конец февраля - начало марта 2000
(с понтом "эпиграф")
comme le seul bonheur
est celui de tes yeux
rien d'autre
ne m'fait jouir
oh mon Ange
ici an nord
bas les cieux
les notres
mais c'qui est le pire
tout change
Я . Сам
Ангел мой Любимый!
Пишу тебе долго-долго, пишу тебе все время. Как только прихожу в сознание - берусь за перо (да не за то, которое "под ребро"). Сначала шли всякие кусочки-пассажики в форме упреков, что-нибудь типа: "Ангел мой любимый мне не ответит. Не то чтоб меня это удивляло - так, вызывает легкое недоумение, как всегда, если Ангел меня огорчал". Или: "Ангел мой любимый молчит упорно. Могу его понять. Но как же хотелось бы мне все-таки услышать внятно: что это было? да прошло? как бы он назвал меня? что я для него - раньше, сейчас…" И т.п., я это даже не фиксировал - так, прокручивалось само между эйфориями.
А Ангел взял да и написал! И нехило меня озадачил. Сейчас попробую растолковать. Я-то действительно думал (и спокойно относился к этой мысли), что ты либо вообще не ответишь - либо, может быть, вежливо пошлешь подальше… А тут - на тебе: "Очень обрадовался, получив твое письмо <…> Буду ждать твоих писем и читать их с удовольствием <...> Пиши обо всем, мне будет приятно и интересно". Первое, что пришло в голову: ты очень утонченно издеваешься. А затем зародились самые разнообразные версии-соображения; внимание! - излагаю:
а) ах, да, действительно, как же я забыл: у него свое представление об удовольствии…
б) ой, ну какое там! Адская машина: рота, подъем!!! Завесил окно одеялом, побежал с автоматом - когда еще будешь рафинировать да и вообще думать всякие там мысли - хоть бы выспаться дали…
(мой мальчик, так больно за тебя, честно… И ничем ведь не могу помочь…)
в) до чего ж я все-таки мнителен и любитель цепляться к словам, да еще и между слов вычитывать! Не то что мой Ангел - прост и незатейлив, и ни на децл не литературен, и напрочь лишен пафоса… В очередной раз стал я ломать буйну голову: что, что все-таки могло между нами быть общего? А если ничего - то каким же образом получилось, что так долго мы реально не могли жить друг без друга - не могли ведь, я точно помню!!! На чем же это держалось?..
г) потом еще думалось вплоть даже до такого: а читал ли вообще Ангел то, что я ему написал? И конверт чистый куда девал? Уж не брату ли Косте в нем ответ послал? А мне - в другом каком-то. Ну, это не принципиально, разумеется. Просто я не преминул заметить, в силу врожденной стервозности.
Кстати, как у вас там, не шмонают письма? А то, может, стоило бы чего насыпать между листов немножечко, из кристофовского, допустим, запаса? Понимаешь, о чем я, да? Хоть повеселился б чуток там… И скажи все-таки насчет "Навiнак", если хочешь - могу выслать.
В общем, это было что-то вроде лирического от/вступления. Теперь - более информативная часть.
1. О себе
Краток не буду. О себе-то. Ого!
У меня есть все, без чего мое Эго обычно так маялось: воля, покой, музыка, дом, поклонение, наркотики. Я действительно в своих лучших временах, в совершенной гармонии. Не потому, что без тебя; не потому, что с кем-то другим. Я самодостаточен, мне не нужно ни к кому прибиваться (и тебе того желаю). Право же, единственное, что может добавить сияния в мой маленький личный рай - этот огонек под ложкой с раствором диацетилморфина, в местечковых криминальных кругах именуемого "старшим". Химия, казалось бы. Но что я при этом чувствую - не представляешь. Т.е. можешь представить. Если помнишь, как мы с тобой торчали когда-то. И как ты любил меня, милый!.. И сказки шептал взахлеб (и я тебя… и я тебя…) А ведь это был всего лишь убогий грязный самопал.
Теперь же - Героиновый Шик. Слова бессильны. Сыр, катающийся в масле, скис бы от зависти. Никогда еще не было так свободно и отвязно мне…
(Можешь еще, на самом деле, развлечься следующим образом: посчитать, по сколько раз на см2 бумаги встречается слово "я". Подозреваю, явный перебор. Но, конечно, яркий отличительный признак индивидуального стиля. Что ж, коль нечем больше отличиться…)
2. Об иных - прочих.
Сам понимаешь, редко кого вижу из наших общих товарищей. Сергеев распиздяйствует не более (не менее), чем когда-либо. Говорил, они с Дещём написали тебе письмецо; если отправили, прочтешь - приколешься. На днях вот Кристоф (алкашина) рассказывал: пыхтели в общаге на балконе он, Сергеев и Дюха. И вдруг Вадик как стоял - так и рухнул со всех, блин, копыт, затылочком об стену! Лежит и улыбается! А в башке дыра, кровищи лужа!!! Отвели (отволокли?) родимого на кухню, обмыли слегка, поехал домой, как ни в чём ни бывало, засранец, всем кайф обломав. Андреевой пожаловался на гололед.
Микола - серьезный молодой человек. Преподавательствует, озабочен социальной проблематикой, активно выпускает газеты (один из тех, короче). Шлет тебе пламенные приветы.
Одна из последних идей Лелика - постановка какой-нибудь шекспировской драмы. Не знаю, будет ли сие реализовано. Версия предположительно комедийная. Как ты уже, наверное, догадался, без моих пяти копеек опять едва ли обойдется. Собираюсь также поучаствовать в записи очередного ареховского опуса.
Вышел-таки новый мэнсоновский журнальчик. Отстой… Три моих материала: CAN, MUSLIMGAUZE, BIAFRA. Скучно! Валеру сейчас понесло в какой-то дремучий индастриал, элитарность коего, на мой взгляд, высосана из пальца. Претензии на глобальность, а по содержанию довольно скучно…
А с рок-н-рольными мальчиками, чувствую, недолго мы протянем. Зачем они дарят мне цветы? Леха стал писать болезненные песенки, типа как Джим, правда, без соплей. Они уже и между собой как-то похуже, а ведь сразу меня поразили именно своими сыгранностью и единением (ностальгия по фашиствующему детству?). К тому же, у меня давно XXI век, а у них - середина XX-го. Артемио, безусловно, универсален. И вообще он мне - как мама, точно. А как было бы по пути с Дыньком… Если, конечно, я встану и пойду.
Ибо почти все время я валяюсь под кайфом или втыкаюсь в видюшник. И определенно деградирую, но с таким удовольствием, что, право, не вижу причин напрягаться и что-то менять. Разве что жанр - в случае кризиса. А по сути-то все едино…
Ладно, закругляюсь. Давай, что ли, попробуем сыграть по твоим правилам. Хоть разок, да? Пиши, как пацан пацану, словно не особо даже близкому другу. Рассказывай армейские байки, описывай товарищей по несчастью, если есть (а явно должны попадаться) колоритные типажи, отмечай всякие перлы. Держись. Я в тебя верю. Не думаю, чтобы кто-то тебя обижал сильнее, чем я. А я больше не буду.
Что еще? Да много чего еще.
Пиши давай ты теперь.
Мой любимый.
Жду.
Shirley M.
