Военный переворот уже был в самом разгаре, когда Якобу Ароновичу позвонил Антип Франциевич:
- Якоб! Ты меня хорошо слышишь?
- Да, Антип Франциевич!
- Слушай, Якоб. Необходимо срочно провести переговоры с лидером заговорщиков.
- Об этом, Антип Франциевич, надо было думать раньше. Ожирелов на эту авантюру не пойдет.
- Не гоношись, Якоб. Думали и раньше. Почва уже давно подготовлена. Ожирелову нужны только гарантии.
Никого из нашей команды он трогать не собирается.
- Вам хорошо рассуждать, сидя в загородной резиденции, а у нас тут пули свистят.
- Бутафория, Якоб. Видимость создают. Там же телевизионщики работают, прямая трансляция на весь мир идет. Так что, потерпи чуток.
- Да уж терплю, Антип Франциевич. Только бутафорией здесь и не пахнет. Над головой штукатурка осыпается...
- А иначе народ не поверит. Убедительно должно быть.
- Куда уж убедительней...
- Короче, Якоб. Я сейчас веду переговоры о прекращении огня на час. О результатах сообщу дополнительно. Но ты будь готов выйти с белым флагом и говорить с Ожиреловым. Он будет лично.
- Но он в курсе наших предложений?
- Козыря нашего попридержи напоследок. И смотри, чтоб свидетелей рядом не оказалось. А Ожирелов, конечно, в курсе. Он только ради этого и затеял свой переворот.
- Понимаю, Антип Франциевич. А что Леонид Николаевич? Он предупрежден?
- Я лично ему письмо заказное посылал накануне.
Так что он должен быть готов.
- Но Вы уверены, что письмо дошло?
- Так заказное ж!
- А.
- Ну всё пока. Жди. Буду звонить.
После этого разговора Якоб Аронович позвонил Тимуру Ермиловичу:
- Тимур! Ты меня хорошо слышишь?
- Да, Якоб Аронович.
- Тимур! У нас, похоже, неплохие шансы. Только что Антип Франциевич звонил. Сказал, что с Ожиреловым особых проблем не должно возникнуть. Берём его в нашу команду.
- А я именно это и предлагал сделать ещё до того, как началась вся эта заварушка.
- Ты, конечно, политик крупный, Тимур, мне с тобой не тягаться, но одного момента ты, кажется, не просекаешь.
- Это какого же?
- Народу нужно новое правительство.
- Ну так и что?
- А то. Вот для этого военный переворот и делается.
- Но мы-то всё-равно все останемся на своих местах.
- Зато теперь над нами Ожирелов еще сверху будет. Но говорят, он мужик неплохой, из наших. Кстати, не знаешь, как его по имени-отчеству?
- Запамятовал что-то...
- Вот, я тебе затем и звоню. Выясни, пожалуйста. Мне сейчас нужно будет переговоры с ним вести.
- Выясню, Якоб Аронович.
Тимур Ермилович позвонил Эрасту Гапеевичу:
- Эраст? Как меня слышишь?
- А, Тимур... Ну привет!
- Как ты там?
- Держусь, пока.
- Моя не звонила?
- Два раза. Беспокоится.
- Ну, пусть беспокоится. Ты ей только мой телефон не говори. Что у тебя, вообще, новенького?
- Новенького?.. Коронку на зуб поставил... Что ещё... Ну, переворот, это ты в курсе... Ну а так всё по-старому. А у тебя?
- А я, вот, дочку замуж выдавать собрался...
- Поздравляю!
- Жениха ей ищу... У тебя нету там на примете подходящей кандидатуры?
- Ты знаешь, есть. И не одна.
- И кто, если не секрет?..
Пока Тимур Ермилович говорил с Эрастом Гапеевичем, Якоб Аронович позвонил Ананию Аполлинарьевичу:
- Ананий Аполлинарьевич? День добрый...
- Какой день? Четыре часа ночи...
- Вы у себя находитесь?
- Ежели трубку поднял, стало быть у себя.
- Ананий Аполлинарьевич, я вот по какому вопросу беспокою Вас: ходят слухи, что Ваш зять привез из Гонолулу какую-то обалденную косметику на продажу. У моей на днях день рождения. Не могли бы Вы свести меня с Вашим зятем?
- А с кем я имею честь говорить?
- Якоб Аронович.
- А! Якубушка! А я думаю: что-то голос знакомый!
А чей - не пойму... Ну ты, Якубушка, едешь в эти выходные?
- Тут еще с переворотом не всё ясно. Но вообще, планирую.
- А что с переворотом? Какие трудности?
- Так... Ожирелов к власти рвется!
- Ожирелов?! Болеслав Африканыч? Ну так я его
хорошо знаю. Сейчас я ему позвоню. Что от него требуется?
- Антип Франциевич, вроде как, уже с ним договорился. Мне только надо будет сыграть спектакль переговоров, а заодно и дать гарантии. Он же теперь в нашей команде будет, Вам уже докладывали об этом?
- Был какой-то разговор. Я уже и не помню толком. Ну так мне не надо ему звонить?
- Ну, если Вас не затруднит...
- А чего ж затруднит - не затруднит.
- А как же насчет косметики?..
А Орест Климович беседовал в это время по телефону с Модестом Мокеевичем:
- Нет, Модест, тут я не могу с тобой согласиться.
- Это ещё почему?
- Не могу, и всё тут.
- Но хоть какие-нибудь контраргументы у тебя есть на этот счет?
- Контраргументов нет.
- А согласиться не можешь...
- Не могу.
- Ну, вот, как тебя понимать? Контраргументов нет, а согласиться не можешь?
- Вот так и понимай.
- А я не могу этого понять. Понимаешь? Не могу.
- Стало быть, не можешь.
- Не могу.
- Это ещё почему?
- Не могу и всё тут.
- Странный ты какой-то...
- Сам ты сраный!
- С двумя.
- Чего: с двумя?
- С двумя ранами.
- Ты бы мне лучше контраргументы придумал.
- Ну вот. Уже с тремя.
- Чего: с тремя?
- Ранами.
- Третья-то откуда взялась?
- Так стреляют! Военный переворот, поди! Это тебе не бублик с маслом скушать...
- Эдак тебя и убить там могут...
- Могут.
- А контраргументов, стало быть, нет никаких.
- Никаких.
- Раны-то хоть серьёзные?
- Куда уж серьёзней...
- Врачи рядом есть?
- Позвонил в скорую. Жду.
- Ну ладно. Контраргументов у тебя всё равно нет... Выздоравливай к выходным.
- Не отменяется?
- Говорят, не отменяется.
- Ну, до выходных ещё поправлюсь...
Что касается Анания Аполлинарьевича, то он все-таки позвонил Болеславу Африкановичу:
- Болеслав?
- Ожирелов у аппарата!
- Отдышись, Болеслав. Говорят, ты там переворот затеял?
- Кто говорит?
- Люди говорят.
- Со мной кто говорит?
- Стыдно, Болеслав, своих не узнавать. Ананий Аполлинарьевич тебя беспокоит. Ты там присядь. У нас с тобой разговор долгий будет. У меня всё равно бессонница...
- Но...
- Никуда твой переворот от тебя не денется.
- Я хотел спросить: что заставило Вас позвонить мне в столь поздний час?
- Начну издалека, если не возражаешь... - и Ананий Аполлинарьевич поделился кое-какими соображениями по поводу кулинарного искусства; а потом, уже по просьбе Болеслава Африкановича, поведал весьма любопытную историю о том, как он сам стал одним из членов "нашей команды".
Сразу после разговора с Ананием Аполлинарьевичем Болеслав Африканович направился на переговоры с Якобом Ароновичем, опоздав на них на пятнадцать минут.
На переговорах Якоб Аронович рассказал историю, совершенно аналогичную той, какую Болеслав Африканович только что слушал по телефону от Анания Аполлинарьевича. В качестве гарантий Якоб Аронович щелкнул ногтем о зуб, провел ладонью на уровне шеи и авторитетно заявил: "Бля-буду!"
Ровно через час после означенных переговоров по всем вышеперечисленным каналам связи прошла паническая информация: Леонид Николаевич, падла, вместе со своим братом и личным пилотом скрылись в неизвестном направлении. Воскресный пикник в этой связи оказался под огромным знаком вопроса.