорит, вокально-инструментальный ансамбль «Алмазный Фронт»! А они уже забыли, куда и на кого пришли. Какой «Ляпис Трубецкой»! Так вот. Я собираюсь уже уходить, так как все уже убежали, а я один как дурак на сцене. Я подбираю гитару, машу ручкой в зал. Тут Женя Калмыков пихает мне в руки коробку с этими Ментосами-Меллерами, этими ирЫсками... Я уже совсем как дурак! Захожу я в гримерку и у кого-то спрашиваю: «Ты, говорю, соображаешь что-нибудь?» Мне говорят: ничего не соображаю. И мы садимся и едим эти ирЫрски «Меллер».
Эдик: Я на «Ментос» налегал...
Джим: Да, Эдик ест «Ментос». Потому что он боялся съесть ириску «Меллер» и потом идти искать грабли наступать на них!... Так вот... Дальше начали твориться вообще необъяснимые пароксизмы... Я вышел послушать «ЛТ», а тут Анатолий Иванович Мартинович меня в кулисе встречает и говорит: «Надо поговорить. Классно у вас, говорит, классно! Поговорить надо... Пошли!.» Заходим к нам в гримерку, он садится на стул, а он - дядька такой... Вот по человеку никогда не скажешь, что десять лет назад человек играл Хэви-метал в группе «Отражение», у него такой внушительный бизнесменский животик... Василия Ивановича он мне напомнил комплекцией своей, только Иваныч чуть пониже и помоложе...
Эдик: Ему лет тридцать пять...
Джим: Максим, будь добр, налей мне чайку!... Так вот, садится он и мы едим ириски «Меллер» и ментосы всякие, курим, а Анатолий Иванович рассказывает нам, как вообще надо это все делать, начинает на нас наезжать, что давайте собирайте все ваши записи, привозите ко мне в Минск, будем искать какие-то альтернативные источники финансирования, потому что у нас смета на год составлена, и мы профинансировать вот этот проект не можем, в принципе, из нашей кассы; но то, что вы делаете, это надо сделать уже в этом году. Потому что в следующем году это может уже не прохилять. Так вот, говорит, 12 числа у нас кончается это турне, я сижу у себя в «Пан рекордс», привозите мне все ваши записи... Продолжается концерт, - и в процессе этого разговора возникает Женя Калмыков («Ляпис» уже заканчивает работать, мы выходим в кулису куда-то)...
Новиков: Что значит - «работать»?
Джим: Ну, отработали концерт, уже последнюю песню играют, «Зеленоглазое такси»...
Эдик: Артисты все-таки... Приехали, загребли миллионы, и уехали...
Джим: Да, они же артисты профессиональные... Так вот... И дальше происходят вообще необъяснимые пароксизмы, потому что Анатолий Иванович начинает Жене объяснять, как ему понравился ансамбль «АФ», а Женя говорит ему: слушай, а может мы возьмем их дальше, Рогачев - Могилев, и т.д.? Анатолий Иванович начинает говорить что мы ж не довезем, а Женя говорит, так а что им - дорогу оплатить туда и обратно... лимон один... «А! Ну, сейчас поговорим...» Заходит Анатолий Иванович к нам в гримерку и говорит: «Ребята, вот завтра у нас концерт в Рогачеве, давайте, я вам денюжку дам, вы сядете на поезд, и завтра в Рогачеве концерт играем... а послезавтра - и в Могилеве еще». Мы подумали-подумали и говорим - нет, в Рогачев мы не поедем, потому что мы там никого не знаем, и что мы там будем кушать, и тем более у нас родственники дома волнуются. Он говорит: «Ну хорошо, тогда в Могилеве встречаемся, в четыре часа - концерт». Тут опять возникает Валик и начинает, мило улыбаясь, рассказывать Анатолию Ивановичу, какой он бедный студент и как у него нету денег на обратную дорогу. Ну, Анатолий Иванович, конечно, достает из кармана пачку денег и говорит: вот вам на дорогу до Витебска. А в Могилеве разберемся с Могилевом. Мы собираем свои вещи после концерта, собираем инструменты-аппаратуру, идем на вокзал, покупаем билеты на поезд, садимся и начинаем радоваться жизни. Периодически мы выходим покурить, у нас праздник душевный... мы даже пива попили по этому поводу, три бутылки пива купили на пятерых человек... А ты (обращается к Правису) пиво не пил!
Правис: Как это я пиво не пил! Пил... С Валерой Сысковцом и с Ивочкиным пили мы пиво... и кушали эти самые... бутерброды...
Джим: Так вот с выходами на воздух покурить я подхватываю кошмарную простуду. Приезжаю в Витебск больной.
Новиков: Так вы в Витебск поехали?
Джим: Да, мы поехали в Витебск. Приехали в Витебск. На следующий день встретились, и сказали: ребята, надо в Могилеве играть «Клару», текст букв которой написан Вячеславом Юрьевичем Новиковым.
Новиков: Это кто такое придумал?
Джим: Это я такое придумал. Это же супер-хит...
Новиков: Сколько я тебе должен?
Джим: Это я тебе должен. Новиков, это же бешеные бабки! Это подняться можно круче Мурата Насырова! Ну, мы с тобой отдельно потом обговорим...
Макс: А я?! А со мной?!
Джим: А что, ты «Samba De Janeiro» написал?!.. Дальше была такая байда... Собираемся мы на «репу» и играем «Клару»... Причем за час мы...
Новиков: Я сегодня Высоцкому говорю: «Блин! Они две мои песни играют! Ты можешь понять своей башкой?!» Ему было очень грустно, он очень печален был... Я ему говорю: «Ты, вообще, кто такой?! Кто ты такой?! Твои песни играют, хоть одну, ребята «Алмазники», играют?!» Высоцкий шел такой... никакой! А я шел такой! Говорю: «Мужик! Мои песни поют «Алмазники»! А кто ты такой? Кто ты такой?» Вот у меня был такой праздник!...
Джим: Понял! На следующем концерте играем «О фару бьюсь»! Ты это зря!... Все-таки Игорь Михайлович - автор-исполнитель заслуженный... Так вот... За час мы Клару раскочегариваем так, что у нас у самих начинается порево и палево, и когда кто-то вспоминает, что в середине Шизгары в оригинальном варианте какое-то гитарное соло было, вдруг Максим говорит: Стоп! Играйте два аккорда вот этих. И начинает играть «Samba De Janero»: Пам-пам-парарара... Мы тут все, конечно, угораем. Вот так мы отрепетировали, в радостном настроении на следующий день в семь часов тридцать минут по Фаренгейту встречаемся на автовокзале... Снег выпал, у меня насморк. Блин, говорю, ребята, как я облажаюсь - перед Новиковым неудобно! Едем мы в автобусе, долго едем, я играю на губной гармошке невообразимые вещи, занудствую, жалуюсь на здоровье. Правис уже вел себя спокойно... Приезжаем в Могилев. Эдик звонит человеку по имени Злыдень. Злыдень говорит: Да приезжайте, говорит в «Габрово» и там стойте и ждите меня. И далее происходят пароксизмы ужасные. Мы стоим мерзнем, Злыдня нет. Вокруг ходят какие-то гобули, страшные могилевские троллейбусы... Холодно... Мы - замученные, Эдик бегал искал Злыдня. А там тусовка у парадного входа человек 50—60 неформалов... Нам это надоело, мы зашли в какую-то забегаловку, купили по чашке кофе, там два какие-то неформала обсуждали предстоящий концерт группы «ЛТ», мы тихо хихикали, их слушая (потому что мы-то знали то, чего не знали они), потом надоело нам кофе пить, мы грамотно протиснулись между неформалами и собрались ехать в ДК Химволокно и тут - бац! Идет Злыдень нам навстречу: «Что, говорит, холодно? Может, водочки выпьем?» У нас у всех истерический смешок. Я говорю: ну вот, начинается. Он говорит: У вас стакан есть с собой? Мы говорим, давай хоть до места доберемся да там и сядем. И посунулись мы в ДК Химволокно. Там - тишь да благодать, нас сразу узнали, приняли с распростертыми объятиями, Анатолий Иванович нас радостно встретил, открыл нам гримерочку. Мы сели там и опять - разложили еду. И Валик опять достал эту свою вилку, которой мы ели в городе Орша. Опять же - тушенка, опять же - какие-то котлеты-яйца, все как полагается - завтрак аквалангиста. И тут Злыдень достает из своих широких штанин бутылку водки, которая называется «Алмаз». О,— сказал Вокально-инструментальный ансамбль «Алмазный Фронт» в один голос,— как это символично, открывай! Значит, открыли-разлили-выпили-закусили, открыли-разлили-выпили-закусили.
Эдик: Валик с Максом откололись - очень испугались...
Джим: Да, Валик и Максом больше не выпивали и не закусывали...
Эдик: А мне только дай!
Джим: Да, Эдуард Михалыч у нас - старый алкоголик, а я - старый пьянтос, мне что - 50 гр., что 150 гр, - я сразу вдрыбадан... Ну это я соврал, конечно, приукрасил...
Эдик: (очень вяло) а мне что 200, что 300...
Джим: А Эдуарду Михалычу что двести, что триста - один черт, трезвый как стеклышко и сидит как кукушка... И думает: что-то не вставляет, что-то не вставляет... А потом просыпается в шесть часов утра в городе Осиповичи и думает: «А как это я сюда попал?» Ну так вот... Как в том анекдоте: ну не вставляет - так зачем же в бане-то срать! Такого не было, конечно, было гораздо веселей. Так вот... Подогреваемся, с холоду оттаиваем и тут приходит человек и говорит: Ребята, пока «Ляписов» нет, барабанов нет - вы хоть так поторкайтесь, попробуйте... И случилась совершенно замечательная вещь: мы выходим на сцену, а зал - как в КДЦ ОАО КИМ! - 1200 сидячих мест!
Эдик: Да еще и балкон - в полтора раза больше чем в этом самом КДЦ!
Джим: И сцена - аэродром! И я понимаю, что это — вилы! Смотрю на Эдика и вижу, что Эдик тоже понимает, что это — вилы... Смотрю на Максима и вижу, что Максим вообще ничего не понимает. Смотрю на Валика, а Валик стоит спокойно на подиуме для барабанов и думает, как ему поставить барабаны... Не свои, кстати, а чужие, «Ляписа Трубецкого»... Ну, мы включились, немножко поторкались, немножко попробовали, опять же - «Клару» поиграли в собственное удовольствие и далее начинают происходить, опять же, необъяснимые пароксизмы... Максим: хи-хи...
Джим: Что ты хихикаешь?!
Макс: А ничего, просто...
Джим: Так вот, далее происходят вообще необъяснимые пароксизмы... Приходит Женя Калмыков (директор группы «ЛТ») и Анатолий Иванович спрашивает его: почему это вы опаздываете? А Женя Калмыков ему и говорит: Толя, что мы опаздываем - это ерунда. Ты их сейчас увидишь. И тут на горизонте появляется группа «ЛТ». Все как один - ... ! Я иду по своим делам в туалет и Сережа Михалок встречается мне на пути, пытается со мной радостно поздороваться и... промахивается мимо руки. Я говорю: Сережа, ты что - пьяный? Он говорит: А мы все хорошие! Я думаю - елки-палки. Спрашиваю: а как вы играть-то будете? А Сережа: А что! У нас диск с собой - фанеру поставим - будем работать. Это он пошутил так... Веселуха полная. Они устанавливают барабаны... кто-то им говорит, что я вот больной... мне приносят этот самый «Фишерменс френд», леденцы, которые прочищают глотку, я сразу выздоравливаю...
Эдик: Злыдень нашел мне бас...
Джим: Да, на отстройке бас зафонил и Злыдень, добрейшей души человек, побежал по всему этому ДК «Химволокно» и прибежал обратно с инструментом бас, «Action2000» и со шнуром длиною в 5 метров, которую мы...
Эдик: По-моему - 6 метров...
Джим: Ну, я не мерил шнур... А дальше я стал свидетелем совершенно удивительной истории, которая говорит о доброте душевной Сергея Михалка. Это удивительнейший, душевнейший человек! Захожу я в туалет - почему-то я слишком часто туда ходил, и Женя Калмыков тусуется по туалету кругами, а Сережа Михалок сидит там внутри и занимается своими делами естественными, и Женя Калмыков ему рассказывает, что зал - битком, полторы тыщи человек, сидячих мест нет, стоят в проходах люди и еще целая толпа снаружи. А Сережа Михалок таким жалобным голосом ему оттуда говорит: «Женечка, ну ты же проведи хотя бы каких-нибудь двух девочек». Женя говорит: Что, сюда их, что ли, привести?! А Михалок ему отвечает: «Да нет, на концерт. Я тебе по гроб жизни обязан буду».
Новиков: Михалок?!
Джим: Да! Такой вот он добрый - ему хотя бы из той толпы двух девочек на концерт провести... Такой сердечный человек... И полюбил я его сразу. А раньше - не любил. А сейчас - так полюбил! Дальше - начало концерта. Выходит Женя Калмыков, объявляет: ВИА «Алмазный Фронт» из Витебска. Выходит «АФ» на полторы тыщи человек народу, которые сидят - руки на коленках молча, ну, похлопали... Играем мы первые две песни - нормально, хлопают. Максим: А в Могилеве самым заводным я был!
Джим: Максим расплясался, очень хорошо, - а зал мертвый совершенно. Я чувствую, раскачать их тяжело, надо что-то делать уже. Играем «Как Обычно» - я чувствую, что-то уже начинается, а прямо передо мной сидит мужик лет тридцати пяти, с усами такими рыжими, и он так это веселится - двигается так хорошо - я начинаю работать просто конкретно на этого мужика. Мы играем «Как Обычно», и потом я говорю: «Представьте себе, что вы находитесь на танцплощадке конца семидесятых годов...» и начинаю играть два аккорда си-минор ми-мажор, си-минор ми-мажор..., зал моментально узнает знакомые ноты, начинает хлопать в ладоши и я начинаю петь про то, что «я был тогда совсем дурак - в кафе сидел я просто так»... В зале начинается очень интересная реакция на эту песню...
Эдик: Я тогда на басу газу поддал такого...
Джим: Ой, там газу было... Я, кстати, сам завелся очень хорошо...
Правис: А что вы - «я» да «я»... А я?
Джим: Да ты плясал там за всю мазуту! Максимка, кстати, молодец - отработал концерт очень хорошо... Поём два куплета, после двух куплетов вдруг - пауза, и начинает играться «Самба де Джанейро»... В зале — истерический визг! «Уя-а!» — такое вот что-то начинает твориться. Весь этот народ, который был мёртвый совершенно 10-15 минут назад, они уже... Ну только, что с мест не встают... А поначалу не давали... Стояли «грингос» по периметру и не давали народу угорать... Сыграли мы «Клару» и после «Клары», в принципе, уже можно было делать с залом все что угодно. «Баунти» уже подпевали... «Военный» прошел вообще на ура...
Эдик: Мы его загнали малость...быстрее чем надо...
Джим: Дальше случилась песня «Право На Танцы», на которой в Орше Валик пробил малый барабан...
Новиков: Это политическая песня!
Джим: Нет, это не политическая песня. Это песня остросоциальная... Так вот... в Орше Валик пробил на этой песне малый барабан, а в Могилеве у него просто свалилась с подиума райдовая тарелка.
Эдик: «Zildjian», между прочим...
Джим: Не везет нам с этой песней... может нам и не играть ее больше... А последняя песня была, опять же, «Хавайся у Бульбу» - зал практически бился в истерике. Тихо, душевно...
Эдик: Дошло дело до припева. На словах «Хавайся у бульбу» - подъемчик.
Джим: Мы сворачиваемся, уходим. Выходит на сцену Женя Калмыков, чтобы объявлять группу «ЛТ», ему из зала человек пять кричит: «Хавайся у бульбу!»
Эдик: И после этого он сказал: «Это была группа «АФ» из Каунаса»
Джим: Действительно, он еще в Орше нас спрашивал: «Может вас представить как группу из Каунаса? - и я ухожу со сцены, а он говорит: «Это был вокально-инструментальный ансамбль «Алмазный Фронт» из ...Каунаса» - и сам себе рот зажал ладонью. А ему: «Хавайся у бульбу!» А потом вышла группа «Ляпис Трубецкой», сыграла первую песню «Чайки, чайки, чаечки», после которой Сережа Михалок сказал: «Это была наша последняя песня. Спасибо за то, что вы нас пригласили... Приглашайте еше... до свидания... А следующая песня - на бис». И как пошли они играть программу... После третьей песни Сережа Михалок сказал: Вот группу «ЛТ» часто обвиняют в том, что я выступаю пьяным... Вот скажите, там, в первых рядах какой-нибудь запах слышно? Нет! - закричал кто-то из зала. «ДА-а!» - закричал кто-то с другого конца зала. А второй вокалист, «Маугли волосатый», говорит: «Я даже здесь ничего не чувствую!..» Это было неудивительно... А что же там было дальше? А! Дальше Сережа Михалок начал работать на этого волосатого...
Правис: Нет, он говорит, что мы - рок-группа - это трындеж. Как будто бабки кончились...
Джим: Да... А! Фраза мне его понравилась, замечательная: «Что мы группа «ЛТ» - это все бухтеж левый, мы свои деньги все равно получим, но все-таки нам, артистам, приятно, что вы пришли, что вы тут хлопаете, что вам нравится... А следующая песня - для настоящий парней, не таких как этот баран волосатый, я не знаю, откуда он взялся, этот баран волосатый... Вы его знаете?» Из зала : «Нет!» Помнишь, Макс?
Правис: Ему так обидно было...
Джим: Да ему привычно, Михалок над ним постоянно издевается... Он, кстати, еще до начала концерта начал прикалываться по поводу его волосатости... Так вот, далее начали происходить вещи совершенно замечательные... Собственно - концерт группы «ЛТ». Песни, в принципе, известны всем... Но самое интересно - это Михалковские приколы, типа: «Следующая песня - для настоящих пацанов, которые ходят в спортивных штанах, с бритыми головами и носят на шее золотые цепи... Эй, ты, Маугли волосатый, покажи свою цепь!» Этот волосатый вытаскивает какую-то цепочку из-под майки, тоненькую, и Михалок говорит: «Цепь есть, значит, ты - настоящий пацан! Но все равно, мальцы! После концерта волосатых мочим!» И начинается следующая песня. И самый главный прикол: «Есть в городе-герое Минске у нас один знакомый спортсмен. Зовут его Саша. Он вообще парень скромный, он скромно нас попросил: «Будете в Могилеве, спойте что-нибудь про меня». И вот мы сейчас споем про него песню, так как парень он хороший, но слишком сильно любит спорт, и за это слишком часто получает ...»
Новиков: Он сказал это слово?
Джим: Да, он сказал это слово! В зале - истерика! И причем - он правильно сказал! Потому что я знаю этого спортсмена Сашу... именно за это его журналисты и не любят.
Эдик: Если хочешь - прочитай (протягивает газету).
Джим: И поют известную песню про Буратино: «Лу!- та-та-та-та-Ка-та-та-та-та-Шен-та-та-та-та-ко!» Хорошая песня! ... Значит, поют они эту песню... потом говорят: «Только никому не рассказывайте, что мы пели эту песню! Потому что если вы расскажете... то следующая песня для нас будет очень актуальна...» и поют про паренька под следствием, причем на третьем куплете Михалка окончательно зарубает на прикол, и он вместо того, чтобы спеть: «В огороде дачница соседу улыбается...» он почему-то поет: «В огороде дачница сосет и улыбается». После чего зал становится на уши, а я произношу сакраментальную фразу: «Михалок, по моему, под Мерилина Менсона решил закосить...». Тем не менее моя любовь к нему душевная не убавилась... платоническая, во всяком случае...
Эдик: ...и под конец спели замечательную песенку под полный восторг зала, который пел вместе с ними половину концерта; он рассказал телегу про волшебную страну...
Джим: ...волшебную страну, в которой девушки не носят прокладок...
Эдик: и туда обычно зеленоглазое такси ходит...
Джим: Закончили... и пошли давать «интерврю» - пресс-конференцию. У них спрашивают: «К какому молодежному течению вы себя относите?» А Михалок говорит: «Да боксеры мы все, гопники...Морды всем бьем...».
Эдик: Спрашивают: «Как вы оцениваете ваш стиль?» Михалок сказал прямо: «Семь баксов... за минуту».
Джим: Спрашивают: Почему вы взяли с собой группу «Алмазный Фронт»? Что, в Минске нет групп никаких?» А группа «Ляпис Трубецкой» отвечает: «Нету!» И Михалок добавляет: «По техническим причинам». Так вот. На этом мы свернулись и ушли. Они там остались, а мы просто опаздывали на автобус. И вот маленькая деталь. Возвращаясь в город Орша... Окончание концерта... Мы там собираем аппаратуру, Ляписы раздают автографы, под сценой остаются штук 15-20 девочек... мы сматываем шнуры, я ухожу попить к «Ляписам» в гримерку, и вдруг слышу - зовут меня. Я выхожу - на сцене сидит одинокий ляписовский трубач с маркером и грустно смотрит в сторону Эдика, вокруг которого стоят какие-то пять девочек и он расписывается на каких-то бумажках.
Эдик: Остальной «Ляпис» убежал.
Джим: И вот Егорка - трубач этот бедный сидит и смотрит на Эдика, потому что его практически бросили и перешли на Эдика... И тут выхожу я... И тоже становлюсь на четвереньки на край сцены и начинаю расписываться...
Эдик: Я ему говорю: «Я уже заколебался - давай помогай!»
Джим: И дальше происходят вообще необъяснимые вещи и Егор совершенно грустнеет, потому что эти девочки стаскивают нас со сцены и начинают с нами ...фотографироваться. Он не понимает, что происходит: приехал «Ляпис Трубецкой», а автографы берут у какого-то «Алмазного Фронта». А в Могилеве был вообще цирк на дроте... Эдик остается брать автографы у «Ляписа Трубецкого» для отчетности перед Светланой Геннадьевной Потенковой, чтобы ей показать, что мы действительно играли с «ЛТ». Мы выходим из этого ДК: впереди - Валик, за ним - Максим, следом за Максимом - я. Валик, насунувши кепку на глаза, пробегает сквозь толпу. Максим идет следом за ним, я иду последним... И тут какая-то девочка говорит: «ОЙ!!!» И давай меня хватать! Я шарахнулся от нее и - к выходу! И слышу сзади голос: «Стойте!» Ну, думаю, сейчас будку разворотят, гобули! Выходим из этого ДК, Валик побежал смотреть, где таксо останавливается...
Эдик: Зеленоглазое...
Джим: И тут за нами ломят эти девочки, протягивают нам какие-то плакаты и говорят: «Давайте расписывайтесь!» Причем плакаты «ЛТ», с обратной стороны, чтобы было видно, что мы им там понаписали. Возвращается Валик: «Ребята! Опаздываем на автобус!» Валика тоже оккупируют... И мы стоим так, а Эдик идет и прикалывается: «А что это вы тут делаете?» Да вот, говорим, автографы раздаем». «Дайте и я уже дам!» Короче, чуть мы отделались... Максим: А нас с Валиком зато целовали...
Джим: А я не дался!
Эдик: А мне эти девочки в приемные дочки годятся...
Джим: Ну вот, заплатили нам лимон денег, приехали мы домой и в хорошем настроении, правда, больные, а на следующее утро я не пошел на работу, потому что был больной. Вот, собственно говоря... Поездка удалась! Группа «Ляпис Трубецкой» - очень хорошая группа... А в автобусе Максим привязался к девочкам, которые сидели с ним рядом.
Эдик: После этого концерта на автовокзале нас почему-то стали узнавать...
Джим: Ну вот, какая-то одна девочка узнала, ой! уже и «узнавать начали!» Просто случайно...
Джим: Собственно говоря, поездка удалась, «Ляпис Трубецкой» - очень замечательная группа... хотя мне совершенно не нравится то, что они играют, они просто очень хорошие ребята.
Эдик: Очень хитовая и живая команда...
Джим: Работать очень классно с ней...