К 10 июля оперативная пауза, взятая вермахтом для завершения боев с окруженной между Белостоком и Минском группировкой советских войск, завершилась. Пехотные части группы армий "Центр" начали продвижение на восток; к середине июля они должны были догнать подвижные соединения, которые успешно отразили попытки советского Главного Командования перехватить инициативу. А подвижные соединения вермахта (5 моторизованных корпусов) начали занимать исходные позиции для дальнейшего наступления на восток.
Немецкое Главное командование планировало совместными усилиями крайних флангов групп армий "Центр" и "Север" разгромить советские войска, которые оборонялись в районе Полоцка, а основными подвижными соединениями группы армий "Центр" (4-й танковой армией генерал-фельдмаршала Г. фон Клюге) начать охватывающее движение на окружение крупной группировки советских войск в треугольнике Витебск-Орша-Смоленск, не дожидаясь подхода пехотных корпусов.
К этому времени немецкие войска давно преодолели линию р. Западная Двина: ещё 26 июня 56-й мотокорпус Э. фон Манштейна в результате глубокого танкового рейда захватил переправы в районе Даугавпилса, 3 июля немецкие войска полностью захватили Краславу. К 10 июля основные ударные соединения группы армий «Север», действовавшие в районе Себежа (мотодивизия СС «Мёртвая голова» и 290-я пехотная дивизия 56-го мотокорпуса, а также 2 пехотные дивизии 10-го армейского корпуса), уже повернули на север и продолжили наступление на Опочка, Остров и Порхов и далее к оз. Ильмень в общем направлении на Ленинград. Теперь из состава группы армий «Север» против советской 22-й армии действовали 28-й армейский корпус (122-я и 123-я пехотные дивизии), 2-й армейский корпус (121-я, 32-я и 12-я пехотные дивизии) и 50-й армейский корпус (251-я, 253-я пехотные дивизии и дивизия СС «Полицай»). 8–10 июля немецкие войска захватили новые переправы через Западную Двину в районе Друи и Дриссы (ныне — Верхнедвинск).
Ещё один армейский корпус группы армий «Север», 23-й (86-я, 110-я и 206-я пехотные дивизии) передан в подчинение 3-й танковой группы генерал-полковника Г. Гота и начал смену 57-го мотокорпуса на плацдарме в районе Дисны. Обе дивизии 57-го мотокорпуса (19-я танковая и 14-я моторизованная) начали перегруппировку для наступления.
Действовавший в районе Витебска немецкий 39-й мотокорпус генерала танковых войск Р. Шмидта имел в своем составе три танковые (7-я, 12-я и 20-я) и две моторизованные (18-я и 20-я) дивизии, а также 900-ю моторизованную бригаду.
18-я мотодивизия, которую передали из 57-го мотокорпуса, должна была прикрыть северный фланг 39-го корпуса в районе Городка, 12-я танковая дивизия на правом фланге корпуса наступала из района Сенно на Богушевское, обеспечивая связь со 2-й танковой группой. В районе Витебска сосредоточивались 7-я и 20-я танковые и 20-я моторизованная дивизии.
2-я танковая группа всеми тремя моторизованными корпусами изготовилась к форсированию Днепра. В мемуарах генерал-полковника Г. Гудериана расписано положение соединений его группы на вечер 9 июля 1941 года:
КП группы - Борисов (10 июля переведен в Толочин);
47-й мотокорпус:
— 18-я танковая дивизия - южнее Толочин,
— 17-я танковая дивизия - у Замостье (Это очень распространенное название населенных пунктов в Беларуси; ранее я предположил, что имеется в виду деревня южнее Коханово, но, судя по всему, речь идёт о Замошье — деревне на пересечении дорог Сенно—Толочин и Лепель—Орша, вблизи Рясно, где накануне шли бои с советским 5-м мехкорпусом, в 30 км севернее Толочина),
— 29-я мотодивизия юго-западнее Толочин сосредоточивалась для наступления на Копысь;
46-й мотокорпус:
— 10-я танковая дивизия - южнее Шклова,
— дивизия СС "Рейх" - у Павлова (вероятно, Павловка южнее Белыничи), часть дивизии южнее Могилева обеспечивала правый фланг корпуса,
— пехотный полк "Великая Германия" - у Белыничи;
24-й мотокорпус:
— 4-я танковая дивизия - Старый Быхов,
— 10-я мотодивизия - Старый Быхов в пункте переправы,
— 3-я танковая дивизия - в районе Жлобин, Рогачев, Новый Быхов фронтом на север,
— 1-я кавалерийская дивизия обеспечивала фланг юго-восточнее Бобруйска.
Советское командование сосредоточило на Западном направлении пять армий в первом эшелоне (22-я, 19-я, 20-я, 13-я и 21-я) и две армии - во втором (16-я и 4-я; 19-я армия также должна была составить второй эшелон фронта, однако в связи с быстрым немецким продвижением на восток ей пришлось вступить в бой не дожидаясь сосредоточения). Войска Западного фронта смотри таблицу 3-1.
Авиация Западного фронта насчитывала к этому времени 6 авиадивизий армейского подчинения:
— действия 22-й армии поддерживали 12-я бомбардировочная авиадивизия и прибывшая из Московского ВО 46-я смешанная авиадивизия. В 134-м скоростном бомбардировочном авиаполку 46-й авиадивизии воевал лейтенант Л. Н. Хрущев, сын Н. С. Хрущева 
. В состав дивизии вскоре вошел также переброшенный из Забайкальского ВО 150-й скоростной бомбардировочный авиаполк.
— Действия 20-й армии поддерживали 23-я и 47-я смешанные авиадивизии.
— Действия 21-й армии на южном фланге Западного фронта поддерживали 13-я бомбардировочная и 11-я смешанная авиадивизии.
В подчинении штаба фронта находились 43-я истребительная авиадивизия и несколько отдельных авиаполков (три бомбардировочных, в том числе 410-й бомбардировочный авиаполк полковника А. И. Кабанова на современных Пе-2, составленный из летчиков-испытателей НИИ ВВС, и два разведывательных авиаполка).
Состояние авиации Западного фронта известно благодаря отчету командования ВВС Западного фронта от 31 декабря 1941 года (см. таблицу 3-2):
| Типы самолетов | ВВС 22-й армии | ВВС 20-й армии | ВВС 21-й армии | ВВС фронта | ВСЕГО |
Истребители | |||||
| И-153 | - | 15 | 6 | 20 | 41 |
| И-16 | - | 4 | 7 | 12 | 23 |
| МиГ-3 | - | 12 | 11 | - | 23 |
| Як-1 | - | - | - | 16 | 16 |
Бомбардировщики | |||||
| СБ | 31 | 11 | 12 | 18 | 72 |
| Ар-2 | 9 | 3 | - | - | 12 |
| Пе-2 | - | - | 10 | 50 | 60 |
| Су-2 | - | - | 57 | - | 57 |
| Р-5, Р-зет | 4 | - | 10 | - | 14 |
| ТБ-3 | - | - | - | 50 | 50 |
| Ил-2 | - | 13 | 8 | - | 21 |
| ВСЕГО | 44 | 58 | 121 | 166 | 389 |
Продолжалась переброска авиачастей из внутренних округов. Вскоре в состав 23-й авиадивизии был включен 61-й штурмовой авиаполк (ранее базировался в Прибалтийском ОВО, понес большие потери, был выведен на переформирование и прошел переучивание на Ил-2). Из Сибирского ВО на Западный фронт прибыла 38-я истребительная авиадивизия, из Забайкальского ВО - 28-я смешанная авиадивизия. Несмотря на это, немецкая авиация еще долгое время сохраняла подавляющее численное и качественное преимущество.
Планы советского командования в некоторой части отражает Директива № 18 от 9 июля:
"Командующим 19-й, 20-й и 22-й армий.
Штаб Западного фронта, 9.7.41, карта 500
Первое. Противник в ночь на 9.07.41 прорвался танковыми частями (до 100-150 танков) и мотопехотой через фронт 186-й сд в районе Бешенковичи и развивает наступление в направлении Сиротино, заняв северо-западную часть последнего.
Второе. Уничтожить противника, прорвавшегося в район Сиротино, Витебск, возлагаю на командующего 19-й армией, посему для этой цели подчиняю 186-ю сд и 128-ю сд и разрешаю использование 220-й мотодивизии и 57-й танковой дивизии, подчинив себе в районе Витебска 390-й гап <скорее всего, речь должна идти о 360 гап РГК>.
Задача: во взаимодействии с частями 22-й и 20-й армий 10 июля уничтожить прорвавшегося противника в районе Сиротино, Бешенковичи, Витебск и восстановить положение, прочно заняв восточный рубеж р. Западная Двина.
Граница справа - Велиж, Городок, Улла.
Граница слева - Рудня, Витебск, р. Западная Двина.
Командующий Западным фронтом маршал Тимошенко
Член Военного совета Западного фронта армейский комиссар 1-го ранга Мехлис"
Действительно, создав на узком участке многократное преимущество в живой силе и имея подавляющее превосходство в воздухе, противник прорвал оборону советской 186-й стрелковой дивизии по рубежу р. Западная Двина и захватил Витебск и Городок.
Таким образом, локтевая связь 22-й и 19-й армий была нарушена, а в обороне советского Западного фронта была пробита брешь.
В Полоцком выступе в течение дня продолжались ожесточенные бои.
К 20.00 10 июля штаб Западного фронта доносил:
"22 армия. Части армии в течение дня вели ожесточенные бои с превосходящими силами противника, обтекающими фланги Себежского и Полоцкого УР.
51 ск: 170 сд к 10.30 10.7 вела бои на фронте Кременцы, Кузнецовка, Селявы, Ляхово, Теплюки, Освейская;
112 сд в течение 9.7 понесла большие потери и к 10.30 10.7 отошла на фронт Игналино (на северо-восточном берегу оз. Освейское), оз. Белое, Лисно, по восточному берегу р. Сволна, Волынцы;
98 сд к 11.30 10.7 продолжает удерживать северный берег р. Дрисса на участке Волынцы, Игнатово, Владычино, отразив две попытки противника форсировать р. Дрисса на участках Горовцы, Игнатово.
62 ск: 174 сд (с частями 126 сд на правом фланге) к 10.30 10.7 вела бои на всем фронте. На правом фланге противнику удалось вклиниться в стык 98 и 174 сд, захватить 6 дот на участке (иск.) Владычино, Кушлики . Остальной фронт дивизии без изменений;
186 сд. На участке Улла, Бешенковичи противник форсировал р. Западная Двина. Днем 10.7 продолжал развивать наступление на северо-восток, захватил Городок и северо-западную окраину Витебск. Данных о положении 186 сд штарме нет.
Штаб 62 ск - Труды.
179 сд - 215 сп с танковым батальоном 48 тд к 11.30 10.7 заканчивал сосредоточение в районы Идрица. Остальные части дивизии в районе Невель.
50 сд отводится в район Велиж для укомплектования…"
А. Исаев привел выдержки из журнала боевых действий 3-й танковой группы: "Из-за тяжелого и медленного продвижения 19-й танковой дивизии [последовал] отказ от намерения быстро выйти к Полоцку и Невелю. Несмотря на первый неожиданный успех у Дисны, этот участок фронта постепенно стал местом затяжных боев с переменным успехом, которые в конечном счете лишились перспективы…"
Именно за счет 57-го мотокорпуса был усилен 39-й мотокорпус, в полосе которого удалось достичь крупного успеха. 39-й мотокорпус, двумя дивизиями 8 июля форсировавший р. Западная Двина в районе Уллы и Бешенкович, прорвался на Витебском и Городокском направлении. Остатки расчлененной и отброшенной от Западной Двины советской 186-й стрелковой дивизии вырвались из окружения в районе Сиротино, Мишневичи и отступали на северо-восток. Советская 214-я стрелковая дивизия, которую перебрасывали с Украины, прикрыть прорыв не успевала. Уже к 18.00 9 июля отряд немецкой 20-й танковой дивизии занял Городок.
А. И. Еременко вспоминал в своих мемуарах: для организации обороны в районе Городка был выделен противотанковый артполк армейского резерва (697-й артполк ПТО), усиленный ротой пехоты и 4 танками. "Противотанковый полк с приданным ему усилением выступил по тревоге в 16 часов 10 июля из района Невеля по шоссе Невель-Городок. Мы с группой офицеров выехали в этот полк уже в сумерках. Не доходя 20 км до Городка, полк остановился, здесь мы его и нагнали. Командир полка доложил обстановку и свое решение организовать на достигнутом рубеже оборону. Ему было приказано оставить один дивизион на этом рубеже, который очень удачно прикрывался озерами и болотами, недоступными для танков, дефиле же между непроходимыми участками местности могло простреливаться огнем орудий прямой наводки.
Полк и вместе с ним мы двинулись дальше. В 12 км от Городка на очень выгодной позиции была поставлена еще одна батарея. Она могла простреливать огнем дорогу и прилегающую к ней проходимую полосу местности. Таким образом, уже создавалась глубина нашей обороны, правда, пока что только вдоль дороги.
Продвижение оставшихся сил полка и средств усиления продолжалось так: танки двигались впереди, один из танков нес службу дозора (было светло - стояли белые ночи), за танками следовали две наши машины и командир полка. За нашими машинами двигались 45-мм пушки на тракторах "Комсомолец", за которыми шел дивизион 85-мм пушек.
Вдруг дозорный танк передал, что обнаружил противника, и остановился. Три бронемашины противника вышли на северную окраину Городка и, заметив наш танк, открыли огонь. Наши танки ответили. После четвертого выстрела одна бронемашина противника загорелась, а остальные попятились назад и скрылись за домами.
Мы решили организовать на этом рубеже оборону. В соответствии с этим решением артиллерийскому дивизиону, которым командовал капитан Чапаев (сын Василия Ивановича Чапаева), было приказано занять огневые позиции влево от дороги в 2,5 км севернее Городка, а 45-мм пушкам занять позиции вправо от дороги. Промежуток между артиллерийскими позициями на дороге заняли танки. Впереди были поставлены танки БТ-7 и Т-34, а в глубине, на удалении 150-200 м, - танки КВ. Огневые позиции артиллерии прикрывались ротой пехоты.
Враг, обнаружив наше выдвижение к Городку, усилил свои передовые части. Появились 3-4 танка, 5-6 бронемашин и до роты мотопехоты.
Как только мы заметили их появление, наша артиллерия, танки и стрелки открыли сильный огонь. Мы оказались в выгодном положении: наши огневые средства к этому времени были уже изготовлены к бою, а противнику пришлось развертываться под огнем.
В результате непродолжительного боя половина гитлеровских танков и бронемашин была подбита. Остальные повернули назад и скрылись в городе. Настроение у танкистов, артиллеристов и пехотинцев заметно поднялось, для них это была первая, хотя и небольшая, победа в первом в их жизни бою.
Задача заключалась в том, чтобы выиграть 15-18 часов, пока сюда подойдет 214-я стрелковая дивизия, выгружавшаяся из эшелонов между Невелем и Великими Луками. Я уже отдал ей приказ двигаться комбинированным маршем и выделил в распоряжение дивизии 100 автомашин. Дивизию отделяло от нас около 90 км.
Мы не знали точно, какими силами располагает враг в районе Городка, но решили держаться упорно. Как только мы сбили передовую группу бронемашин противника, я приказал открыть огонь. Огневой налет длился около 20 минут. Создавалось такое впечатление, что стреляет не менее 50 пушек и целый батальон пехоты, усиленный танками. Враг заметался, еще раз попробовал выдвинуться на восточную окраину Городка, но был снова отброшен артиллерийским огнем. Тогда гитлеровцы начали поспешный отход из города на запад. Почти сутки наш отряд держал врага на почтительном расстоянии от города. За это время подошли части 214-й стрелковой дивизии…"
Из немецких источников можно установить, что Городок занял разведбат 20-й танковой дивизии, который подвергся атакам и вынужден был перейти к круговой обороне в ожидании помощи (вскоре ему на помощь прибыл батальон 59-го мотополка 20-й танковой дивизии).
В то время как один отряд немецкой 20-й танковой дивизии занял Городок, основные силы танковой дивизии и части 20-й мотодивизии вели бой за Витебск.
Ранним утром передовой отряд немецкого 21-го танкового полка попытался переправиться через Двину по железнодорожному мосту, однако, как записано в журнале боевых действий, "потерпел неудачу из-за сильного вражеского сопротивления. За мостом находились позиции нескольких тяжелых вражеских танков, ведших сильный огонь, из-за которых на время создалось критическое положение. При следующей попытке танков пересечь железнодорожный мост образовалось уже третье повреждение в мосту, настолько серьезное, что оно требовало по меньшей мере десятичасовых повторных восстановительных работ.
За мостом возник сильный уличный бой, из-за чего инженерный батальон подвергся сильному вражескому огню на железнодорожном мосту. В это время плацдарм имел глубину лишь 500 м, так что ремонтные работы на мосту и дальнейшая переправа через Двину, вследствие продолжающегося вражеского обстрела, не являлись целесообразными до зачистки района города отвечающей за это 20-й мотодивизией. Советы неоднократно атаковали плацдарм…"
В журнале боевых действий немецкого 21-го танкового полка так говорилось про переправу 2-го батальона по железнодорожному мосту: "К железнодорожному мосту можно было подойти только через протяженные вокзальные сооружения и по рельсам. Это можно было сделать только танками. Так как колесные машины не могли продвигаться в этом хаосе железнодорожных путей, мы были вынуждены отказаться от использования другой техники. Передвижение по рельсам и шпалам было отвратительным. Я разрешил брать с рядом расположенного лесопильного завода обрезки древесины для заполнения ими промежутка между рельсами, чтобы танки могли маневрировать. При проходе моста механики-водители танков выполняли сантиметровую работу. Небольшое боковое отклонение гусениц с продольных балок моста стаскивало танк с брусьев. А это означало, при его массе, или провал, или падение примерно с 20-тиметровой высоты в Двину. При этом испытании мне было не по себе. Однако передовой взвод медленно и без потерь достиг другого берега. Это дало мне надежду, что это удастся и остальным танкам. Тут начало стрелять замаскированное вражеское противотанковое орудие. Это заставило нервничать водителя головного танка на мосту. Правда, орудие по танку не попадало. Но он сбился с курса и провалился, к счастью, не полностью. Таким образом, он висел между небом и водой, блокируя мост. Pz-IV немедленно заставил замолчать противотанковое орудие.
Между тем все танки сосредоточились в районе железнодорожной станции и ждали переправы. Внезапно рядом и еще больше вдали стали взрываться с гремящим рокотом и огромными языками пламени бензиновые и нефтяные цистерны и другие объекты. То, что немцы в городе не тронули, Советы взрывали дистанционно. В воздухе везде были пламя, дым и облака пыли. Вспыхивали пожары.
Затем по танковому батальону был осуществлен огневой налет 150-мм батареи. Поэтому я приказал всем укрыться за крутой железнодорожной насыпью. Казалось удивительным, как быстро механики-водители танков преодолели вниз нелегкую и очень крутую преграду. Советы здесь неплохо стреляли, но по целям не попали.
Прошедший через мост головной взвод 6-й роты помогал находящимся на другом берегу реки частям 20-й мд отражать вражеские атаки, поддерживаемые танками. Танки составляли здесь основу обороны. Прямым попаданием советского 150-мм снаряда с одного танка сорвало и отбросило башню. Один танк попал на мину…"
По немецким данным, "быстрому взятию города мешали неудачное прежнее распределение сил дивизии из-за опасений активных действий противника от Городка на Витебск, чтобы это не нарушало планы при взятии города Витебска. До и во время переправы через реку и обороны плацдарма, в 3 км северо-западнее Витебска, все еще существовала опасность мощного воздействия противника от Городка…"
В статье немецкого военного корреспондента Альфреда Тшимке (697-я танковая рота пропаганды) "Атака танков через Западную Двину" от 12 июля говорилось: "На Западной Двине противник сражался с безнадежным ожесточением, которое нам стало хорошо известно в течение первых двух недель Восточного похода... Они воюют и стоят насмерть даже в тех случаях, когда их положение совершенно безнадежно... Витебск и Городок заняты, и тем самым совершен прорыв глубины обороны Западной Двины. В самом Витебске еще происходили ожесточенные уличные бои. Они мастера вести уличные бои, находясь внутри города. Остались лишь руины там, где несколько дней назад стоял город с населением до 250 тысяч".
С советской стороны в бой за Витебск около 3.00 утра вступила 220-я мотострелковая дивизия генерал-майора Н. Г. Хоруженко, усиленная артиллерией. Она разгрузилась 8 июля в районе Лиозно и в 23.00 9 июля получила приказ выдвинуться в направлении Витебска. В настоящее время благодаря исследователю Роману Никитину стало известно об участии в боях за Витебск ещё одной части — 102-го танкового полка из состава 51-й танковой дивизии. Несмотря на громкие названия, 137-й танковый полк 220-й мотодивизии и 102-й танковый полк не имели положенного им по штатам вооружения (по 275 танков в каждом), судя по всему, количество танков в них исчислялось парой десятков.
Упомянутая в приказе маршала С. К. Тимошенко советская 57-я танковая дивизия также получила приказ штаба 23-го мехкорпуса (в 21.45 9 июля) сосредоточиться в районе Витебска (к 10.00 10 июля), но этот приказ остался на бумаге — дивизия дислоцировалась в районе ст. Гусино близ Смоленска (в 100 км от Витебска), один её танковый полк уже сражался вместе с 1-й мотодивизией под Толочиным, а сама дивизия 13 июля вступила в бой с противником южнее Орши.
В справке о боевых действиях 19-й армии с 9 по 24 июля, подготовленной начштаба армии генерал-майором П. Н. Рубцовым, говорилось: "Опергруппа штарма 19, двигавшаяся по шоссе Смоленск-Витебск, начиная ст. Рудня, наблюдала настоящую картину отхода войск. Все то, что двигалось по шоссе, задерживалось заградотрядом у Рудня и опергруппой по пути движения. Пехота приводилась в порядок и возвращалась обратно, артиллерия становилась на огневые позиции на месте или с продвижением в сторону Витебска, автомашины использовались для подвоза частей 220 мсд и огнеприпасов, танки возвращались под Витебск.
Таким образом, удалось усилить 220 мсд артиллерией, снабдить артиллерию огнеприпасами и ускорить выдвижение пехоты в сторону Витебска. Помимо нескольких огневых барьеров, поставленных на участке шоссе от Королево до Витебска, 220 мсд удалось усилить полутора полками тяжелой артиллерии…"
Действия 220-й дивизии на левом фланге поддержал 811-й стрелковый полк 229-й стрелковой дивизии. В итоге 220-я дивизия заняла всю восточную (левобережную) часть города. На восточном берегу Двины в руках противника после ожесточенного боя остался только аэродром на левом фланге дивизии, а также деревня Улановичи - на правом.
Два батальона 653-го мотострелкового полка на подручных средствах переправились на западный берег Двины.
Однако к исходу дня противник отбросил советские подразделения 220-й дивизии с западного берега. Генерал-майор Хоруженко писал в отчете о боевых действиях: "К вечеру под давлением превосходящих сил противника батальоны отошли на восточный берег. В первый день боя дивизия понесла большие потери. 11 июля ночью дивизия занимала рубеж по восточному берегу реки.
811-й стрелковый полк (сосед) отошел в лес, открыв фланг дивизии, вечером и ночью были попытки самовольного ухода бойцов с боевых позиций.
В первый день боя убит командир 137-го танкового полка подполковник Смирнов.
Подполковник Савинов был отстранен от должности командира 673-го полка за невыполнение задачи - взятия аэродрома. Командиром полка назначен полковник Вронский <заместитель командира 220-й дивизии>".
Погибший в бою за Витебский аэродром Фемистокл Алексеевич Смирнов командовал 137-м танковым полком 220-й мотодивизии; 102-м танковым полком, сражавшимся тогда за Витебск бок о бок с 137-м полком, командовал его однофамилец майор Николай Иванович Смирнов.
В наградном листе на лейтенанта В. П. Маснева (награждён орденом Красного Знамени 31 августа 1941 года) описаны некоторые подробности того боя за аэродром: «10 июля 1941 года на Витебском аэродроме, захваченном противником, участвовал дважды в атаках, выполняя дважды обязанности командира танка в танке, командовавшего танковой группой в количестве 17 танков командиром 137-го танкового полка подполковником Смирновым <таково согласование слов в тексте>...
…После пополнения боеприпасами и получения новой задачи принял участие во второй атаке, но попавший в башню снаряд смертельно ранил командира танковой группы подполковника Смирнова…»
Противник также наращивал свои силы под Витебском: 7-я танковая дивизия с рассветом начала наступление по южному берегу Двины, оттеснила 153-ю стрелковую дивизию и к 11 июля вышла к Лучесе.
Тем временем советские мехкорпуса выводились из боя после неудачного наступления на Лепель: 14-я танковая дивизия 7-го мехкорпуса должна была выйти к р. Оболянка у д. Стриги, но была там атакована противником, который разрушил переправу, и отошла на 8 км севернее, к Мошканам, где переправилась на восточный берег реки. Далее она переправилась через р. Лучёса, лесными дорогами отходила на восток и, наконец, сосредоточилась в районе Лиозно. На вооружении дивизии находилось еще 115 танков (см. таблицу 3-3).
| 6 июля | 10 июля | |
| КВ | 24 | 10 |
| Т-34 | 29 | 7 |
| БТ-7 | 175* | 86 |
| Т-26 | 20 | 12 |
| ИТОГО | 248 | 115 |
| Бронеавтомобили | 54 | 49 |
* Согласно данным из таблицы 2-3, танков БТ-7 должно быть 176. Общее число танков в дивизии также несколько разнится.
Представленное в таблице 3–3 количество бронетехники 14-й танковой дивизии на 10 июля может создать ложное представление о её боевых возможностях. На самом деле дивизия уже потерпела тяжёлое поражение, продолжала терять технику и 9 июля (в боях за Витебск, по данным ЖБД 14-й дивизии, участвовало 2 танка КВ, 2 танка Т-34, 14 БТ и 2 бронеавтомобиля), и 10 и 11 июля на путях отступления, ещё до того как снова вступила в бой 12 июля. Дальнейшие события показали значительную утрату боеспособности танковых дивизий 7-го мехкорпуса после Лепельского контрудара.
Советская 18-я танковая дивизия сосредотачивалась в районе западнее Богушевское, отойдя от Сенно на 35 км.
Некоторые подробности переправы 14-й танковой дивизии в районе Стриги представлены в наградном листе на командира роты 42-го мото-инженерного батальона лейтенанта Д. И. Сандомирского (он получил орден Красного Знамени): "10 июля 1941 г., выполняя приказ командования корпуса, рота лейтенанта Сандомирского в районе д. Стриги через реку Оболянка обеспечивала переправу 14 дивизии и штаба корпуса. В 17.00 прикрытие 9-го мотополка <очевидно, мотоциклетного> было снято, и прикрывать передвижение от налёта самолётов, приближающихся немецких танков и пехоты противника взял на себя л-т Сандомирский.
Долгое время бойцы Сандомирского выполняли задачу, и только после взрыва плотины и поджога моста, когда переправу стало производить невозможно, и учитывая, что кольцо окружающих немецких войск сжималось, л-т Сандомирский, запутав тактически противника, вместе с бойцами трижды перебрасывался через реку, прошёл 1,5 км вброд по реке, 12 км лесом и присоединился к своим войскам, оказывая помощь и выводя из окружения раненых танкистов 27 танкового полка".
Советский 5-й мехкорпус должен был сосредотачиваться в районе севернее Орши (КП корпуса - Высокое), в 2.15 он получил приказ ударить в тыл противнику, действовавшему против 1-й мотострелковой дивизии (то есть в тыл немецкой 18-й танковой дивизии), однако выполнить этот приказ был не в состоянии: основная часть корпуса вследствие выдвижения немецкой 17-й танковой дивизии из района Сенно через Обольцы на юг к Коханово оказалась в окружении.
Части советской 13-й танковой дивизии начали прорыв на восток около 22.00. Основные силы дивизии сумели вырваться из окружения, однако шедший в арьергарде 25-й танковый полк оказался отрезан, при этом в бою погиб командир полка полковник А. Н. Муравьев. Остатки 25-го танкового полка с отрядом 109-й мотострелковой дивизии вырвались из окружения 12 июля.
Вышла из окружения и 17-я танковая дивизия, за исключением своего мотострелкового полка, который продолжал сражаться в окружении. Только 20 июля мотострелковый полк, понеся большие потери, вышел из окружения вместе со своим командиром майором Д. Ф. Михайловским.
Немецкая 18-я танковая дивизия, поддержанная частями 17-й танковой дивизии, наконец, выбила 1-ю мотострелковую дивизию из Коханово и вышла на линию советских предмостных укреплений. 1-я мотострелковая дивизия отошла на рубеж р. Адров близ Орши, где вместе с передовым отрядом 73-й стрелковой дивизии удерживала рубеж Росский Селец, Лисуны.
На следующий день командующий 20-й армией генерал-лейтенант П. А. Курочкин приказал вывести 1-ю мотострелковую дивизию в резерв.
В итоге, немецкий 47-й мотокорпус, выставив заслон со стороны Орши из групп генерал-майора И. Штрейха (противотанковый артдивизион и разведбат 17-й танковой дивизии) и полковника К. Узингера (622-й артполк), изготовился к форсированию Днепра на участке южнее Орши и севернее Могилева.
Немецкая 29-я мотодивизия направилась к Копысь, где советские войска взорвали мост еще вечером 8 июля; 17-ю танковую дивизию сменили в районе Сенно 12-й танковой дивизией и также перебрасывали в район форсирования Днепра.
Давление противника на 22-ю армию не ослабевало: 28-й армейский корпус группы армий «Север» (две пехотные дивизии) теснил 170-ю стрелковую дивизию в районе восточнее Себежа, 2-й армейский корпус (три пехотные дивизии), прорвав оборону 112-й стрелковой дивизии на р. Сарьянка, продвигался по направлению к Освее, а 50-й армейский корпус (2 пехотные дивизии и дивизия СС «Полицай» во втором эшелоне) накануне переправился через Западную Двину в районе Друя и Дрисса (Верхнедвинск) и наступал на Клястицы. Но это немецкое наступление пехотными дивизиями проходило медленно и трудно: 2-й армейский корпус захватил Идрицу только 15 июля, 50-й корпус Клястицы — 16 июля.
Главную проблему представлял прорыв немецкого 39-го мотокорпуса через Западную Двину в районе Уллы, в результате которого локтевая связь 22-й армии и новоприбывшей под Витебск 19-й армии была нарушена. Советское Главное командование войск Западного направления приказало 51-му стрелковому корпусу готовить новый оборонительный рубеж, а 62-му корпусу основными силами (оставив в Полоцком УРе не более одного стрелкового полка и гарнизон <пульбаты Полоцкого укрепрайона>) во взаимодействии с 19-й армией ликвидировать прорыв немецкого 39-го мотокорпуса в районе Уллы.
Однако 62-й стрелковый корпус не мог выделить для решения этой задачи значительные силы. 174-я стрелковая дивизия, оборонявшаяся в районе Полоцка, к этому времени была уже с трёх сторон окружена противником и вынуждена была действовать по трём разным направлениям: в районе Боровухи против немецкого Дисненского плацдарма, в полосе Полоцкого УРа на южном берегу Западной Двины, а теперь ещё и в районе Оболи. Как указано в советских сводках, попытки 174-й стрелковой дивизии восстановить положение в районе Боровухи (на западном фасе своей обороны), несмотря на введение в бой всех резервов, оказались безрезультатными. Теперь, в соответствии с приказом, 174-я дивизия перевела в район Оболи (на восточный фас) с южного берега Западной Двины свой 508-й стрелковый полк и часть артиллерии; сюда же прибыл командир дивизии комбриг А. И. Зыгин. Предпринятая им атака нанесла урон противнику, но нарушить важную немецкую коммуникацию в районе Уллы такими небольшими силами не смогла — здесь вслед за 20-й танковой дивизией переправлялась на северный берег Двины 18-я мотодивизия.
186-я стрелковая дивизия, потерпевшая поражение в районе Уллы, отходила на Ровное (еще 9 июля занятое противником) и Труды, ее 238-й стрелковый полк отдельно от дивизии вел бой за ст. Ловша (между Оболью и Шумилино).
В «основные силы» 62-го корпуса советское Главное командование включило и 214-ю стрелковую дивизию, которая прибыла с Украины и которую формально подчинили штабу корпуса (реальную связь с дивизией штаб корпуса установил позже). Дивизию срочно перебрасывали в район Городка (для чего использовали 100 автомашин из резерва штаба фронта).
Ещё до начала активных действий 214-я дивизия уже лишилась комдива: генерал-майор М. М. Буцко получил тяжёлое ранение при авианалёте во время выгрузки на станцию прибытия в конце июня/начале июля (точная дата не известна) и выбыл из строя, судя по всему, до конца войны. Вскоре новым комдивом-214 назначили генерал-майора А. Н. Розанова (бывшего зам. командира 29-го Литовского территориального корпуса).
214-я дивизия двумя стрелковыми полками атаковала Городок, где в ожидании 18-й мотодивизии отряд 20-й танковой дивизии под командованием подполковника Г. фон Люттвица занимал круговую оборону. Вскоре этот отряд 20-й танковой дивизии был сменен выдвинувшейся 18-й мотодивизией, которая прикрыла фланг 39-го мотокорпуса на фронте Улла-Городок со стороны Полоцка.
Советская 19-я армия получила приказ занять и упорно оборонять рубеж Городок, оз. Лосвидо, Слобода , ст. Княжица и далее вдоль рек Зап. Двина и Лучеса.
Учитывая, что армия не успевала сосредоточиться (по оперативной сводке штаба Западного фронта № 33, к 20.00 11 июля прибыли только 130 эшелонов из 350-ти), ей переданы в подчинение 7-й мехкорпус и 153-я стрелковая дивизия из состава 20-й армии и 128-я и 50-я стрелковые дивизии - из 22-й армии1.
Состав 19-й армии перечислен в приказе командарма И. С. Конева от 11 июля:
— 25-й стрелковый корпус (127-я, 134-я, 162-я и 186-я стрелковые дивизии)
— 34-й стрелковый корпус (220-я мотострелковая, 153-я и 158-я стрелковые дивизии, 471 и 467 кап)
— В резерве армии названы 129-я, 38-я и 50-я стрелковые дивизии, а также 23-й мехкорпус (без 220-й мотодивизии) и 7-й мехкорпус. 128-ю стрелковую дивизию командарм не упомянул: судя по всему, прибыв в Витебск, он ее не обнаружил.
На самом деле 25-й стрелковый корпус (штаб - Мишутки, на полпути между Витебском и Суражем) имел в своем распоряжении две стрелковые дивизии (134-ю и 162-ю) и 442-й корпусной артполк. Корпус получил приказ переправиться на правый берег р. Западная Двина на участке Прудники , Сеньково и выйти на рубеж Городок, оз. Лосвидо, Слобода. По воспоминаниям А. В. Горбатова (в 1941 - комбриг, заместитель командира 25-го корпуса), "эшелоны 25-го стрелкового корпуса выгружались на станциях юго-восточнее Витебска. Не ожидая сосредоточения дивизий, а тем более корпуса, полки и даже батальоны, едва закончив выгрузку, занимали оборону и вступали в бой в шести-десяти километрах от Витебска..."
Прибывшие части 162-й стрелковой дивизии должны были выдвинуться из района Колышки в район Сеньково (совершив марш 60 км), 134-й стрелковой дивизии - из района Понизовье в район Прудники (около 50 км). По воспоминаниям Горбатова, их действия поддерживал корпусный артполк.
Третья дивизия корпуса (127-я стрелковая) только начала прибывать: 10-11 июля в районе Лиозно выгрузился первый батальон 395-го полка, который сразу же выдвинулся в район Малые Яновичи; здесь же выгружались спецчасти. Однако основные силы дивизии вскоре стали разгружаться юго-восточнее Смоленска и позже сражались за южную окраину города, а третий стрелковый полк - 535-й в результате хаоса в железнодорожных перевозках вообще попал на Ленинградский фронт.
Штаб 25-го корпуса должен был также подчинить себе 186-ю стрелковую дивизию и поставить ей задачу наступать в направлении Витебск. По данным оперативной сводки штаба фронта, 186-я дивизия была отброшена от Западной Двины в полосу 19-й армии. Действительно, некоторые тыловые подразделения дивизии отступали на восток, от офицеров этих подразделений штаб фронта и узнал о падении Витебска; однако боевые части дивизии отходили в северном направлении на Ровное и Труды, при этом штаб дивизии только 12 июля восстановил связь со штабом своего 62-го корпуса.
34-й стрелковый корпус (штаб - Рудня) вообще оказался практически без войск: 171-я стрелковая дивизия осталась на Украине, а 158-я стрелковая дивизия еще только начала прибывать, причем очень скоро, как и в случае с 127-й дивизией, ее выгрузка была перенесена в район восточнее и юго-восточнее Смоленска. Поэтому в районе Витебска 11 июля штабу корпуса была подчинена 220-я мотострелковая дивизия с частями усиления (в частности, 102-м танковым полком).
Корпусу также была подчинена 153-я стрелковая дивизия, оборонявшаяся южнее Витебска. Однако связь с ней установить не удалось (в указанном штабу армии месте дивизия "была обнаружена лишь в виде отдельных групп", позже она выходила из окружения на соединение со своей 20-й армией).
471-й корпусный артполк вскоре был подчинен начальнику артиллерии 7-го мехкорпуса генерал-майору В. И. Казакову .
467-й корпусный артполк, судя по дальнейшим событиям, остался в составе 20-й армии.
В резерве 19-й армии находились:
129-я стрелковая дивизия - прибывала в район Лиозно (по воспоминаниям И. С. Конева, ее прохождение по железным дорогам прошло хорошо) и получила приказ готовить оборонительный рубеж в районе Лиозно, в полосе (иск.) Велешковичи, Добромысль;
7-й мехкорпус (14-я и 18-я танковые дивизии), понесший большие потери в Лепельском контрударе, сосредотачивался в районе Лиозно, Богушевское.
Другие перечисленные в резерве 19-й армии соединения в ее состав не вошли:
38-я стрелковая дивизия была выгружена в трех разных местах (343-й сп - западнее Смоленска, 29-й сп - на станциях Колодня и Кардымово восточнее Смоленска, 48-й сп со штабом дивизии - на ст. Ярцево);
50-я стрелковая дивизия вследствие тяжелых потерь еще раньше получила приказ отойти в Велиж на переформирование (в журнале боевых действий дивизии говорилось, что ее отводили на восток через Демидов), связь с ней штаб 19-й армии установить не смог;
23-й мехкорпус (без 220-й дивизии) - фактически только штаб, так как 48-я и 51-я танковые дивизии и 27-й мотоциклетный полк использовались на других направлениях. Передав свою 220-ю мотодивизию 34-му корпусу, управление 23-го корпуса к 3.00 12 июля должно было перейти в район Добромысли, Любавино, Могильно (южнее Лиозно).
В Перечне боевого состава РККА в составе 19-й армии на 10 июля названы также два гаубичных артполка РГК: 360-й и 399-й, однако 360-й гап РГК остался в составе 22-й армии (см. подробнее Главу 6)
501-й стрелковый полк 162-й стрелковой дивизии после ночного 10-12-км марша в 3.30 утра атаковал и выбил противника из Уланович (на северной окраине Витебска). Части 134-й стрелковой дивизии, как и было приказано, переправились на правый берег р. Западная Двина. "Но с рассветом налетела авиация и наступление приостановилось. Батальоны залегли, а затем начали отход на северо-восток…" (из справки о боевых действиях 19-й армии ее начальника штаба генерал-майора П. Н. Рубцова). Этот день описал в своих воспоминаниях А. В. Горбатов:
"Однажды утром я услышал далекую канонаду в стороне Витебска, обратил на нее внимание командира корпуса и получил разрешение поехать для выяснения обстановки. На шоссе я встречал небольшие группы солдат, устало бредущих на восток. Получая на вопросы: "Куда? Почему?" - лишь сбивчивые ответы, я приказывал им вернуться назад, а сам ехал дальше. Все больше видел я военных, идущих на восток, все чаще останавливался, стыдил, приказывал вернуться. Предчувствуя что-то очень нехорошее, я торопился добраться до командира полка: мне надоело останавливать и спрашивать солдат - хотелось поскорее узнать, что здесь случилось.
Не доехав километра три до переднего края обороны, я увидел общий беспорядочный отход по шоссе трехтысячного полка. В гуще солдат шли растерянные командиры различных рангов. На поле изредка рвались снаряды противника, не причиняя вреда. Сойдя с машины, я громко закричал: "Стой, стой, стой!" - и после того как все остановились, скомандовал; "Всем повернуться кругом". Повернув людей лицом к противнику, я подал команду: "Ложись!" После этого приказал командирам подойти ко мне. Стал выяснять причину отхода. Одни отвечали, что получили команду, переданную по цепи, другие отвечали: "Видим, что все отходят, начали отходить и мы". Из группы лежащих недалеко солдат раздался голос: "Смотрите, какой огонь открыли немцы, а наша артиллерия молчит". Другие поддержали это замечание.
Мне стало ясно, что первой причиной отхода явилось воздействие артогня на необстрелянных бойцов, второй причиной - провокационная передача не отданного старшим начальником приказа на отход. Главной же причиной была слабость командиров, которые не сумели остановить панику и сами подчинились стихии отхода.
В нескольких словах разъяснив это командирам, я приказал им собрать солдат своих подразделений и учесть всех, кто отсутствует.
- Если у вас окажутся солдаты из других подразделений, подчините их себе, запишите фамилии. И немедленно окапывайтесь на этой линии!
Одного из комбатов я спросил, где командир полка. Получил ответ: утром был в двух километрах отсюда в сторону Витебска, слева от шоссе, а теперь - неизвестно. Я проехал еще километра полтора вперед, дальше пошел пешком. Ни справа, ни слева не было никого. Наконец я услышал оклик и увидел военного, идущего ко мне. Это был командир 501-го стрелкового полка Костевич; из небольшого окопчика невдалеке поднялись начальник штаба полка и связной - ефрейтор. На мой вопрос командиру полка: "Как вы дошли до такого положения?" - он, беспомощно разведя руками, ответил: "Я понимаю серьезность случившегося, но ничего не мог сделать, а потому мы решили здесь умереть, но не отходить без приказа".
На его груди красовались два ордена Красного Знамени. Но, недавно призванный из запаса, он был оторван от армии много лет и, по-видимому, совершенно утратил командирские навыки. Верно, он действительно был способен умереть, не покинув своего поста. Но кому от этого польза? Было стыдно смотреть на его жалкий вид.
Понимая, что о возвращении полка на прежнюю позицию нечего и думать, пригласил командиров идти со мной, посадил их в машину и привез в полк. Указал Костевичу место для его НП, посоветовал, как лучше расположить батальоны и огневые средства. Приказал разобраться в подразделениях и установить связь с НП батальонов. В лесу, справа от шоссе, я нашел корпусной артиллерийский полк и обнаружил, что его орудия не имеют огневых позиций, а у командиров полка, дивизионов и батальонов нет наблюдательных пунктов. Собрав артиллеристов, пристыдил их и дал необходимые указания, а командира артиллерийского полка связал с командиром стрелкового полка Костевичем и установил их взаимодействие. Кроме того, Костевичу приказал выслать от каждого батальона взвод в боевое охранение, на прежнюю линию обороны, а командиру артиллерийского полка произвести пристрелку.
Возвратясь, доложил подробно командиру корпуса о беспорядке в передовых частях, но, к своему удивлению, увидел, что на него это произвело не больше впечатления, чем если бы он услышал доклад о благополучной выгрузке очередного эшелона... Такое отсутствие чувства реальности меня удивило, но не обескуражило, Я решил действовать сам. Переговорил с командиром 162-й стрелковой дивизии, спросил его - знает ли он о случившемся в подчиненном ему 501-м стрелковом полку? Он не знал. Пришлось обратить его внимание на ненормальность положения, когда я ему докладываю о подчиненных ему частях, а не он мне. Вызвал к себе командующего артиллерией корпуса и спросил его: где находится и что делает корпусной артполк? Он ответил, что артполк стоит на огневой позиции за обороняющимся 501-м полком 162-й стрелковой дивизии на витебском направлении.
- Уверены вы в этом?
- Да, мне так доложили, - промолвил он уже с сомнением в голосе.
- Вам должно быть очень стыдно. Вы не знаете, в каком положении находится непосредственно подчиненный вам корпусной артполк. Нечего и говорить, что вы не знаете, как выполняют артиллерийские полки дивизий свою задачу. А вам положено контролировать работу всей артиллерии корпуса!
Командир корпуса слышал мои разговоры, но не вмешивался в них.
После 13 часов снова послышалась канонада с того же направления. Позвонил командиру 162-й стрелковой дивизии, спросил его, слышит ли он стрельбу, а если слышит, то почему он еще не выехал в 501-й стрелковый полк. Не ожидая ответа, я добавил: - Не отвечайте сейчас. Доложите мне обо всем на шоссе, в расположении пятьсот первого стрелкового полка, я туда выезжаю.
На этот раз не было видно отходящих по шоссе групп, хотя снаряды рвались на линии обороны полка. Я уже льстил себя надеждой, что полк обороняется, и подумал: оказывается, не так много нужно, чтобы полк начал воевать! Но, внимательно осмотрев с только что прибывшим командиром дивизии участок обороны, мы присутствия полка нигде не обнаружили. Комдив высказал два предположения: первое, что полк, возможно, хорошо замаскировался, и второе - что полк занял свою прежнюю позицию, в трех километрах впереди. Решили оставить машины на шоссе и пошли вперед по полю к редкому березовому перелеску. Когда мы, пройдя около километра, стали подниматься на бугор, сзади раздались один за другим три выстрела и мимо нас прожужжали пули.
- Вероятно, наша оборона осталась сзади, - сказал мой адъютант. - Они думают, что мы хотим сдаться противнику, вот и открыли по нас огонь.
Мы вернулись и пошли на выстрелы. Нам навстречу, как в прошлый раз, поднялся из окопчика командир полка Костевич, а за ним верные ему начальник штаба и ефрейтор.
- Это мы стреляли, - сказал командир полка смущенно. - Не знали, что это вы.
Он доложил, что полк снова отошел, как только начался артобстрел, - "но не по шоссе, а вон по той лощине, лесом". Костевич невнятно оправдывался, уверяя, что не мог заставить полк подчиняться его приказу. На этот раз я оставил его на месте, пообещав возвращать к нему всех, кого догоним.
По лощине пролегала широкая протоптанная полоса в высокой и густой траве - след отошедших. Не пройдя и трехсот шагов, мы увидели с десяток солдат, сушивших у костра портянки. У четверых не было оружия. Обменявшись мнением с командиром дивизии, мы решили, что он отведет эту группу к Костевичу, потом вызовет и подчинит ему часть своего дивизионного резерва, чтобы прикрыть шоссе, а я с адъютантом поеду по дороге и буду возвращать отошедших.
Вскоре мы стали догонять разрозненные группы, идущие на восток, к станциям Лиозно и Рудня. Останавливая их, я стыдил, ругал, приказывал вернуться, смотрел, как они нехотя возвращаются, и снова догонял следующие группы. Не скрою, что в ряде случаев, подъезжая к голове большой группы, я выходил из машины и тем, кто ехал впереди верхом на лошади, приказывал спешиваться. В отношении самых старших я преступал иногда границы дозволенного. Я сильно себя ругал, даже испытывал угрызения совести, но ведь порой добрые слова бывают бессильны.
В тот же день командир 162-й стрелковой дивизии доложил, что вызванным батальоном прикрыл шоссе и укрепил этот участок силами возвратившихся групп…"
На этом эпизод с отходом 501-го полка 162-й дивизии в районе Улановичи не закончился. В этот день немецкие 20-я танковая и 20-я моторизованная дивизии совместными усилиями выбили 220-ю мотострелковую дивизию из Витебска. Части 20-й танковой дивизии переправились через Двину в двух местах: по захваченному железнодорожному мосту в районе аэродрома на южной окраине Витебска и по наведенному мосту в районе Тетерки (Барвин перевоз севернее Витебска), и вечером (около 19.00) начали наступление на Сураж вдоль шоссе, которое удерживал уже описанный 501-й стрелковый полк. К 22.00 полк, как записано, "лишенный дивизионной и противотанковой артиллерии", начал отход.
Части 134-й стрелковой дивизии, которые оставались на левом (южном) берегу Западной Двины, были рассеяны.
220-я мотострелковая дивизия, сражавшаяся в Витебске, подверглась удару не только «витебской группы» немецкого 39-го мотокорпуса (20-я мото- и 20-я танковая дивизии) — её атаковала во фланг немецкая 7-я танковая дивизия, подошедшая к Витебску по южному берегу Западной Двины. Около 10.30 части немецкой 7-й танковой дивизии захватили Лучесу на южной окраине Витебска и затем прорвались к Оршанскому шоссе. В отчете о боевых действиях комдив-220 генерал-майор Н. Г. Хоруженко записал: "11 июля с утра противник начал контрнаступление. Дивизия могла воздействовать на противника только ружейным и пулеметным огнем (танков было всего 4). Из-за отсутствия средств связи с нашей артиллерией она вела огонь наугад, были случаи, когда били и по своим войскам.
В ночь на 12 июля и к утру следующего дня дивизия заняла оборонительную полосу на рубеже озер и у д. Вороны. В эту ночь части были пополнены за счет вооруженных бойцов специальных частей…"
Современный исследователь Андрей Герасимович приводит сведения из документов немецкой 7-й танковой дивизии: "10.30 (по берлинскому времени) Pz.Rgt.25 <25-й танковый полк> ведёт тяжёлый бой на юго-восточной окраине Витебска против сильного противника, имеющего 3–5 батарей и вкопанные танки». «11 июля, восточнее Витебска, Pz.Rgt.25 захватил 22 танка, из которых 1 сверхтяжёлый танк (2 км юго-восточнее Витебска, у дороги на Смоленск), 2 бронемашины, 4 танкетки, 3 ПТО, и взял 100 военнопленных…"
Немецкая 12-я танковая дивизия, действовавшая на правом фланге 39-го мотокорпуса, к исходу дня заняла Богушевское и, как и 7-я танковая дивизия, прорвалась к шоссе Витебск-Орша. Советская 18-я танковая дивизия, оставив Богушевское, отошла дальше на восток.
Вечером помощник комфронтом по АБТВ (автобронетанковым войскам) генерал-майор А. В. Борзиков отдал приказ по 7-му мехкорпусу: все имеющиеся в строю танки 14-й и 18-й танковой дивизий свести в один танковый полк в каждой дивизии и к полуночи выдвинуть: полк 14-й дивизии — на рубеж Поддубье, Фальковичи (восточнее Витебска), полк 18-й дивизии — на рубеж Лиозно, Добромысль, Бабиновичи (юго-восточнее Витебска).
Советский 69-й стрелковый корпус получил приказ в ночь на 11 июля отойти на рубеж р. Лучеса, Запрудье (15 км севернее Орши). После отхода он должен был передать 153-ю стрелковую дивизию 19-й армии, но сам потерял с ней связь.
Командующий 2-й танковой группой генерал-полковник Г. Гудериан направил на узкий участок фронта южнее Орши сразу два своих мотокорпуса (47-й и 46-й). Из состава 47-го мотокорпуса с севера на юг 17=я танковая дивизия атаковала в направлении Орша, 18-я танковая и 29-я моторизованная дивизии форсировали р. Днепр южнее Орши. Оршу обороняла 73-я стрелковая дивизия, южнее Орши четырем немецким дивизиям противостояли всего две неполные стрелковые дивизии РККА: 18-я стрелковая и часть 53-й стрелковой (один стрелковый и один артиллерийский полки 53-й дивизии оказались в районе Гомеля). В тылу 18-й дивизии сосредотачивалась 1-я мотострелковая дивизия, выведенная из боя.
Участник тех событий офицер связи 18-й дивизии В. Ю. Казанцев воспоминал после войны: "Всех озадачивала слишком уж большая ширина участка обороны по фронту. Наши уставы определяли ширину фронта обороны для стрелковой дивизии от 8 до 12 км, а здесь, где противник наносит свой главный удар, нам приходится обороняться на фронте шириной в 30 км. Накануне выхода вражеских передовых отрядов к Днепру, 8 июля, фронт нашей дивизии был расширен еще на 10 км. На этот раз наш левый фланг оказался всего в 2-3 км севернее Шклова. Таким образом, ширина обороны полосы 18-й дивизии достигла уже 40 с лишним километров. Каждый стрелковый полк занимал по фронту значительно больше, чем это полагалось даже для всей дивизии. Было всем очевидно, что никакой эшелонированности в глубину обороны, как требовали уставы, организовать не представляется возможным. Даже в одну линию и то сплошной линии не получалось.
Разрывы между подразделениями перекрывались организацией наблюдения, патрулями, системой огня. Заблаговременно подготовленных оборонительных сооружений в полосе дивизии не оказалось. Наша дивизия не имела средств заграждения. Не было даже обычной колючей проволоки. Мало того, в дивизии не было саперного подразделения. Положенный по штату саперный батальон еще в апреле месяце в полном составе был отправлен для работ в приграничной зоне и к нам не вернулся. Не прибыл пока и начальник инженерной службы подполковник Хомяков. Топографических карт района вначале мы также не имели…
Атака немецкой 17-й танковой дивизии на Оршу была отбита, но 18-я танковая и 29=я моторизованная дивизии форсировали р. Днепр между Бабиничами и Копысь и захватили два плацдарма в полосе советской 18-й стрелковой дивизии.
В дневнике немецкого офицера 29-й мотодивизии записано: "Ровно в 5 часов началась артподготовка. Артиллерия всех калибров, тяжелые и легкие полевые орудия покрывали огнем противоположный берег. В 5 ч 15 мин настало для нас время. Без сопротивления со стороны русских мы достигли противоположного берега. Отличные полевые укрепления русских пусты..."
Однако, судя по воспоминаниям В. Ю. Казанцева, в дальнейшем разыгрался тяжелый бой, в результате которого "первый батальон 316-го полка, оборонявший Копысь, понес ни с чем несравнимые потери…"
Немецкий 46-й мотокорпус атаковал южнее, в районе Шклова, в полосе 53-й стрелковой дивизии 61-го корпуса 13-й армии, и также занял плацдарм.
В результате занятия плацдармов немецкими войсками в районе Копыси и Шклова локтевая связь 18-й и 53-й дивизий была нарушена, в стык советских 20-й и 13-й армий вбит "клин".
Советская 214-я стрелковая дивизия возобновила атаки в районе Городка. Её усилили танковой ротой из состава 48-й танковой дивизии, которую теперь уже формально подчинили 22-й армии (ранее в поддержку 170-й дивизии в районе восточнее Себежа был направлен её танковый батальон). Но к этому времени в район Городка уже подошли части немецкой 18-й мотодивизии, которые включились в отражение советских атак (хотя, как упоминал в своих мемуарах Г. Гот, выдвижение 18-й мотодивизии с плацдарма в районе Уллы на Городок было замедлено атакой частей советского 62-го корпуса в тыл со стороны Полоцка).
В сводке штаба Западного фронта указано, что 214-я дивизия заняла северную окраину Городка, но далее продвинуться не смогла.
Остатки 186-й стрелковой дивизии (по отчету её командира генерал-майора Н. И. Бирюкова, она насчитывала до трёх тысяч человек) только вырвались из окружения.
174-я стрелковая дивизия продолжала действовать по трём разным направлениям: обороняться в полосе Полоцкого УРа на западном и южном фасах, а частью сил атаковала в восточном направлении на Оболь.
Тем временем немецкий 57-й мотокорпус 3-й танковой группы Г. Гота (19-я танковая и 14-я моторизованная дивизии) заканчивал перегруппировку на плацдарме в районе Дисны накануне наступления. Всего на плацдарме немецкое командование сумело сосредоточить 2 корпуса (57-й моторизованный и 23-й армейский, ещё три пехотные дивизии).
Пока 57-й мотокорпус ещё только готовился к наступлению, 39-й мотокорпус перешёл в наступление из района Витебска тремя танковыми дивизиями: 20-й, 7-й и 12-й.
20-я танковая дивизия прорвала позиции советского 25-го стрелкового корпуса и захватила Сураж и Яновичи. В документах штаба Западного фронта говорится, что два полка 162-й стрелковой дивизии около 18.00 вступили в бой на рубеже юго-восточная окраина Суража, Яновичи; 134-я стрелковая дивизия двумя полками вела бой на рубеже Сураж-Витебский, Кармолиты с мотомехчастями противника, пытавшимися окружить части дивизии.
Известен доклад Главного военного прокурора В. Носова армейскому комиссару 1-го ранга Л. З. Мехлису, в котором говорилось, как сразу же штаб 25-го корпуса потерял управление войсками (при чтении документа следует учитывать отношение особистов к военачальникам в сталинской системе): "Охваченный паникой "окружения", в ночь на 12 июля начал менять свое месторасположения штаб корпуса. К 16.00 12 июля командир корпуса генерал-майор Честохвалов с группой штабных командиров и батальоном связи, бросив часть автомашин, прибыл на КП 134-й сд в село Прудники. Их прибытие сразу внесло панику в части дивизии, так как прибывшие, в том числе и сам Честохвалов, панически рассказывали о якобы нанесенных немцами потерях частям 162-й сд, бомбежке их с воздуха и т. п. К 17.00 в тот же день генерал-майор Честохвалов сообщил, что мехчасти противника прорвались в районе Витебска и движутся по шоссе Витебск-Сураж, "штаб окружен". Приказал корпусным частям отходить на восток, бросив на произвол находившиеся в обороне на западном берегу Западной Двины части 134-й сд. Только командир 134-й сд комбриг Базаров и комиссар дивизии Кузнецов, вопреки указанию командующего корпусом, остались на месте в районе села Прудники и руководили находившимися в обороне частями 629-го и 738-го сп, помогая им обратно переправиться через реку Западная Двина, а затем выходить из окружения.
После указания командира корпуса Честохвалова об отступлении началось паническое бегство на восток. Первыми побежали штаб корпуса и 2-й эшелон штаба 134-й сд, возглавляемый начальником штаба дивизии подполковником Светличным, который с 9 июля на КП отсутствовал - "отстал" и только к моменту отхода 12 июля прибыл в село Прудники.
Автомашины без руководства в панике неслись на восток на местечко Яновичи. Паническое бегство штабных командиров губительно отразилось на частях и местных советских органах, которые бросали все и бежали на восток, еще не видя никакого противника и даже не слыша стрельбы..."
Немецкая 7-я танковая дивизия перешла в наступление южнее Витебска, атаковала во фланг советскую 220-ю мотодивизию, которая прикрывала шоссе Витебск-Смоленск на рубеже Поддубье, Вороны, Фальковичи, и прорвалась к Смоленскому шоссе. В результате штаб 220-й мотодивизии потерял управление, начался беспорядочный отход частей дивизии на восток. Начальник артиллерии 220-й дивизии полковник Д. К. Романовский с 12 июля числится пропавшим без вести (15 июля попал в плен).
В тылу 220-й мотодивизии сосредоточился вышедший из боя 7-й мехкорпус (14-я танковая дивизия — в районе Клевцы, Стасево западнее Лиозно, 18-я танковая дивизия — в районе Добромысли юго-западнее Лиозно). В помощь 220-й дивизии направлен сводный танковый отряд 14-й танковой дивизии под командованием полковника П. Д. Белова (командира 28-го танкового полка). Сюда же для усиления противотанкового рубежа Поддубье, Вороны направили мотострелковый полк, которому придали 5 бронемашин, и гаубичный артполк дивизии. Танковую группу и противотанковый рубеж подчинили штабу 34-го стрелкового корпуса.
На рубеже Ляхово, Королёво отряд натолкнулся на подготовленную оборону противника, бой шёл в течение всего дня, командир мотострелкового полка майор М. Н. Бешанов был ранен, к исходу дня передовой отряд немецкой 7-й танковой дивизии прорвался к Велешковичам, а части 14-й танковой дивизии получили приказ отойти к Лиозно.
Советская 18-я танковая дивизия выделила отряд (8 танков, полтора батальона мотострелкового полка и батарея гап), который с утра 12 июля занимал оборону на рубеже р. Черница в районе Добромысль, а к исходу дня вышел на рубеж Лососина, ст. Крынки (южнее Фальковичи).
Действовавшая южнее немецкая 12-я танковая дивизия из района Богушевское прорвалась в стык 229-й и 233-й стрелковых дивизий в направлении Бабиновичи, где располагался штаб 69-го стрелкового корпуса.
Начальник немецкого Генерального штаба Ф. Гальдер записал в свой дневник: "Танковая группа Гота отражает в районе Витебска упорные контратаки противника с севера и востока. Части танковой группы Гота, продвигающиеся вслед за ударным клином вдоль Западной Двины, также подвергаются непрерывным контратакам противника из районов Великих Лук и Невеля.
Передовые отряды успешно подтягивающейся 9-й армии вступили в бой с частями противника, еще оказывающими сопротивление южнее Западной Двины. Главные силы 2-й и 9-й армий продолжают выдвигаться вперед".
К атакам немецких плацдармов южнее Орши, кроме 18-й стрелковой дивизии, привлекли 1-ю мотострелковую дивизию; обе дивизии подчинили штабу 20-го стрелкового корпуса, однако уже на следующий день управление корпуса убыло в район Могилева.
Командир 1-й мотострелковой дивизии Я. Г. Крейзер вспоминал после войны: "11 июля командующий 20-й армией отдал приказ: вывести 1-ю мотострелковую дивизию во второй эшелон армии, на восточный берег Днепра, для доукомплектования и приведения в порядок ее частей после непрерывных 12-суточных напряженных боев. Но уже после того, как мы начали выходить из боя, поступил новый приказ командарма - после переправы на восточный берег Днепра поступить в распоряжение командира 20-го стрелкового корпуса генерал-майора С. И. Еремина. Штаб корпуса в районе Бабиничи (14 км южнее Орши).
Отдав распоряжение штабу продолжать отвод дивизии, мы вместе с полковником В. А. Глуздовским выехали вперед, чтобы связаться со штабом корпуса. Не доезжая 2-3 км до указанного района, встретили подразделения 18-й стрелковой дивизии. И здесь от бойцов узнали, что гитлеровцы заняли Бабиничи, а 18-я дивизия ведет бои с противником, переправившимся на восточный берег Днепра. Позже стало известно, что противник 11 июля частями 29-й мотодивизии, форсировав Днепр на участке Бабиничи, Копысь, захватил плацдарм на восточном берегу и переправил сюда до 300 автомашин с пехотой и до 60 танков. С этого плацдарма немецко-фашистское командование стремилось развить наступление на Смоленск.
В такой обстановке 12 июля было принято решение: сосредоточив 1-ю мотострелковую дивизию северо-восточное Бабиничи, нанести удар наперерез прорвавшимся танкам и мотопехоте противника и отбросить его к Днепру. Чтобы выиграть время и не дать противнику осуществить глубокий прорыв, полки по мере подхода в район северо-восточнее Бабиничи с ходу переходили в контратаку, нанося один за другим фланговые удары по его прорвавшимся танкам и мотопехоте.
В этом бою, находясь на участке 175-го мотострелкового полка, я был ранен. Уже в медсанбате ко мне пришло сообщение о том, что части нашей дивизии 13 июля продолжали успешно контратаковать прорвавшегося через Днепр противника, захватили пленных, боевую технику и на двое суток задержали наступление противника, рвавшегося на Смоленск…"
В итоге 1-я мотострелковая дивизия (после ранения Крейзера ее принял полковник В. А. Глуздовский) при поддержке 115-го танкового полка 57-й танковой дивизии сбросила немецкую 17-ю танковую дивизию с плацдарма южнее Орши.
18-я стрелковая дивизии силами своего 316-го полка атаковала плацдарм немецкой 29-й мотодивизии в районе Копысь (в атаке, по воспоминаниям В. Ю. Казанцева, участвовало 8 легких танков), однако противнику удалось сохранить этот плацдарм; утром следующего дня 29-я мотодивизия начала наступление на восток.
Командующий 2-й танковой группы генерал-полковник Г. Гудериан писал в своих мемуарах: "Между тем выяснилось, что 17-я танковая дивизия южнее Орши натолкнулась на столь сильного противника, что оказалось нецелесообразным продолжать наступление дальше на восточном берегу с небольшого, только что захваченного предмостного укрепления. Находившийся в этом районе командир полка полковник Лихт принял поэтому правильное решение оставить предмостное укрепление, 17-ю танковую дивизию пришлось перебрасывать через Копысь в тыл 29-й мотодивизии".
Несмотря на неблагоприятное развитие событий в районе Витебска советское Главное командование войск Западного направления планировало возобновить наступление на Витебском направлении. Отдан боевой приказ № 060:
22-й армии, прочно удерживая правый фланг и Полоцкий УР, наступать с фронта Старые
Вайханы, Городок в направлении Сиротино, Княжица силами 214-й и 186-й стрелковых дивизий
при поддержке 56-го и 390-го гаубичных артполков, 102-го противотанкового дивизиона и 46-й смешанной авиадивизии.
19-й армии, сдерживая противника на велижском направлении, наступать на Витебск с рубежа Шумовщина, Вороны силами 7-го мехкорпуса, 162-й стрелковой и 220-й мотострелковой дивизий, 399-го гаубичного артполка РГК и 11-й смешанной авиадивизии и занять город.
20-й армии — уничтожить прорвавшегося через Днепр противника, удерживать рубеж Богушевское, р. Днепр, и своим усиленным правым флангом силами 5-го мехкорпуса, 153-й и 229- й стрелковых дивизий при поддержке 23-й авиадивизии наступать в направлении Островно для содействия взятию Витебска.
Начало наступления определено на утро 13 июля. Координировать действия 22-й, 19-й и 20-й армий приказано генерал-лейтенанту А. И. Ерёменко.
Однако этот Боевой приказ мало отвечал реальной обстановке: теми силами, которые перечислялись в этом приказе, армии не могли восстановить положение в районе Витебска. В вечернем разговоре со штабом Западного фронта командующий 19-й армией И. С. Конев сообщал: «Перед фронтом армии наступало до двух танковых дивизий и 2-х мотодивизий при поддержке 200–400 танков. В районе Витебск—Сураж противник занял Сураж, Яновичи, распространяясь мелкими группами на восток и предположительно на юг.
25 СК остался на северном берегу р. Западная Двина. Основные потери части несут от авиации противника. Например, части 220 сд <мсд> деморализованы и распылились.
7 МК имеет по батальону мотопехоты в <каждой> дивизии и всего около 2 <батальонов> танков. В течение всего этого времени не имею ни одного полнокровного и сколоченного соединения. Фронт держу за счёт отдельных организованных подразделений. В течение 4-х дней не имею поддержки нашей авиации. Войска дерутся крепко против наземных войск».
Не лучше обстояло дело с частями 22-й и 20-й армий, которым приказали восстановить положение в районе Витебска.
Трудно сказать, насколько этот Боевой приказ свидетельствует о недооценке советским командованием масштаба немецкого наступления, а насколько является отражением "формального подхода к делу", который в том числе отражает реакцию командующих на расправу над прежним командованием Западного фронта ("формальный подход" часто встречается в приказах советских штабов лета 1941 года, в частности, приказ на наступление на Раков силами уже разгромленной 13-й армии в начале июля). Но, как и Директива № 3 (контрудар под Гродно в первые дни войны), Боевой приказ № 060 только способствовал усугублению положения. Инициатива продолжала оставаться у противника.
Командующий 3-й танковой группой генерал-полковник Г. Гот записал в своих мемуарах, как "утром 13 июля личный адъютант Гитлера, возвращаясь из района боевых действий 2-й танковой группы, заехал в штаб 3-й танковой группы, располагавшийся северо-восточнее Витебска, чтобы выяснить состояние подвижных соединений, которые до этого времени несли основную тяжесть всех боевых действий. Ему сообщили примерно следующее: "За первые три недели боев войска 3-й танковой группы понесли большие потери, которые, однако, меньше потерь войск, действовавших на Западном фронте. Так, потери 19-й танковой и 14-й моторизованной дивизий в общей сложности составляют только 163 офицера и 3422 унтер-офицера и солдата. Тем не менее, физическое напряжение личного состава, вызванное сильной жарой, пылью, плохими условиями расквартирования и недостатком сна, значительнее, чем на Западе. Кроме того, моральный дух личного состава подавлен огромной территорией и пустынностью страны, а также плохим состоянием дорог и мостов, не позволяющим использовать всех возможностей подвижных соединений. Значительное влияние на состояние морального духа личного состава оказывает также упорное сопротивление противника, который неожиданно появляется повсюду и ожесточенно обороняется. Но несмотря на это, немецкий солдат чувствует свое превосходство над противником. Русские, видимо, не могут еще организовать твердое управление своими войсками. Лишь в Полоцке находится способный руководитель. Упорство русского солдата объясняется не только его страхом перед комиссаром, оно находит свое обоснование и в его мировоззрении. Для него эта война носит характер отечественной войны. Он не хочет возвращения царизма, он ведет борьбу с фашизмом, уничтожающим достижения революции…"
Немецкий 57-й мотокорпус (19-я танковая дивизия и 14-я мотодивизия) начал наступление с Дисненского плацдарма из района Владычино в направлении Невель; к вечеру немецкие войска подошли к ст. Дретунь — важной базе снабжения 22-й армии..
Одновременно 23-й армейский корпус двумя дивизиями (86-й и 206-й пехотными) атаковал ДОТы Полоцкого УРа на северном берегу Западной Двины, пытаясь прорваться непосредственно к Полоцку, при этом тяжёлые потери понёс 494-й стрелковый полк советской 174-й стрелковой дивизии. Противник тоже понёс большие потери, продвижение сначала 206-й дивизии, а затем 86-й дивизии приостановилось, однако достигнутое вклинение в советскую оборону позволяло рассчитывать на успех на следующий день.
Советская 214-я стрелковая дивизия, получившая приказ содействовать 19-й армии во взятии Витебска, продолжила безуспешные атаки в районе Городка, и даже совместно с 186-й дивизией не могла восстановить смычкц с 19-й армией и восстановить фронт по линии железной дороги Витебск - Княжица - ст.Сиротино <10 км южнее села Сиротино, теперь это Шумилино> - Полоцк.
В бой введены советские армейские резервы: один полк 179-й стрелковой дивизии уже был направлен в поддержку 170-й стрелковой дивизии в районе Идрицы, остальным частям дивизии приказано поддержать 214-ю стрелковую дивизию, однако, судя по всему, это решение осталось на бумаге. В это же время усиления войск в районе Дисненского плацдарма, где противник прорвал оборону, не предусматривалось - здесь резервов у 22-й армии не было. К тому же в советских сводках речь шла о прорыве обороны силой батальона; решительных целей немецкого наступления с Дисненского плацдарма советское командование не поняло.
А ещё в ночь на 14 июля (около 2.00) связь штаба Западного фронта со штабом 22-й армии была нарушена; как сказано в оперсводке, сведений о ходе боя и положении частей не поступило, кроме отрывочных радиоданных (при этом 22-я армия сохранила связь с Генштабом).
Немецкая 20-я танковая дивизия прорвала советскую оборону в районе Суража и устремилась на Велиж. Попытки остановить противника при помощи слабых заслонов (в районе Беляево и затем в районе д. Глубокое) не увенчались успехом. Примерно к 10.00 Велиж был полностью занят противником, после чего 20-я танковая дивизия направилась на Белый.
7-я танковая дивизия, накануне прорвавшаяся к Велешковичам, атаковала советскую оборону в районе Колышки. В результате упорного боя 720-й стрелковый полк был отрезан от основных сил 162-й дивизии и понес большие потери. Немецкие донесения свидетельствуют о больших потерях с советской стороны (взято около 150 пленных, "гораздо больше" убито, 720-й "пехотный" полк полностью уничтожен).
С. Г. Поплавский (впоследствии генерал армии, в 1941 - начальник оперативного отдела штаба 162-й стрелковой дивизии), так вспоминал о бое в районе Колышек:
"Полки дивизии, вошедшей в состав 19-й армии, которой командовал генерал-лейтенант И. С. Конев, заняли оборону севернее Витебска, вдоль Западной Двины; мы получили достаточно времени, чтобы закрепиться на местности в предвидении яростного натиска превосходящих сил противника. Фашисты предприняли первую атаку нашего переднего края лишь 12 июля во второй половине дня. Мы успешно ее отразили, причем артиллеристы подбили три вражеских танка, а пехотинцы захватили первых пленных. Но это, как потом оказалось, была всего лишь прелюдия к сражению, которое развернулось на другой день с утра. Сосредоточив на сравнительно узком участке до дивизии пехоты и свыше полусотни танков, гитлеровцы нанесли таранный удар по центру нашей обороны.
Положение создалось критическое: мы не имели возможности предпринять даже маневр силами, чтобы усилить центр, поскольку все стрелковые полки оборонялись на широких участках по фронту и сами в тот момент были скованы боем. Надо сказать, что бойцы и командиры подразделений, принявших на себя основной удар гитлеровцев, едва ли рассчитывали на помощь резервов. По крайней мере, все они дрались самоотверженно, не страшась рукопашной схватки с фашистами. И не будь у врага десятков танков, чаша весов, возможно, и не склонилась бы на его сторону. Но в данной ситуации силы были неравными. Немцы, понеся большие потери, прорвали нашу оборону и устремились к Демидову.
В ходе сражения наш 720-й стрелковый полк оказался отрезанным от остальных частей соединения. Его командир подполковник М. И. Мухин был ранен и эвакуирован в тыл. Находясь в это время в боевых порядках полка, я принял на себя командование. С тяжелыми и непрерывными боями полк медленно отходил на восток.
Наконец, потеряв соприкосновение с противником, мы вышли лесами к перекрестку дорог Духовщина-Ярцево…"
Таким образом, преодолев сопротивление советских войск в районе Колышки, 7-я танковая дивизия продолжила наступление и через Дуброво, Трубилово, Полуяново достигла западной окраины Демидова, совершив бросок на 45 км.
Южнее немецкая 12-я танковая дивизия, прорвав накануне позиции 69-го стрелкового корпуса 20-й армии от Богушевское на Бабиновичи, вышла во фланг 19-й армии, выбила части 18-й танковой дивизии из Добромысли и пробилась к Смоленскому шоссе в район Рудни.
Командующий немецкой 3-й танковой группой Г. Гот вспоминал: "В течение 13 июля авангарды двух сильно растянутых танковых дивизий 39-го танкового корпуса, продвигаясь по песчаным дорогам и преодолевая слабое сопротивление противника, достигли Демидова и Велижа. 12-я танковая дивизия, двигаясь от Сенно, пробивала себе путь через потерявшие способность передвигаться танковые части 19-й армии русских . Ведя затяжные бои, дивизия вышла к шоссе Витебск-Смоленск, так и не приняв участия в преследовании противника в юго-восточном направлении. Первоначально она должна была пройти через Демидов и соединиться со своим корпусом. Но командующий 4-й танковой армией <генерал-фельдмаршал Г. фон Клюге> приказал "для сохранения связи со 2-й танковой группой" после достижения Лиозно наступать через Рудню на Смоленск…"
А в это время командующий советской 19-й армией генерал-лейтенант И. С. Конев продолжал организовывать наступление на Витебск. Части 34-го стрелкового и 7-го механизированного корпусов, уже обойденные с обеих сторон немецкими войсками, вновь направлены на Витебск: рубежом атаки определены ст. Заболотинка, Вороны (занятые к этому времени противником). И. С. Конев около 9.00 прибыл в Лиозно, назначил нового командира 14 мсп капитана Нечаева (вместо раненого накануне М. Н. Бешанова) и поставил задачу наступать вдоль Витебского шоссе и овладеть г. Витебск; туда же направили 2/14 гап (2-й дивизион 14-го гаубичного артполка; по данным ЖБД артполка, наступление поддерживали 10 орудий). Общее командование возложено на начштаба дивизии подполковника А. Д. Выжигина; к исходу дня этот отряд, вышедший из Лиозно, достиг района 4 км северо-восточнее Новоротье, пройдя полпути до Витебска (20 км из 40).
И. С. Конев также поставил задачу командиру 14-й танковой дивизии полковнику И. Д. Васильеву сформировать танковую группу для атаки прорвавшегося на Велешковичи противника и лично возглавить её. К этому времени 14-я танковая дивизия смогла выделить только 7 танков; эта группа во главе с комдивом выдвинулась на Клевцы и атаковала немецкую колонну, но её малочисленность, конечно, не позволяла нанести поражение немецкой 7-й танковой дивизии и остановить её продвижение на восток.
В докладе И. В. Сталину главнокомандующий войсками Западного направления маршал С. К. Тимошенко сообщал, что 153-я и 229-я стрелковые дивизии 20-й армии наступали на Островно в обход Витебска, "содействуя захвату его войсками 19-й армии", и что 20-я армия "закрыла прорыв немецкой 12-й танковой дивизии в районе Богушевское".
Действительно, в 3.50 13 июля командующий 20-й армии генерал-лейтенант П. А. Курочкин приказал 153-й и 229-й стрелковым дивизиям около 10.00 начать наступление на Островно (западнее Витебска) во фланг наступающему противнику. Насколько состоялся контрудар, сказать сложно, так как к этому времени 153-я дивизия уже сражалась в отрыве от основных сил 69-го корпуса и вскоре начала выход из окружения на соединение со своей армией.
Советский 5-й мехкорпус частью сил прикрыл Московскую автостраду в районе Высокое, а основными силами совместно с 233-й стрелковой дивизией получил приказ около 10.00 контратаковать противника, прорвавшегося в районе Богушевское, Бабиновичи, в направлении Клюковка, Дерюги.
13-я танковая дивизия двумя отрядами (без 26-го танкового полка, который контролировал переправу через р. Днепр у Дубровно) атаковала противника в направлении Дерюги, Голынка; в районе Софьевка на шоссе Витебск-Орша дивизия, согласно ее отчету о боевых действиях, "забаррикадировалась". Согласно оперсводке штаба 69-го корпуса, "к 18.30 положение на фронте было восстановлено, пехота противника вытеснена, но до 100 танков остались в тылу нашей обороны, с которыми бой продолжается…"
В вечерней сводке штаба Западного фронта говорилось, что 5-й мехкорпус совместно с частями 69-го корпуса "вел бой по ликвидации противника в районе Софьевка и одним батальоном в районе Высокое, прикрывая автостраду. Результаты дня выясняются".
33-й танковый полк 17-й танковой дивизии совместно с 724-м стрелковым полком (233-й дивизии) в 17.30 атаковал во фланг противника в направлении Замостье. В бою ранен командир 33-го танкового полка майор К. М. Малахов.
Тем временем штаб 19-й армии получил приказ провести перегруппировку и отнести рубеж сосредоточения вновь прибывающих частей на восток.
В докладе Ставке Верховного командования маршал С. К. Тимошенко объяснял: "Чтобы не втягивать в бой по частям сосредоточивающиеся части 19 А, отношу районы сосредоточения 127, 129, 38 и 158 сд за линию р. Днепр и Соть <одно из двух: Вопь или Сож - ВМ> в районе Ярцево, Смоленск".
Штаб 19-й армии отошел на ст. Кардымово (или Курдымово в 8 км восточнее Кардымово, чуть ближе к Смоленску), выгрузка прибывающих дивизий отнесена на восток: 158-й и 127-й дивизий - юго-восточнее Смоленска (район ст. Рябцево с выдвижением в район Гринево; как раз за р.Сож), 38-й стрелковой дивизии - в район Ярцево (за р.Воль).
129-й стрелковой дивизии приказано отойти и сосредоточиться в районе Холм, Ополье, прикрыв направление на Смоленск с севера.
Отошли на восток также штабы 34-го стрелкового и 7-го и 23-го механизированных корпусов.
В вечерней сводке штаба Западного фронта это описано так: "Неправильно поняв требование об отношении <отнесении> сосредоточения в ночь на 14.7 армия решила, оставив прикрытие, отвести части в район сосредоточения. Незакончивших сосредоточение частей и штаб <так в документе> отнесли в район Смоленск. Решение это было отменено".
И. С. Конев вспоминал после войны: "Я доложил С. К. Тимошенко об обстановке в районе Витебска и возвратился в штаб 19-й армии, в район Рудни. Прибыв на место, установил, что распоряжением штаба фронта штабу 19-й армии приказано перебазироваться. Штаб был отведен в район станции Кардымово восточнее Смоленска. Начальник штаба Рубцов уже снялся с места и уехал с оперативным отделом, разведотделом и связью на новый командный пункт, а в Рудне остались лишь тыловой пункт управления и отдельные офицеры.
Я решил поехать в 34-й корпус и по пути туда в лесу встретил А. И. Еременко, заместителя командующего Западным фронтом. Он сказал, что уже побывал в 34-м корпусе и недоволен действиями комкора Хмельницкого. В резкой форме Еременко совершенно необоснованно обвинил меня в том, что я лично не сумел остановить противника, который прорывается к Смоленску, обходя Витебск северо-западнее и одновременно обходя Оршу. Разговор был неприятный. Я дал Еременко отпор, заявив, что, если он считает необходимым, чтобы я лично пошел в атаку, в этом отношении затруднений не будет, но для меня сейчас важно взять в руки управление прибывшими частями. Вмешательство штаба фронта в данном случае было совершенно неуместным, нельзя было перемещать командный пункт без моего ведома.
В результате всех этих малоприятных разговоров нам удалось все же найти общий язык. Еременко поехал в штаб фронта, а я в войска, в корпус Хмельницкого…"
А. И. Еременко так описывал события тех дней: "В это время я и прибыл в штаб 19-й армии, который находился в лесу севернее Рудни, и застал там генерал-лейтенанта И. С. Конева, члена Военного совета армии дивизионного комиссара И. П. Шекланова и начальника штаба генерал-майора П. Н. Рубцова.
Мы с командующим армией выехали в передовые части. Он - под Витебск, я - на правый фланг, под Сураж, где действовала одна стрелковая дивизия . Связи с этой дивизией уже не имелось, так как она вела бой в окружении. В районе Колышки я встретил стрелковый и артиллерийский полки другой дивизии, которые имели приказ выдвинуться на Сураж . Гитлеровцы тем временем уже захватили этот населенный пункт, продвинулись к городу Велиж и заняли его. Правый фланг 19-й армии оказался открытым. Я приказал стрелковому и артиллерийскому полкам прикрыть рубеж Понизовье, Колышки, чтобы не допустить удара противника по открытому флангу армии, сам же вернулся в штаб, чтобы выяснить, как подходят войска.
Генерал-майор Рубцов доложил мне, что получен приказ, в котором для развертывания 19-й армии указывался новый рубеж, отнесенный вглубь на 50-60 км. Приказ вносил страшную путаницу в управление войсками, так как некоторые дивизии уже вступили в бой, а теперь их нужно было отводить.
Я был удручен этим непонятным решением. Без всяких на то оснований врагу оставлялась территория в 50-60 км глубиной.
Телефонной связи со штабом фронта не было, и я, не медля ни секунды, выехал туда. Еще не взошло солнце, как я уже был у маршала Тимошенко. Он только что лег спать, но я его разбудил и доложил о странном приказе.
- Андрей Иванович, - сказал маршал, - видимо, произошло какое-то досадное недоразумение, прошу вас, поезжайте быстрее обратно и восстановите положение.
Я немедленно выехал в район Рудни…
Передвижение штабов, да частично и войск, происходило главным образом по магистрали Витебск-Смоленск, поэтому перехватывать части было легко.
Однако штаб 34-го стрелкового корпуса мы перехватить не сумели. Командир корпуса, оставив части под Витебском, отошел со штабом на 60 км, как и было приказано.
Мы выбрали свой передовой командный пункт в одном километре северо-западнее Рудни, в 150 м от шоссейной дороги на Витебск. Оперативная группа 19-й армии находилась в сторону Смоленска на удалении 18-19 км.
…Солнце уже стояло совсем низко над горизонтом, когда в районе Рудни появились немецкие танки. Шли они по дороге в направлении города, вблизи которого был мой командный пункт. Услыхав стрельбу, не похожую на стрельбу полевой артиллерии, я послал офицера связи на легковой машине вперед, чтобы выяснить, что там происходит. В 3 км от моего командного пункта на повороте шоссе он столкнулся в упор с немецкой танковой колонной, впереди которой на легковой машине ехали три фашистских офицера.
Офицер связи, будучи находчивым человеком, выскочил из машины, бросил ручную гранату в машину фашистов и, нырнув в высокую рожь, бегом направился обратно, чтобы предупредить нас об опасности.
Танки противника на некоторое время задержались возле подбитой машины, затем снова двинулись на Рудню.
Пока офицер связи добрался до нас, вражеские танки вышли в район командного пункта. Они обстреливали дорогу и обочины. Над нашими головами то и дело проносились немецкие самолеты, бомбившие и обстреливавшие местность, лежащую на пути движения танков.
Мы находились в густом кустарнике в ложбине, в стороне от дороги. Машины и люди были отлично укрыты густой рожью, а выезд с командного пункта на шоссе был сделан далеко в стороне.
Когда вражеские танки оказались в полукилометре от Рудни, из города навстречу танкам, не подозревая об опасности, выехали две военные легковые машины. Сидевшие в них люди, заметив танки, вышли из машин и подбежали к позициям противотанковой батареи, расположенным на подступах к городу. Несколько пушек немедленно открыли огонь по танкам. Головной танк остановился, следовавшие за ним танки стали разворачиваться вправо и влево, открыв огонь по нашей батарее, но она продолжала стрелять, задерживая их продвижение. Люди, организовавшие борьбу артиллерии с танками, сели в машины и, свернув с шоссе, поехали по проселочной дороге.
Позже выяснилось, что в машинах ехали командующий 19-и армией генерал-лейтенант И. С. Конев и начальник политотдела армии бригадный комиссар А. М. Шустип, который был в этом бою ранен. Они направлялись в передовые части, попутно предполагая заехать и на наш командный пункт. Выехав из города и неожиданно натолкнувшись на вражеские танки, И. С. Конев быстро организовал отпор танкам.
На подступах к Рудне головные танки вновь задержались, открыв прицельный огонь по станции и городу. Остановилась и развернулась следовавшая за танками колонна мотопехоты. Заработали станковые пулеметы. Немецкие автоматчики двигались прямо на нас.
Оставалась единственная возможность: выбраться на север. Впереди было открытое пространство метров в 150-200. Я сказал шоферу Демьянову, чтобы он сделал несколько резких поворотов в сторону, пока мы не въедем в рожь. Со мной сели Хирных и Пархоменко, остальные тоже приготовились к отходу, кто на машинах, кто на мотоциклах, кто пешком.
Фашисты никак не думали, что у них под носом находится командный пункт заместителя командующего фронтом. Орудия танков и пулеметы не были повернуты в нашу сторону, и наш маневр удался. Вслед нам раздалось несколько автоматных очередей. Спаслись все. Генерал Конев, считая меня погибшим, донес об этом в штаб фронта..."
В свою очередь, Еременко, видя артиллерийскую дуэль между немецкими танками и противотанковым орудием, у которого находился командующий 19-й армией генерал-лейтенант Конев, также донес о гибели командарма. Конев вспоминал далее: "У шоссе, идущего от Витебска на Рудню, я увидел брошенную 45-мм пушку с несколькими снарядами, а возле нее артиллериста. Чтобы поставить орудие на более выгодную позицию, мы вытянули его с обочины прямо на шоссе. Пока мы эту операцию проводили, подполковник Чернышев, мой адъютант для поручений, вел наблюдение в бинокль, и он вдруг докладывает: "Товарищ командующий, из леса выходят на шоссе немецкие танки".
Смотрю, действительно танки с крестами и свастикой. Тогда я встал к орудию, прицелился за первого номера, а тому парню-артиллеристу скомандовал: "Огонь!" Пальнули из пушки - и попали в передний танк. Облако дыма… Немцы, однако, быстро пришли в себя и стали разворачивать танки. Пришлось ретироваться, сперва на машине, она была под рукой, а когда машина, как назло, застряла у деревни Рудни на огороде, - бросить ее и перебегать, укрываясь от огня за домами. Начальника политотдела, бывшего со мной, ранило в руку… Перемахнули через забор, по овражку вверх, а за ним на высотке стоял наш бензовоз. Откуда-то подоспела легковая машина, в нее мы втащили раненого и под огнем по шоссе отправили его в штаб армии. Сам я на бензовозе перевалил через высотку, нашел еще какую-то машину и к вечеру добрался в свой штаб армии, находившийся на станции Кардымово. Приехал, а мне докладывают:
- Получено донесение, что вы убиты… Сообщил генерал Еременко. Он видел, как немецкие танки развернулись и вели огонь по командарму Коневу.
Когда я появился, для всех это было полной неожиданностью…"
Немецкая 17-я танковая дивизия получила задачу (после токо как, по словам главнокомандующего группой армий "Центр" генерал-фельдмаршала Ф. фон Бока, "ей основательно дали по носу"): "17 тд провести разведку боем Орши и установить противника. По обороняющемуся противнику необходимо ударить, Оршу занять. Если 13.7 в западной части Орши противник перед полуднем еще будет сильно сопротивляться, подготовить отход основных частей дивизии через Копысь. Небольшими частями дивизии осадить Оршу".
Накануне вечером советские войска оставили Оршу, взорвав при этом автомобильный и железнодорожный мосты, поэтому к исходу дня немецкая 17=я танковая дивизия заняла западную (правобережную) часть города практически без боя.
Тем временем южнее Орши через Днепр переправилась 18-я танковая дивизия. Она направлена в обход Орши с юга и прикрыла левый фланг 29-й мотодивизии, которая с плацдарма в районе Копысь начала наступление на Смоленск с юго-запада.
Под Красным ее контратаковала советская 57-я танковая дивизия - фактически только мотострелковый полк, усиленный танковым батальоном (15 танков, из них 7 Т-34) . В бою командир 57-й дивизии полковник В. А. Мишулин был ранен.
Штаб 20-й армии отдал приказ командиру 20-го стрелкового корпуса генерал-майору С. И. Еремину объединить действия 18-й, 73-й стрелковых и 1-й мотострелковой дивизий с 115-м танковым полком и наступать на Зубово, Копысь. Однако управление 20-го стрелкового корпуса к этому времени уже убыло в район Могилева и вступило в командование дивизиями 13-й армии.
Немецкая 19-я танковая дивизия, усиленная одним полком 14-й мотодивизии, сломила сопротивление советских войск, заняла Дретунь и прорвалась к Невелю (достигла Кулево в 10 км юго-западнее Невеля), но штурм самого Невеля вынуждена была отложить на следующий день. Здесь на широком фронте (до 30 км) заняла оборону 48-я танковая дивизия полковника Д. Я. Яковлева с корпусным 27-м мотоциклетным полком подполковника А. Ф. Чебаненко.
48-я танковая дивизия нисколько не соответствовала громкому названию "танковая дивизия РККА образца начала 1941 года" (к началу боёв имела на вооружении только 7 средних танка Т-34 и 95 легких Т-26 - менее трети от положенного по штатам), её боеспособные танковые подразделения уже были вовлечены в бои в районе Идрицы и Городка, а ей самой так и не удалось принять участие в боях в составе цельного соединения (подробнее о 48-й танковой дивизии см. Главу 6). К началу боёв за Невель "48-я танковая дивизия" на штабной карте - это мотострелковый полк, танковое подразделение, гаубичный артполк (4 гаубицы 122-мм и 2 учебных орудия вместо 12 гаубиц 122-мм и 12 гаубиц 152-мм, положенных по штату), спецчасти и тылы.
27-й мотоциклетный полк также не имел положенной по штатам матчасти - это был ослабленный стрелковый полк (без положенной стрелковому полку артиллерии).
Начальник германского Генштаба генерал-полковник Ф. Гальдер имел разговор с начальником штаба группы армий "Центр" генерал-майором Г. фон Грейфенбергом "о взаимодействии групп армий "Центр" и "Север" в период боев у Невеля. 19-ю танковую дивизию следует направить на Невель, но не выдвигать ее оттуда на Великие Луки, пока не будет достигнут решающий успех в боях под Невелем.
Южнее района предстоящих боев у Невеля создаются условия для проведения другой операции на окружение в районе Полоцка. При этом следует обратить внимание на то, чтобы пехотные соединения 5-го и 6-го армейских корпусов <которые после завершения боёв с окружёнными под Белостоком и Минском советскими войсками подходили к новому фронту по южному берегу Западной Двины> не ввязывались в бои в этом районе, а возможно быстрее наступали в восточном направлении…"
Вследствие глубокого прорыва немецких мотомехчастей командующий 22-й армией генерал- лейтенант Ф. А. Ершаков попросил разрешения отступить и оставить Полоцк, но советское командование разрешило 22-й армии только отвести 98-ю и 112-ю стрелковые дивизии на рубеж Юховичи, Боровуха, но 174-й дивизии приказано продолжать удерживать Полоцкий УР.
Главнокомандующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Ф. фон Бок записал в своём дневнике о разговоре с командующим 9-й армией генерал-полковником А. Штраусом:
"Утром разговаривал со Штраусом, который намеревается крупными силами атаковать Полоцк. Я высказался против этого. Если Полоцк не удастся взять с хода, его следует окружить пехотными частями и штурмовать дот за дотом, дом за домом, предоставив возможность танковым и моторизованным частям двигаться мимо него в восточном направлении. Штраус со мной согласился".
Однако уже назавтра Штраус настоял на штурме Полоцка (запись в дневнике фон Бока): "Штраус начал действовать и выделил четыре или пять дивизий для захвата Полоцка. Я позвонил ему снова и сказал то же самое, что и вчера. Штраус, однако, на этот раз на уговоры не поддался. В этой связи я должен был поставить его в известность, что, если сегодня Полоцк захвачен не будет, ему придется оставить у Полоцка не более одной дивизии, а все остальные направить на восток. Объектом наступления левого крыла является Невель. Все это необходимо сделать, так как я должен продолжать двигаться вперед, а кроме того, помочь Кунцену, которого атаковали на левом фланге, когда он шел в северном направлении. Но его корпус также должен продвигаться вперед, чтобы помочь группе армий "Север".
Эта запись в дневнике фон Бока о том, что подошедший на правый фланг 23-го армейского корпуса немецкий 6-й армейский корпус (6-я и 26-я пехотная дивизии), который атаковал Полоцкий УР с юга, не достиг существенных успехов. Поэтому к захвату Полоцка пришлось привлечь соединения 23-го корпуса на плацдарме в районе Дисны: вечером 14 июля немецкая 86-я пехотная дивизия 23-го корпуса, усиленная полком 206-й дивизии, получила приказ на следующий день атаковать Полоцк с севера. Основные силы 206-й пехотной дивизии продолжали сковывать войска Полоцкого гарнизона. Третью дивизию 23-го корпуса (110-ю пехотную) Кунцен вытребовал себе, чтобы та наступала вслед за 19-й танковой дивизией в направлении Дретунь.
Таким образом, основные события в Полоцке произошли 15 июля.
Советское Главное командование войск Западного направления приказало продолжить атаки и занять Витебск к исходу 16 июля. Не имея связи со штабом 25-го стрелкового корпуса и не сумев установить связь со штабом 34-го корпуса (который отошел на восток), генерал-лейтенант И. С. Конев направил на Витебск сводный отряд 7-го мехкорпуса (9-й мотоциклетный и 14-й мотострелковый полки, 14-й гаубичный артполк) и остатки 220-й мотострелковой дивизии. Однако потрепанные в боях войска без свежих подкреплений никак не могли вернуть Витебск.
Например, максимум что мог сделать 9-й мотоциклетный полк - это ночью атаковать тылы успешно наступавшего противника, при этом погиб начштаба майор А. В. Корсаков (чуть ранее, 9 июля, был ранен комполка полковник К. Г. Труфанов). Разведка 9-го мотоциклетного полка доложила накануне вечером, что "колонна, двигающаяся по дороге Велешковичи, Колышки, продвигается на Демидово, длина колонны около 12 км…"
В ЖБД 14-й танковой дивизии записано, что в 14.00 в расположение отряда прибыл командир 34-го стрелкового корпуса генерал-лейтенант Р. П. Хмельницкий, который объявил, что он принимает на себя командование группой 14-й дивизии (14 мсп, 14 гап) и группой полковника Я. Н. Вронского (из состава 220-й мотодивизии). Однако, как мы знаем, штаб 34-го корпуса, как и штабы других корпусов 19-й армии, получил приказ отойти на много десятков километров на восток; генерал-лейтенант И. С. Конев и генерал-лейтенант Р. П. Хмельницкий под Витебском больше не появились; так советские войска под Витебском остались без единого управления.
Тем временем противник контратаковал советские части в районе западнее Лиозно со стороны Велешковичи (частями 7-й танковой дивизии) и Добромысли (частями 12-й танковой дивизии), замыкая Витебский "котёл".
О выходе советских войск, окружённых в районе между Витебском и Лиозно, сведений мало. Известно, что танковая группа 14-й танковой дивизии комдива полковника И. Д. Васильева и часть 129-й стрелковой дивизии генерал-майора А. М. Городнянского вырвались из окружения в направлении Любавичи и соединились с группой 18-й танковой дивизии, которая отошла сюда от Добромысли (потеряв при этом 7 танков из 8). В ЖБД 14-й танковой дивизии специально отмечено, что прорывом руководил генерал-майор А. М. Городнянский, который объявил, что "у него есть полномочия". Когда А. М. Городнянский 16 июля появился в районе Смоленска, у него в подчинении войск его собственной 129-й дивизии почти не оставалось (как он указывал сам, "несколько батальонов и артполк на подходе").
К вечеру, как указано в ЖБД 14-й танковой дивизии, была потеряна связь отряда 14-й танковой дивизии с отрядом 220-й мотодивизии (это именно их действия должен был координировать штаб 34-го корпуса). Под давлением противника отряд 14-й танковой дивизии отступил к Новоротье, затем к Лиозно, где неожиданно был встречен огнём - к 18.00 выяснилось, что Лиозно уже захвачен противником. Отряд 14-й танковой дивизии попытался обойти населённый пункт с севера (первый отряд: 1/14 мсп и 14 гап) и с юга (второй отряд: 2/14 мсп). В ЖБД 14 гап описано, как в расположение артполка прибыл генерал-майор Н. Г. Хоруженко (командир 220-й мотодивизии) и объединил всю группу под своим командованием. В ночь на 15 июля группа, понеся большие потери в материальной части, вырвалась из окружения; уже 16 июля личный состав 14 гап получил приказ отступить в район Ярцево. Среди офицеров 14-го артполка, который оказался в первом отряде, был Яков Джугашвили, сын И. В. Сталина; он из окружения не вышел.
Второй отряд остался в окружении и выходил из него вместе со 153-й стрелковой дивизией, которая также отступила в район Лиозно (этому отряду 14-й танковой дивизии удалось соединиться со своей дивизией только 23 июля).
После того, как к исходу дня выяснилось, что противник прорвался далеко на восток и уже вышел на подступы к Смоленску, помкомфронта по АБТВ генерал-майор А. В. Борзиков приказал оставить в подчинении 34-го стрелкового корпуса под Витебском (не зная, вероятно, что штаб 34-го корпуса уже отошёл далеко на восток) вовлечённые в бои сводные танковые, моторизованные и артиллерийские полки и разведывательные батальоны 14-й и 18-й танковых дивизий, а остальные части и подразделения 7-го мехкорпуса вывести в тыл в район 15-20 км северо-восточнее Смоленска.
Тылы, штабы и части 7-го мехкорпуса начали отход на восток; к следующему дню 14-я танковая дивизия (кроме её частей, которые сражались в районе Лиозно) сосредотачивалась в районе совхоз Жуково, Новая Деревня (в тот же день 15 июля в расположение дивизии вернулся командир полковник И. Д. Васильев), 18-я танковая дивизия (кроме боевых частей, вовлечённых в бои в районе Добромысли) отведена в район Бобры (как и приказано, всё - северо-восточнее Смоленска).
По данным немецкой авиаразведки, тыл советских армий был дезорганизован, участок железной дороги Витебск-Смоленск совершенно забит эшелонами.
Немецкой 12-й танковой дивизии удалось отразить атаки отряда 18-й танковой дивизии в районе Добромысли и контрудар 5-го мехкорпуса с юга и продолжить продвижение на Рудню. Тем более что в связи с прорывом немецких войск южнее Орши и обходом позиций 20-й армии с юга 5-й мехкорпус около 19.00 получил приказ выйти из боя и ночным маршем к 4.00 15 июля перейти в район Гусино, взяв под контроль переправы через Днепр в этом районе.
В обороне Рудни приняли участие части 220-й мотострелковой дивизии. Т. Басий (впоследствии генерал-майор, в 1941 - командир артдивизиона артполка 220-й мотодивизии) вспоминал, как поздно вечером 13 июля его артдивизион, находившийся в арьергарде, занял огневые позиции на западной окраине Рудни.
"Утром следующего дня прилетели вражеские самолеты "Ю-87" и нанесли удар по подразделениям арьергарда, после чего противник открыл артогонь и атаковал танками и пехотой вдоль шоссе Лиозно-Рудня. Разгорелся ожесточенный огневой бой.
Вскоре танкисты и артиллеристы подбили шесть танков противника, а пехотинцы прижали к земле вражескую пехоту, а затем заставили ее отойти на исходные позиции.
Повторная атака немцев была предпринята через полтора часа вслед за авиационным ударом, и на этот раз она была более ожесточенной. Обстановка накалялась до предела еще и потому, что, кроме удара со стороны Лиозно, противник прорывался танками, подошедшими из Демидова. В связи с этим часть сил арьергарда была повернута фронтом на север. Бой арьергарда в этом районе продолжался до середины дня.
Перемещение подразделений на очередной рубеж обороны осуществлялось под огнем артиллерии и ударами авиации противника. Наземные части врага нажимали с западного и северо-западного направлений. Часть его танков выходила в тыл арьергарду.
В бою за Рудню мой дивизион подбил семь танков, девять бронетранспортеров и вывел из строя две роты пехоты противника. Но и мы понесли немалые потери: было убито и ранено несколько командиров и 15 рядовых бойцов, повреждены две гаубицы и один тягач "Комсомолец"…"
В итоге немецкая 12-я танковая дивизия захватила Рудню, а советские войска отошли по направлению к Смоленску.
Немецкая 20-я танковая дивизия после занятия Велижа, по воспоминаниям Г. Гота, натолкнулась на упорное сопротивление советских войск. До сих пор восстановить события тех дней не удается. Известно, что сюда во второй эшелон 19-й армии должна была выйти на доукомплектование 50-я стрелковая дивизия, однако имеют ли отношение бои в районе Велижа к 50-й дивизии, неизвестно2.
Кроме того, в Велиже находился 83-й погранотряд (по сведениям, собранным Н. Казаковым, нес службу "режимного заграждения" по линии старой границы СССР в Белоруссии, после прорыва немецких войск в начале июля 1941 года отошел к Полоцку и вошел в состав войск охраны тыла 22-й армии).
Немецкая 7-я танковая дивизия заняла Демидов и продолжила наступление на Духовщину; вслед за ней начала продвижение 20-я мотодивизия, до того прикрывавшая район Витебска.
В связи с обходом позиций 25-го корпуса еще раньше в Демидов был направлен стрелковый полк и артдивизион. По воспоминаниям А. В. Горбатова, "накануне" (четкая датировка в мемуарах отсутствует) за 2 ч до наступления темноты командир корпуса генерал-майор С. М. Честохвалов послал его в Демидов для организации обороны. В Демидове Горбатов "нашел небольшой численности разведывательный батальон не подчиненной нам дивизии . Информировав командира о том, что не исключено появление противника ночью перед Демидовом и что на усиление прибудет наш стрелковый полк с артиллерийским дивизионом, я приказал ему организовать оборону северо-западной и юго-западной окраин города, выслать разведку на машинах в этих направлениях и быть особо бдительным до прибытия полка.
Уже стемнело, а полка и дивизиона все еще не было. В ожидании их я расположился на ночевку в крайнем доме на восточной окраине. На рассвете меня разбудил пулеметный и артиллерийский огонь. Мимо меня неслись машины. Остановив свою машину, командир разведывательного батальона доложил, что наш полк так и не пришел, а немецкая пехота и много танков уже ворвались в город. Действительно, в пятистах метрах от нас появились три танка и начали обстреливать улицу. Оставив город, мы заняли оборону у отдельных домов на высотках, в двух километрах от него. По сторонам шоссе поставили две 45-мм пушки.
Немцев долго ожидать не пришлось. Через час из города показались густая цепь солдат и до пятнадцати танков, ведущих по нас огонь с ходу. Мы были вынуждены отходить по шоссе на город Духовщина. Несколько раз спешивались и вели огонь, тормозя продвижение противника.
Таким образом, я оказался отрезанным от корпуса. В Духовщине находился тыловой эшелон нашего штаба, и там я узнал, что главнокомандующий Западным направлением со своим штабом расположился в лесу у города Ярцево, в двадцати пяти километрах к юго-востоку…"
По данным противника, бой за Демидов завязался вечером 13 июля. В журнале боевых действий немецкой 7-й танковой дивизии описан бой боевой группы полковника барона Г. фон Бойнебурга (командира мотопехотной бригады) в районе Демидова 14 июля:
"02.30 II батальон 6 мп ведет бой около Демидова и за мосты в городе.
05.15 Вошедший в Демидов передовой отряд Бойнебурга переносит КП к кирпичному заводу западнее Демидова.
10.15 Подразделения I батальона 6 мп, усиленные истребителями танков и штурмовыми орудиями, берут юго-восточную часть Демидова.
10.30 Приказ по созданию передового отряда для овладения межозерного дефиле в 21 км юго-восточнее Демидова <в районе д. Холм - ВМ>. Командир капитан Шульц, подразделения: I батальон 25 тп, I дивизион 78 ап, 1 рота 6 мп, 3 рота 58 тиб, 1 взвод 3 роты 42 птбат.
12.05 Отражение сильного вражеского наступления и защита дороги в 3 километрах юго-восточнее Демидова.
13.45 Вражеская атака в 6 км южнее Демидова 6 мп отбита.
18.15 Передовой отряд Шульца, преодолевая постоянное сопротивление, выходит к межозерному дефиле в 20 км юго-восточнее Демидова, и готовится там к обороне.
23.30 Передовой отряд Шульца заканчивает подготовку к обороне…"
Командующий советской 16-й армией генерал-лейтенант М. Ф. Лукин получил приказ маршала С. К. Тимошенко объединить под своим командованием гарнизон Смоленска и все войска, прибывающие в район Смоленска.
"В целях объединения управления и упорядочения обороны подступов к городу Смоленску приказываю:
1. Подчинить командующему 16-й армией генерал-лейтенанту тов. Лукину все части гарнизона города Смоленска, части, прибывающие по железной дороге в другие армии и разгружающиеся в районе г. Смоленска, а также части, занимающие сектора обороны, примыкающие непосредственно к городу Смоленску.
2. Командующему 16-й армией объединить управление указанными выше частями и прочно удерживать подступы к г. Смоленску.
3. Контратаками подвижных маневренных групп окружать, блокировать и уничтожать прорывающиеся части противника, широко используя для этой цели ночное время".
Однако, как вспоминал Лукин после войны, "посланные мною командиры штаба на восток и юг от Смоленска вплоть до Рославля, где должны были разгружаться прибывающие на фронт части, доложили, что эти части встречались соответствующими представителями соединений, уже дерущихся на фронте. Таким образом, никаких новых сил я в свое распоряжение не получил. И в Смоленске никаких частей не было, кроме сформированных из добровольцев трех батальонов, вооруженных только винтовками и пулеметами в незначительном количестве. В их числе был один батальон милиции".
Основные силы 16-й армии (две неполные стрелковые дивизии: из состава 46-й стрелковой дивизии прибыли только два стрелковых полка из трех) были развернуты западнее и севернее Смоленска и имели задачей прикрыть Московское шоссе. Войск оборонять все направления у советского командования не было.
До прибытия на Западный фронт командарм М. Ф. Лукин и некоторые соединения 16-й армии успели поучаствовать в боевых действиях на Украине. По опыту боев под Шепетовкой в 16-й армии были созданы подвижные отряды на основных танкоопасных направлениях. М. Ф. Лукин вспоминал впоследствии:
"Первый <подвижный отряд> из состава 46-й стрелковой дивизии включал в себя стрелковый батальон, батарею противотанковых орудий 176-го стрелкового полка, две батареи 93-го артиллерийского полка <должно быть, 393-го легко-артиллерийского полка>, дивизион 126-го корпусного артиллерийского полка , две батареи противотанкового дивизиона и две саперные роты. Этот отряд перекрыл дороги, идущие к югу от Донца, и перекресток дорог северо-западнее Юшино, Сыро-Липки , второй отряд - от 152-й стрелковой дивизии в составе двух стрелковых рот с противотанковой артиллерией занял рубеж Гороховка, Красногорка . В третий отряд входил мотострелковый полк 57-й танковой дивизии, который вел бои с противником, наступающим из Красного. Он был усилен батальоном 544-го стрелкового полка 152-й стрелковой дивизии. На рубеж река Свиная, Литовля был выслан первый батальон 480-го стрелкового полка.
По большаку Смоленск, Красный для прикрытия левого фланга армии со стороны Горки был выделен отряд под командованием подполковника П. И. Буняшина и комиссара отряда батальонного комиссара И. И. Панченко на машинах. Он состоял из стрелкового батальона 46-й стрелковой дивизии, двух саперных рот, дивизиона 76-мм пушек и дивизиона 152-мм гаубиц. С этими подразделениями выехал для организации обороны начальник артиллерии армии генерал-майор Т. Л. Власов. Разведывательный батальон 46-й стрелковой дивизии с артиллерией и ротой танков вел разведку в направлении города Демидова…"
Тем временем немецкая 29-я мотодивизия 47-го мотокорпуса продолжила наступление на Смоленск; ее передовой отряд прорвался к Хохлово. Отряд П. И. Буняшина (начальника оперативного отдела штаба 32-го стрелкового корпуса) совместно с отрядом 57-й танковой дивизии в ночь на 15 июля отряд выбил противника из Хохлово; в бою начальник артиллерии 16-й армии генерал-майор Т. Л. Власов погиб.
Немецкая 17-я танковая дивизия заняла всю Оршу и расширила плацдарм.
Легендарная история войны гласит, что в этот день в Оршу прибыло советское "секретное оружие": батарея реактивной артиллерии ("реактивных снарядов", РС) под командованием капитана И. А. Флерова (7 установок БМ-13, 44 грузовика и одна 122-м гаубица для пристрелки). По приказу начальника артиллерии Западного фронта генерал-майора Г. С. Кариофилли в 15.15 она сделала первый пробный залп в 3 км севернее железнодорожной станции Орша. В тот же день батарея сделала второй залп по переправе немцев через р. Оршица. Эффект превзошел все ожидания: переправа была разрушена, противник, который успел переправиться на восточный берег, сдался в плен.
Немецкая артиллерия засекла местонахождение батареи "катюш", однако к началу артиллерийского контрналета мобильные установки уже покинули огневые позиции. В последующие дни батарею использовали в качестве огневого резерва начальника артиллерии 20-й армии.
Насколько соответствует легендарная история реальной, сказать сложно. Важно только, что большого влияния этот эпизод на ход боевых действий не имел.
Советская 18-я стрелковая дивизия при поддержке 1-й мотострелковой дивизии вновь атаковала противника и после тяжелого боя заняла Копысь, где разрушила переправу через р. Днепр.
Однако в результате контратаки подошедшего к Днепру передового отряда 263-й пехотной дивизии 9-го армейского корпуса противнику удалось восстановить контроль над переправой.
Главнокомандующий войсками Западного направления маршал С. К. Тимошенко докладывал в Ставку ВК: "Сложившаяся на фронте обстановка показывает, что противник имеет целью окружение нашей витебско-оршанской группировки.
Наши войска вследствие длительных отходов, упорных за последнее время боев, а также укомплектования их наспех, больших потерь вооружения не устойчивы.
Особенно это сказывается при наступлении. Имели место случаи бегства частей от воздействия авиации и передовых танковых отрядов противника.
Положение осложняется тем, что прибытие новых соединений замедлено и дезорганизовано железными дорогами. В головных эшелонах прибывают тыловые части, а боевые части длительно задерживаются в пути.
Вследствие этого фронт не имеет резервов и вынужден поспешно вводить на передовую линию части организационно плохо подготовленные. Много дивизий состоит из разных частей. Что касается танковых соединений, они не имеют материальной части и превратились, по существу, в технически слабо оснащенную пехоту".
Несмотря на такую оценку обстановки и состояния вверенных ему войск маршал С. К. Тимошенко отдал приказ войскам Западного направления № 065:
“1. Противник, сосредоточив крупные силы в Витебском и Могилёвском направлениях, прорвал фронт в районах Шклов и Быхов и вышел подвижными группами в район Велиж и Горки, стремясь выходом на Смоленск окружить нашу Витебско-Оршанскую группировку.
Состав обходящих сил противника достигает четырёх-пяти мк <мотокорпусов>.
2. Кроме прорывов в Витебском и Шкловском направлениях остальной фронт прочно удерживается армиями западного направления.
3. Задачей войскам фронта ставлю - отрезать прорвавшегося противника от его тыла на участках 1) Городок-Витебск и 2) Орша-Шклов, <с> закреплением прочного фронта.
Активными действиями отбросить Велижскую группу противника и разгромить ворвавшуюся группировку мех. войск противника в районах Горки, Мстиславль и Шклов.
4. 22 армия, выровняв фронт отводом 98 и 112 сд <на рубеж> Юховичи, Боровуха и опираясь на Полоцкий УР, нанести удар в направлении Городок, Витебск, имея задачей занять и упорно оборонять фронт Сиротино, Зуйково <теперь - Суйково на северо-западной окраине Витебска>. Иметь не менее одной стрелковой дивизии в армейском резерве за левым флангом армии.
Граница слева - Велиж, Западная Двина, Кублики, Витебск включительно для 19 армии.
5. 19 армия в составе 162, 134, 129 и 153 сд, 7 мк - решительным наступлением овладеть к исходу 16.7 городом Витебск и прочно закрепиться на рубеже Городок, Заречье <деревня в излучине р. Лучёса к северу от Богушевское>.
Граница слева - Ярцево, Любавичи, Заречье.
6. 20 армия в составе 229, 233, 73, 18, 144, 100, 161, 110 сд <реально 110-я стрелковая дивизия подчинялась 13-й армии> и 5 мк ликвидировать к исходу 16.7 прорыв на фронте Орша, Шклов и прочно закрепиться на занимаемом рубеже.
57 тд, усиленной двумя батальонами 16 А, нанести удар в ночь на 15.7 из района Красный в направлении Горки, уничтожая мехколонны противника.
Граница слева - Починок, Шклов, Барсуки, Червень.
7. 13 армия в составе 172, 148, 137, 132, 160, 151, 187 и 53 сд, 20 мк, 696 птп и 15 минбата ликвидировать прорыв 16.7 в районе Старый Быхов и прочно удерживать рубеж по реке Днепр. Одновременно ставлю важнейшей задачей в целом части 13 армии перейти в решительное наступление 160 и 137 сд. 20 мк и 696 птп с рубежа реки Бася нанести удар в направлении Горки и уничтожить Горкинскую группировку противника.
Граница слева - прежняя.
8. 21 армии в прежнем составе более решительно выполнять поставленную перед ней задачу.
9. 4 армии в составе 42, 143 и 55 сд действием на Горки с юга из района Рясно, Ширки, Осиновка уничтожить прорвавшуюся группировку противника во взаимодействии с 13 армией.
Отдельному отряду в составе вдк, 25 мк и 6 сд под общим командование командира 4 ВДК выступать из района Бахревка, Кричев в направлении Мстиславль для уничтожения Горкинской группы противника. Отряд подчинить 4 армии.
10. 16 армии в составе 152 и 46 сд, опираясь на ПТР <противотанковый рубеж>, действиями из района Демидов, Духовщина не допустить выхода Велижской группировки противника на дорогу Смоленск, Ярцево. Одновременно силами сосредотачиваемых дивизий и 17 мк повести наступление в направлении Горки для уничтожения во взаимодействии с другими частями основной подвижной группировки противника.
ВВС имеет задачей: 1) силами фронтовой авиации содействовать наземным войскам по ликвидации прорывов ударами с воздуха по противнику в районах Витебск, Шклов. 2) Систематически атаковать наземного противника в районах Горки, Мстиславль, Шклов. 3) Армейской авиации свои действия полностью подчинить интересам наземных войск.
От всех красноармейцев, командиров и политработников требую проявить отвагу, решительность и инициативу.
Штаб фронта на прежнем месте.
Тимошенко. Булганин. Маландин"
Возникает впечатление, что доклад С. К. Тимошенко в Ставку и Боевой приказ № 065 писали разные люди и в разное время. Потому что этот Боевой приказ ещё меньше соответствовал обстановке, чем Приказ № 060 (от 12 июля). Это касается и указания армиям северного фланга Западного фронта взять Витебск к исходу 16 июля и восстановить локтевую связь между 22-й и 19-й армиями, это касается и приказа армиям южного фланга Западного фронта разгромить немецкую группировку в Горки и ликвидировать прорыв в районе Старого Быхова (этот сюжет см. подробнее Главу 4. На южном фланге Западного фронта). Кроме того, этот Боевой приказ ещё больше ухудшал ситуацию для советских войск, например, под Витебском, лишённых к тому же единого командования (из-за отхода на восток всех крупных штабов).
Последняя фраза Боевого приказа № 065 гласит: "Штаб фронта на прежнем месте". - Прошло немного времени, и в тот же день в докладе высшему политическому руководству маршал С. К. Тимошенко сообщил: "…из-за непрерывной бомбежки и разрушения связи переезжаем к утру 15 июля на запасный командный пункт в районе Ярцево. Одновременно готовим полевое управление в районе Вязьма. В Смоленск оставляем оперативный пункт".
Этот эпизод также описан в мемуарах комбрига А. В. Горбатова: он прибыл в штаб Западного направления в районе Ярцево и доложил маршалу С. К. Тимошенко об угрозе со стороны Духовщины.
"Мой доклад о том, что противник находится от его управления в тридцати километрах, был неожиданным для маршала Тимошенко. В моё распоряжение были выделены шестьдесят человек из охраны штаба и шесть грузовых машин с четырьмя счетверёнными зенитными пулеметами. Мне приказано было выехать в Духовщину, прикрыть, насколько возможно, ярцевское направление, а при отходе удерживать Ярцево и узел дорог, подчинив себе всю имеющуюся в этом районе артиллерию и отходящие с фронта части и подразделения.
Мы были на шести грузовиках в трёх километрах от Духовщины, когда увидели выходящую из города нам навстречу колонну, состоящую из танков и моторизованной пехоты. Развернув свои машины, мы открыли огонь с дальней дистанции из трёх счетверённых установок. Четвёртую машину я послал к мосту, который находился сзади нас в трёх километрах, чтобы подготовить его к сожжению после нашего отхода, облив бензином, взятым из бака машины.
Под воздействием нашего огня пехота противника начала спешиваться и разворачиваться в цепь; часть танков сходила с дороги и двигалась по полю вместе с пехотой, а другие продолжали идти по шоссе, ведя огонь. По мере приближения противника мы отходили, а когда отошли за ручей - подожгли мост.
Скрыв свои машины за холмами, но сохраняя возможность вести огонь из пулемётов, мы спешились и открыли стрельбу. Вели её сначала с дальних, а потом с ближних дистанций, пока пламя полностью не охватило мост, и отошли лишь после того, как немецкая пехота залегла перед нами в двухстах метрах, а танки стали перебираться через ручей правее и левее вброд.
Используя выгоды местности, мы спешивались еще два раза, пока не отошли на бугры, прилегающие к автостраде у города Ярцево. Там уже имелись наблюдательные пункты наших артиллеристов, и появившийся противник был встречен мощным шквалом огня. Это значительно уменьшило его наступательный пыл.
Продвижение немцев от Духовщины к Ярцево было задержано дольше чем на четыре часа. За это время штаб главнокомандующего Западным направлением успел уйти в район Вязьмы..."
Учитывая, что войска Второго Стратегического эшелона уже оказались втянуты в тяжелые бои, с целью создания нового оборонительного рубежа на основе войск Третьего стратегического эшелона (в основном, войск НКВД) и войск внутренних военных округов был создан фронт Резервных армий под командованием генерал-лейтенанта И. А. Богданова (бывшего командующего войсками Белорусского пограничного округа), начштаба - генерал-майор П. И. Ляпин (бывший начштаба 10-й армии Белостокского выступа).
29-я армия (командующий - бывший начальник Главного управления Оперативных войск НКВД генерал-лейтенант И. И. Масленников; управление армии сформировано 12 июля на основе управления 30-го корпуса Орловского ВО; штаб - Бологое) в составе пяти дивизий: четыре стрелковые дивизии (252-я, 256-я и 254-я дивизии НКВД и 245-я дивизия РККА) и 69-я моторизованная дивизия, а также двух корпусных артполков, трех артполков ПТО, двух авиаполков (один истребительный и один бомбардировочный) и одной авиаэскадрильи Ил-2. Армии приказано обеспечить стык с Северо-Западным фронтом в районе Старая Русса, Бологое, Холм.
30-я армия (командующий - генерал-майор НКВД В. А. Хоменко; сформирована 13 июля на основе штаба 52-го корпуса Сибирского ВО; штаб - Ржев) в составе четырех стрелковых дивизий (243-я и 251-я дивизии НКВД, 119-я и 242-я дивизии РККА) и 51-й танковой дивизии, а также одного корпусного артполка и двух полков ПТО. Армии приказано оборонять направления на Торопец, Калинин, Великие Луки, Ржев и Волоколамск.
24-я армия (войска Сибирского ВО, генерал-лейтенант С. А. Калинин, с 15 июля - генерал-майор НКВД К. И. Ракутин; штаб - Вязьма) в составе 10 дивизий, 7 артполков и 4 артполков ПТО должна была оборонять направление Ярцево, Вязьма - то есть прямой путь на Москву.
28-я армия (войска Архангельского ВО, генерал-лейтенант В. Я. Качалов; штаб - Киров Калужской области) в составе 9 дивизий, 6 артполков и 4 артполков ПТО имела задачей оборону направлений Рославль, Медынь и района Брянск.
Резерв нового фронта составили 31-я армия (генерал-майор НКВД К. И. Ракутин, с 15 июля - генерал-майор НКВД В. Н. Далматов) и 32-я армия (генерал-лейтенант Н. К. Клыков).
В развитие Боевого приказа № 065 маршал С. К. Тимошенко отдал приказ своему заместителю генерал-лейтенанту А. И. Ерёменко:
"1. Упорно и настойчиво выполнять поставленную мной задачу <Боевой приказ № 065>.
2. Для выполнения её привлечь все силы 19 армии, направив их на усиление к общей цели - создание сплошного фронта, отрезая прорвавшиеся танки противника от их базы и основные силы.
Новый единый сплошной фронт организуется на рубеже Алушково, Невель, Дуброво, Сураж-Витебский, ст. Заболотинка, Ярцево и готовится мощный контрудар в направлении Демидов и Смоленск.
3. Внушить всему составу, что при данной обстановке и действиях зарвавшиеся танки врага легко сами попадают в окружение и уничтожаются.
4. Потребовать от каждого гарнизона, села - сопротивления танкам, что распылит их усилия и обеспечит уничтожение их на подступах к Смоленску.
5. Смоленск сделать неприступным объектом для врага.
6. Учитывая успешные действия 20 армии и помощь с востока и севера - враг будет уничтожен при проявлении инициативы, смелости и активности со стороны начсостава и бойцов.
7. Привлечь к борьбе с танками весь личный состав, оставив в тылу минимальные силы.
8. Связь с вами будет поддерживаться через делегатов на боевых самолётах, проволокой, радио и бронемашинами. Примите меры организации авиасигнального поста.
9. Принятых мерах и плане действий донести.
Тимошенко. Пономаренко. Маландин".
Как и Приказ № 065, этот уточняющий приказ плохо соответствовал реальности: никакой возможности нанести противнику "мощные контрудары" в районе Демидова и Смоленска у советского командования не было, инициатива оставалась у противника, и события развивались совсем в другом направлении.
Рассчитывать на восстановление сплошного фронта на тех рубежах, которые указаны в приказе, тоже не было оснований: советских войск было много, но они совершенно перемешались, управление ими было потеряно, вместо сколоченных соединений в боевых действиях участвовали сборные отряды, а ещё не было понятно, как в этих условиях осуществлять боепитание войск. А главное: к этому времени Западный фронт окончательно лишился всех подвижных резервов, что не позволяло "парировать" немецкие прорывы.
Начертание нового фронта (Алушково восточнее Пустошка, Невель, Дуброво восточнее Городка) фактически позволяло 22-й армии отвести войска на восток и оставить Полоцк, но даже в этом пункте этот приказ опоздал. Обращает на себя внимание "позволение" оставить вклинение противника в районе Сураж.
Ярцево в этом ряду пунктов нового рубежа выглядит странно - это, скорее, граница с 20-й армией; в Боевом приказе № 065, подписанном накануне, точкой фронта после ст. Заболотинка (ж.-д. станция юго-восточнее Витебска) указано Заречье.
Продвигавшиеся на восток немецкие армейские корпуса перевешивали чашу весов сражения в свою сторону. 2-й армейский корпус группы армий «Север» занял Идрицу, 50-й армейский корпус продвинулся до Клястиц и установил связь с 14-й мотодивизией 57-го мотокорпуса, что позволило той продолжить наступление на восток.
86-я пехотная дивизия 23-го корпуса, усиленная полком 206-й пехотной дивизии, прорвала советскую оборону на стыке 98-й и 174-й стрелковых дивизий севернее Боровухи 1-й и к 17.15 заняла Полоцк (основная часть города располагалась на северном берегу Западной Двины), однако советские войска при отступлении успели взорвать все три моста.
Немецкий 6-й армейский корпус (6-я и 26-я пехотные дивизии), действовавший на южном берегу Западной Двины, к полудню также прорвал линию Полоцкого УРа (согласно немецким мемуарам, 6-я пехотная дивизия захватила 104 бетонных дота и 800 пленных) и занял левобережную часть Полоцка, но обнаружил, что город уже захвачен частями 23-го корпуса, а мосты разрушены. В боях под Полоцком погиб командир немецкого 77-го пехотного полка 26-й пехотной дивизии полковник Ф. Герщ (представлен к званию генерал-майора).
Отдельные ДОСы Полоцкого УРа продолжали обороняться до 19 июля.
Отошедшая из района Улла, Бешенковичи советская 186-я стрелковая дивизия, наконец, собралась и заняла оборону по р. Оболь. Около 17.00 ее 290-й стрелковый полк форсировал реку, атаковал Сиротино и, согласно журналу боевых действий, разгромил штаб немецкого батальона. Утром следующего дня полк отошел на исходные позиции.
Тем временем немецкая 19-я танковая дивизия около 21.00 ворвалась в Невель, который оборонял мотострелковый полк 48-й танковой дивизии, батальон охраны штаба 22-й армии и 22-й инженерный полк армии. Командующий немецкой 3-й танковой группой генерал-полковник Г. Гот описывал: "…введя в бой танковый полк и охватив город с двух сторон, 19-я танковая дивизия ворвалась в Невель и после ожесточенных боев очистила его от противника. В этом бою обе стороны понесли большие потери. Захват города совершился настолько стремительно, что русские, не зная обстановки, в течение целой ночи направляли в него автомашины с различными грузами".
Начальник германского Генштаба Ф. Гальдер записал в свой дневник: "На левом фланге <группы армий "Центр"> постепенно назревает операция в районе Полоцка. В этом районе и западнее Невеля наметилось новое окружение противника. В районе Полоцка начинают высвобождаться первые пехотные дивизии, которые будут переброшены вслед за танковой группой Гота…"
Немецкую 18-ю мотодивизию в районе Городка приказано сменить 900-й моторизованной бригадой, а её передовой отряд достиг Усвят (почти 50 км восточнее Дуброво, который Боевым приказом маршала С. К. Тимошенко был определён как пункт нового рубежа обороны), где ему пришлось отражать новые контратаки советских войск.
В донесении штаба Западного фронта указывалось, что "19-я армия в течение 15 июля производила перегруппировку с целью подготовки наступления для овладения районом Витебск и одновременно подготавливала противотанковый рубеж по линии Шелатони, ст. Лелеквинская" (шириной 30 км, прикрывал Смоленск с северо-востока).
Под Витебском оставались сражаться в окружении отдельные части "отряда Витебского направления" (части 220-й мотострелковой и 14-й танковой дивизий, а также большая часть 129-й стрелковой дивизии); управление и боевые части 25-го стрелкового корпуса отходили на восток (вероятно, в том числе отдельные подразделения 127-й и 158-й стрелковых дивизий). В сводке штаба Западного фронта говорилось, что какие-то подразделения 158-й дивизии собирались в районе Новосёлки (возможно, имеется виду деревня в районе Лелеквинская, в этом случае речь идёт о тех частях дивизии, которые к началу немецкого наступления успели прибыть под Витебск; но большая часть дивизии во главе с комдивом вскоре вступила в бой южнее Смоленска), остатки 720-го стрелкового полка 162-й стрелковой дивизии - в районе Бакшеево, Мотыки (южнее Демидова, 60 км восточнее Колышки).
Тем временем в районе Рудни немецкая 12-я танковая дивизия была атакована с трех сторон, и дальнейшее ее продвижение остановилось.
Здесь, под Рудней, батарея "реактивной артиллерии" капитана И. А. Флерова произвела еще 4 залпа по переправе и скоплению войск противника. Присутствовавший при этом генерал-лейтенант А. И. Еременко дал высокую оценку новому виду оружия, о чем доложил в Ставку.
Действовавшая севернее немецкая 7-я танковая дивизия также отбивала атаки советских войск в районе Демидова, но ее передовой отряд продолжил наступление, около 17.30 прошел Духовщину и около 19.00 (по немецкому времени) вышел на шоссе Смоленск-Москва. Г. Гот вспоминал в своих мемуарах: "Танковый полк 7-й танковой дивизии 15 июля достиг населенного пункта Ульхова Слобода (северо-восточнее Смоленска) . Вслед за 7-й танковой дивизией в направлении на Демидов продвигалась 20-я моторизованная дивизия, которой через несколько дней пришлось отражать сильные контратаки противника с юга. Продвижение 20-й танковой дивизии, которая должна была преследовать противника в направлении на Белый, значительно замедлилось во время прохождения 14 июля через Велиж. В тот же день направление наступления дивизии было изменено. Она получила приказ продвигаться не на Белый, а на восток. Однако 15 июля только один ее передовой отряд вышел на шоссе Духовщина-Белый.
…15 июля стало ясно, что выход 39-го танкового корпуса к автостраде восточнее Смоленска привел к большому успеху. Перемешанные между собой войска нескольких дивизий противника стягивались к Смоленску и севернее его. Начиная с 15 июля в этот район стали отходить и те части противника, которые 14 июля под Оршей контратаковали войска северного крыла 2-й танковой группы. 15 июля воздушная разведка донесла, что участок автострады Орша-Смоленск забит транспортом, который четырьмя-пятью колоннами двигается по направлению к Смоленску. Здесь ожидалось большое скопление противника, так как 7-я танковая дивизия упорно удерживала автостраду северо-восточнее Смоленска и в течение 16 и 17 июля отражала все попытки противника прорваться в северо-восточном направлении…"
Г. Гот не совсем точен в своих воспоминаниях: передовой отряд А. Шульца немецкой 7-й танковой дивизии действительно получил задачу выйти на автостраду в районе Ульхова Слобода восточнее Ярцево (то есть захватить переправу через р. Вопь и удерживать в районе Ярцево предмостное укрепление); в этом ему должен был способствовать 8-й авиакорпус В. фон Рихтгофена ("Из радиограммы VIII авиакорпуса следует, что в планах корпуса оказывать особую поддержку 7 тд в течение 15.7…")
Однако неожиданно для себя немецкий передовой отряд натолкнулся на советскую оборону - как раз сюда, в район Ярцево, прибыло управление 38-й дивизии с 48-м стрелковым полком. В боевом донесении штаба 38-й дивизии говорилось: "15.7. 21.00 мото-механизированная группа противника, прорвавшаяся с сев.-зап. (по-видимому от Духовщина) вышла на гребень высот 2 км сев.-зап. Ярцево и открыла сильный огонь минометов и м/к <мелкокалиберной> артиллерии по ж-д <железнодорожной станции>, имея по-видимому задачей занять мосты через р. Вопь. Находившимся к тому времени в Ярцево управлением 38 СД совместно с батальоном связи противник был оттеснен и в дальнейшем попыток перехода в наступление более не предпринимал, перейдя к обороне рубежа Панино-Сапрыкино".
(Как уже упоминалось, три стрелковых полка 38-й дивизии были выгружены в совсем разных местах: 48-й полк с управлением дивизии и батальоном связи - в районе Ярцево, 29-й полк - на станциях Колодня и Кардымово восточнее Смоленска (40-60 км западнее Ярцево), а 343-й полк этой дивизии еще 12 июля выгрузился на западной окраине Смоленска, на ст. Красный Бор.)
Таким образом, попытка противника захватить предмостное укрепление в районе Ярцево и взять под контроль переправы через р. Вопь провалилась: он был вытеснен с восточного берега р. Вопь, и все последующие события в районе Ярцево происходили на западном берегу.
Немецкая 17-я танковая дивизия, оттеснив оборонявшуюся советскую 73-ю стрелковую дивизию и подразделения советской 17-й танковой дивизии, заняла восточные и южные кварталы Орши.
Советский 5-й мехкорпус, выведенный из боя в районе шоссе Витебск-Орша, был переброшен в район Гусино и получил приказ, объединив под своим командованием 13-ю, 17-ю и 57-ю танковые и 1-ю мотострелковую дивизии и заняв исходную позицию Ляды, Красный, начать атаку по прорвавшемуся через Днепр противнику в направление Горки.
Согласно Боевого приказа № 065 (14 июля) с юга на Горки навстречу 5-му мехкорпусу должны были атаковать войска второго эшелона Западного фронта:
— из района Кричев через Мстиславль - 4-й воздушно-десантный корпус, 25-й мехкорпус, 6-я стрелковая дивизия;
— из района Ширки, Рясна - 42-я, 143-я и 55-я стрелковые дивизии (28-го стрелкового корпуса);
— с рубежа р. Бася - 160-я и 137-я стрелковые дивизии (объединённые штабом 20-го стрелкового корпуса) и 20-й мехкорпус.
Этот контрудар призван был закрыть брешь в обороне Западного фронта, пробитую в результате форсирования немецкими 47-м и 46-м мотокорпусами р. Днепр на участке между Оршей и Могилевым.
Однако, как и в случае с наступлением на Витебск, в этой части Боевой приказ № 065 имел мало отношения к реальности. Кроме того, что на сосредоточение и подготовку контрудара требовалось время, которого у советских войск не было: противник быстро наращивал силы в местах прорывов, на подходе уже находились пехотные дивизии группы армии "Центр", - так ещё из внушительного перечня перечисленных соединений, предназначенных для контрудара, реально с юга на Горки смогли направить только батальон 4-го воздушно-десантного корпуса и усиленный полк из состава 6-й стрелковой дивизии, да и эти силы смогли перейти в наступление только в ночь на 17 июля (20-й мехкорпус готовился к наступлению совсем в другом месте на Шкловский плацдарм, 20-й стрелковый корпус уже ввязался в бой за Быховский плацдарм южнее Могилева, 28-й стрелковый корпус оказался под ударом немецкого 24-го мотокорпуса восточнее и юго-восточнее Могилёва, а 25-й мехкорпус вступил в бой через несколько дней в районе Пропойска; см. подробнее Главу 4).
В это время наступавшая на Смоленск с юго-запада немецкая 29-я мотодивизия уже захватила Ляды и Красный. Таким образом, перечисленные в приказе П. А. Курочкина населенные пункты в качестве исходных позиций для 5-го мехкорпуса уже были заняты противником.
Вслед за 29-й мотодивизией, прикрывая ее левый фланг, продвигалась 18-я танковая дивизия. Она и приняла основной удар 5-го мехкорпуса. Советское наступление заставило ее развернуться фронтом на север, к Днепру.
Согласно сводке боевых действий войск Западного фронта, "1-я мотострелковая дивизия 18.00 15.7 ударом на Чирино уничтожила до батальона мотопехоты 18-й танковой дивизии противника, его тылы, захватив при этом 150 человек пленных, из них 6 офицеров, 40 машин, денежную кассу, штабную документацию, ручные пулеметы".
Тогда же Красный атаковали части советской 13-й танковой дивизии. К 2.00 следующего дня 13-й мотострелковый полк занял северную окраину поселка.
Для захвата Ляды направлен батальон 144-й стрелковой дивизии (основные силы дивизии без своего 398 гап, который оказался в распоряжении 13-й армии, оставались на северном берегу Днепра, обороняя линию Днепра от Россасно до Клименки, к исходу дня они должны были перегруппироваться в район Рудни, захваченной накануне противником и прикрыть направления Рудня, Гусино и Рудня, Любавичи, Красное ).
Около 16.00 продолжавшая наступление на Смоленск немецкая 29-я мотодивизия сбила с позиций отряд П. И. Буняшина в районе Хохлово, затем слабый заслон войск Смоленского гарнизона и к исходу дня заняла южную часть Смоленска (в 1941 году большая часть города располагалась южнее р. Днепр, и только аэродром, Московское шоссе и железнодорожный вокзал находились севернее).
В заключении Военно-экспертной комиссии под председательством генерал-майора И. П. Камеры по вопросу оставления Смоленска (которое до сих пор целиком не опубликовано) говорилось:
"...Бои непосредственно за город Смоленск 15.7.1941 продолжались крайне скоротечно.
...Передовым частям группы Гудериана около 16.00 15.7. удалось быстро сбить части 16 А с рубежа Хохлово, Красногорка, а затем и части смоленского гарнизона, оборонявшего рубеж Верхнеясенная, Алексино, Вишенная и к исходу дня занять южную часть Смоленска.
Это направление прикрывалось слабыми сборными отрядами с немногочисленной артиллерией, которые по характеристике Военного совета 16-й армии "оказались крайне неустойчивыми и при первом боестолкновении с противником сдали город без какого-либо вооруженного сопротивления".
...Непосредственно обороной города занимались части общей численностью 6,5 тыс3.
...24.00 15.7. взорван новый мост через реку Днепр, в 2-3 часа 16.7. старый.
...вместо организованного сопротивления противнику в южной части города имеющимися силами оборона города вылилась в форму разрозненных боев с противником.
...Со стороны 16 А, знавшей о тяжелом положении города, реальных мероприятий проведено не было, и вся борьба с наступающим противником была передана в руки только начальника гарнизона... в гарнизоне не было кадровой части, а только запасные и специальные..."
Бывший член Военного совета 16-й армии А. А. Лобачев писал в своих мемуарах:
"15 июля 29-я мотодивизия врага навалилась на наш отряд прикрытия. Командарм с группой оперативных работников выехал в район действий. Отряд не дрогнул, медленно отходил с боями. С помощью подкрепления удалось в течение дня задержать на этом участке вражескую пехоту. Здесь с исключительной стойкостью сражались смоленские большевики, направленные Малышевым под Хохлово.
К вечеру продвижение противника возобновилось. 29-я моторизованная дивизия достигла юго-западной окраины Смоленска. В 9 часов вечера на мотоциклах и танкетках гитлеровцы появились в южной части города, но тут же были отброшены. Отряды Буняшина и Нестерова вели бои на западной окраине. До половины десятого в Смоленске горел электрический свет, работал радиоузел и телефонная станция. В 21.30 в штаб МПВО позвонил директор электростанции: "Ввиду чрезвычайной опасности через 10 минут выключаю свет и подрываю станцию". Последний железнодорожный эшелон на восток ушел в 20 часов. Всю ночь город подвергался артиллерийскому обстрелу и бомбежке с воздуха.
На рассвете 16 июля в Жуковку приехал Сорокин . Чувствовалось, что он чем-то крайне взволнован:
- Смоленск взят!
- А ну, без паники! - угрожающе крикнул Лукин. - Сейчас же в город!
Часы еще не показывали четырех, когда мы въезжали в Смоленск. Артиллерийских разрывов не слышно, в воздухе тихо, только изредка строчат пулеметы. Неприятная тишина! Неприятен даже теплый ветер, бьющий в лицо. Спускаемся вниз, в город. На газетной витрине висит свежий номер "Рабочего пути", вышедший в Смоленске 15 июля. Едва достигли берега Днепра, как с той стороны сразу заговорило несколько автоматов, ударили орудия. С трудом разыскали подразделения Нестерова и Буняшина, дивизион милиции. Северная часть города и железнодорожный узел - в наших руках. В южной части, за Днепром, - противник. Мосты взорваны.
- Как же вы могли отдать южную часть? - спрашивает Лукин.
Нестеров молчит.
- Значит, отряд оказался неспособным?
- Я этого сказать не могу. Неоднократные атаки отбивали с большими потерями для немцев. Самоотверженность наших бойцов и командиров не имела предела.
- А итог?
- Людей мало. Ничего не могли сделать против танков.
- Кто подорвал мосты?
- Малышев.
- Рисковый мужик.
Но, очевидно, риск, на который пошел Малышев, оправдан. Лишив фашистов переправ через Днепр, мы могли более надежно организовать оборону северной части города. Однако медлить нельзя. Отойдя за реку, Нестеров разрешил людям отдых.
- Весь город хочешь проворонить? Где люди? - спросил Лукин. - Веди!
Пошли по домам, раскинувшимся близ рынка и у вокзала. Бойцы отдыхали в комнатах, на кухнях, в сараях. В одном двухэтажном доме солдаты улеглись на балконе, увитом плющом: семь ровных рядов зеленых листьев на аккуратно подвешенных веревочках, а под ними - настурции и георгины.
Будили. Объяснений бойцам не требовалось. В большинстве это были наши забайкальцы, они хорошо знали Лукина в лицо. Каждый понимал, зачем его будят и что от него требуется. Открыв глаза после тяжелого сна, молча вставали, выходили на улицу. Офицеры из штаба армии направляли группы бойцов в оборону. Было приказано занять дома, постройки, прилегающие к реке, и вести стрельбу, пусть даже неприцельную: надо показать противнику, что берег занят…"
В Журнале боевых действиях 16-й армии, написанном капитаном И. Ф. Ковешниковым (судя по всему, post factum), события в Смоленске 14-15 июля описывались так:
"14.7 я был послан командующим 16 А к начальнику гарнизона г. Смоленск полковнику Малышеву для сбора данных об обороне города. Из беседы с Малышевым стало известно, что оборонительные позиции были вынесены вперёд за город в юго-западном направлении на рубеж: Нижняя Ясенная, свх. Александровское, кирп., Ясенная (карта 100 000) и подвижные резервы были в районах: аэродром, Чернушки, Новосёлки. Всё это было возложено на 288 сп (запасной), 250 чел. отмобилизованных в 159 сп и батальон обслуживания станции снабжения. Все эти силы пороху не нюхали и не были обстреляны по-настоящему. ПВО города прикрывалось 19-ти орудиями 85-мм калибра. Из артиллерии были подчинены отходящие артчасти по Краснинскому шоссе в районе: Лубня, Буценино, Ширяево, всего около 23 орудий разных калибров от 45-мм до 152-мм. Все эти разрозненные плохо боеспособные части требовали хорошего управления, а этого у полковника Малышева не хватало, не было у него штаба, отсутствовала связь с подразделениями. Никаких мер по обороне внутри города не было. Бой за город, за квартал, улицу, дом и каждое окно не только не был организован, но о нём и не подумал тов. Малышев. Руководители парторганизаций города не сумели мобилизовать патриотов из местного населения на оборону города. Всё это привело к тому, что Смоленск немцами был взят без боя и случайно для самих немцев, ибо 15.7 к вечеру, когда передовые мелкие части немцев вступили в город, пробыв до полуночи, оставив на перекрёстках улицах танки, а сопровождающие их солдаты вышли из города и только с рассветом вошли вновь в город. (Из рассказа очевидца, командира одного из батальонов 288 сп, который был всю ночь в одной из своих рот на позициях и только утром 16.7 переправился с южного на северный берег. Теперь его рота охраняет штаб 34 ск, а он комендант штаба его.)
Когда был разбит отряд подполковника Буняшина, командующим были немедленно приняты меры. Была собрана группа командиров штаба армии под руководством начальника 1-го отделения оперотдела майора Нестерова. Задача т. Нестерову была поставлена собрать в городе Смоленске все разрозненные и бегущие подразделения, а также одиночных бойцов и командиров, собрать из них подразделения и этими силами удержать Смоленск до утра, до подхода наших частей из 46 и 152 сд. Доехав до Смоленска, майор Нестеров с группой командиров пересёк перекрёсток дорог у ж.-д. виадука на северном берегу р. Днепр и в течение 40-50 минут из бегущих с фронта и просто болтающихся бойцов и командиров был собран отряд до 100 человек и направлен под командованием для охраны мостов через р. Днепр. В центре города у старого моста был встречен бегущий батальон местного гарнизона, за этим батальоном и впереди бежало гражданское население с узлами и домашними вещами. Все бегущие были в панике. Батальон отходящий был остановлен и приведён в порядок. Паническое движение временно прекращено. Вдоль Советской улицы была установлена ПТО батарея. На защиту города ещё прибыл один батальон местного гарнизона. Эти два батальона (из них первый уже убежал с оборонительных позиций) с батареей ПТО были выдвинуты для обороны Краснинского шоссе и Рославльского на южную и юго-западную окраину Смоленска. Противник уже обстреливал южную окраину артогнём, а вскоре появились его танки, всего их видели четыре. Эти выдвинутые подразделения не сумели их остановить, они не успели дать отпора, и часть их откатилась обратно в город. К вечеру танки противника ворвались в город, и за ними около роты пехоты. На ночь противник оставил в городе танки, а пехота отошла на южную окраину Смоленска. В течение ночи с 15 на 16.7.41 в городе остался только собранный отряд майора Нестерова по охране мостов, к утру из которого разбежалось больше половины. Ночью были взорваны мосты через р. Днепр полковником Малышевым, после чего он с комендантом города <так в тексте - ВМ> скрылся и найден только через два дня…"
Тем временем южнее Смоленска продолжали выгружаться дивизии 19-й армии: 127-я и 158-я. 127-я стрелковая дивизия (имела в своем распоряжении пять стрелковых батальонов и три артдивизиона4) сразу вступила в бой с передовым отрядом противника и отбросила его от Гринево к р. Сож.
158-я стрелковая дивизия южнее Смоленска представляла собой почти одну пехоту без артиллерии и специальных частей. Как указано в справке врид (временно исполняющего должность) командира 158-й стрелковой дивизии полковника В. П. Брынзова от 25 июля, «Части дивизии вводились в бой по прибытии на станцию отдельно батальонами и дивизионами и придавались к другим соединениям, штабу фронта и штабу 19 армии. Так были использованы в бою 535-й гаубичный артполк, 196-й отдельный противотанковый артдивизион, 284-й отдельный батальон связи, 110-й отдельный разведывательный батальон и штабная батарея, откуда после боя возвращались в 158 дивизию отдельные люди без всякой матчасти. 423-й легко-артиллерийский полк и 2 стрелковых батальона 881-го стрелкового полка, погруженные в эшелон на ст. Фастово, направлены неизвестно куда и до сих пор в дивизии их нет. 274-й отдельный сапёрный батальон до выступления на фронт выбыл из дивизии в ПрибВО».
Продолжилось наступление немецких войск на восток. Правофланговый 50-й армейский корпус группы армий «Север» занял Клястицы, смежный левофланговый 23-й армейский корпус группы армий «Центр» начал преследование советских войск, отступивших от Полоцка, а 6-й армейский корпус приступил к восстановлению переправ через р. Западная Двина в районе Полоцка.
Фронт советской 22-й армии был разорван надвое глубоким прорывом 57-го мотокорпуса от плацдарма в районе Дисны через Дретунь до Невеля. Для завершения окружения 22-й армии навстречу 57-му мотокорпусу с северо-запада на Невель направлена 12-я пехотная дивизия генерал-майора В. фон Зейдлица из состава 2-го армейского корпуса группы армий «Север».
Штаб советской 179-й стрелковой дивизии, которую ранее отвели в район Пустошка, Забелье, подвергся атаке и потерял большое количество комначсостава. Штаб 22-й армии позже доложил о больших потерях, в том числе гибели комдива-179 полковника А. И. Устинова (точная дата гибели неизвестна; в истории дивизии указано, что полковник А. И. Устинов и комиссар дивизии Д. Я. Продеус погибли в боях за Пустошку, тогда же был ранен начштаба майор И. Д. Копылов).
Немецкая 19-я танковая дивизия после захвата Невеля сформировала боевую группу для наступления на Великие Луки. Командующий 3-й танковой группы генерал-полковник Г. Гот вспоминал: "В то время как 19-я танковая дивизия 16 июля преследовала противника в направлении Великих Лук, важного узла железных и шоссейных дорог, 14-я моторизованная дивизия, действуя на широком фронте южнее и севернее Невеля, развернулась фронтом на запад и обеспечивала 19-ю дивизию от возможных ударов противника, отступающего в полосе 23-го армейского корпуса..."
К исходу дня авангард 19-й танковой дивизии достиг д. Клевники на полпути к Великим Лукам и захватил неповрежденным мост.
29-я мотодивизия вермахта полностью заняла Смоленск. В. Хаупт привел описание боев в Смоленске с немецкой стороны:
"После того как ночь прошла спокойно, в 4.00 мы продолжили наступление. Батальоны для выполнения точно поставленных задач на наступление были усилены и преобразованы в самостоятельные боевые группы.
Перед нашей боевой группой ставилась задача: наступать в северо-западном направлении по Краснинскому шоссе, овладеть площадью Молохова, в дальнейшем наступать вдоль старой городской стены, овладеть Лопатинским садом, старым фортом и выйти к немецкому кладбищу.
Город поделен Днепром на северную и южную часть. Разрушения здесь были сильнее, чем те, что мы видели в Борисове и Минске. Среди дымящихся руин уцелело лишь немного домов, среди которых - партийные дворцы.
Когда мы вступили в этот мертвый город, перед нами открылась призрачная картина. Выстрелов не слышалось. Отдельные появлявшиеся советские солдаты бросались наутек. Все мосты через Днепр были разрушены. Северная часть города тоже горела. По-видимому, в этой части города еще оставались крупные силы противника, продолжавшие постоянно получать подкрепления. В 8.00 с другого берега по нашему охранению был открыт сильный огонь. Как установили артиллерийские наблюдатели, многие крупные моторизованные колонны пытались выйти к городу. По ним был открыт огонь.
В полдень внезапно артиллерийский огонь противника значительно усилился. Значит, советское командование еще не оставило Смоленск, а хотело продолжать оборону его северной части. По-видимому, туда уже прибыли значительные артиллерийские подкрепления".
"Во второй половине дня дивизия начала переправу через Днепр на северную часть города.
В 16.30 передовые подразделения нашего полка начали переправляться на резиновых лодках. Безошибочно, уверенно и быстро саперы вели свои лодки, несмотря на ожесточенный артиллерийский обстрел, с одного берега на другой. Наши артиллеристы прикрывали переправу двух пехотных полков замечательным фейерверком.
Под таким сильным артиллерийским "взаимообменом" полк достиг другого берега.
Теперь начался рукопашный бой. Стрельба велась из-за углов и из подвалов. Отовсюду приходилось выкуривать из разных нор ожесточенно оборонявшихся советских солдат. К тому же вражеская артиллерия вела сейчас очень точный огонь. Вокруг нас все горело. Покрытые соломой деревянные дома (из них состояла большая часть городской застройки) вспыхивали как спички.
Первой целью нашего наступления был вокзал. К нему мы вышли в 17.30, после того, как пробились к горевшей каменной церкви. В районе вокзала была сделана короткая остановка и установлена связь между батальонами. Вскоре после взятия вокзала туда прибыл наш командир полка со штабом и через несколько минут в зале ожидания вокзала на железной дороге Москва-Брест был оборудован командный пункт полка.
Через полчаса было продолжено наступление в направлении северной окраины города. Ожесточенность боя и сопротивление большевиков нарастали. Улицы приходилось систематически очищать.
Чем ближе мы приближались к северной окраине, тем сильнее становился артиллерийский огонь противника и сосредоточенный огонь его пехоты из находившихся перед нами казарм и с хорошо оборудованных полевых укреплений. Непрерывно рвались гранаты. Это был настоящий ведьмин котел.
Несмотря ни на что, к 19.00 мы, как было приказано, овладели северной окраиной города. Большие капитальные казарменные сооружения были очищены от противника. Но огонь с расположенных перед нами полевых позиций противника был очень сильным, кроме того, по нам был открыт сильный фланговый огонь справа.
На севере и северо-востоке города располагались крупные силы противника, к которым постоянно поступали подкрепления.
Сам город Смоленск в 20.00 полностью оказался в руках нашей дивизии. Теперь предстояло его удержать".
Сведения В. Хаупта противоречат мемуарам А. И. Еременко, который писал, что "к нашему счастью, ворвавшаяся в Смоленск моторизованная дивизия врага, ожидая подхода основных сил, не предпринимала попыток форсировать Днепр 16 июля, а когда днем 17 июля противник пытался переправиться через реку, то левый ее берег довольно прочно оборонялся тремя дивизиями. С 17 по 22 июля каждый день гитлеровцы пытались в разных местах форсировать Днепр, но безуспешно…"
Однако М. Ф. Лукин в своих воспоминаниях подтверждает написанное В. Хауптом, что "в Смоленске противнику удалось переправиться на северный берег Днепра в районе кладбища в полосе 129-й стрелковой дивизии, завязались кровопролитные бои. Могильные плиты, каменные памятники, склепы кладбища служили хорошим укрытием для воинов. Они оказывали упорное сопротивление врагу. Достаточно сказать, что северо-западная часть Смоленска и кладбище три раза переходили из рук в руки. Однако сильно поредевшие части дивизии не в силах были сдерживать наступление многочисленного врага, применявшего танки, огнеметы и минометы в большом количестве. 16 июля это соединение отошло к северо-западному предместью города…"
Как части 129-й стрелковой дивизии включились в бои за Смоленск, описал А. А. Лобачев:
"…Расставив людей, отправились в район аэродрома. В километре от города встретили незнакомого генерала. Это был А. М. Городнянский, командир 129-й стрелковой дивизии из 19-й армии. Объяснили обстановку и сразу нашли общий язык. Городнянский очень просто сказал, что он учитывает все обстоятельства и готов выполнить любое указание командования 16-й армии.
- Где ваша дивизия? - спросил Лукин.
- Дивизии у меня нет, но несколько батальонов наберу. Они недалеко отсюда. Артиллерийский полк на подходе.
Городнянскому поручили оборону северной части Смоленска с подчинением всех находящихся здесь отдельных групп.
- А потом - на ту сторону! - улыбаясь сказал на прощание Лукин.
- Попробуем, - ответил Городнянский.
Всем понравилась выдержка и спокойная собранность немолодого генерала. "Каленый орешек", - метко определил командарм.
Затем встретили по дороге несколько артиллерийских дивизионов и отдельные группы стрелков из разных соединений 19-й армии. Дали задание - идти в распоряжение генерал-майора Городнянского".
В Журнале боевых действий 16-й армии события 16 июля описаны так: "С утра 16.7 командующим 16 А были на пути остановлены отходящие подразделения 129 сд (34 ск) во главе с их командиром генерал-майором Городнянским. Ему было приказано собрать из отходящих частей отряд и наступать на Смоленск, занять его. Задача эта была не трудная, ибо в северной части города был отряд Нестерова, а противник обстреливал северную часть, но медленное движение наступающих его подразделений и их нерешительность не обеспечила захвата города. К полудню отряд т. Нестерова вышел из города, а передовые части отряда генерал-майора Городнянского, завязавшие огневой бой с немцами, стали откатываться назад, очистив город. С этого времени начинается мучительная и трудная борьба за город Смоленск…
В полдень 16.7 в виду неуспешного действия отряда тов. Городнянского и захват северной части Смоленска, командующий принимает решение на захват города ночной атакой… Отряд тов. Городнянского имел: один неполный сб 720 сп <162 сд> около сб 457 сп <самой 129 сд> и около 2 сб 343 сп <38 сд>. Артиллерия была: две батареи 721 гап <129 сд>, три орудия 446 гап <186 сд>. Численность этих войск не была уточнена, не было штаба в этом отряде. А генерал-майор Городнянский управлял батальонами через посыльных, плохое управление было и в батальонах, много подразделений не имело своих прежних командиров. Этот отряд усиливался одним батальоном и артиллерией из 46 сд. С этими силами в 1.00 17.07 тов. Городнянский ночью должен был контратаковать противника и захватить г. Смоленск. Подготовка ночной атаки артиллерией проведена не была, связь с подразделениями, кроме посыльных и группы штабных командиров армии (которые были в каждом батальоне), не было. В эту ночь на 17.7 противник упредил нас и сам перешёл ночью в наступление, захватил аэродром и отдельными группами просочился до километра в глубину нашего боевого порядка. В ночь отряду Городнянского ещё был придан один неполный стрелковый батальон… (в 1.00 17.7 оно <наступление отряда Городнянского> не состоялось)…"
Вскоре отряд Городнянского (в документах фронта назывался: "129-я стрелковая дивизия") включал в себя 457-й стрелковый полк самой 129-й дивизии, 343-й полк 38-й дивизии и несколько батальонов 46-й дивизии (например, 1/314 сп и 3/340 сп) с батальоном 720-го полка (162-й дивизии).
Ещё 12 июля, в связи с прорывом противником позиций 25-го стрелкового корпуса 19-й армии и угрозой его выхода к Смоленску с севера, командующий 16-й армией генерал-лейтенант М. Ф. Лукин выделил отряд из состава 46-й стрелковой дивизии (1/176 сп с двумя батареями 393 лап и двумя батареями 126 кап) с задачей выдвинуться на рубеж Воскресенское-Душатино на полпути от Демидова до Смоленска, прикрывая Смоленск с севера (см. соответствующую цитату из воспоминаний командарм-16 в подразделе "Оборона Смоленска", 14 июля).
Утром 13 июля этот отряд был усилен 3 батареями ПТО и двумя сапёрными ротами. В тот же день 13 июля разведбат 46-й дивизии прибыл в Демидов и установил, что противника там нет (об этом разведбате написал в своих воспоминаниях А. В. Горбатов, на тот момент зам. командира 25-го стрелкового корпуса). - Город Демидов находился в полосе 19-й армии, сюда должен был прибыть её стрелковый полк и артдивизион, а комбриг А. В. Горбатов был направлен сюда для организации обороны города. Но противник явно упреждал действия советского командования, уже вечером 13 июля боевая группа немецкой 7-й танковой дивизии вышла к Демидову и к утру 14 июля захватила город. - Всё это происходило вне полосы ответственности 16-й армии.
14 июля отряд 16-й армии, прикрывающий Смоленск с севера, был усилен одним батальоном 46-й дивизии (2/314 сп) и одним батальоном 152-й стрелковой дивизии; ему также были подчинены некоторые отступившие в этот район подразделения 19-й армии, в частности два батальона 627 сп 162-й стрелковой дивизии и 1 батальон 129-й стрелковой дивизии; итого получалось уже 6 стрелковых батальонов с каким-то количеством артиллерии. - Эти подробности позволяют выяснить, что означал значок "46 сд" на картах советского Генштаба в районе Демидова: 46-я стрелковая дивизия не успевала прибыть в район Смоленска к моменту нового немецкого наступления и не смогла вступить в бой цельным сколоченным соединением, командир 46-й дивизии генерал-майор А. А. Филатов "до прибытия штаба 32-го стрелкового корпуса объединял все прибывшие и прибывающие части корпуса" (согласно ЖБД 16-й армии), 340-й стрелковый полк запоздал с прибытием из Забайкалья и большей частью через несколько дней вступил в бой в составе Оперативной группы В. Я. Качалова, а 1/314 сп и 3/340 сп, как мы уже упоминали, усилили "129-ю стрелковую дивизию" в районе Смоленска.
Этот сборный отряд, действующий севернее Смоленска, 15 июля получил приказ восстановить положение и к исходу 16 июля выйти на рубеж Демидов (иск.), Алфимово по р. Каспля. В ЖБД 16-й армии записано: "46 сд (так теперь будем называть группу войск, действующих на Демидовском направлении <выделение моё - ВМ >) приказ не выполнила, Демидов не захватила, оборону рубежа не заняла, а была дезорганизована. Силы дивизии теперь раскололись на два направления: правое Донец, Холм; левое на Демидов. В ночь на 17.7 левый отряд начал наступление на Демидов. Продвинувшись вперёд, он овладел Сенино, разбил батарею противника, захватил штаб артполка с документами. Дальше продвинуться не мог и взять Демидов ему не удалось…"
Правый отряд был оттеснён на рубеж Акатово, Донец.
Передовой отряд немецкой 7-й танковой дивизии, взявший под контроль шоссе Минск-Москва в районе Ярцево (снова советские командиры писали донесения о крупном воздушном десанте), вышел на коммуникации советских 19-й, 20-й и 16-й армий.
В отчете командира 14-й танковой дивизии полковника И. Д. Васильева относительно отхода 7-го мехкорпуса на восток говорилось: "Около 6.00 колонна машин (главным образом тыловых), двигающаяся по шоссе Москва-Минск по направлению к Ярцево, была обстреляна артиллерийским, минометным и пулеметным огнем из района Ярцево. Головные машины остановились. По приказу подполковника пехоты, шофера машин были посланы в облаву на десант противника. Сзади идущие колонны других корпусов и частей подходили вплотную, выходили вправо и влево. Образовалась колонна в две, три и даже четыре машины в ряд, без дистанции и интервалов. Противник продолжал вести обстрел колонны, нанося чувствительные потери. Организованным отрядом с привлечением всех вооруженных (за исключением водителей), бронемашин БА-10 дивизии и двух танков Т-34, была организована ликвидация противника, преградившего путь…
Начиная с 7.00 авиация противника отрядами в 20-30 пикирующих бомбардировщиков и истребителей совершила ряд последовательных налётов, бомбя и расстреливая остановившиеся колонны. Значительное количество машин загорелось. Горели машины с горючим, горели и взрывались машины с боеприпасами. Значительная часть личного состава, следовавшего в колонне, была убита и ранена. Колонны частей, не имея возможности продолжать движение по шоссе Москва-Минск, во избежание бомбардировок, были повернуты на юг, в поисках переправ через р. Днепр южнее Ярцево. На переправах в районе Соловьево, Ратчино и др. имелись маломощные паромы (в дальнейшем в этих районах были наведены понтоны ). Части дивизии, потеряв значительное количество машин от бомбардировки авиации противника, начали переправляться на восточный берег р. Днепр…"
На полторы недели основным путем снабжения окруженных в Смоленском "мешке" советских армий стала Старая Смоленская дорога, идущая через Кардымово и с переправой через Днепр в районе Соловьево.
Тем временем вышедшая к Днепру в районе Орши немецкая 292-я пехотная дивизия 9-го армейского корпуса получила приказ занять аэродром Зубово на левом берегу Днепра. В результате упорного боя противнику удалось занять аэродром только ночью, после длительного обхода с запада.
К исходу дня советская 73-я стрелковая дивизия полностью оставила Оршу. Высвободившаяся немецкая 17-я танковая дивизия должна была направиться к Смоленску, оставив для обороны Орши специальную группу. Однако, как вспоминал в своих мемуарах командир 9-го корпуса генерал пехоты Г. Гейер, "это было явно неудачным решением. Наступательная артиллерия не была приспособлена для решения подобных задач. Поэтому 17-я танковая дивизия вынуждена была остаться. Она не могла двигаться также потому, что важнейшая трасса Орша-Дубровно-Ляды была в ужасном состоянии…"
Продолжилось сражение на южном берегу Днепра в районе Красный. Немецкая 18-я танковая дивизия контратаковала советские части 5-го мехкорпуса. Мотострелковый полк советской 13-й танковой дивизии, занявший накануне ночью окраину поселка Красный, понес большие потери (по отчету, до 20% рядового состава и 40% - начальственного); к 21.30 дивизия перешла к круговой обороне в районе южной опушки леса севернее Андросы, Языково.
Сбитая с позиций в «Полоцком выступе», советская 22-я армия попала в тяжёлое положение: из- за запоздалого решения на отход её 112-я и 98-я стрелковые дивизии оказались в полном окружении вместе со штабом 51-го стрелкового корпуса в районе северо-западнее Невеля.
Большая часть 170-й стрелковой дивизии (717-й и 422-й стрелковые полки, тылы дивизии), которую возглавил полковник Н. М. Ласкин, отступала под давлением немецкого 2-го армейского корпуса группы армий «Север» в направлении Пустошка, Новосокольники, меньшая часть (391-й стрелковый полк и часть разведбата) попала в окружение в районе Якимово, оз. Неверно западнее Усть-Долыссы.
174-я стрелковая дивизия, отступившая от Полоцка, вместе со штабом 62-го стрелкового корпуса сражалась в окружении в районе Труды; преследовавшие её части 23-го армейского корпуса к исходу дня с боем заняли Труды.
186-я стрелковая дивизия отходила к Езерище и далее на северо-восток на Борисоглеб.
В распоряжении командарма-22 генерал-лейтенанта Ф. А. Ершакова оставались совсем незначительные силы, включая оказавшуюся вне окружения 126-ю стрелковую дивизию (описано её положение в районе Новосокольники) и отступившую от Городка 214-ю стрелковую дивизию. В район Великих Лук приказано вывести в резерв 48-ю танковую и 170-ю и 179-ю стрелковые дивизии; обе стрелковые дивизии должны быть объединены управлением 29-го стрелкового корпуса (командир корпуса — генерал-майор А. Г. Самохин), который подчинен штабу 22-й армии. Закончить сосредоточение следовало к 20 июля.
Главком Западного направления маршал С. К. Тимошенко 18 июля издал Директиву с требованием «Город Великие Луки ни в коем случае не сдавать».
Прорыв немецких войск к Смоленску вызвал резкую реакцию И. В. Сталина. В приказе ГКО № 2 от 16 июля говорилось:
"По сведениям Государственного Комитета Обороны командный состав частей Западного фронта проникнут эвакуационными настроениями и легко относится к вопросу об отходе наших войск от Смоленска и сдаче Смоленска врагу. Если эти сведения соответствуют действительности, то подобные настроения среди командного состава Государственный Комитет Обороны считает преступлением, граничащим с прямой изменой Родине.
Государственный Комитет Обороны обязывает вас пресечь железной рукой подобные настроения, порочащие знамя Красной Армии, и приказать частям, защищающим Смоленск, ни в коем случае не сдавать Смоленска врагу.
Государственный Комитет Обороны приказывает вам:
1. Немедля организовать мощную оборону Смоленска, способную отбить любые атаки обнаглевшего врага.
2. Драться за Смоленск до последней возможности, не сдавать врагу Смоленска и не отводить части от Смоленска без специального разрешения Ставки.
3. Поддержать оборону Смоленска активными действиями наших частей по всему Западному фронту.
Государственный Комитет Обороны возлагает ответственность за оборону Смоленска лично на Главкомзап т. Тимошенко и члена Военного совета т. Булганина".
В свою очередь, Главком войск Западного направления маршал С. К. Тимошенко в своем приказе от 17 июля указал:
"Государственный Комитет Обороны отметил своим специальным приказом, что командный состав частей Западного фронта проникнут эвакуационными настроениями и легко относится к вопросу об отходе войск от Смоленска и сдаче Смоленска врагу.
Если эти настроения соответствуют действительности, то подобные настроения среди командного состава Государственный Комитет Обороны считает преступлением, граничащим с прямой изменой Родине.
Комитет Обороны приказал пресечь железной рукой подобные настроения, порочащие знамя Красной Армии. Город Смоленск ни в коем случае не сдавать врагу.
Приказываю:
1. Командующему 16 армией, используя все силы и средства в районе Смоленск, в том числе сосредоточивающиеся 129, 127, 38 и 158 сд 19 армии, всю артиллерию Смоленского гарнизона, 16 и часть арт. 19 армий и бепо 51 - упорной круговой обороной Смоленска не допустить захвата его противником…"
Бои за Смоленск разгорелись с новой силой. Основная тяжесть боев в городе легла на отряд А. М. Городнянского, который "с переменным успехом" (слова из сводки штаба 16-й армии) вел бой за северную часть Смоленска и даже предпринимал попытки переправиться на южный берег Днепра.
Части Смоленского гарнизона, отошедшие на северо-восточную окраину (штаб гарнизона расположился в д. Гедеоновка), нашли поддержку в лице выгрузившегося 15 июля на станциях Колодня и Кардымово (восточнее Смоленска) 29-го стрелкового полка 38-й дивизии 19-й армии.
152-я стрелковая дивизия по-прежнему обороняла рубеж Загорье, Возмище, Буда, Куприно, ст. Катынь, прикрывая направление на Смоленск с запада и северо-запада, причем в сводке о положении частей армии указывалось, что перед ее фронтом противника нет. В боях с противником, отдельно от дивизии, участвовали только 4 её батальона (один действовал в районе Демидова, один был рассеян на южном берегу Днепра в составе отряда Буняшина, ещё два сражались в составе 20-й армии, поддерживая действия 13-й и 57-й танковых дивизий).
Взрыв мостов через Днепр по приказу коменданта города полковника П. Ф. Малышева, который теперь, как выяснилось, мешал советским войскам переправиться на южный берег Днепра, стал предметом рассмотрения суда Военного трибунала. А. А. Лобачев вспоминал: "В штаб фронта доложили, что южная часть Смоленска находится в руках противника, организована оборона северной части, попытки восстановить положение пока не имеют успеха; форсирование Днепра при отсутствии понтонов представляется затруднительным. Сразу же пришел запрос: "По чьему указанию взорваны мосты через Днепр?". Радировали. Получили новую радиограмму. На этот раз от прокурора фронта: "Малышева, взорвавшего мосты через Днепр и помешавшего восстановлению положения в Смоленске, арестовать и доставить в штаб фронта".
Все эти события развернулись 16 июля. Малышев появился на КП в Жуковке только на следующий день, около 7 часов вечера. Лукин уехал в 152-ю дивизию. Я разговаривал по телефону с генералом Городнянским. Комдив был явно встревожен положением на левом фланге 46-й дивизии, где разрозненные группы бойцов стали отходить от реки и железной дороги.
- Видимо, какая-то провокация, - заключил комдив 129-й.
- Поехали, товарищ полковник, в Смоленск наводить порядок, - предложил я Малышеву. По дороге спросил: - Почему вы взорвали мосты в Смоленске?
Он ответил вопросом:
- Речь Сталина от третьего июля читали? - и, помолчав, продолжал: - Я и взорвал. У меня не было другого выхода.
- И закрыли пути для восстановления положения?
- Если бы я оставил мосты и немцы перешли на северный берег Днепра, вы бы первый меня арестовали.
- Но это сейчас придется сделать. Вы арестованы, товарищ Малышев. Есть такое указание: арестовать вас и отправить в штаб фронта.
Малышев невесело улыбнулся:
- Начальству виднее...
За аэродромом появились отдельные группы бойцов. Мы остановили и построили их. Собрали человек триста.
- Смирно! За мной, шагом марш!
Я вел колонну к Днепру, замыкал Малышев; вел и думал, что вот люди идут обратно, значит они могут поверить, обязательно поверят в победу!
Бойцы залегли в оборону во ржи, почти у самой реки. Передвижение заметили на том берегу, тотчас же начали строчить пулеметы. Мы ответили. Теперь ни один человек не поднялся и не покинул переднего края. Обстрел усилился, заговорили вражеские минометы. Осколком мины ранило в голову Малышева.
- Я никуда не уйду, - ответил он, когда предложили отправиться в медсанбат.
- Что ж, оставайтесь, свяжитесь с Городнянским и держитесь! - согласился я.
На командном пункте ждала новая радиограмма от прокурора: "Почему не арестовали Малышева? Примите меры. Препроводите в штаб фронта".
Я ответил: "Малышев ранен, остался в боевых порядках, командует подразделением на берегу Днепра".
Из штаба фронта прибыл за полковником самолет.
(Через год я встретил Малышева. Он прибыл в нашу же, 16-ю армию во главе 217-й стрелковой дивизии. В дальнейшем он дослужился до звания генерал-лейтенанта)…"
Советская 46-я стрелковая дивизия продолжала безуспешно атаковать Демидов, который обороняла теперь 20-я мотодивизия вермахта (выдвинулась от Витебска и прикрыла коммуникации 7-й танковой дивизии). Но как указывалось в Журнале боевых действий 16-й армии, "С 17.7.41 46 сд терпит неудачи, превосходящий в силах противник растрепал оба её малочисленные и плохо сколоченные отряды, теснил их у южном направлении…"
Попавший через несколько дней в плен начштаба 46-й дивизии полковник Е. Л. Ованов показал на допросе, что из участвовавших в первой атаке штаба 39-го мотокорпуса 700 человек вернулось порядка 70-80. Столь же большие потери дивизия понесла в наступлении следующего дня.
Начштаба 518-го стрелкового полка 129-й стрелковой дивизии, также попавший в плен в этих боях, так описал на допросе эти события:
"Дивизия, располагавшаяся ранее в Сталинграде, 2.6 проследовала на Украину, 9.7 на Смоленск и далее на Опольная <возможно, Аполье севернее Смоленска - ВМ>. После выгрузки командир полка, имея на месте только один батальон своего полка, подчинил один батальон 438-го полка и третий совсем чужой батальон. Этот новый полк, наряду с другими полками, был подчинен 46-й стрелковой дивизии 34-го корпуса <должно быть 32-го корпуса> . Эта дивизия утром 17.7 безуспешно наступала на Демидов и была разбита артиллерией. В 15 км от исходного района из остатков этой и 152-й стрелковой дивизии была сформирована новая дивизия, которая 18.7 вновь перешла в наступление и была разбита. Танков при этом не было. Остальные части 129-й стрелковой дивизии всё ещё в Смоленске…"
Известно, что в этот день в районе д. Холм (в 25 км восточнее Демидова) погиб командир 76-го мотопехотного полка 20-й мотодивизии подполковник Ганс-Георг Леммель.
Советское командование также отреагировало на появление немецких войск восточнее Смоленска, в районе Духовщина, Ярцево - в глубоком тылу Западного фронта.
А. И. Еременко, которому маршал С. К. Тимошенко поручил восстановить положение в районе Смоленска, писал в своих мемуарах: "Закончив свои дела в районе 16-й армии, я направился в Ярцево, еще не зная, что оно находится под угрозой захвата противником, чтобы доложить маршалу Тимошенко о положении дел. Едва я успел проскочить на рассвете 16 июля автостраду, как ее перерезали вражеские танки, наступавшие со стороны Духовщины. Штаб фронта уже перебазировался из Ярцево в район Вязьмы. Я передал донесение с офицером связи, а сам занялся организацией контратаки. Командиру 44-го стрелкового корпуса генерал-майору В. А. Юшкевичу, находившемуся в районе Ярцево (фактически здесь было до трех полков пехоты и столько же артиллерийских полков), была поставлена задача создать оборону на правом берегу р. Вопь. Одновременно были собраны остатки 38-й стрелковой дивизии и других частей в группу под командованием комбрига А. В. Горбатова, а в районе Смоленска из двух батальонов и нескольких танков создана группа под командованием начальника охраны тыла 20-й армии комбрига В. И. Киселева . Этим группам удалось отбросить врага от автострады.
Ожидать более существенных результатов от действий этих малочисленных частей, наспех вооруженных и сведенных воедино из разрозненных соединений, не приходилось… К исходу 16 июля вражеские танки, ворвавшиеся в Смоленск с юга, овладели южной частью города. В тот же день 7-я танковая дивизия противника полностью захватила Ярцево. Теперь 20-я и 16-я армии, боевыми действиями которых мне было поручено руководить, а также 19-я армия были отрезаны от основных коммуникаций и оказались в полуокружении. Связь с тылом можно было поддерживать лишь по лесисто-болотистой местности южнее Ярцево через Соловьево..."
Этот отрывок требует пояснения. 17 июля командир 44-го стрелкового корпуса комдив В. А. Юшкевич (присвоено воинское звание "генерал-майор" только 7 августа 1941 года) получил приказ маршала С. К. Тимошенко возглавить отошедшие на восток части 19-й армии (25-го стрелкового и 23-го механизированного корпусов) и при поддержке артполка и роты танков Т-26 организовать противотанковую оборону в районе Зуево, Гаврилово, Гришино (все - севернее Московского шоссе, прикрывая его со стороны Духовщины). Этот район должен был примыкать к предмостному укреплению в районе Ярцево; далее полоса ответственности 44-го корпуса продолжалась по р. Днепр от Ярцево до Приднепровской (на железнодорожной линии Смоленск-Ельня).
Однако в части создания противотанкового района для прикрытия шоссе приказ явным образом запоздал: части 7-й танковой дивизии вермахта уже прорвались на шоссе западнее Ярцево. О действиях группы Юшкевича сведений нет. В любом случае "отбросить врага" от автострады не удалось. Вскоре управление 44-го стрелкового корпуса было выведено в резерв.
Что касается группы 20-й армии, сформированной для охраны тыла, А. И. Еременко вспоминал, что "в беспрерывных боях соединения армии несли огромные потери. С захватом противником переправ у Ярцева армия несколько дней не получала боеприпасы и продовольствие. Отряд, сформированный из офицеров штаба и тылов армии, посланный под Ярцево, почти полностью погиб".
Под Духовщиной был ранен и комбриг В. И. Киселев (на начало войны - командир 3-й дивизии железнодорожных войск НКВД).
Комбриг А. В. Горбатов, заместитель командира разгромленного 25-го стрелкового корпуса, в своих воспоминаниях почему-то отсчитывает участие в боях под Ярцево с 19 июля (22 июля, "на четвертый день", он был ранен и эвакуирован). При этом он не упоминал 38-ю дивизию и, к сожалению, не упоминает конкретных населенных пунктов, где шли бои..
"Остатки" 38-й стрелковой дивизии, о которой писал А. И. Еременко - это управление дивизии с батальоном связи, разведбат и 48-й стрелковый полк, только что выгрузившиеся в районе Ярцево (на станциях Свищево и Вышегор; остальные полки уже участвовали в боях за Смоленск в составе 16-й армии). Позже в распоряжении комдива-38 полковника М. Г. Кириллова оказались также по одному батальону из состава 133-й и 178-й стрелковых дивизий (ранее у меня было ошибочно 158-й).
В штаб Западного фронта (расположился в Касне севернее Вязьмы) прибыл генерал-майор К. К. Рокоссовский. Еще 11 июля он был назначен командующим 4-й армией (вместо арестованного А. А. Коробкова). Однако в связи с ухудшением обстановки ему поручено руководство оперативной группой для восстановления положения в районе Смоленска.
Рокоссовскому подчинили 101-ю танковую дивизию и 69-ю моторизованную дивизию (в этот же день 17 июля получила приказ о переформировании в 107-ю танковую дивизию).
101-я танковая дивизия около 2.00 сосредоточилась в районе Плещеево (западнее Сафоново) и передана в распоряжение Западного фронта. Однако 107-я танковая дивизия к 20 июля еще только сосредотачивалась в районе Белый (много севернее Ярцево), начала боевые действия 23 июля и в состав группы Рокоссовского так и не вошла.
Поначалу у Рокоссовского не было даже штаба. В мемуарах он писал, что "для управления был буквально на ходу сформирован штаб из пятнадцати-восемнадцати офицеров. Десять из них окончили академию имени М. В. Фрунзе и находились в распоряжении отдела кадров Западного фронта…" Штаб импровизированной группы Рокоссовского возглавил подполковник С. П. Тарасов (до этого командовал заградотрядом 19-й армии в районе Витебска, 14 июля вместе с генерал-майором Т. Л. Власовым участвовал в бою под Хохлово). Командующий артиллерией 19-й армии генерал-майор И. П. Камера, потерявший связь со штабом своей армии, возглавил артиллерию группы.
Генерал-лейтенант А. И. Еременко направил 19-й армии новый приказ:
"Командующему 19 армией
1. Кроме частей, указанных в приказе № 065, вам подчиняются 127, 128 <вероятно, 158 сд - ВМ> и части 38 сд, находящиеся в районе Смоленск.
2. Задача - во взаимодействии с 16 армией восстановить положение в Смоленске и не допустить распространения противника восточнее рубежа р. Сож.
3. Граница с 16 армией - (иск.) Смоленск, Михейково <чуть севернее Ярцево, то есть включая Ярцево>, Б. Горки.
4. Навести порядок в районе переправ через р. Днепр в районе Задня, Пнево, Ляхово. Переправ наведено не менее трех. Организовать их ПВО и комендантскую службу.
Зам. Главнокомандующего Западного направления
генерал-лейтенант Еременко".
Судя по всему, 19-й армии теперь отвели участок восточнее и юго-восточнее Смоленска. В последний раз в сводке штаба Западного фронта описаны "прежние соединения" 19-й армии: "Остатки 220 мсд совместно с другими частями 34 ск продолжают удерживать рубеж восточнее 5 км Плоская" (Плоское - село в 10 км восточнее Рудни). В дальнейших сводках штаба Западного фронта описано, что 19-я армия действует двумя группами: «северной» (перечислялись 129-я стрелковая дивизия и 29-й полк 38-й дивизии) и «южной» (127-я и 158-я стрелковые дивизии). 220-я мотодивизия больше в сводках не упоминалась - её вывели за Днепр на переформирование.
«Южную группу» возглавил отошедший от Витебска на восток штаб 34-го стрелкового корпуса, он получил приказ наступать на Смоленск с юга. В журнале боевых действий Западного фронта есть запись: «16.7. 127 и 158 сд в атаке <на Смоленск> не участвовали по вине командира 34 ск генерал-лейтенанта Хмельницкого, который дивизии не нашёл. Только 17.7 под моим (генерал-лейтенант Еременко) нажимом связь с дивизиями установлена и они в 23.00 17.7 переходят в наступление с задачей уничтожить Смоленскую группу противника и овладеть Смоленском…»
Штабу 23-го мехкорпуса, ещё 15 июля выведенному в Елча (восточнее Соловьёво), отведена полоса от (иск.) Ярцево до ст. Приднепровская и поручен «сбор частей, подразделения и даже отдельных людей, отступивших от Смоленска…» В распоряжении 23-го мехкорпуса перечислены 70-й разведбат (38-й стрелковой дивизии) и остатки 50-й стрелковой дивизии.
Тем временем группа штаба 19-й армии, отходившая на восток и потерявшая связь со своими соединениями, переправилась через р. Вопь и сосредотачивалась в районе ст. Вадино (севернее Сафоново). Вскоре (21 июля) на ее основе был сформирован оперативный пункт штаба Западного направления.
Остатки 162-й стрелковой дивизии, по сведению штаба Западного фронта от 18 июля, вышли в район станции Нелидово (100 км западнее Ржева) и включены в состав 30-й армии.
Между тем немецкие пехотные соединения подтягивались за танковыми группами. На северном фланге группы армий "Центр" 23-й армейский корпус догонял 57-й мотокорпус в районе Полоцка, на правый берег р. Западная Двина переправился также 6-й армейский корпус (6-я и 26-я пехотные дивизии).
900-ю моторизованную бригаду выдвинули к Городку, на смену 18-й мотодивизии. В район восточнее Витебска вышел 5-й армейский корпус (5-я и 35-я пехотные дивизии): 5-я пехотная дивизия заняла Лиозно, 35-я дивизия сражалась в районе Добромысли. Это позволило высвободить 12-ю танковую дивизию для дальнейшего продвижения
К Днепру на участке от Орши до Шклова подошел 9-й армейский корпус (137-я, 292-я, 263-я и 268-я пехотные дивизии): 268-я дивизия наступала вдоль шоссе Минск-Москва, подразделения 292-й дивизии в ночь на 17 июля захватили аэродром Зубово, 137-я пехотная дивизия занялась восстановлением тракта Орша-Дубровно-Ляды. Это значительно облегчило положение 47-го мотокорпуса.
В 0.37 17 июля штаб 20-й армии отдал приказ на отвод войск на рубеж Рудня, Клены:
" 1. Противник, развивая прорыв в направлениях Витебск, Демидов и Шклов, Монастырщина, накапливает силы в районах Рудня, Добромысль и Красный, Ляды для непосредственного охвата флангов армии и поражения ее основной группировки.
2. Справа 19-я армия отошла в направлении станция Кардымово, положение ее частей не установлено.
Слева - связь с 13-й армией утеряна.
3. 20-я армия, ведя в течение ряда дней напряженные бои с превосходящими силами противника и имея недостаток снарядов, продолжает уничтожать прорвавшиеся мотомехколонны противника на флангах и в тылу и закрепляется на рубеже Рудня, оз. Зеленское, ур. Веретейский Мох, Дубровно, Бол. Бахово, Добрынь, Клены, создавая за счет сокращения фронта войсковые резервы".
Этим же приказом 144-й стрелковой дивизии поставлена задача вернуть Рудню, она сосредоточилась в районе Халютино юго-западнее Рудни
69-й стрелковый корпус должен был отойти на рубеж южнее Добромысли (Тур, Березина, Борки, оз. Ситнянское, ур. Веретейский Мох, Шабаны), продолжая прикрывать Московское шоссе с севера.
153-я стрелковая дивизия, выходившая из окружения, подошла на западный берег р. Черница в район Слепцы, Логуны, Кароли, где была атакована противником. Только на следующий день она сумела переправиться через речку и прорваться в район Горбово (южнее Добромысли), однако соединиться с 69-м корпусом в этот день ей не удалось.
73-я стрелковая дивизия прикрывала Московское шоссе и Дубровенский тракт на рубеже Шабаны, ст. Осиновка, Дубровно, Б. Бахово; 18-я стрелковая дивизия должна была занять полосу на южном берегу Днепра от Б. Бахово через Добрынь до Клены, однако уже сражалась в окружении.
5-й мехкорпус с 1-й мотострелковой и 57-й танковой дивизиями и частями усиления продолжал сражаться на южном берегу Днепра, пытаясь выйти на коммуникации 47-го мотокорпуса и в то же время не позволяя ему форсировать р. Днепр и обойти 20-ю армию с тыла.
На рассвете 34-й танковый полк советской 13-й танковой дивизии занял Ляды, но был контратакован и к 18.00 отброшен на исходные позиции.
Немецкая 12-я пехотная дивизия 2-го армейского корпуса группы армий «Север» вышла в район северо-западнее Невеля и, установив связь со 110-й пехотной дивизией, завершила полное окружение советского 51-го корпуса 22-й армии (98-й, 112-й и часть 170-й стрелковой дивизии). С фронта его теснили 251-я и 253-я пехотные дивизии 50-го армейского корпуса, штаб немецкого 50- го корпуса накануне передислоцировался из Дриссы в Клястицы, назавтра 12-ю пехотную дивизию также подчинили ему. Ещё одной «стенкой котла» была немецкая 14-я мотодивизия, занимавшая в районе Невеля широкий фронт около 60 км.
Южнее во втором «котле» сражались в окружении части советского 62-го корпуса: 174-я стрелковая дивизия и штаб корпуса, отброшенные от Труды; отдельно отступали на восток остатки 186-й стрелковой дивизии.
Немецкий 23-й армейский корпус продвигался вслед за 57-м мотокорпусом: части 110-й пехотной дивизии усилили позиции 14-й мотодивизии на шоссе Дретунь—Невель, 86-я пехотная дивизия продолжила движение к шоссе Городок—Невель, 206-й пехотной дивизии предоставили передышку в районе Дретуни.
Немецкий 6-й армейский корпус уже полностью переправился на северный берег Западной
Двины и двигался в направлении Езерище, но оставался ещё далеко от фронта (описаны рубежи,
на которые вышли его две дивизии: Оболь , Зазерье).
Вырвавшуюся далеко вперёд немецкую 19-ю танковую дивизию в районе Великих Лук контратаковали собравшиеся там советские части (включая танки 48-й танковой дивизии). Во второй половине дня немецкие войска ворвались в город. Чтобы полностью захватить Великие Луки, 19-я дивизия вынуждена была собрать все свои части; ослабив позиции 14-й мотодивизии в районе Невеля.
Советская 20-я армия продолжала сражаться в окружении западнее Смоленска.
144-я стрелковая дивизия безуспешно пыталась взять Рудню (по советским разведданным, здесь оборонялся оставшийся без горючего моторизованный полк 12-й танковой дивизии, на самом деле сюда уже вышли дивизии немецкого 5-го армейского корпуса). К исходу дня задача взятия Рудни поставлена всему 69-му стрелковому корпусу: 229-й и 144-й стрелковым дивизиям и 734-му стрелковому полку 233-й дивизии (остальная часть 233-й дивизии выведена в резерв армии).
На южном берегу р. Днепр продолжилось сражение советского 5-го мехкорпуса и немецкой 18-й танковой дивизии, которую также уже догнали немецкие пехотные дивизии 9-го армейского корпуса. 137-я пехотная дивизия, продвигавшаяся вдоль шоссе Орша-Дубровно-Ляды, по воспоминаниям командира корпуса генерала пехоты Г. Гейера, натолкнулась на значительные силы советских войск (6-10 тыс. человек с артиллерией), и ее движение к Смоленску затормозилось.
В итоге ослабленным советским дивизиям не удалось выйти на коммуникации немецкого 47-го мотокорпуса. Части 5-го мехкорпуса отошли к Гусино (13-я танковая дивизия вырвалась из окружения).
Но и противнику не удалось захватить переправы в Дубровно, Россасна и Гусино и форсировать р. Днепр.
Ф. Гальдер записал в свой дневник: "В то время как в районе южнее Орши наши войска ведут в общем довольно успешные бои, севернее линии Орша, Смоленск крупная окруженная группировка противника ведет энергичные атаки в различных направлениях, пытаясь выйти из окружения. Все ее атаки сегодня отражены…"
Тем временем в районе Витебска в окружении продолжали сражаться советские войска.
На юго-восточной окраине Витебска описан бой 293-го пушечного артполка РГК: полк атаковал танковую колонну, двигавшуюся по шоссе, затем в ночь на 19 июля совершил артналет на Витебский аэродром, после чего личный состав, оставив орудия, начал отход на восток.
Согласно записи Ф. Гальдера, немецкие "танковые дивизии производят перегруппировку с целью создания сплошного фронта в северо-восточном и юго-восточном направлениях. Пехотные дивизии подтягиваются. Во время движения они вынуждены постоянно частью своих сил прикрываться от мелких групп противника, оставшихся у нас в тылу. Из-за этого войска все время находятся в напряженном состоянии, а оставшиеся группы противника не всегда надежно изолируются…"
Продолжили активные действия и войска советской 16-й армии: части 46-й дивизии не оставляли попыток вернуть Демидов, отряд генерал-майора А. М. Городнянского возобновил атаки и занял северо-западную и западную окраины Смоленска.
Наступавшим на Смоленск с юга 127-й и 158-й стрелковым дивизиям 34-го стрелкового корпуса удалось ворваться на южную окраину города. Однако противник также наращивал свои силы под Смоленском: 17-ю танковую дивизию сумели высвободить из-под Орши и направили в район южнее Смоленска для обеспечения стыка с 46-м моторизованным корпусом. Здесь она натолкнулась на части 34-го стрелкового корпуса, при этом смяла 158-ю стрелковую дивизию, атаковала во фланг наступавшую 127-ю дивизию и в ночь на 19 июля окружила ее части. Только в ночь на 20 июля 127-я дивизия с боем вышла из окружения в районе Тычинино.
А. И. Еременко вспоминал: "Противник, при поддержке танков и сильной авиации, перешел в наступление на 34-й корпус, потеснил и отбросил его части на левый берег Днепра. Для 34-го стрелкового корпуса сложилась тяжелая обстановка. Она усугублялась еще и тем, что командир корпуса заболел, управление дивизиями ослабло, и это оказало отрицательное влияние на выполнение корпусом задачи. Я был вынужден выехать в дивизии, чтобы помочь навести порядок в управлении войсками.
В связи с болезнью генерала Хмельницкого обязанности командира корпуса по моему приказанию принял начальник штаба корпуса полковник А. 3. Акименко, показавший себя энергичным и знающим военачальником…"
В этих боях смертельно ранен командир немецкой 17-й танковой дивизии генерал-майор К. фон Вебер (умер в госпитале в Красном 20 июля); на его место назначен генерал-майор В. фон Тома (прибыл 21 июля).
Немецкая 7-я танковая дивизия продолжала хозяйничать в тылу советских войск в районе Ярцево и удерживала контроль над Московским шоссе.
А. А. Лобачев вспоминал: "До двадцатых чисел июля 16-я армия держала живую связь со штабом Западного фронта через горловину в районе Соловьево-Ратчино. Этим же путем шли людские пополнения, боеснабжение и продовольствие. Попытки противника замкнуть кольцо вокруг смоленской группировки пока не имели успеха.
Под удар противника, действовавшего из района Ярцево, попали тыловые учреждения армии: склады боепитания, продовольственного и вещевого снабжения. Они находились в Кардымове - близ районного центра, в лесу, на полпути между Смоленском и Ярцевом. 18 июля под Кардымовом появились неприятельские танки с мотопехотой. Заместитель начальника штаба тыла подполковник Фролов собрал командиров армейского тыла, бойцов охраны и принял бой. Гитлеровские танки не прошли, но потери тыловики понесли большие. Погиб и подполковник Фролов. Тылы отвели к Смоленску…"
В районе Ярцево продолжился бой с немецкой дивизией частей советской 38-й стрелковой дивизии. В журнале боевых действий немецкой 7-й танковой дивизии говорилось, что после захвата 15 июля западной части Ярцево "в последующие дни выдержаны русские атаки. Ярцево удержано", но надо иметь в виду, что город Ярцево располагался на восточном берегу р. Вопь, а железнодорожная станция - на западном. В боевом донесении штаба 38-й стрелковой дивизии говорилось, что дивизия удерживает не только город, но и предмостное укрепление (тет-де-пон) на западном берегу р. Вопь.
С командиром 38-й дивизии установил связь генерал-майор К. К. Рокоссовский. Рокоссовский писал в своих мемуарах: "Первым соединением, которое мы встретили восточнее Ярцево, оказалась 38-я стрелковая дивизия полковника М. Г. Кириллова. Он был уже в возрасте и опытен. Дивизия эта принадлежала 19-й армии, воевала и потеряла при отходе связь со штармом. Кириллов, почувствовав неожиданный нажим немцев у Ярцево, занял, как мог, оборону. Поскольку мне еще в Касне стало известно, что связи с И. С. Коневым нет, я использовал 38-ю дивизию для отпора противнику непосредственно у Ярцево, которое было уже в руках врага.
Командир дивизии обрадовался, что он наконец-то не один. Мы пополнили его полки собранными в дороге людьми. Нужно сказать, что такого пополнения с каждым днем становилось все больше. Узнав, что в районе Ярцево и по восточному берегу реки Вопь находятся части, оказывающие сопротивление немцам, люди уже сами потянулись к нам. Прибывали целыми подразделениями или же группами во главе с командным составом.
Мне представляется важным засвидетельствовать это, как очевидцу и участнику событий. Многие части переживали тяжелые дни. Расчлененные танками и авиацией врага, они были лишены единого руководства. И все-таки воины этих частей упорно искали возможности объединиться. Они хотели воевать. Именно это и позволило нам преуспеть в своих организаторских усилиях по сколачиванию подвижной группы…
18 или 19 июля мы с Тарасовым заскочили на НП к Кириллову, который вел упорный бой с вражеской пехотой. Потом здесь немного затихло…"
Тем временем подошедшая советская 101-я танковая дивизия силами мотострелкового полка при поддержке батальона 202-го танкового полка, который вел бой вдоль шоссе Москва-Минск, и артполка атаковала противника севернее Ярцево в направлении Духовщина и заняла западный берег р. Вопь в районе Новоселье, Ярцево, готовясь продолжить наступление на следующий день.
В ЖБД немецкой 7-й танковой дивизии отмечена массивная танковая атака (до 80 танков) после полудня 18 июля, затем новая атака силой до 100 танков, причем немецким войскам удалось уничтожить за день 55 танков и бронепоезд.
В советских документах также говорится о больших потерях в личном составе и материальной части.
Произведена реорганизация военного командования РККА: И. В. Сталин сам стал наркомом обороны СССР, он же возглавил созданную Ставку Верховного командования (создана вместо Ставки Главного командования РККА); маршал С. К. Тимошенко назначен заместителем наркома обороны и остался Главнокомандующим войсками Западного направления. Начальником штаба Западного направления сделан маршал Б. М. Шапошников.
Главному командованию Западного направления подчинены Западный фронт (командующим назначен генерал-лейтенант А. И. Еременко, начштаба - генерал-лейтенант Г. К. Маландин) и фронт Резервных армий (командующий - генерал-лейтенант И. А. Богданов, начштаба - генерал-майор П. И. Ляпин).
29-я армия генерал-лейтенанта И. И. Масленникова из состава фронта Резервных армий получила приказ тремя стрелковыми дивизиями прикрыть район Торопец. Вскоре 30-я армия генерал-майора В. А. Хоменко выдвинула три дивизии в район юго-западнее Белый.
Обе армии прикрыли разрыв, образовавшийся на северном фланге Западного фронта в результате прорыва на участке 22-й армии и разгрома 19-й армии.
Другие армии фронта Резервных армий "продолжали совершенствовать свою оборону" (24-я армия - на рубеже от Белый до Ельни включительно, 28-я армия - южнее Ельни).
Накануне на дальних подступах к Москве создан новый фронт Можайской линии обороны (командующий - генерал-лейтенант П. А. Артемьев) на основе войск НКВД и дивизий народного ополчения (33-я и 34-я армии) и фронта Резервных армий (32-я армия).
Однако немецкий 46-й мотокорпус, наступавший в центре боевых порядков 2-й танковой группы Гудериана, 19 июля уже вошел в соприкосновение с войсками фронта Резервных армий. Он имел задачу наступать на Дорогобуж и захватить переправы через Днепр западнее Свирколучье. При этом, используя брешь в обороне советских войск, немецкая 10-я танковая дивизия (по немецким данным, на остатках горючего) прорвалась много южнее Дорогобужа и неожиданной атакой захватила Ельню, отбросив советскую 19-ю стрелковую дивизию. Продвигаясь вслед за 10-й танковой, мотодивизия СС "Райх" сосредоточивалась северо-западнее Ельни, в районе Ивонино, а ее разведбат захватил Матренино севернее ст. Глинка.
Образовался "плацдарм" - выступ, глубоко вдающийся в советскую оборону. Но важнее всего, заняв ст. Глинка и Ельню, немецкий 46-й мотокорпус перерезал последнюю железнодорожную линию, идущую с востока к Смоленску, и нацелился на последнюю связующую нить с окруженными в районе Смоленска войсками - дорогу Смоленск-Дорогобуж, проходившую через Соловьево (Старая Смоленская дорога).
А. И. Еременко, во второй раз назначенный командующим Западным фронтом (первый раз, на короткий срок, - 30 июня), после войны так оценивал этот период: "В это время упорные бои развернулись почти на всем протяжении Западного фронта. Особого ожесточения они достигли в районе Ярцево 19-20 июля. Город несколько раз переходил из рук в руки. Однако решительного успеха сражавшаяся здесь наша 101-я мотострелковая дивизия добиться не смогла. В районе Ярцево противник превосходил нас в силах, особенно в авиации и минометах, и все атаки наших войск разбивались о его яростное сопротивление.
Тем не менее, враг был здесь остановлен и скован. Это не позволило ему завершить окружение смоленской группировки советских войск восточнее Смоленска и развернуть наступление на Дорогобуж, Вязьму.
В период 19-21 июля значительно усложнилась обстановка в районе юго-восточнее Смоленска. 10-я танковая дивизия противника, наступавшая в направлении Вязьмы, 19 июля своим передовым отрядом вышла к Ельне. 19-я стрелковая дивизия 24-й армии, оборонявшая Ельню, не сумела обеспечить оборону города, и Ельня была сдана. Таким образом, противнику удалось создать здесь плацдарм, довольно далеко выдвинутый на восток.
Выход гитлеровцев на линию Великие Луки, Ярцево, Ельня сделал еще более тяжелым положение Западного фронта, у которого почти не осталось резервов…"
Немецкая 19-я танковая дивизия уже полностью контролировала Великие Луки. Однако отступавшие на восток части 22-й армии оказывали всё большее давление на 14-ю мотодивизию, которая оборонялась на широком фронте в районе Невеля. Это не позволило поддержать действия 19-й танковой дивизии в районе Великих Лук и, напротив, заставило немецкое командование искать возможности усилить позиции 14-й мотодивизии.
Тем временем советские войска продолжали сражаться западнее Смоленска. 69-й стрелковый корпус 20-й армии (144-я и 229-я стрелковые дивизии), наконец, выбил противника из Рудни.
Ударные соединения 20-й армии, которым не удалось прорваться на коммуникации немецкого 47-го мотокорпуса, вечером получили приказ переправиться на северный берег Днепра. После переправы частей 20 июля мост в районе Гусино был взорван.
Согласно оперативной сводке штаба 16-й армии, "отряд Городнянского продолжал вести упорный бой за Смоленск с переменным успехом для обеих сторон. Северо-западная окраина Смоленск его отрядом занималась трижды".
Севернее Смоленска, как указано в ЖБД 16-й армии, "с 19 июля 46-я стрелковая дивизия, наступавшая на Демидов, постепенно откатывалась назад с большими потерями…".
Юго-восточнее Смоленска продолжили боевые действия советские части 34-го стрелкового корпуса. В истории 158-й стрелковой дивизии описан тяжёлые бои за деревни Ширяево и Лубня. В представлении командира 158-й дивизии полковника В. И. Новожилова к ордену Красного Знамени записано: "В ходе боевых действий полковник В. И. Новожилов умело руководил дивизией, проявляя храбрость, выдержанность и стойкость. Особо отличился в боях в районе дер. Ширяево. Во время отражения танковой атаки не бросил своего командного пункта, принял меры к задержанию противника". Судя по всему, именно в том бою Новожилов был контужен и оставлен на поле боя (оправившись, перешёл к партизанским действиям и только в феврале 1942 года вернулся на "Большую землю").
Продолжились бои в районе Ярцево. Советская 101-я танковая дивизия около 18.00 при поддержке артиллерии 38-й стрелковой дивизии возобновила наступление на Духовщину, но снова была отбита с большими потерями (описаны потери в матчасти до 50%, отмечены большие потери в командном составе; в истории немецкой 7-й танковой дивизии говорится еще о 25 подбитых танках). К утру следующих суток танковые полки отошли на восточный берег р. Вопь .
К. К. Рокоссовский скупо упоминает о первых боях дивизии: "Вскоре у нас появилось новое соединение - 101-я танковая дивизия полковника Г. М. Михайлова. Людей в ней недоставало, танков она имела штук восемьдесят старых, со слабой броней, и семь тяжелых, нового образца. Во всяком случае, для нас это была большая поддержка.
Сам командир дивизии был храбрым офицером. Он заслужил на Халхин-Голе звание Героя Советского Союза. Беда его была в том, что привык действовать мелкими подразделениями. Так поступал он и теперь, в новых условиях, терпел неудачи, нес неоправданные потери. Это его раздражало. А раздражение - плохой советчик командиру любого ранга…"
Количество танков, представленное Рокоссовским - это танки после боев 18-21 июля (101-я танковая дивизия была переформирована из 52-й танковой дивизии 26-го мехкорпуса и по новым штатам должна была иметь более 200 танков; по данным Е. Дрига, на 21 июля в дивизии оставалось 70 легких Т-26 и БТ и 7 тяжелых КВ).
Известен также отзыв помощника командующего Западного фронта по АБТВ генерал-майора А. В. Борзикова от 24 июля: "101 ТД - имел<а> 200 танков, сейчас осталось штук 60, остальные были потеряны в боях под Ярцево 18-21.7. Большинство танков погорели, как от арт. попаданий, так и от артиллерии <так в тексте>. Командир 101-й ТД полковник Михайлов, хоть он и герой, но героизма совершенно не проявил, и тов. Рокоссовский хотел его отстранить. Сейчас полки 101 ТД в атаку не пускаются, а сохраняются на случай контратаки и используются как огнев. точки".
Свое описание боев в районе Ярцево оставил комбриг А. В. Горбатов (судя по всему, именно с 19 июля он отсчитывал четыре дня боев, после которых был ранен):
"В Ярцевском районе находилось более ста пятидесяти стволов мощной артиллерии; кроме того, мы использовали артиллерию, отходящую по автостраде. При помощи главным образом артиллерии, организовав оборону из отходящих групп стрелков, мы удерживали Ярцевский узел дорог и город Ярцево четверо суток.
Эти четверо суток, проведенных в районе Ярцево, оставили у меня неизгладимое впечатление. Но если все они были в равной мере насыщены яростными и безуспешными атаками противника, то каждый из четырех дней и отдельности запомнился все же по-разному.
Особенностью обороны первого дня было то, что артиллерийские наблюдательные пункты, расположенные на буграх, не были прикрыты даже отделением стрелков: при мне была всего одна рота в шестьдесят человек.
На вторые сутки из отходящих были сформированы до десяти рот и два батальона, которыми уплотнили оборону. Оборона на этом участке стала похожа на организованную. Поскольку у меня не было средств управления, приходилось пользоваться только артиллерийскими средствами связи, а главное - полностью было использовано "живое руководство" с моим постоянным хождением с одного бугра на другой, особенно там, где противник наступал (а наступал он по нескольку раз в день то на одном, то на другом участке). В этот второй день с запада появилась легковая машина, и из нее вышел генерал-лейтенант А. И. Еременко. Обнялись, расцеловались - ведь мы увиделись впервые после моего освобождения! Я поблагодарил его за смелое и доброе отношение к моей жене после моего ареста. Информировал об обстановке у Ярцево. Андрей Иванович видел наше пиковое положение, но сказал: "Нужно удерживать позицию во что бы то ни стало, потому что есть еще наши соединения, которые находятся западнее вас" - и уехал к этим соединениям на запад.
Третий день нашей обороны был особенно трудным; противник атаковал все настойчивей. Но и наша артиллерия, хорошо пристрелявшись за два предыдущих дня, била наверняка, а стволов у нас было уже более трехсот…"
Германское командование высоко оценило свои успехи: 17 июля командующий 3-й танковой группой генерал-полковник Г. Гот, командующий 2-й танковой группой генерал-полковник Г. Гудериан и командующий 8-м авиакорпусом генерал авиации В. фон Рихтгофен получили Дубовые листья к Рыцарскому кресту Железного креста.
С учетом достигнутого, Главное командование вермахта (ОКВ) весьма оптимистично оценивало перспективу дальнейших операций на Восточном фронте. В Директиве ОКВ № 33 говорилось:
"Второе наступление на Востоке окончилось прорывом "линии Сталина" по всему фронту и дальнейшим глубоким продвижением танковых групп в восточном направлении. Группе армий "Центр" потребуется значительное время для ликвидации сильных боевых групп противника, продолжающих оставаться между нашими подвижными соединениями.
Активные действия и свобода маневра северного фланга группы армий "Юг" скованы укреплениями Киева и действиями в нашем тылу войск 5-й советской армии.
Цель дальнейших операций должна заключаться в том, чтобы не допустить отхода крупных частей противника вглубь своей территории и уничтожить их…"
Основные силы 2-й танковой группы Гудериана решено повернуть на юг, в поддержку группы армий "Юг".
Насчет задач группы армий "Центр" говорилось следующее: "После уничтожения многочисленных окруженных частей противника и разрешения проблемы со снабжением задача войск группы армий "Центр" будет заключаться в том, чтобы, осуществляя дальнейшее наступление на Москву силами пехотных соединений, подвижными соединениями, которые не будут участвовать в наступлении на юго-восток за линию Днепра, перерезать коммуникационную линию Москва-Ленинград и тем самым прикрыть правый фланг группы армий "Север", наступающей на Ленинград".
Другое настроение было у генерал-фельдмаршала Ф. фон Бока, обеспокоенного тем, что до сих пор не произошло соединения войск 2-й и 3-й танковых групп в районе Смоленска. Он записал в свой дневник: "Утром я собирался переговорить с Клюге, но к телефону подошел Блюментритт и сказал, что командующий только что уехал. Я сказал ему:
"Спросите от моего имени Гудериана, в состоянии ли он выполнить мой приказ трехдневной давности относительно соединения с 3-й танковой группой в районе Ярцево. Если нет, я задействую для этого другие части".
Далее я спросил:
"У танковой группы с командованием все в порядке? Почему, к примеру, пехотный полк "Великая Германия" все еще обретается далеко за линией фронта?"
В этот момент Клюге схватил трубку и признался, что слышал мою беседу с Блюментриттом, в связи с чем хочет сказать несколько слов в защиту танковой группы, чтобы отмести мои обвинения в плохом руководстве. У нас состоялся короткий нелицеприятный обмен мнениями, в результате которого выяснилось, что под Смоленском противник предпринимает попытки вырваться из окружения в северо-восточном и северо-западном секторах фронта. Кроме того, 7-я танковая дивизия и 20-я танковая дивизия на севере от Смоленска подвергаются атакам с восточного направления. Совершенно очевидно, что противник подтягивает новые силы из района Вязьмы".
В этот день генерал-фельдмаршал фон Бок оставил следующую запись в своем дневнике: "Сегодня разразился настоящий ад! Утром пришло известие о том, что противник прорвал позиции группы Кунцена под Невелем. Вопреки моим рекомендациям, Кунцен послал свое самое мощное боевое соединение, 19-ю танковую дивизию, в направлении Великих Лук, где она ввязалась в бессмысленные затяжные бои. Под Смоленском противник начал сегодня ночью мощное наступление. Крупные силы противника также наступали в направлении Смоленска с юга; однако по пути они наткнулись на 17-ю танковую дивизию и были уничтожены… Между тем разрыв между двумя танковыми группами на востоке от Смоленска так до сих пор и не закрыт!
Я снова включился в дело: послал своего штабного офицера во 2-ю танковую группу. Сегодня она захватила Ельню и рассматривает это достижение как большой успех, который "необходимо развить"!
Я немедленно на это отреагировал и сказал, что все это в настоящий момент не имеет большого значения, так как сейчас самое главное замкнуть кольцо окружения на востоке от Смоленска и обезопасить себя от атак противника с восточного направления. Грейфенберг по телефону разговаривал с Гудерианом, и я очень надеюсь, что ему удалось его в этом убедить…"
Относительно боев в многочисленных "котлах" в полосе группы армий "Центр" фон Бок записал:
"…нам прежде всего необходимо обезопасить войска группы армий, сражающиеся под Смоленском, от атак противника с восточного и юго-восточного направления… В настоящее время на фронте группы армий только один "котел"! И в нем зияет дыра! По причине того, что нам, к большому нашему сожалению, до сих пор не удалось добиться соединения внутренних крыльев двух наших танковых групп у Смоленска и на востоке от него. Помимо возникающего время от времени недопонимания между группой армий и танковыми группами, этой неудаче способствовали и многочисленные атаки русских против 2-й танковой группы на марше, проводившиеся с восточного, юго-восточного и южного направлений. Танковая группа Гота также неоднократно подвергалась атакам не только изнутри "котла", со стороны Смоленска и с запада, но, равным образом, с восточного и северо-восточного направления. Наш план "захлопнуть калитку" на востоке от Смоленска посредством атаки 7-й танковой дивизии с северо-восточного направления потерпел неудачу по причине того, что эта дивизия сама неоднократно была атакована с восточного направления крупными силами русских при поддержке танков. Противник атакует также и с северного направления. В этом смысле на нашем положении сказывается не лучшим образом передислокация двух дивизий корпуса Кунцена в район Невеля.
…Группа армий продолжает рассматривать в качестве своей приоритетной задачи захват Смоленска и находящихся на востоке от него территорий. Противник, как свидетельствуют перехваченные нами радиосообщения, а также его поведение в целом, любой ценой хочет вернуть Смоленск и в этой связи постоянно задействует на этом направлении свежие силы. Предположение, что противник действует хаотично и без всякого плана, представляется нам на основании вышеперечисленных фактов в корне неверным. Принимая во внимание проявленную противником в последние дни инициативу, я сильно сомневаюсь, что он позволит нам завершить сражение в удобное для нас время, даже при условии уничтожения его войск, которые находятся сейчас в районе Смоленска и которым угрожает полное окружение. При подобных обстоятельствах нам необходимо уничтожить войска противника не только в районе Смоленска, но и те, что он задействовал на моем фронте в последнее время…"
Подошедшие немецкие пехотные дивизии 5-го и 9-го армейских корпусов усилили нажим на 20-ю армию с фронта. Противник снова атаковал в направлении Рудня, Голынки вдоль шоссе, которое оборонял 69-й стрелковый корпус (144-я и 229-я стрелковые дивизии). К 20.00 144-я дивизия оставила Рудню.
Разведсводка штаба советского Западного фронта сообщала 21 июля: "Из района Рудня, Добромысль противник перешёл в наступление в направлении Смоленск, одновременно сосредотачивает 39 мк в районах Духовщина, Ярцево.
Авиацией установлено выдвижение колонн из района Добромысль в направлении Демидов и Духовщина". - Судя по всему, после смены пехотными дивизиями немецкая 12-я танковая дивизия продолжила продвижение на восток.
Тем временем к линии Двина-Днепр начали подходить пехотные дивизии второго эшелона: в район Витебска подошел 20-й армейский корпус (129-я и 106-я пехотные дивизии); южнее, вслед за 5-м корпусом, выдвигался 8-й армейский корпус (28-я и 8-я пехотные дивизии).
Завершилось сражение на южном берегу Днепра. Остатки советского 5-го мехкорпуса сосредоточились на северном берегу Днепра в районе ст. Гусино. Однако уже вечером командующий 20-й армией генерал-лейтенант П. А. Курочкин отдал приказ мехкорпусу подготовить новый удар по коммуникациям 47-го мотокорпуса в районе восточнее Красный (Лысково, Лукиничи).
57-я танковая дивизия также получила приказ выделить отряд для атаки через Днепр, "в 12.00 21.7 форсировать р. Днепр и нанести короткий удар по противнику в направлении Катынь, Покровское, Фролы, Лубня, перерезать коммуникации противника на Смоленск и закрепиться в Лубня; иметь в виду, что на Лубня с юго-востока действуют части 158 сд".
Советская 16-я армия в очередной раз получила приказ на следующий день перейти в наступление с целью овладения Смоленском. Учитывая, что к позициям армии западнее Смоленска стали подходить боевые части отступавшей на восток 20-й армии, 152-я стрелковая дивизия смогла начать подготовку к наступлению на Смоленск в поддержку действий отряда Городнянского (129-й стрелковой дивизии): в атаку на Смоленск с запада направлен 480-й стрелковый полк 152-й дивизии.
К наступлению на Смоленск с юга снова изготовились дивизии 34-го стрелкового корпуса, однако они опять подверглись атаке противника.
Командующий 19-й армией генерал-лейтенант И. С. Конев в донесении маршалу С. К. Тимошенко о боевых действиях сообщал: "К 5.00 20.7.41 г. 127-я стрелковая дивизия подготавливалась к наступлению на южную и юго-западную окраины гор. Смоленск. В 4.00 20.7.41 г. противник, имея до 20 средних танков и моторизованную пехоту при поддержке двух батарей тяжелой артиллерии, атаковал вдоль рославльского шоссе, ворвался в расположение 127-й стрелковой дивизии, уничтожил передовые батареи 391-го гаубичного артиллерийского полка, но огнем нашей артиллерии и упорной обороной частей 127-й стрелковой дивизии атака была отбита. Противник оставил на поле боя 9 танков и много машин. Пехота отошла на юго-западную окраину гор. Смоленск. Дивизия восстановила занимаемое положение.
В результате двухсуточных боев дивизией отбиты две танковые атаки и подбито 15 танков. Дивизия держится стойко и только тылы дивизии 20.7.41 г. проявили неустойчивость и отошли к переправе у Верх. Немыкари. Осталось по три-четыре артиллерийских снаряда на орудие…"
Согласно донесению штаба Западного фронта, к исходу 20 июля 127-я стрелковая дивизия занимала положение Дресна, Брилево, про 158-ю стрелковую дивизию в оперсводке штаба говорилось: "158 сд, действовавшая у района Дресна, после атаки тяжёлых и средних танков противника из района Ширяево, Лубня (15-20 км юго-западнее Смоленска) 20.7 оставила на поле боя большую часть артиллерии (3/721 гап <129 сд> и ПА <противотанковая артиллерия?>) и отдельными группами отошла в район ст. Рябцево.
Продолжались тяжелые бои в районе Ярцево.
Советская 101-я танковая дивизия около 3.00 возобновила атаку в районе севернее Ярцево, однако вновь была отбита. Согласно журналу боевых действий 101-й дивизии, танковые полки заняли круговую оборону в лесу, ее 101-й мотострелковый полк - на западном берегу р. Вопь(на следующий день отошел на восточный берег).
Судя по всему, подход немецких пехотных соединений и их смена подвижных соединений позволяла уплотнять боевые порядки в местах наиболее глубоких вклинений, в т. ч. в месте прорыва 7-й танковой дивизии. Таким образом, "слабый передовой отряд" получал усиление и переставал быть "слабым". По донесению штаба 38-й стрелковой дивизии, немецкая группировка в районе Ярцево была усилена до 3-х батальонов пехоты с танками (10-15 единиц), кроме того, создавалась сплошная полоса обороны по р. Вопь.
А уже 21 июля на северный фланг 7-й танковой дивизии подошел разведбат 12-й танковой дивизии.
Дивизии 46-го мотокорпуса 2-й танковой группы получили приказ продолжить наступление на соединение с 7-й танковой дивизией 39-го мотокорпуса 3-й танковой группы. 10-я танковая дивизия, обеспечив район Ельни, должна была наступать на Дорогобуж, дивизия СС "Райх" - восточнее, на Свирколучье.
Однако немецкие войска продвигались уже не в оперативной глубине, а натолкнулись на позиции 24-й армии Третьего Стратегического эшелона. Немецкая 10-я танковая дивизия вынуждена была отражать атаки 19-й стрелковой дивизии, которая пыталась вернуть Ельню, а передовой отряд дивизии СС, направленный на Дорогобуж, натолкнулся на позиции 107-й стрелковой дивизии по р. Ужа юго-западнее Дорогобужа.
В донесении штаба фронта Резервных армий говорилось: "Дорогобужское направление. В 9.00 20.7 противник силой 19 танков, 7 бронемашин и группы мотоциклистов появился на фронте Каськово, Симоново. Командиром 107 сд приняты меры к уничтожению обнаруженного противника…"
А в журнале боевых действий 46-го мотокорпуса появилась запись: "…Боевая группа дивизии СС "Рейх", атаковавшая в направлении Свирколучье, столкнулась с сильным противником в полевых укреплениях на восточном берегу р. Ужа, и предпринял обход с севера. Дорога стала еще хуже и почти не годилась для моторизованного транспорта. Также выяснилось, что полевые укрепления на восточном берегу Ужи простирались далее на север".
В этот день разведбат дивизии СС был выбит из Матренино, захваченного накануне.
Кроме того, значительные силы немецкого 46-го мотокорпуса вынуждены были оборонять чрезмерно растянувшиеся коммуникации: часть дивизии СС еще продолжала удерживать южный фланг корпуса в районе южнее Стригино, Болтутино и район аэродрома Шаталовка южнее Починка, а усиленный полк "Великая Германия", хоть и подтягивался в район Починок отдельными подразделениями, продолжал удерживать южный фланг корпуса у Коськово, Мстиславль. Рясна.
В итоге распыление сил немецкого корпуса "на выполнение различных важных задач", а также атаки советских войск на Ельню заставили штаб этого корпуса сообщить, что задача взять Свирколучье, Дорогобуж и Ратчино не может быть достигнута, серьезно не подвергая опасности оборону Ельни.
В ночь с 20 на 21 июля Г. Гудериан решил, что самая важная задача состоит в том, чтобы удержать Ельню, а также блокировать предмостное укрепление в Свирколучье и, таким образом, задержал наступление на Дорогобуж.
Генерал-полковник Ф. Гальдер оставил запись относительно общей обстановки в полосе группы армий "Центр":
"Обстановка в районе Пропойска обострилась. В районе Могилева противник продолжает оказывать ожесточенное сопротивление. Нашим войскам еще не удалось окончательно окружить группировку противника в районе Смоленска. В районе Невеля, где из окружения вышли значительные силы противника, продолжаются упорные бои. Нашим войскам пришлось оставить Великие Луки. Несмотря на эти отдельные кризисы местного значения, количество пленных, захваченных войсками группы армий "Центр" в этом втором крупном сражении, уже превысило 100 000 человек. Захвачено свыше 1000 орудий".
Согласно утренней сводке штаба Западного фронта, "Части <22-й> армии к 6.00 21.7 вели упорные сдерживающие бои на правом фланге, в центре выходили из окружения. В 5.00 нашими войсками очищены Великие Луки от противника."
Советская 20-я армия продолжала отходить на восток под натиском противника, при этом проводила перегруппировку с целью поддержать частью сил действия 16-й армий в районе Смоленска.
Возобновились атаки 16-й армии на Смоленск. В оперативной сводке боевых действий армии говорилось:
"Первое. 16 армия, начав в 1.00 21.7 наступление на Смоленск, в течение всего дня ведет упорный бой по овладению сев. частью города. Одновременно отдельными отрядами вела борьбу с танковыми очагами противника в районе Сыро-Липки и сдерживала наступление противника от г. Демидов на юго-восток. Ввиду запоздалого действия 34 ск 19 А совместный удар по Смоленску 127 сд и 158 сд по южной и юго-восточной окраинам города не был осуществлен.
Второе. 46 сд тремя сводными отрядами действовала по уничтожению противника в районах южнее Демидов и Сыро-Липки. К исходу дня отряды находились: два отряда окружали противника в районе Сыро-Липки, а отряд, действовавший против демидовской группировки противника, занял лес в районе Старые Пересуды.
Третье. 152 сд весь день ведет упорный бой за овладение западной окраиной Смоленск. К исходу дня 480 сп (без сб) занял ст. Смоленск и углубился в центр города на 1 км. 544 сп достиг р. Днепр. Потери учитываются.
Четвертое. 129 сд в составе четырех неполных батальонов в 1.00 21.7 перешла в наступление на северную часть Смоленск. Преодолевая огневое сопротивление, заняла фронт (карта 50 000):
343 сп (около 330 чел.) - развилка дорог 1 км сев. Смоленск.
457 сп (около 470 чел.) - сев. скаты высоты 251.9.
Потери личного состава за день боя достигают 40%".
В это время 29-й полк 38-й дивизии (19-я армия) удерживал восточную окраину Смоленска, включая ст. Сортировочную и железнодорожный мост через Днепр в районе Шейновка. М. Ф. Лукин также подчинил его командиру 129-й стрелковой дивизии А. М. Городнянскому.
Тяжелые бои шли также южнее Смоленска. В ночь на 22 июля А. И. Еременко доносил маршалу С. К. Тимошенко:
"Сегодня весь день находился на левом фланге 16-й армии на участке 127-й и 158-й стрелковых дивизий. Три дня идут упорные бои к юго-востоку от гор. Смоленск. 127-я и 158-я стрелковые дивизии, каждая в составе пяти батальонов, в течение 19, 20 и 21 июля отбили несколько атак [пехоты] противника, поддержанных танками и авиацией. Дивизии подходили к гор. Смоленск с юга и юго-востока, но в результате контратак противника отошли к ст. Рябцево, Боровики. Части понесли значительные потери. В 158-й стрелковой дивизии осталось три батальона, в 127-й стрелковой дивизии - около двух батальонов. Главным образом пострадала артиллерия от штурмовой авиации противника как в конском, так и в личном составе. Во время атак противника дважды отбивались танковые атаки. В результате подбито до 20 танков противника. В районе [Верх.] Немыкари противник разбил две наши переправы. Организовано четыре паромные переправы. Сейчас бой идет на рубеже Боровики, ст. Рябцево".
Немецкий 46-й мотокорпус направил основные усилия на удержание района Ельни, однако по требованию главнокомандующего группой армий "Центр" Ф. фон Бока направил пару батальонов дивизии СС на север: один батальон дивизии имел задачу нарушить движение по дороге Дорогобуж-Смоленск и разрушить мост в Михайловке (восточнее Соловьево), еще один батальон СС должен был перехватить дорогу Дорогобуж-Ельня.
Дорога от Ельни на Дорогобуж после короткого боя была перехвачена у Ушаково, после чего батальон продвинулся еще немного на север и занял высоту близ деревни Рождество.
Таким образом, перед немецким командованием по-прежнему стоял нерешенный вопрос завершения окружения советских войск в районе Смоленска.
В штаб группы армий "Центр" прибыл главнокомандующий Сухопутными войсками вермахта генерал-фельдмаршал В. фон Браухич, который имел беседу с фон Боком. В дневнике фон Бока записано: "Утром приехал Браухич. Я коротко обрисовал ему ситуацию, и он одобрил мое предложение наступать всеми силами группы армий на восток, пока противостоящие ей русские войска не будут отброшены.
Однако необходимой предпосылкой для этого должна стать ликвидация Смоленского "котла". Следующим шагом группы армий явится захват территорий на востоке от Смоленска, где начнется перегруппировка и подготовка войск к дальнейшему наступлению: в юго-восточном направлении - силами южного крыла и танковой группы Гудериана и в восточном и северо-восточном направлениях - главными силами с подключением танковой группы Гота. В основном подготовка к этому наступлению должна завершиться к началу августа. При необходимости для усиления находящихся на острие наступления танковых и пехотных дивизий можно использовать личный состав и материальную часть дивизий второй линии. При всем том стратегическая линия Верховного командования сухопутных сил мне до сих пор неясна; полагаю, что на этот счет мы получим в свое время соответствующую директиву…"
На следующий день после этого посещения начальник Генштаба Ф. Гальдер отметил подавленное состояние Браухича ("несмотря на видимость успехов").
Между тем командующий 2-й танковой группой Г. Гудериан основные усилия по-прежнему направлял на удержание Ельнинского выступа. После войны он писал в своих мемуарах:
"Гот <командующий 3-й танковой группой> намеревался окружить крупные силы противника северо-восточное Смоленска. Для этого он нуждался в поддержке 2-й танковой группы с юга, в направлении на Дорогобуж. У меня было большое желание помочь ему, и я направился 21 июля в 46-й танковый корпус, чтобы распорядиться о проведении необходимой перегруппировки. Южная и западная части Смоленска находились под обстрелом артиллерии противника, поэтому мне пришлось объехать город по полям. К середине дня я прибыл в один из полков 17-й танковой дивизии, обеспечивавший юго-восточный фланг у Слободки. В Киселевке (45 км юго-восточнее Смоленска <западнее Починка>) я нашел командный пункт 46-го танкового корпуса, где ознакомился с обстановкой и затем осмотрел позиции пехотного полка "Великая Германия" южнее ст. Васьково (35 км севернее Рославля). Перед полком находился пока еще слабый противник с артиллерией.
В это время все силы 46-го танкового корпуса вели упорные бои с противником. Поэтому я решил сменить пехотный полк "Великая Германия" 18-й танковой дивизией, которая в ближайшие дни должна была закончить бои под Гусино и этим обеспечить 46-му танковому корпусу возможность поддержать Гота. Я отдал все необходимые распоряжения по радио с командного пункта 46-го танкового корпуса. Корпус должен был действовать всеми силами в направлении Дорогобуж; авиация ближнего действия должна была поддерживать войска, отражающие контратаки русских юго-восточнее Ельни из района Спас-Деменск. На обратном пути я получил несколько радиограмм из моего штаба, содержавших распоряжение вышестоящих инстанций о немедленном использовании дивизии СС "Рейх" в направлении Дорогобуж. Но в данный момент больше того, что уже было сделано в 46-м танковом корпусе, ничего нельзя было предпринять. От 47-го танкового корпуса, в который я еще раз заехал, также ничего большего нельзя было требовать. Все зависело от того, насколько быстро сможем мы снять 18-ю танковую дивизию с фланга, который она обеспечивала у Гусино, и освободить тем самым силы, необходимые для дальнейшего продвижения на север. И здесь снова последовало личное вмешательство фельдмаршала фон Клюге, которого беспокоил левый фланг танковой группы на Днепре; он задержал 18-ю танковую дивизию подобно тому, как это было у Белостока, не уведомив меня о своем приказе. Вследствие этого сил для наступления на Дорогобуж оказалось недостаточно..."
В своих мемуарах командующий 3-й танковой группы Г. Гот использовал достаточно резкие выражения по поводу закрытия "котла" под Смоленском: "Правофланговый 46-й танковый корпус 2-й группы отражал под Ельней яростные контратаки противника. Обе танковые дивизии левофлангового 47-го танкового корпуса под давлением противника повернули в районе автострады свой фронт на север. Южнее Днепра (на рубеже Смоленск-Орша) части корпуса оказались втянутыми в бессмысленные кровопролитные бои, которые с оперативной точки зрения были совершенно не нужны. Вмешательство командующего 4-й танковой армией, стремившегося как можно лучше обеспечить фланги, снова оказалось помехой и отвлекло силы от решающего участка сражения восточнее Смоленска. 16 июля 29-я моторизованная дивизия ворвалась в Смоленск. Это был успех, принесший испытанной дивизии заслуженное признание, но он не имел никакого оперативного значения <выделено мной - ВМ>, ибо связь с 3-й танковой группой так и не была установлена, в кольце окружения между Смоленском и Ярцево осталась брешь. Даже после того как 47-й танковый корпус освободился от боев в районе восточнее Орши, 2-й танковой группе не удалось установить связь с 3-й танковой группой на автостраде, что позволило некоторым частям русских ускользнуть и уйти в направлении на Дорогобуж. Командующий 2-й танковой группой, видимо, считал, что для развития наступления на восток удержание высот под Ельней имеет большее значение, чем завершение окружения противника в полосе своего наступления".
Начальник оперативного отдела штаба Западного направления комбриг С. И. Любарский подготовил доклад о создании резервов Западного фронта, в котором, в частности, говорилось:
"В настоящий момент Западный фронт не имеет в наличии резервов для парирования прорывов противника и неожиданностей и для развития успехов.
По плану сосредоточения должны были быть две резервные армии - 19 и 4, однако, первая сосредоточивалась юго-восточнее Витебск, в то время как фронт проходил по линии Лепель, Толочин, то есть на удалении 110-120 км и 4 армия формировалась в районе Пропойск, имея две дивизии в районе Новозыбков, т. е. на удалении от линии фронта до 40 км. Такое удаление от фронта резервных армий не обеспечило их сосредоточение и формирование, т. к. при теперешних темпах наступления (40 км в сутки) части подвержены случайностям и беспрерывному воздействию авиации противника.
Ход событий при начале второй последовательной операции противника подтвердил вышеизложенное.
Части, не будучи готовы, вынуждены были втянуться в бой по частям, без средств управления, тылов (19 армия), недоформированные и невооруженные (4 армия), и фронт потерял в течение первых дней резервы…"
На основании этого доклада было принято решение вывести в резерв штабы 19-й армии (в район Медынь) и 44-го и 2-го стрелковых корпусов.
Однако вскоре штаб 19-й армии решили использовать в качестве оперативного пункта командования Западного направления5. Дивизии 19-й армии и штаб 34-го корпуса 22 июля были подчинены 16-й армии. Штаб 2-го стрелкового корпуса, который также должен был выйти в резерв, вскоре возглавил выходившие из окружения части 20-го стрелкового корпуса в районе Могилева.
И только штабу 44-го стрелкового корпуса на короткий срок удалось выйти в резерв; ему были подчинены 100-я, 108-я и 64-я стрелковые дивизии, выведенные на доукомплектование.
Но если Западный фронт действительно не имел резервов, то этого нельзя сказать о Главном командовании Западного направления: в тылу у Западного фронта сосредоточился целый Фронт Резервных армий, который наконец-то решили привлечь к сражению за Смоленск.
21 июля Главком войск Западного направления маршал С. К. Тимошенко отдал приказ на концентрическое наступление на Смоленск нескольких оперативных групп, выделяемых из состава войск Фронта Резервных армий. По первоначальному плану должны были созданы три оперативные группы (из состава 29-й, 30-й и 28-й армий); кроме того, предполагалось усилить оперативную группу Ярцевского направления (генерал-майора К. К. Рокоссовского) дивизиями из состава 24-й армии.
Однако вскоре в связи с тяжелыми боями на северном фланге Западного фронта наступательную задачу оперативной группе генерал-лейтенанта И. И. Масленникова сняли; ей оставлена задача обеспечить торопецкое направление.
22 июля план претерпел еще одно изменение: была дополнительно выделена оперативная группа генерал-лейтенанта С. А. Калинина.
В итоге в наступление на Смоленск направлены 4 группы:
— группа генерал-майора В. А. Хоменко (три стрелковые дивизии) уже утром 23 июля должна была начать наступление на Духовщину из района Белый. Кроме того, в тыл противника из ее полосы направлены 2 кавдивизии (50-я и 53-я) с задачей разгрома тылов, штабов, связи и групп противника; к 25 июля кавгруппа должна была выйти на рубеж Демидов, Холм.
— Группа генерал-лейтенанта С. А. Калинина (три стрелковые дивизии) получила приказ наступать в направлении Духовщина из района севернее Ярцево.
— Группа генерал-майора К. К. Рокоссовского должна была действовать в направлении Духовщина из района Ярцево. Начало наступления также определялось на утро 23 июля. Однако в связи с выделением оперативной группы С. А. Калинина усилить ее свежими соединениями практически не удалось.
— Группе генерал-лейтенанта В. Я. Качалова (2 стрелковые и 1 танковая дивизии) было приказано уже 22 июля начать наступление со стороны Рославля на Починок, затем развивать наступление на Смоленск с юга.
Уже в ходе наступления, в ночь на 26 июля, оперативная группа И. И. Масленникова также получила перейти в наступление силами двух стрелковых дивизий (фактически начала наступление 29 июля).
Шесть стрелковых дивизий 30-й и 24-й армий, привлекаемые к наступлению, усиливались танковыми батальонами (по 10 средних танков Т-34 и 11 легких танков БТ или пушечных Т-26 в каждом) из состава 110-й и 102-й танковых дивизий (всего выделялось 60 средних танков Т-34 и 66 легких танков).
Руководство оперативными группами Хоменко, Калинина и Рокоссовского обеспечивал оперативный пункт в Вадино, созданный на основе штаба 19-й армии.
Командующий войсками Западного фронта генерал-лейтенант А. И. Еременко отдал приказ 16-й армии продолжить атаки с целью захвата Смоленска, при этом сообщил, что с разных сторон в наступление на Смоленск должны быть направлены оперативные группы из состава войск Фронта Резервных армий.
Привлечение к сражению за Смоленск свежих соединений должно было способствовать восстановлению баланса сил, который в результате подхода к Смоленску немецких пехотных дивизий сдвинулся в сторону противника.
Немецкий 57-й мотокорпус генерала танковых войск А. Кунцена завершил свои действия в районе Невеля: 19-я танковая дивизия, ранее выведенная из боя в районе Великих Лук, вышла в район Велижа и соединилась с основными силами 3-й танковой группы; вскоре соединения 23-го армейского корпуса сменили и 14-ю мотодивизию, которая также передислоцировалась в район Усвяты, Велиж. Таким образом, все соединения 3-й танковой группы генерал-полковника Г. Гота сосредотачивались для действий в районе между Смоленском и Белым.
Однако вместо нового наступления вскоре им пришлось отражать атаки оперативных групп Хоменко, Калинина и Рокоссовского.
Г. Гот писал в своих мемуарах: "Для прикрытия от ударов противника с севера и востока тыла войск, удерживающих кольцо окружения в районе Смоленска, первоначально была выделена только часть сил 7-й танковой дивизии, действовавшей западнее Ярцево, и 20-я танковая дивизия, подошедшая к населенному пункту Устье на реке Вопь. До 18 июля перед фронтом 20-й танковой дивизии находились лишь разрозненные группы противника, отбившиеся от своих частей. Начиная с 17 июля стали поступать донесения о передвижениях противника из района Вязьмы (150 километров восточнее Смоленска) в западном и северо-западном направлениях. Одна дивизия была переброшена к Ржеву (120 километров севернее Вязьмы) и впоследствии появилась на реке Вопь. 19 июля с обеих сторон Устья начались несогласованные отдельные атаки противника против 20-й танковой дивизии. Появилась необходимость создания на этом участке прочного фронта обороны. Кроме того, значительные силы противника перебрасывались с севера (из района Белого) на юго-восток, но 21 июля на пути их передвижения появилась 18-я моторизованная дивизия, которая, наступая от Усвят, перерезала им путь. В верхнем течении Западной Двины, северо-восточнее Велижа, тоже появились свежие силы противника (две кавказские кавалерийские дивизии). 24 и 25 июля, столкнувшись с 19-й танковой дивизией, наступавшей из района Велижа через Кресты в северном направлении, они понесли большие потери и были отброшены на север. В условиях непрекращающихся воздушных налетов противника 19-я дивизия продолжала свое продвижение на восток. 27 июля ей была выделена полоса между 20-й танковой и 18-й моторизованной дивизиями и поставлена задача - принять участие в отражении ударов противника, которые с 24 июля обычно проводились после мощной артиллерийской подготовки и при поддержке танков. Противник силами пяти дивизий продолжал наносить удары с востока, в результате чего в бои по отражению натиска противника втянулись все части и соединения 3-й танковой группы, включая и учебную <900-ю> бригаду".
В самом Смоленске в ходе уличных боев советским войскам удалось значительно потеснить противника. По данным штаба Западного фронта (сводка от 23 июля), "К исходу 22.7 части армии, овладев сев.-зап. и сев. частью города, подошли к северному берегу р. Днепр.
32 ск: 152 сд овладела сев.-зап. частью Смоленск, частью сил вела бой в сев.-вост. части города, помогая 129 сд;
129 сд, наступая 22.7 на сев. окраину Смоленск, своим правым флангом вышла к водокачке и кладбищу и во взаимодействии с 152 сд продолжает борьбу за овладение северо-вост. частью города…"
В свою очередь, немецкие войска усиливали натиск с наружной стороны "котла". Советская 46-я дивизия, понеся большие потери в районе Демидова, вынуждена была отойти. Связь дивизии со штабом 16-й армии была потеряна, в плен попал начштаба 46-й дивизии полковник Е. Л. Ованов. Назавтра в штаб армии прибыл командир 32-го стрелкового корпуса генерал-майор Т. К. Коломиец и доложил, что 46-я дивизия разбита и откатывается на рубеж Помогайлово, Душатино, Холм (всё южнее Сыро-Липки), и возникла угроза тылу уже двух армий: 16-й и 20-й.
В ЖБД 16-й армии записано: "46 сд (32 ск), благодаря отсутствию организованности, твёрдого управления и воли к победе, свою задачу не выполнила, и ни одного серьёзного ответного удара противнику не дала, вследствие чего мелкие и раздробленные группы противника продолжали теснить части дивизии. Командарм-16 своим приказом за № 20 от 22.50 22.7.41 потребовал от командира 32 ск и командира 46 сд ликвидировать отрядную систему, собрать все силы, имеющиеся в корпусе, организационно оформить, создав два полка, собрать их в кулак и перейти в наступление с задачей разгрома противника и обеспечение тыла армии. Активными и смелыми действиями, не боясь обходов, во что бы то ни стало прикрыть основные направления Помогайлово, Юшино, Сыро-Липки, имея в направлении Холм сильную боевую разведку".
Продвигаясь по южному берегу Днепра, к Смоленску подошла 137-я пехотная дивизия, которая включилась в сражение, однако, по воспоминаниям командира 9-го армейского корпуса генерала Г. Гейера, сразу понесла тяжелые (по немецким меркам) потери.
В связи с отводом штаба 19-й армии на восток ее дивизии и штаб 34-го стрелкового корпуса с 24.00 22 июля подчинены 16-й армии. Теперь 16-я армия включала два корпуса: 32-й стрелковый корпус (46-я, 129-я и 152-я стрелковые дивизии) действовал на северном берегу Днепра, 34-й стрелковый корпус (158-я и 127-я стрелковые дивизии) - на южном.
По донесению штаба Западного фронта, "34-й стрелковый корпус - 127 сд (до 600 человек) и 158 сд (около 100 чел.) обученных и вооруженных (почти без пулеметов) в 12.00 22.7 перешли в наступление на ж.-д. узел ст. Рябцево, имея перед собой до полка мотопехоты с артиллерией, небольшую группу танков и несколько бронемашин. После пятичасового боя остатки 127 и 158 сд оставили ст. Рябцево и в 14.00 22.7 отошли в направлении Лозынь".
Лозынь - это на северном берегу излучины Днепра юго-восточнее Смоленска, то есть часть 127-й стрелковой дивизии переправилась через Днепр, сохранив за собой переправу. Около 18.00 командир 34-го корпуса генерал-лейтенант Р. П. Хмельницкий отдал приказ на временный переход к обороне.
Противнику удалось потеснить части 38-й стрелковой и 101-й танковой дивизий в районе Ярцево.
В докладе маршалов С. К. Тимошенко и Б. М. Шапошникова И. В. Сталину говорилось:
"В Смоленске седьмой день идет ожесточенный бой. Наши части на утро 22 июля занимают северную часть города, вокзал на северо-западе, сортировочную станцию и аэродром в северо-восточной части. По показаниям прибывших вчера пленных, город завален трупами немцев. Наши части понесли также большие потери. Фактически остались и сражаются неполные 127 и 152 сд.
Противник у Ярцево не ликвидирован; 101 тд под Ярцево до утра 22 июля решающего успеха не имела.
Рокоссовский сегодня предпринял обход с флангов и тыла, но контратакой немцев вынужден отвести свой правый фланг на восточный берег р. Вопь, удерживая 38 сд тет-де-пон у Ярцево…"
Назавтра генерал-майору К. К. Рокоссовскому подчинены остатки 7-го мехкорпуса, а штаб корпуса сделан штабом группы войск Ярцевского направления (ночью 24 июля оперативная группа штакора сосредоточилась в районе леса южнее ст. Свищево в 15 км восточнее Ярцево и поступила в распоряжение К. К. Рокоссовского; к исходу 27 июля прибыл второй эшелон штаба корпуса вместе с 251-м отдельным батальоном связи и 42-м мото-инженерным батальоном). Командир корпуса генерал-майор В. И. Виноградов сделан заместителем Рокоссовского, начальник штаба корпуса полковник М. С. Малинин - начальником штаба группы, командующий артиллерией корпуса генерал-майор В. И. Казаков - командующим артиллерией группы (генерал-майор И. П. Камера был отозван в Москву и вскоре возглавил артиллерию всего Западного фронта).
Группу Рокоссовского усиливали артиллерией. В частности, в район Ярцево прибыл 509-й артполк ПТО (на начало войны - зенитно-артиллерийский полк в районе Львова, в июле переформирован в артполк ПТО).
В этот день Рокоссовский прибыл в район боев группы Горбатова.
Комбриг А. В. Горбатов так описал свой четвертый день в районе Ярцево: "…22 июля в наш район пришла укомплектованная дивизия, потом прибыл генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский <еще генерал-майор - ВМ>. Но в тот же день, проверяя оборону, я был с расстояния пятидесяти метров подстрелен автоматчиком из группы немцев, проникших ночью через нашу неплотную оборону. Я спрыгнул в глубокий кювет и, прыгая на одной ноге, с помощью шофера Шиманского добрался до своей машины. Доложил обстановку Рокоссовскому. Меня отправили в госпиталь, в Вязьму. Там я узнал, что наш 25-й стрелковый корпус окружен немцами, отдельные подразделения и группы выходят из окружения, но командир корпуса с офицерами своего штаба попал в плен. Я был потрясен.
Наутро меня отправили самолетом в Москву…"
Какую укомплектованную дивизию имел в виду Горбатов, сказать сложно. Возможно, речь идёт о знакомой нам уже 101-й танковой дивизии, которая после атак предыдущих дней заняла оборонительные позиции (в 2011 я предположил, что речь идёт о восстановленной 64-й стрелковой дивизии, но она смогла вступить в бой чуть позже).
После ранения Горбатова его отряд был также подчинен Рокоссовскому.
Тем временем, пока основные силы немецкого 46-го мотокорпуса отбивали сильные атаки советских войск в районе Ельни, контратаковали и расширяли плацдарм, разведбат дивизии СС "Райх", направленный на север к Днепру, вышел к Запрудье в непосредственной близости от дороги Смоленск-Дорогобуж, идущей через Соловьево. Однако его дальнейшее продвижение было остановлено.
Здесь, в районе Соловьево, сражался сводный отряд под командованием полковника А. И. Лизюкова. Позже и этот отряд подчинили Рокоссовскому. К. К. Рокоссовский вспоминал:
"Сам полковник был из танкистов (перед войной служил заместителем командира 37-й танковой дивизии ), и отряд его состоял из танкистов - это были остатки танкового и мотострелкового полков, принадлежавших 5-му мехкорпусу… У них сохранилось всего пятнадцать танков. Но люди были отборные, кадровые военные, крещенные боем, включая командиров полков Сахно и Шепелюка 6 ".
Хотя штаб Западного фронта уже доносил 21 июля, что 51-й стрелковый корпус вышел из окружения, в сводке от 23 июля снова указывалось, что 22-я армия, организуя оборону на рубеже р. Ловать, оз. Серутское, продолжает борьбу по выходу из окружения частей 51-го корпуса.
62-й стрелковый корпус, "занимая оборону на рубеже Щукино, Поречье, оз. Серутское и принимает меры к выводу из окружения обнаруженных 23.7 остатков частей 134-й стрелковой дивизии 19-й армии в район Прихабы, Бараново, Карпова (все пункты 20-25 км севернее Велиж)".
При выходе 51-го корпуса из окружения в арьергардном бою был практически уничтожен 416-й стрелковый полк 112-й дивизии. Командир полка майор А. А. Буданов был ранен и попал в плен, погиб командир 308-го стрелкового полка 98-й стрелковой дивизии майор Г. А. Ливанов. Остатки дивизий были сведены в сводные полки (98-й и 112-й), подчинены штабу 170-й стрелковой дивизии и заняли оборону по р. Ловать.
Штаб 22-й армии в своем донесении о потерях от 6 августа сообщил о гибели командира 112-й дивизии генерал-майора И. А. Копяка, однако генерал оказался жив . Врид (временно исполняющий должность) командира 98-й стрелковой дивизии полковник М. С. Евсюков пропал без вести. Позже 112-я стрелковая дивизия была восстановлена, а 98-я дивизия - расформирована (при проведении первой "инвентаризации" дивизий РККА 19 сентября 1941 года).
Советская 20-я армия под усиливающимся натиском противника продолжала отход на восток, одновременно проводя перегруппировку для нанесения контрударов по противнику в районе Смоленска. Штаб армии передислоцировался в район Жуково, недалеко от места расположения штаба 16-й армии.
Немецкие войска также проводили перегруппировку. 5-й армейский корпус получил приказ повернуть от Рудни на север и выйти в район Каспли для атаки советских войск в районе Смоленска с севера.
К Рудне из второго эшелона вышел 8-й армейский корпус; 20-й армейский корпус подошёл к Демидову.
Продвигавшийся по южному берегу Днепра 9-й армейский корпус достиг района Красный, Монастырщина.
Тем временем советская 16-я армия продолжала зачищать от противника северную часть Смоленска, а на южном берегу Днепра продолжился бой между 34-м стрелковым корпусом и 17-й танковой дивизией вермахта. К исходу дня части 34-го корпуса были отброшены за р. Днепр и заняли рубеж Королево, Ломейково.
В докладе М. Ф. Лукина маршалу С. К. Тимошенко о действиях армии говорилось:
"Противник упорно обороняет Смоленск, в районе Каспля, Выдра сосредотачивает свежие силы. Выдра занята противником силой до двух батальонов.
16 армия 23.7 задачу полной очистки северной части города не выполнила, части 34 ск и 46 сд продолжают производить сбор людей и приведение их в порядок".
В ЖБД 16-й армии записано: "Опасность прорыва противника в тыл 16 армии перед фронтом 46 сд заставила командующего 16 армией договориться с командующим 20 армией о прикрытии фронта 46 сд" . В результате командарм-20 генерал-лейтенант П. А. Курочкин выдвинул в район Выдра 57-ю танковую дивизию со 153-й стрелковой дивизией, а 5-й мехкорпус - в район Пениснар (сейчас Пенеснарь, всё 20 км севернее Смоленска). Таким образом, 20-я армия теперь прикрывала направление на Смоленск со стороны Демидов, позволив 46-й стрелковой дивизии перегруппироваться в район Смоленска.
Продолжились тяжелые бои в районе Ярцево. По оперативной сводке штаба Западного фронта, 38-я стрелковая дивизия под воздействием неоднократных налетов авиации, артиллерийского и минометного огня противника к 18.00 отошла с предмостного укрепления и закрепилась на восточном берегу р. Вопь, уничтожив за собой переправы.
Немецкое командование продолжало решать проблему завершения окружения советских войск под Смоленском. Как записал в своем дневнике фон Бок, "Подумать только, нам до сих пор не удалось заткнуть "дыру" в окружении на востоке от Смоленска!"
Г. Гудериан вспоминал: "Командный пункт 46-го танкового корпуса находился в лесу 11 км западнее Ельни. Генерал Фитингоф доложил мне о контрнаступлении русских на Ельню, которое ведется с юга, востока и севера при очень сильной артиллерийской поддержке. Вследствие недостатка боеприпасов, который испытывался с начала войны, корпус вел огонь только по наиболее важным целям. Фитингоф хотел наступать в направлении на Дорогобуж, чтобы оказать поддержку Готу, как только пехотный полк "Великая Германия" будет сменен 18-й танковой дивизией. Все попытки продвинуться через р. Ужа северо-западнее Ельня, в направлении на Свирколучье, были безуспешны. Дорога Глинка, Клемятино , обозначенная на наших картах как "хорошая", в действительности совсем не существовала. Дорога на север была топкой и непроходимой для автотранспорта. Все передвижения должны были совершаться только в пешем строю и поэтому были утомительны и требовали много времени.
Затем я отправился в 10-ю танковую дивизию, где генерал Шааль подробно обрисовал мне картину боев под Ельней… Отсюда я отправился в дивизию СС "Рейх", находившуюся севернее Ельни. За день до этого дивизия захватила 1100 пленных, но с рубежа Ельня, Дорогобуж не смогла больше продвинуться. Сильные бомбардировочные удары русских с воздуха задержали дальнейшее продвижение дивизии… Я пришел к выводу, что прежде чем начать наступление в направлении на Дорогобуж, следует дождаться прибытия пехотного полка "Великая Германия".
Однако дождаться прибытия полка "Великая Германия" Г. Гудериану не пришлось: в этот день началось наступление на Смоленск из района Рославля оперативной группы 28-й армии. Две стрелковые дивизии (145-я и 149-я) атаковали полк "Великая Германия" и отбросили его за р. Стометь.
Выделенная для наступления советская 104-я танковая дивизия не успела сосредоточиться и начала атаку только назавтра.
Вслед за оперативной группой В. Я. Качалова начали наступление оперативные группы В. А. Хоменко и С. А. Калинина на Духовщину.
Три стрелковые дивизии оперативной группы В. А. Хоменко, поддержанные авиацией (группу прикрывали переданные из резерва истребительный и штурмовой авиаполки), перешли в наступление, однако сразу же натолкнулись на жесткую оборону немецкой 18-й мотодивизии. Тяжелые бои разгорелись за деревню Черный Ручей на шоссе Белый-Духовщина.
Оперативная группа С. А. Калинина начала продвижение еще вечером 23 июля: к 21.00 ее 91-я стрелковая дивизия форсировала р. Вопь и переправила свою артиллерию. Однако 89-я и 166-я стрелковые дивизии задержались с выдвижением на исходные позиции, в результате единственная начавшая наступление дивизия была контратакована и отброшена, при этом понесла большие потери7.
Подробности тех боев известны плохо. Генерал-лейтенант С. А. Калинин в своем докладе 25 сентября 1941 года ("Некоторые выводы из опыта первых трех месяцев войны и характер ближнего боя") вкратце упомянул, что "…в общем… артиллерия у нас сильнее, чем у противника, но тем не менее на ее совести лежит не одна сотня лишних потерь. По вине артиллерии 89-й сд упущена была победа 24 июля на реке Вопь у Капыровщина".
А. Исаев привел в своей книге донесение группы армий "Центр" за 24 июля: "На восточном участке XXXIX АК противник был отбит при поддержке авиации и отброшен контратаками на восток".
А. Исаев далее продолжил в своей книге: "Также негативно на действиях группы Калинина сказалась пассивность соседа - группы Рокоссовского…"
Однако оперативная группа К. К. Рокоссовского фактически оказалась лишена свежих соединений, т. е. должна была перейти в наступление силами уже задействованных в боях и понесших потери 38-й стрелковой и 101-й танковой дивизий8. Неудивительно, что вместо наступления она продолжала отбивать атаки противника.
Продолжилось сражение в районе Смоленска. Тяжелый бой разгорелся в районе Каспли севернее Смоленска, где, по немецким данным, "в критическое положение" попал 75-й пехотный полк немецкой 5-й пехотной дивизии.
В очередном докладе маршалов С. К. Тимошенко и Б. М. Шапошникова И. В. Сталину говорилось: "В результате упорной борьбы в Смоленске части 16-й армии продолжают удерживать северную, северо-западную и восточную части города, все время атаковывают противника, занимающего южную и юго-западную части города. 127-я и 158-я стрелковые дивизии 34-го ск, наступавшие с юга на южную часть Смоленска, после двухдневных контратак противника, понеся большие потери, отошли за Днепр в район Королево, Ломейково. 23.7 в 16.00 нами брошен из Ярцево сформированный мотополк, из отошедшего 17-го мк (1600 штыков), к тов. Лукину.
20-я армия т. Курочкина, сдерживая атаки до 7 дивизий противника, нанесла поражение двум немецким дивизиям, особенно вновь прибывшей на фронт 5-й пехотной дивизии, наступавшей на Рудня и к востоку. Особенно эффективное и успешное действие в разгроме 5-й пехотной дивизии оказала батарея "РС", которая тремя залпами по сосредоточенному в Рудня противнику нанесла ему такие потери, что он целый день вывозил раненых и подбирал убитых, остановив наступление на целый день. В батарее осталось 3 залпа. Просим присылке еще двух-трех батарей с зарядами. 20-я армия перегруппировала свой 5-й мехкорпус и прикрыла тыл тов. Лукина и подготовила его, во взаимодействии с т. Хоменко, для удара в тыл ярцевской группировки противника.
В районе Ярцево в течение 3 дней идут кровопролитные бои с большими потерями для обеих сторон, причем противник использует массированно свою авиацию и уничтожает нашу артиллерию, наносит большие потери нашей пехоте во время контратак.
Сегодня утром 24.7 часть группы тов. Рокоссовского, действующая у Ярцево, вынуждена была отойти на восточный берег р. Вопь, где и закрепилась. С утра 24.7 началось наступление групп гг. Хоменко и Калинина, а также 107-й танковой дивизии9. Противник авиацией атакует т. Хоменко. Данные воздушной разведки указывают, что противник сосредоточивает группу для удара в районе Велиж и замечено движение его колонн из этого района как в юго-восточном направлении, так и на север - на Торопец…"
Юго-восточнее Смоленска разворачивалось сражение за Ельнинский выступ, важной частью которого стали бои за Ушаково на северном фасе выступа.
К. Симонов писал в своем дневнике о группе комбрига Н. И. Кончица в составе нескольких отдельных батальонов и приданного стрелкового полка 100-й дивизии, которая атаковала Ушаково (как раз в этот день к своей дивизии из окружения выбрался комдив генерал-майор И. Н. Руссиянов).
К этому времени Ушаково оборонял немецкий 41-й саперный батальон. В результате продвижения далеко на восток немецкие войска испытывали жестокий кризис снабжения. Основной резерв 46-го мотокорпуса - танковый полк 10-й дивизии - стоял без горючего. В итоге немецкий саперный батальон был изрядно потрепан, а прорыв немецкой обороны был ликвидирован только к вечеру.
Бои за Ушаково, которое в течение нескольких дней не раз переходило из рук в руки, стали одним из основных сюжетов Ельнинского сражения, которое продолжалось до сентября 1941 года.
Продолжалась перегруппировка немецких дивизий в районе Смоленска. Немецкому 5-му корпусу удалось восстановить положение в районе Каспли.
Продвигавшаяся севернее немецкая 129-я пехотная дивизия 20-го корпуса сменила 20-ю мотодивизию, которая вскоре получила возможность завершить окружение советских войск в Смоленском "котле".В разведсводке штаба Западного фронта довольно точно указывалось: "В районе Духовщина, Ярцево противник спешно подтягивает главные силы 7 танковой и 20 моторизованной дивизий. С 5.00 до 12.00 25.7 отмечалось интенсивное движение мотомехколонн по дороге Демидов, Духовщина, Ярцево. В то же время передовые части 7 тд вели бой за овладение Ярцево. Для обеспечения действий 39 мк в направлении Ярцево, Дорогобуж от ударов наших частей с севера, противник усиливал мотодивизию, сосредоточенную в районе Кресты, Ильино, Соловьёво <имеется в виду 18-я мотодивизия> частями 14 мд, снимаемых с Невельского направления".
В самом Смоленске 29-ю мотодивизию, наконец, удалось сменить 137-й пехотной дивизией.
Тем временем немецкий 8-й армейский корпус подошел к Смоленску с запада уже на расстояние 20 км.
В оперативной сводке штаба Западного фронта говорилось: "Части 20 армии (153 сд, 57 тд, 144 сд) ночью и днем 25.7 вели напряженные бои в районе Выдра, Водковая против частей 5 пд противника, засевших в укреплениях полевого типа (блиндажи, окопы полного профиля) на выс. 213.7 (карта 100 000), Ерши, Гарицы, Савенки, Б. Возмище и М. Возмище. Все эти пункты, за исключением последних двух, удерживаются нами.
Мотоотряд 5 мк, действовавший на Каспля для удара по тылам 5 пд противника, в районе 4 км юго-зап. Холм разгромил мотороту противника, уничтожив 6 танкеток, где натолкнулся на укрепление противника.
Противник с севера в направлении Юшино, Ополье выдвигает большое количество танков…"
Части советской 16-й армии, действовавшие на северном берегу Днепра, к утру 25 июля "продолжали наступление за овладение сев.-вост. частью Смоленск и очищение остатков очагов сопротивления противника, закрепляя захваченные позиции…"
Советский 34-й корпус, сосредоточившись в районе Рудня (юго-восточнее Смоленска), переправился через Днепр (благодаря повороту Днепра после Смоленска на юг, это была переправа с восточного берега на западный) и атаковал противника в направление Туринщина, Брилевка. Советским войскам удалось занять Цыгановку и Ройновку, однако в результате контратаки противника они понесли большие потери и были отброшены на исходные позиции.
Тем временем продолжили наступление советские оперативные группы.
Группа В. А. Хоменко в течение дня продолжала вести бой с мотопехотой противника на рубеже 2 км севернее Черный Ручей.
Действовавшая южнее группа С. А. Калинина в течение дня одной дивизией вела бой Лелимово, Корытня и двумя дивизиями севернее Ярцево. В оперсводке штаба Западного фронта на 8.00 26 июля говорилось:
"Группа Калинина в течение дня одной дивизией вела бой Лелимово, Корытня и двумя дивизиями сев. Ярцево.
166 сд в 11.00 24.7 одним сп переправлялась от Лелимово на юг. В это время 107 тд, выйдя на рубеж 4-8 км сев.-зап. Починок, завязала бой с мотопехотой и танками противника.
166 сд к этому времени, получив приказ, начала отход. Противник использовал отход 166 сд, перешел в наступление от Ерохов на Корытня в обход правого фланга 107 тд, в связи с чем последняя начала отход.
К 9.00 25.7 двумя колоннами заняла рубеж 4-6 км сев.-зап. Пакикино, а один полк приводила в порядок в районе 6 км сев.-вост. Пакикино.
166 сд к этому времени, отошедшим полком от Лелимово, вышла в район Корытня, прикрыв свой правый фланг 107 тд, другим полком прикрыла левый фланг 107 тд в районе Пакикино, третий полк 166 сд сосредоточился в районе 6 км вост. Корытня.
По данным на 14.20 25.7, 107 тд вела бои с противником (до одной мд) в районе 4-8 км сев.-зап. Починок. Повторная атака противника в 18.30 силою до двух батальонов танков, одного полка мотопехоты и двух артдивизионов была отбита с большими потерями для обеих сторон.
91 и 89 сд закрепляются на вост. берегу р. Вопь от Седиба до Шамово".
Как видно из документа, советская 107-я танковая дивизия полковника П. Н. Домрачева - основная ударная сила группы C. А. Калинина - ввязалась в бой с немецкой 20-й танковой дивизией в районе Крапивня северо-восточнее Духовщины. По данным Романа Шамсутдинова, в советской дивизии к началу боевых действий было 210 танков (в основном, легкие БТ и Т-26, а также минимум 9 КВ и несколько Т-34); кроме того, ее усилили одним танковым батальоном из состава 102-й танковой дивизии (10 Т-34 и 11 Т-26). В противостоявшей ей 20-й танковой дивизии вермахта на 21 июля числился на ходу 81 танк (3 "единички" Pz.-I, 9 "двоек" Pz.-II, 61 чешский LT-38(t) и 8 средних Pz.-IV), плюс 76 танков находилось в ремонте. Поддержку ей оказывал 643-й противотанковый дивизион.
Уже к вечеру 25 июля противник заявил об уничтожении 60 советских танков (из них 15-20 "тяжелых"), что в целом совпадает с нашими данными (согласно записке А. В. Борзикова, на 28 июля было безвозвратно потеряно около 100 танков). В немецкой 20-й танковой дивизии, как пишет Р. Шамсутдинов, к 26 июля на ходу оставался 51 танк, т. е. за четыре дня боев были подбиты минимум 30 танков. Уже 27 июля командование 20-й танковой дивизии запросило помощь, ей в срочном порядке был переброшен батальон 106-й пехотной дивизии.
Южнее, на рубеже р. Вопь от Ветлицы до Приселье (севернее Ярцево), заняла позиции немецкая 12-я танковая дивизия.
Группа К. К. Рокоссовского (38-я стрелковая и 101-я танковая дивизии, усиленные двумя батальонами из состава 7-го мехкорпуса) продолжала удерживать восточный берег р. Вопь на участке Дуброво, Ярцево и южнее, отражая атаки противника.
Только вечером частям группы удалось перейти в наступление и в ночь на 26 июля форсировать р. Вопь.
Группа В. Я. Качалова продолжала наступление на Починок , встречая упорное сопротивление противника на своем правом фланге, и к исходу дня подошла к р. Хмара. К этому времени в район боев подошел немецкий 9-й армейский корпус: 292-я пехотная дивизия укрепила южный фланг немецкой группировки в районе Стригино, 263-я пехотная дивизия заняла Азаровку в 25 км от шоссе Смоленск-Рославль.
Немецкие войска в свою очередь также начали новое наступление в районе Смоленска.
Немецкий 5-й армейский корпус силой двух дивизий (5-й и 35-й) атаковал советские войска в районе Смоленска с севера.
Высвободившимися в результате продвижения пехотных дивизий на восток силами 39-й мотокорпус (7-я танковая и 20-я моторизованная дивизии) нанес удар с севера из района Ярцево, оттеснил отряд полковника А. И. Лизюкова и занял Соловьево, где находилась переправа через Днепр - связующая нить 16-й и 20-й армий с основными силами Западного фронта. В архиве имеется срочное донесение начальника группы тылов 5-го мехкорпуса на 10.55 27 июля:
"В 4.00 27.7 разведкой обнаружено до 30 танков противника в районе Пнево. В 4.30 27.7 противник открыл ружейно-пулеметный и минометный огонь из района Соловьево по переправе, под сильным огнем противника батальоны 16 полка 109 мд вынуждены были оставить западный берег р. Днепр и перейти на восточный. На западном берегу наших войск нет. Противник начинает на нем полностью осваиваться, в районе Соловьево ведет окопные работы и одной танкеткой ведет разведку переправ. В районе Соловьево до 20 танкеток, мотоциклы и танки. 16 полк тылов 5 мк под командой майора Сахно ведет оборону всеми имеющимися средствами (винтовок - 250, 1 орудие, 7 танков от 13 и 17 дивизий) в районе переправ. Разведка выслана в направление Соловьево и Заборье - сведений еще нет.
Вывод: противник захватил западный берег р. Днепр, чем прервал основную ось питания фронта, в дальнейшем стремясь переправиться на восточный и совершенно нарушить коммуникацию войск. Наши силы для удержания рубежа обороны недостаточны. Прошу подкрепления. Тылы частей, находящиеся на восточном берегу Днепра, стоят под угрозой уничтожения воздушным и наземным противником".
Удару подверглась и группа Рокоссовского в районе Ярцево: 38-я стрелковая дивизия, которая к 10.00 заняла станцию Ярцево на западном берегу р. Вопь, была контратакована и отброшена на восточный берег р. Вопь, имея потери до 40%. Согласно донесению, само Ярцево удержать удалось, но сил сохранить предмостное укрепление на западном берегу р. Вопь оказалось недостаточно.
Однако намеченное наступление на Дорогобуж с юга совместными усилиями полка "Великая Германия" и 17-й танковой дивизии пришлось снова отложить: из-за непрекращающихся атак оперативной группы В. Я. Качалова на рубеже р. Хмара полк "Великая Германия" опять не удалось сменить, а 17-я танковая дивизия из-за противодействия советских войск смогла только прикрыть левый фланг 46-го корпуса западнее Ушаково.
Г. Гот вспоминал, что "поскольку 2-я танковая группа, подвергавшаяся сильным атакам в районе Ельни, оказалась не в состоянии закрыть брешь юго-восточнее Смоленска, освободившаяся 20-я моторизованная дивизия, пройдя через автостраду на юг, развернувшись фронтом на юго-запад, закрыла брешь в том месте, где отсутствовали части 2-й танковой группы".
В самом Смоленске не стихали бои.
Г. Гудериан писал в своих мемуарах: "…К вечеру я получил донесение о том, что русские прорвались через занимаемое 137-й пехотной дивизией предмостное укрепление на северном берегу Днепра у Смоленска.
…Возвратившись на свой командный пункт в 22 часа, я получил распоряжение из штаба группы армий прибыть на совещание к 12.00 следующего дня на аэродром Орша. Необходимо было обсудить некоторые вопросы, так как в последние дни наметилось расхождение в оценке обстановки. В то время как командование 4-й армии считало, что наиболее угрожаемым участком фронта является район Смоленска, командование танковой группы полагало, что наиболее опасным являются районы южнее Рославля и восточное Ельни. Ненужное сосредоточение крупных соединений в районе Смоленска явилось причиной того, что в последние дни в районе Рославля создалась критическая обстановка и были понесены большие потери, которые можно было избежать. Все это чрезвычайно обострило мои отношения с командующим 4-й армией..."
Член Военного совета 16-й армии А. А. Лобачев, в свою очередь, вспоминал: "26 июля части 20-й армии соединились с нашими частями в районе Смоленска и заняли оборону рядом с боевыми порядками 16-й армии. На стыке стояла наша 152-я дивизия и 73-я дивизия 20-й армии.
Часов в 6 вечера в Жуковке узнали, что километрах в двух от нас размещается штаб соседей.
- Павел Алексеевич пожаловал, - объявил командарм, - съездим-ка к нему. Теперь вместе воевать будем!
В штабе у П. А. Курочкина разговор шел о том, что противник, висящий на плечах 20-й, не преминет нанести новый удар, чтобы разъединить наши армии и таким образом взломать оборону города. Потери в частях 20-й велики, вооружения не хватает... И тут же Курочкин сообщил радостную весть: у него в "хозяйстве" испытано новое, неизвестное доселе оружие огромной силы - РС. Дивизион реактивных минометов дал несколько залпов по скоплению сил противника: "Что творилось у немцев - невозможно передать".
Мы сидели укрытые тенью берез и старались со слов командарма 20-й представить новое оружие в действии. Воображение рисовало не только мощный полет снарядов, огонь и смерть в стане врага... Советский солдат, со склянкой в руках поднявшийся против фашистского танка, - это наш сегодняшний день. Дивизионы "катюш" - завтрашний. От бутылки с горючей смесью до сотен тысяч гвардейских минометов - вот путь, который должна пробежать страна... Здесь, под Смоленском, надо выиграть для этого время...
Вечером вернулись в Жуковку, как раз в тот момент, когда вражеские танки прорвались на стыке 152-й и 73-й дивизий и напали на наш штаб. Тотчас же мобилизовали батальон охраны и весь комсостав штаба. Нападение танков отбили".
Атаки советских оперативных групп возобновились, однако по-прежнему не достигли поставленных задач. По боевому донесению штаба группы С. А. Калинина, на утро следующего дня 89-я и 91-я стрелковые дивизии оставались на восточном берегу р. Вопь (сведений от 166-й дивизии к исходу дня еще не поступило).
Начальник штаба оперативной группы Калинина (начштаба 53-го стрелкового корпуса) полковник А. Г. Маслов сообщал: "Для обеспечения дальнейшего продвижения опергруппы необходимо дать бомбардировочную авиацию для
а) подавления узлов сопротивления в районах Дура, Стар. Шуклино, Дубровка, Кузьмино и
б) для подавления танков в районах лес 1 км зап. Устье, Задняя, Крюкова, Стар. Коровья и истребительную авиацию для противодействия авиации противника".
Военный совет Западного направления доносил И. В. Сталину:
"Операция по разгрому ярцевско-духовщинской группы противника развивалась в течение истекших двух дней не с теми темпами, на которые хотелось рассчитывать.
Причины этому заключаются:
1. В непрерывном усилении противника.
2. В сосредоточении им в этом районе сильной авиации.
3. В недостаточной готовности частей группы Хоменко, растянутости ее на марше и вступлении в бой по частям.
Вследствие этого пришлось направить в группу тов. Хоменко тов. Еременко для объединения действий ее и 166 стр. и 107 танковой дивизий из группы Калинина.
Придача фронту авиации Главного командования позволяет теперь бросить в дело сильную авиацию.
26 июля противник стремился оттеснить группу Рокоссовского за реку Вопь и самому перейти на ее восточный берег. Однако все попытки его в этом отношении были отбиты…"
Командующий Западным фронтом генерал-лейтенант А. И. Еременко несколько дней провел в оперативной группе В. А. Хоменко, помогая организовывать наступление. А. И. Еременко писал после войны: "Армией командовал… генерал-майор В. А. Хоменко. Он и многие его офицеры ранее служили в пограничных войсках. Это были храбрые, дисциплинированные и глубоко преданные нашей Родине командиры…"
Однако "храбрость, дисциплинированность и преданность Родине" не могли заменить оперативной подготовки уровня командующего армией.
В 14.20 следующего дня маршал С. К. Тимошенко направил А. И. Еременко и В. А. Хоменко телеграмму:
"Недопустимое бездействие группы возмущает нас. Предупреждаем, что ваше промедление позволяет противнику накапливать силы и грозит срывом операции. Прекратить передачу старых сведений, заняться по-настоящему выполнением приказа…"
Современный исследователь Л. Н. Лопуховский приводит в своей книге, посвящённой Вяземской катастрофе, переговоры маршала С. К. Тимошенко с членом Военного Совета 30-й армии Н. В. Абрамовым (у Лопуховского ошибочно назван начштаба) в период Духовщинской операции:
"Тимошенко. …Четвертое. Что делаете для того, что вы поступали.
Абрамов. Имевшие ранее недостатки исправляются немедленно и на месте. Сейчас на фронт вызван представитель Особого отдела и прокурор.
Тимошенко. (…) не стану вас допрашивать, потому что надоело слушать объяснение причин. Основная причина неуспехов заключается в трёх вещах: у Вас никто не представляют смысла вождения группировки, никто не понимает в использовании артиллерии, обеспечивающей успех продвижения ударной группировки. (…) Ваши войска будут продолжать распыляться по фронту".
По поводу действий группы Калинина имеется Докладная записка начальника Особого отдела НКВД 53-го стрелкового корпуса своему начальству от 26 июля: "…Ещё в начале наступления частей группы наметилась большая несогласованность между передовыми частями и их тылами. 91 сд в течение двух суток подтягивалась к исходному положению и на протяжении всего пути следования не обеспечивалась продфуражным довольствием. С прибытием на рубеж р. Вопь, где уже была сконцентрирована крупная группировка противника, вынуждена была вступить в бой с совершенно недостаточным боевым комплектом снарядов, патронов и проч., т. к. тылы дивизии, благодаря плохой организованности, в пути следования отстали на большое расстояние. Такое же положение наблюдалось и в 89 сд.
Само по себе наступление группы войск было организовано неправильно. Вместо одновременного удара по противнику всей группой Калинина во взаимодействии с группами Хоменко и Рокоссовского (как это было предусмотрено указанным выше приказом) первой вступила во взаимодействие с противником 91 сд. Так как одновременное наступление всей группы не было организовано, противник сосредоточил свои силы главным образом на участке 91 сд и при помощи сильно организованного воздушного налёта бомбардировщиков и танков заставил 91 сд отходить. Последняя в силу указанным причин, которые в свою очередь внесли некоторую растерянность среди командно-начальственного состава, не выполнив боевого приказа, в ночь на 25 июля начала беспорядочно отступать в направлении Гаврилово. Штабы полков и сам штаб дивизии совершенно растерялись, никаких мер на месте к приостановлению отступления предпринято не было.
Группа войск совершенно не обеспечена авиацией. Авиация противника беспрерывно действует безнаказанно и наносит значительные удары. Больше того, на настоятельные требования в необходимых случаях подбросить группе авиации, таковой ни разу не получили".
Задержка с проведением операции по захвату Духовщины неблагоприятно сказалась на ходе сражения за Смоленск.
В донесении командующего 16-й армией М. Ф. Лукина маршалу С. К. Тимошенко говорилось:
"С 16.7 по 27.7 части армии ежедневно днем и ночью неоднократно переходили в атаки для захвата Смоленска. Особо ожесточенный бой начался с 2.00 26.7, продолжающийся до сего времени. В результате боя только подошедшая 137 пд понесла исключительно большие потери, оставила свыше 500 человек только убитыми. Политико-моральное состояние солдат <очевидно, противника - ВМ>, в результате понесенных потерь и крайней усталости, пониженное. Оба полка (448 и 440) считаю разгромленными, запасные полки - небоеспособными далее к упорной обороне. 447 пп обороняет одну третью часть города. Костяком обороны по-прежнему продолжают оставаться остатки дивизии СС <имелась в виду 29-я мотодивизия вермахта - ВМ>, засевшие в отдельных домах и кварталах, которые при своем отходе уносят убитых и раненых, солдаты этой дивизии в плен не сдаются. Особо ожесточенный характер боя развивается вокруг ликвидации внутригородских опоров (кладбища и друг.).
К утру 27.7 армия заняла всю северную часть города Смоленск, отрезав основные пути отхода противнику через р. Днепр в южную часть. Продолжаются упорные уличные бои по ликвидации отдельных опорных р-нов и очагов обороны… За время действий под Смоленском части армии имеют потери убитыми до 500 и ранеными свыше 230 человек. Потери противника значительно выше. В ближайшие часы перехожу к форсированию реки и захвату южной части Смоленска".
На самом деле обстановка вокруг Смоленска для советских войск продолжала ухудшаться. Три немецких корпуса (8-й, 5-й и 20-й) теснили советские войска в районе Смоленска с севера и запада. Бой 35-й пехотной дивизии 5-го корпуса описан у В. Хаупта: "В 13.00, преодолев ожесточенное сопротивление противника, 111-й пехотный полк овладел высотой 266. В ходе быстрых внезапных действий полка под командованием полковника Зейффардта были уничтожены две легких батареи и одна батарея захвачена. Передовая группа в это время овладела Плаи и в ходе контратаки захватила Захаринку. После овладения господствующей высотой 266 там были размещены все артиллерийские наблюдательные пункты дивизии. 34-й пехотный полк получил приказ как можно скорее южнее высоты установить связь со 111-м пехотным полком, чтобы закрыть все бреши во фронте. Оба полка сразу же получили приказ перейти к обороне на занятых рубежах. В 17.00 по всему фронту последовали ожесточенные контратаки противника при поддержке сильного огня артиллерии. Казалось, что противник располагает неограниченными запасами боеприпасов. Особенно сильный огонь его артиллерия крупного калибра вела по высоте 266. Наши потери за день были чувствительными. Так как стыков с 5-й дивизией справа и со 129-й дивизией слева все еще не было, создавалось впечатление, что все усилия противника нацелены на то, чтобы остановить ударную группировку дивизии".
После войны М. Ф. Лукин вспоминал: "27 июля около командного пункта 16-й армии появились танки врага, прорвавшегося из района Духовщина. Отбивать их на командном пункте было нечем, так как батальон охраны штаба армии по мобилизации до сих пор так и не прибыл. На наше счастье, предусмотрительный начальник артиллерии генерал-майор И. П. Прохоров выдвинул к штабу несколько противотанковых орудий, и они отбили атаку вражеских танков.
В ночь на 27 июля противник окончательно замкнул кольцо окружения 16-й и 20-й армий. Командарм П. А. Курочкин и я, члены военных советов А. А. Лобачев и Д. А. Семеновский встретились, чтобы решить, что делать дальше…"
Командующий 20-й армией генерал-лейтенант П. А. Курочкин в докладе маршалу С. К. Тимошенко так описал состояние своей армии:
"…3. 20 армия, занимая фронт в 70 км в виде эллипсиса с открытыми флангами, имеет перерезанные коммуникации и не обеспеченный подвоз огнеприпасов и горючего.
4. Армия, не успев полностью сосредоточиться перед операцией, имела значительный некомплект в людском составе и материальной части, к 28.7 находится в следующем состоянии:
а) За период с 1 по 25 июля армия нанесла 7-8 крупных контрударов противнику, не считая контрударов, организованных командирами соединений. С 1 по 20 июля потери армии исчисляются в 24 000 человек. Кроме того, с 20 по 26 июля в самый напряженный период боев потери, предположительно, составляют менее 10 000 человек.
Соединения армии: 73 сд, 5 мк, 57 тд, 229 сд, 144 сд и т. д. прибыли в армию с большим некомплектом. К настоящему времени в связи с этим, а также и потерями состав дивизий армии исчисляется в 30-35% от их численности. Численность дивизии армии определяется от 4000 до 6500 человек, причем это количество людей падает в значительной степени на тыловые и обслуживающие части. Состав, который ведет непосредственно бой, значительно меньше.
За все время боев армия получила 1600 человек пополнения, тогда как ей требуется 70 000 человек и 9000 лошадей. Попытки комплектовать армию за счет рядового и младшего начсостава, отбившегося от своих частей, большого эффекта не дали, т. к. большинство из этого состава не вооружено и не обмундировано, а запаса вооружения и обмундирования в армии нет.
б) Части связи армии и соединения обеспечены имуществом связи и транспортными средствами не более чем на 25-30%.
в) Инженерных и понтонных частей в армии очень мало.
Укомплектованность саперных подразделений войсковых частей определяется в 30-35%. Совершенно отсутствуют дорожно-мостовые средства.
г) ВВС на 28.7 имеют самолеты ИЛ-2, СБ-7, СБ используются только ночью и днем с большой высоты. ВВС не только не в состоянии прикрыть действия армии с воздуха, но наносить сколь либо заметные удары по противнику. Там, где отсутствует авиация противника, мы его бьем, там, где она появляется - успех часто склоняется на его сторону.
д) Осталось танков на 26.7: в 17 тд - 29, 13 тд - 29, 57 тд - 7-8.
е) Армия имеет орудий, не считая противотанковых:
229 сд - 28,
233 сд - 18,
144 сд - 30,
153 сд - 20,
73 сд - 47,
5 мк - 34.
Каповские <корпусные> полки АРГК - 98 орудий, а всего 177 орудий <без корпусной артиллерии> и 120 орудий противотанковой артиллерии.
Кроме того, не хватает для артиллерии 75 тракторов, около 500 км кабеля и 100 автомашин.
ж) Продовольствием армия, в основном, обеспечена, боеприпасов в войсках осталось в среднем 0,5-1 боекомплекта, в гол<овных> складах - 0,3 боекомплекта. Горючего - всего 1,5 заправки.
120-мм мин, 76-мм зенитных выстрелов, 152-мм выстрелов для орудий 1938 г. запасов на голскладах совершенно нет.
Организованный в широком масштабе розыск брошенных снарядов по лесам и ж.-д. станциям, а также подведенные с фронта 163 машины боеприпасов, позволил армии вести активные действия несколько дней, но эти запасы иссякли и подвоз их из-за разрушения переправ противником через р. Днепр прекратился.
Мною приказано войскам экономить снаряды и 1/4 боекомплекта держать как неприкосновенный запас на случаи чрезвычайных обстоятельств и расходовать только по моему личному распоряжению. При вполне удовлетворительном политико-моральном состоянии войск и втянутости их в бой, отсутствие в армии боеприпасов и большой некомплект личного состава и материальных средств лишают армию надлежащей боевой устойчивости.
5. Скудная информация сверху и от соседей о положении войск фронта и противостоящего противника не позволяет всеобъемлюще оценить обстановку. Я ее расцениваю следующим образом.
Главные подвижные группировки противника находятся в районе Духовщина и Ельня, Смоленск удерживается им силою двух дивизий. С северо-востока из района Белый (по данным агентуры 23.7 он находился еще у противника) в юго-западном направлении наступает группа Хоменко. Якобы одна танковая дивизия наступает непосредственно на Духовщина. Группа Рокоссовского, закрепляясь на р. Вопь, без заметного успеха наступает на Духовщина с востока, имея против себя 7-ю танковую дивизию с мотопехотой, занявшую оборону на фронте Попово, ст. Ярцево, Стогово.
Лукин не выбил еще полностью из северной части Смоленска противника, подвезшего туда еще свежую 137 пд и тяжелые танки.
При имеющихся у него силах и средствах он едва ли может занять Смоленск. На фронт 20 армии подошли 4 пехотные дивизии противника и моточасти, наступление которых с целью разгромить 20 армию и отрезать ее полностью от остальных войск пока успешно предупреждается и отражается армией.
Одновременно армия, постоянно выделяемыми резервами, наносит противнику частичное поражение.
6. Исходя из этих условий и оценки обстановки, перед армией могут стоять следующие задачи:
а) Нанося противнику частичное поражение, упорно обороняясь по рубежам, ускользая из-под сосредоточенных ударов противника и не давая себя уничтожить, отойти за р. Днепр и занять пока прочную оборону до пополнения всем необходимым слева от Рокоссовского.
б) Упорно обороняясь с запада и севера на занимаемом рубеже, ударом через р. Днепр помочь 16 армии силою одной-двух слабых дивизий захватить южную часть Смоленска.
Несмотря на большое политическое значение удержания Смоленска, этот вариант имеет мало шансов на успех, а в случае неудачи ставит под угрозу полного разгрома части 20 и 16 армий. Отсутствие снарядов, авиации, понтонных средств, малочисленность дивизий, невыгодное оперативное положение, когда удар должен совершаться под угрозой прорыва к Смоленску противника с запада и севера, заставляет отказаться от этой задачи.
в) Силою трех сд (153, 73 и 144 сд), упорно обороняясь по рубежам фронтом на запад, не допустить противника к Смоленску севернее р. Днепр. Одновременно 5 мк, 57 тд и 229 сд нанести удар по духовщинской группировке противника - его 7 тд с юго-запада и юга, и по флангу, и тылу с тем, чтобы содействовать ее разгрому группой Рокоссовского и Хоменко.
Удар на Духовщина обеспечивается с севера выдвижением 233 сд на рубеж р. Жереспея.
Успех этого удара позволит отгрызть одну клешню противника, которой он пытается охватить 20, 16 армии и группу Рокоссовского с севера. Разгром духовщинской группировки противника дает полную свободу маневра правому крылу фронта и, высвободив 20 и 16 армии из их невыгодного оперативного положения, позволит в дальнейшем им перейти к более активным действиям.
В случае неуспеха этого удара он все-таки позволит расширить маневренное пространство армии с юга на север, которое в настоящее время простреливается насквозь полевой артиллерией, и одновременно даст возможность вывести армию в более выгодное положение.
Я решил проводить последний вариант…"
Тем временем немецкое командование вносило коррективы в свои первоначальные планы. Вечером отдан приказ отвести с фронта обе танковые группы. 3-я танковая группа Г. Гота подчинена штабу 9-й армии, чтобы на финальной стадии боев за Смоленский "котел" сосредоточить руководство войсками в одних руках. Разграничительная линия 9-й армии была сдвинута на юг к Днепру (ранее она проходила по Московскому шоссе).
Была ликвидирована и такая командная инстанция, как 4-я танковая армия. Штаб 4-й армии принял рубеж обороны южнее Днепра, включая Ельнинский выступ. Вскоре пехотные дивизии в самом Ельнинском выступе приказано принять штабу 20-го армейского корпуса (при этом находившаяся ранее в подчинении штаба 20-го корпуса 129-я пехотная дивизия была переподчинена штабу 5-го корпуса, а 106-я - 6-го).
Сформированная Армейская группа Гудериана начала подготовку к наступлению на Рославль.
Части немецкого 39-го мотокорпуса завершали окружение советских войск в районе Смоленска. Советская разведка отмечала в течение всего дня продвижение колонн противника из района западнее Ярцево на юг - к Днепровским переправам.
Захват противником Соловьевской переправы сильно обеспокоил советское командование. В ночь на 28 июля боевым распоряжением штаба Главного командовании Западного направления генерал-майору К. К. Рокоссовскому подчинен 44-й стрелковый корпус комдива В. А. Юшкевича (64-я и 108-я стрелковые дивизии) с задачей "уничтожить группировку пр-ка в районе Ярцево-Соловьевская переправа и в дальнейшем развивать наступление в направлении Духовщина, охватывая его с юго-запада":
"Боевое распоряжение штаба Главного командования Западного направления командующему группой войск генерал-майору Рокоссовскому на уничтожение противника в районе Ярцево, Соловьёвская переправа
Командующему Группой войск генерал-майору Рокоссовскому
Командиру 44 ск комдиву Юшкевичу
Начальнику Генерального штаба <генералу армии Г. К. Жукову>
27.7 противник силою до 20 танкеток, группой мотоциклов и группой танков, действуя с направления сев.-зап. Ярцево, потеснил наш прикрывающий батальон на восточный берег р. Вопь и захватил соловьёвскую переправу. К исходу дня обнаружено его поспешное окапывание на зап. берегу Вопь, на участке южнее Ярцево, Задня.
Главком приказал:
С утра 28.7 группой войск в составе 101 танк. дивизии, 38, 64 и 108 стр. дивизий 44 стр. корпуса уничтожить группировку пр-ка в районе Ярцево, Соловьёвская переправа и в дальнейшем развивать наступление в направлении Духовщина, охватывая его с юго-запада.
ВВС фронта в течение 28.7 непрерывно бомбить бомбардировочной авиацией группировку пр-ка в районе Ярцево, Духовщина и районе Матренина, Свищево, Пнёво. (Все западнее р. Вопь).
Выделить группу авиации в распоряжение т. Рокоссовского для тактического взаимодействия с войсками на поле боя.
Руководство операцией, до её завершения, возложить на генерал-майора т. Рокоссовского.
Командиру 44 ск т. Юшкевичу немедленно войти в связь с т. Рокоссовским средствами связи 44 стр. корпуса.
Б. Шапошников".
Однако выдвижение 44-го стрелкового корпуса на рубеж атаки задерживалось; начало атаки было перенесено на утро 29 июля. В сводках штаба Западного фронта только отмечено, что 152-й противотанковый артдивизион 108-й дивизии с пульротой взял на себя оборону переправы через р. Вопь в районе Пищино (чуть севернее Соловьёво). И что сводный отряд в составе двух батальонов мотопехоты 7-го мехкорпуса к 12.00 переправился через р. Вопь и занял Свищево, при этом противника не обнаружил, хотя в сводке штаба группы Ярцевского направления описан бой в районе Свищево (в данном случае речь идёт о Свищево на западном берегу р. Вопь южнее Ярцево, не путать со Свищево восточнее Ярцево).
К. К. Рокоссовский писал в своих мемуарах: "Директивой Западного фронта от 27 июля нашей группе войск была поставлена задача: удержать Ярцево и не допустить прорыва противника на Вязьму. Это было главным, тем не менее, я с облегчением вздохнул, когда удалось подкрепить полковника Лизюкова, послав ему противотанковый дивизион 108-й стрелковой дивизии с пулеметной ротой. Сюда же вскоре мы направили другие части и весь участок подчинили командиру 44-го стрелкового корпуса В. А. Юшкевичу (он был тогда еще в звании комдива). Теперь можно было считать, что это направление прочно обеспечено".
Маршал С. К. Тимошенко настаивал также на продолжении наступления оперативных групп Хоменко и Калинина на Духовщину с целью облегчения положения в Смоленске.
Однако дивизии группы В. А. Хоменко в течение дня успеха не имели, продолжая вести бои на рубеже Черный Ручей, р. Осотня.
Группа С. А. Калинина сумела форсировать р. Вопь, но продвинулась на запад всего на 200-500 м. Таким образом, ее наступление также застопорилось.
Маршал С. К. Тимошенко утром доносил в Ставку: "Задачи дня в течение 28 июля придётся выжимать движение группы Калинина, так как противник окопавшийся танками бронемашинами и миномётными в очагах западнее р. Вопь оказывает упорное сопротивление. Калинин и его начальник штаба Маслов показали свою неспособность командовать и управлять. Сделал им последнее предупреждение…"
Меры советского командования запаздывали и не смогли ослабить нажим немецких войск в районе Смоленска. Наступавший с севера немецкий 5-й армейский корпус стремился расчленить советскую группировку, с запада советские войска продолжал теснить 8-й армейский корпус.
Немецкий 39-й мотокорпус уже взял под контроль переправы через р. Днепр восточнее Смоленска.
В итоге советские войска полностью оставили Смоленск. Анализируя сложившуюся к 28 июля ситуацию, А. И. Еременко писал после войны: "Когда 20-я армия отошла на линию 16-й армии, то правый фланг последней оказался прикрытым. Положение как будто несколько стабилизировалось, но стабилизация была кажущейся. Противник производил перегруппировку своих сил. И уже 28 июля после полудня обстановка на фронте 20-й армии резко осложнилась. Враг сильными танковыми частями и авиацией прорвал оборону армии. В результате 152-я стрелковая дивизия и часть 129-й стрелковой дивизии попали в очень тяжелое положение и могли быть окружены в Смоленске. 152-я стрелковая дивизия резко загнула свой правый фланг, а 129-я стрелковая дивизия выставила заслон на шоссе Москва-Минск. Часам к четырем пополудни танки противника появились с северо-востока. Обстановка для 16-й армии обострилась. Чтобы не оказаться окруженной по частям, ей пришлось окончательно оставить Смоленск и отходить, что было сделано в ночь с 28 на 29 июля. Однако еще 30 июля некоторые части армии вели бои у северо-восточной окраины Смоленска, не теряя надежды на переход в общее наступление".
В то же время генерал-фельдмаршал Ф. фон Бок записал в своем дневнике: "Стягивание кольца окружения в районе "Смоленского котла" осуществляется медленно. Тут и там противник предпринимает отчаянные попытки вырваться из "котла".
Оставление Смоленска вызвало бурную реакцию Главкома Западного направления маршала С. К. Тимошенко: "Из утренней сводки 29.7 устанавливаю впервые, что Вами совершается рискованный отход вопреки приказу - удерживать занимаемый фронт, тем более это недопустимо в условиях проводимой операции группами Хоменко, Калинина и Рокоссовского, о чем Вам было известно из приказа. Из всех Ваших донесений и сообщений не вытекало необходимости отвода, а наоборот Ваша армия вела успешные бои. Ваш отход облегчает противнику создать крупную группировку для срыва проводимой нами операции.
Приказываю:
Немедленно остановить отход 20 и 16 армий, удерживать рубеж западнее Смоленска. Очистить Смоленск от противника и удерживать его в своих руках. Рубеж ни в коем случае не оставлять без моего приказа. Отвечаете за это Вы <Курочкин> и Лукин…"
В докладе Военного совета Западного направления Ставке ВК от 31 июля события излагались следующим образом:
"1. 20 армия, а вместе с ней 16 армия отошли без санкции командования от Смоленска на восток и оставили 29.7 Смоленск при следующих обстоятельствах:
20 армия с начала полуокружения непрерывно атаковывалась крупными силами противника до 6 пд, 1 тд, с большим количеством авиации. С 25.7 противник усилился двумя свежими дивизиями. За время 20 и 16 армии понесли огромные потери.
В связи с этим, 20 армия, ведя напряженные бои, отходила под сильным давлением противника на восток севернее Смоленска.
28.7 левофланговая 73 сд 20 армии, отходя, открыла правый фланг и тыл 152 сд 16 армии, ведущей бой в северной части Смоленска. 152 сд, наблюдая отход 73 сд и находясь, по донесению Лукина, под сильным огневым воздействием противника и ударом его по флангу и тылу, по распоряжению командира 152 сд начала отход на восток от Смоленска. За 152 сд отошла и 129 сд с северо-восточной части Смоленска.
2. Командованию и штабу Западного направления и фронта из донесения Курочкина стало известно об оставлении Смоленска в ночь с 28 на 29.7. Немедленно было дано распоряжение Курочкину приостановить отход 152 и 129 сд и восстановить положение. По выяснению обстановки 29.7 отдан приказ Курочкину объединить руководство 20 и 16 армиями и, используя резервы 20 армии, восстановить положение в Смоленске.
3. Предпринятое контрнаступление 29.7 силами 152, 73 и 46 сд успеха не имело, и части с большими потерями к вечеру 30.7 отошли к востоку от Смоленска на рубеж Суходол, Токари.
4. Курочкин отдал приказ с 3.00 31.7 остатками 152, 129 и 46 сд с рубежа Суходол, Токари перейти вновь в наступление в направлении Смоленск…"
После оставления Смоленска 16-я армия занимала новый рубеж восточнее города:
- 32-й стрелковый корпус: 129-я стрелковая дивизия - по р. Стабна, Мужилово, Исаково;
46-я стрелковая дивизия - шоссе юго-восточнее Игнатовщина;
152-я стрелковая дивизия - из района Церковищи с 23.00 29.07 переходила в район Сеньково (это как раз рубеж Суходол, Токари, о котором говорилось в докладе Военсовета Западного фронта, представленном выше). Не приходилось рассчитывать, что "остатки" трёх отброшенных от Смоленска на восток дивизий смогут вернуть Смоленск новой атакой.
- 34-й стрелковый корпус (127-я и 158-я стрелковые дивизии) продолжал удерживать позиции по восточному берегу Днепра на рубеже Мох Богдановка, Облогино.
Пока отходившая на восток советская 20-я армия "вела упорные бои, отражая настойчивые атаки противника с запада", ее подвижные части (57-я танковая дивизия и части 5-го мехкорпуса) и 229-я стрелковая дивизия атаковали вдоль автострады в северном и северо-восточном направлениях, пытаясь восстановить связь с оперативной группой Ярцевского направления (К. К. Рокоссовского).
57-я танковая дивизия к исходу дня 28.7 с боем заняла Шокино, выс. 189.3, оттеснив части немецкой 129-й пехотной дивизии в северо-восточном направлении, однако далее продвинуться не смогла.
Тем временем, согласно оперативной сводке штаба Западного фронта, группа К. К. Рокоссовского продолжала удерживать позиции по восточному берегу р. Вопь и подходила к переправам на р. Вопь южнее Ярцево, перейдя частью сил в наступление в западном направлении.
38-я стрелковая дивизия вела бой на участке Хатуни, Ярцево и лес юго-западнее.
Части 44-го стрелкового корпуса к 13.00 заняли исходное положение для наступления в районе переправ у Свищево и Соловьево: 64-я стрелковая дивизия сосредоточивалась в исходное для наступления положение на восточном берегу р. Вопь на участке отм. 169.9, Скрушевский; 108-я стрелковая дивизия к 9.00, форсировав р. Вопь, овладела западной опушкой леса восточнее Большие и Малые Горки, Задня; ее 539-й стрелковый полк форсировал р. Вопь на участке Скрушевский, Осиповское.
Артиллерия корпуса сосредоточилась на опушке в районе Ковали (на восточном берегу Днепра).
17-й мотополк занял Пнево.
В этот день обеими противоборствующими сторонами были приняты важные решения.
Согласно новой Директиве Главного командования вермахта № 34, наступление группы армий "Центр" на восток на центральном участке советско-германского фронта приостановлено. Ей приказано перейти к обороне.
С советской стороны последовали не менее судьбоносные решения: был снят со своего поста начальник Генштаба РККА генерал армии Г. К. Жуков. Основной причиной, судя по всему, стали сокрушительные поражения на всех фронтах. Жуков назначен командующим Резервным фронтом (прежний командующий фронтом генерал-лейтенант И. А. Богданов оставлен его заместителем).
Командующим войсками Западного фронта вновь назначен маршал С. К. Тимошенко (одновременно он остался Главнокомандующим войсками Западного направления); генерал-лейтенант А. И. Еременко вскоре был отозван в Москву и назначен командующим формирующимся Брянским фронтом.
Начальником Генштаба РККА назначен маршал Б. М. Шапошников. Вскоре на посту начальника Оперативного управления Генштаба генерал-лейтенанта В. М. Злобина сменил генерал-майор А. М. Василевский.
Генерал-лейтенант П. А. Курочкин, объединивший под своим командованием войска 16-й и 20-й армий, доносил маршалу С. К. Тимошенко:
"1. Ваш приказ восстановлении положения Смоленске получен мною в 19.00 29.7. До получения приказа организовал контратаку силами 152 сд, частью сил 73 сд и 46 сд. Атака успеха не имела и части отошли с большими потерями.
2. Этому времени сложилась следующая обстановка фронте: 57 тд и 5 мк упорными боями медленно продвигались на север и занимали фронт свх. Шокино, Вейна, Зайцева, Терехи, имея против себя оборону 129 пд.
Участке Лаврово, Рязаново на стыке 1 мсд и 233 сд противник силою до дивизии (предположительно 15 баварская) прорвал фронт и развивал наступление на Стар. Корявино. Контратаками частей 1 мсд, 233 и 144 сд удалось задержать развитие прорыва, но части перемешались и закреплялись рубеже Смугулино, Перфилово. 153 сд под воздействием 5-6 отдельных отрядов, обтекавших фланги ее подразделений, также медленно отходила и к исходу дня заняла рубеж Перфилово, Букова.
73 сд, ведя упорные бои в направлении Смоленск, пыталась восстановить положение, но была отброшена на р. Стабна.
229 сд вела упорные бои за очищение коммуникаций фронтом на восток и север на рубеже Морево, Машкино, Покрышкино, Кузьмишкино. Противник силою не менее полка занял оборону с окопами полного профиля. Состав дивизии фактически равняется усиленному батальону.
Таким образом, к 19.00 29.7 резервов в моем распоряжении не было.
Утру 30.7 вывожу в резерв 17 тд в район Волошня и 73 сд - Котики, Пузаново (пополняется из обоза). 17 тд имеет 15 танков и 1/4 заправки, может стрелять только с места.
В армии артчастях осталось по 10-15 выстрелов на орудие и от 1/10 до 1 заправки горючего. Без подвоза 30 и 31.7 горючего и снарядов весь транспорт и артиллерия будут парализованы.
3. В 23.40 т. Лукин донес, что противник прорвал фронт 46 сд в районе Шейновка и развивает наступление вдоль дороги Смоленск, Москва. Снарядов и станковых пулеметов в 46 сд нет, артиллерия ее отведена в тыл. 152 сд после неудачного наступления для восстановления положения, понеся большие потери, мелкими группами отходила на рубеж Суходол, Сеньково, где собирается.
4. Ваш приказ решил выполнять так:
а) Напрягая все усилия армии, собрать из частей остатки снарядов и горючего и передать их частям, намеченным для наступления на Смоленск.
б) Остатками 1 мсд, 233 и 144 сд обороняться на фронте свх. Шокино, Вейна, Петровское, Букова и ценою любых жертв удержать этот рубеж.
в) 153 и 73 сд с усилением развернуть на узком фронте Букова, Суходол и ударом в направлении Корохоткино, Королевка овладеть с.-з. частью Смоленска. Остатки 152, 129 и 46 сд 16 армии развернуть на фронте Суходол, Токари и, наступая вдоль ж. д., овладеть с.-в. частью Смоленска. Начало наступления - 3.00 31.7.41 г.
г) 229 сд продолжать уничтожать противника на коммуникациях и захватить переправы.
Несмотря на большие потери, отсутствие снарядов и горючего, армия все же дерется и наносит удары противнику. Никакой растерянности нет. Войска управляются твердо. Но то, что называлось дивизиями, хотя некоторые из них сосредоточились на 50%, сейчас представляют из себя в лучшем случае 2-3 батальона с мелкокалиберной артиллерией, которая обеспечена снарядами, но без поддержки полковой, дивизионной и тяжелой. Танки стоят на месте.
Прошу распоряжения 108 сд быстрее освободить переправы совместно с 229 сд.
Армия без подвоза снарядов, горючего дерется с противником не менее десяти дней. Отсутствие подвоза может привести армию к катастрофе".
В свою очередь, командарм-16 генерал-лейтенант М. Ф. Лукин в докладе маршалу С. К. Тимошенко 31 июля так описывал совместные действия с 20-й армией:
"Наступление частей 16 армии, начатое 29.7 с. г., до сего времени проходит крайне напряженной обстановке, усиливаемой отсутствием реальной помощи танкистов.
Правый фланг 16 армии - 129 сд с 14.00 29.7 находится под непрерывным воздействием противника, сосед справа - 73 сд совершенно отрывается или без предупреждения отходит на восток…
В то время, когда части 16 армии с 4.00 ведут бой на участке, где согласно взаимно установленной разгранлинии для частей 20 армии, я вскрыл их отсутствие, что вынудило особенно 129 сд растягивать фланг к северу, подставляя его под удар. Противник с фронта Кореллы, Колодня силою не менее дивизии прорвался вдоль ж. дороги, вышел совхоз Синявинский, разорвав на две части 16 армию.
Парировать удар сил не имею, так как опасаюсь разрыва с 20 армией в центре, все силы сосредоточил (46 сд и 129 сд) севернее, считая направление смоленское главным…
Моя просьба командарму 20 о переходе в наступление 17 тд (дивизия стоит у меня в тылу в 4 км Зевакино, Помелинки) командармом 20 отказана, мотивируя тем, что обстановка еще не ясна и что Зевакино у 73 сд, которая бегает и реальной помощи мне не дает. Ваш приказ, обязывающий командарма 20 оказывать мне помощь, не выполняется…"
Группа войск Ярцевского направления (К. К. Рокоссовского) снова перешла в наступление "с ближайшей задачей уничтожить ярцево-соловьевскую группу войск противника и в дальнейшем развивать удар на Духовщина, охватывая ее с юго-запада", однако опять натолкнулась на плотную оборону.
Положение частей и соединений группы Рокоссовского представлено в оперсводке штаба фронта:
101-я танковая дивизия - Холм, Новоселье севернее Ярцево;
38-я стрелковая дивизия - район Ярцево;
44-й стрелковый корпус: 64-я стрелковая дивизия (с 24 июля командир - полковник А. С. Грязнов) вела бой в районе Свищево, Хатуни; 108-я стрелковая дивизия (генерал-майор Н. И. Орлов) - Александрово, (иск.) Мазиново, Сапелкино, Задня; к 31 июля описан выход частей 44-го корпуса на рубеж восточная окраина Пологи, лес в 4 км восточнее Подрощье, Задня.
18 мсп (2 батальона) - район Заборье в готовности к наступлению.
Им навстречу как раз и продвигалась 229-я стрелковая дивизия 20-й армии (по словам командарма П. А. Курочкина, фактически усиленный батальон) - в сводке штаба фронта указано, что она вышла на рубеж 3 км южнее Ляхово, Пнёвская Слобода.
Начальник германского Генерального штаба генерал-полковник Ф. Гальдер записал вечером в своем дневнике: "Группа армий "Центр": Противник атакует наши войска по фронту и на южном фланге. Особенно напряженное положение - в районе Ельни, где противник ведет упорные атаки со всех сторон. В районе мешка западнее Смоленска, по-видимому, затишье…"
Генерал-фельдмаршал Ф. фон Бок сделал в своем дневнике следующую запись: "Котел у Смоленска все еще не очищен от противника, хотя его атаковали бок о бок по всему фронту сразу четыре дивизии. Все это чрезвычайно огорчительно, так как атаки противника на восточном фронте группы армий становятся все более ожесточенными, по причине чего мне пришлось снять с фронта вокруг "котла" часть войск, чтобы облегчить положение 3-й танковой группы.
Начальник штаба 9-й армии генерал Векман пребывает в мрачном расположении духа. Он также настроен пессимистически по отношению к ситуации на северном крыле. Я сказал Штраусу <командующему 9-й армии>, что "котел" необходимо любой ценой очистить в самое ближайшее время".
Таким образом, сведений о каких-то серьезных атаках советских войск с целью захвата Смоленска с немецкой стороны нет. Ослабленные и атакуемые со всех сторон войска 16-й и 20-й армий уже не способны были вернуть Смоленск. Напротив, немецкие войска продолжали теснить советские части в "котле" к Днепру, при этом все большее значение приобретали бои за переправы. Ожесточенные бои развернулись в районе деревень Горки, Задня, Челновая, Соловьево, Пнево, Ратчино, Заборье.
Главнокомандующий войск Западного направления маршал С. К. Тимошенко, наконец, приказал группе Рокоссовского основные усилия приложить для восстановления связи с войсками в Смоленском "котле" по дороге Каменка-Соловьево.
В соответствии с этим приказом генерал-майор К. К. Рокоссовский снял наступательные задачи 38-й и 64-й стрелковым и 101-й танковой дивизиям и отдал приказ 108-й стрелковой дивизии с одним полком 64-й дивизии перейти в наступление в 3.00 1 августа в направление Задня, Усинино. Только после этого удалось восстановить связь с окружёнными восточнее Смоленска частями и соединениями 20-й и 16-й армий.
В этих боях также участвовал стрелковый батальон 178-й стрелковой дивизии 24-й армии Резервного фронта (основные позиции дивизии располагались в районе Сафоново, за спиной группы войск Ярцевского направления). Начальник Особого отдела НКВД 24-й армии доносил своему начальнику: "По приказу командира 178 сд полковника Кудрявцева 21 июля в 24.00 был отправлен 2 батальон 693 сп в предполье на расстояние 60 км с задачей встретить противника на рубеже р. Вопь, измотать его силы, создать ему препятствия при его наступлении и организованно отходить на основные огневые рубежи.
В указанный район командир батальона капитан Широков прибыл 22 июля и в течение 4 дней организовал оборону, а 27 июля в 5 часов батальон встретился с противником и вступил в бой…
В этот момент в этом районе проходила 108 стрелковая дивизия под командованием генерал-майора Орлова, имеющая задачу взять Соловьёвскую переправу. Она подчинила 2 батальон 693 сп себе для выполнения своей задачи, сняв без всякого основания батальон, и в течение 30 и 31 июля и 1 августа, получая отдельные задания, батальон неоднократно ходил в наступление без всякой огневой поддержки артиллерии и танков, в результате чего батальон фактически ликвидирован…"
Член Военного совета 16-й армии А. А. Лобачев писал в своих мемуарах: "К 31 июля командование Западного фронта силами группы войск Рокоссовского и других соединений подготовило и успешно провело контрудар, разорвав кольцо, которое немцы замкнули у Соловьева.
Путь к переправам был открыт. Мы находились в 10 километрах от Днепра, на высоком холме, поросшем кустарником. На многие километры виднелась округа: горели села Смоленщины. По всей линии нашего арьергарда шел бой. Перед тем как переправиться через Днепр, командарм созвал совещание. На нем присутствовали генералы Городнянский <командир 129-й стрелковой дивизии>, Корнеев <скорее всего, командир 127-й стрелковой дивизии, он был ранен 27июля, но, возможно, еще не эвакуирован>, Филатов <командир 46-й стрелковой дивизии>, Хмельницкий <командир 34-го стрелкового корпуса>, полковники Екименко <А. З. Акименко, начштаба 34-го корпуса> и Чернышев <командир 152-й стрелковой дивизии>, бригадные комиссары Галаджев, Рязанов, полковой комиссар Соловьев и другие. Командарм познакомил командиров и комиссаров дивизий с порядком переправы и организацией обороны".
Ф. Гальдер записал в своем дневнике:
"Кольцо окружения у Смоленска несколько сужено, однако обстановка здесь существенно не изменилась.
Развитие обстановки позволяет сделать следующие выводы:
1. Опять неверно поняты задачи по уничтожению противника в Смоленском "котле". Четыре пехотные дивизии теснят противника с запада на восток, идя навстречу наступающим с востока четырем батальонам 7-й танковой дивизии, которая в свою очередь подвергается атакам противника с востока. Будет не удивительно, если 7-я танковая дивизия пострадает.
2. Весь фронт танковой группы Гота занят незначительными силами. В тылу ничего нет. Это положение является следствием того, что 9-я армия использует большинство своих пехотных соединений в боях под Смоленском, а остальные пехотные дивизии - на крайнем левом фланге. Командование же группы армий не в состоянии заставить Гудериана, войска которого действуют непосредственно южнее, сделать что-либо для облегчения обстановки у Смоленска. В то же время только таким путем можно было бы высвободить пехотные соединения и, выдвинув их вперед, прикрыть фронт группы Гота с тыла".
Тем временем два немецких армейских корпуса (8-й и 5-й) немецкой 9-й армии продолжали теснить советские войска в Смоленском "котле" к Днепру.
Драматические события описаны в донесении командующего 16-й армией генерал-лейтенанта М. Ф. Лукина маршалу С. К. Тимошенко:
"1. Противник силою до пехотной дивизии, усиленной артиллерией, минометами при поддержке крупного соединения авиации к 6.00 1.8 перешел в наступление; отбросив левофланговые части 20 армии, обнажив фланг и тыл 229 сд, основной удар сосредоточил по 16 армии силою … полков <так в тексте - ВМ> продолжает развивать успех в стыке между 152 сд и 34 ск, ведет разведку в направлении Духовская.
2. В связи с отходом левофланговых частей, что сразу обнажило фланг и тыл дивизии на глубину 2-3 км, принимая на себя основной удар наступающего, дивизия ведет ожесточенный бой, неоднократно переходила в контратаки, но, понеся большие потери, без артиллерии и пулеметов под давлением превосходящих сил противника с боем отходит на восток. Все время дивизия держалась на меридиане Мордвино.
Соседа справа нет.
129 сд все время находится под воздействием фланговых ударов, несет большие потери. Положение тяжелое.
3. 152 сд ударом с фронта и охватываемая с флангов отходит на восток под давлением до двух полков противника.
На 19.00 152 сд занимает Духовская, Стар. Шишлово.
4. 34 ск. На участке 158 дивизии противник продолжает теснить правый фланг дивизии противника до двух батальонов и проникают в направлении Духовская, Синявино.
К 17 часам дивизия занимает фронт узел Синявино, высота 215.2, Митино.
127 сд занимает оборону на фронте Митино, мук., кл., Облогино исключительно.
На участке дивизии противник стремится прорваться в стыке между 158 и 127 сд. Отмечено движение противника вдоль Днепра и на юг в обход дивизии.
5. 46 сд к утру 1.8.41 сосредоточилась в районе Залесово, высота 228.5, имея 646 полк в районе Духовская, с задачей не дать противнику возможности развивать успех вдоль жел. дор. и не дать отрезать 34 ск от армии.
6. Положение напряженное. Потери в войсках велики. Снарядов нет. Станковые пулеметы в дивизиях исчисляются единицами, а в некоторых их совершенно нет. Помощи от соседей нет, напротив, безудержным отходом левого фланга 20 армии непрерывно ставлюсь под угрозу охватов, ударов в тыл. Принимаю все меры задержаться на рубеже Мордвино, Духовская, Рогачев, Кузнецово…"
Неблагоприятное развитие событий в районе Смоленска заставили генерал-лейтенанта П. А. Курочкина отдать, наконец, приказ прекратить попытки захвата Смоленска и начать отход за р. Днепр. Соответствующий приказ штаба Западного направления пришел только 3 августа.
В оперативной сводке штаба Западного фронта от 3 августа говорилось:
"16 и 20 армии к 12.00 3.8 вели арьергардные бои на фронте Пневская Слобода, свх. зап. Морево и далее по реке Хмость до р. Днепр у Малиновка.
229 сд 20 А переправлялась на вост. берег р. Днепр у Ратчино (5 км вост. Морево).
34 ск из района Морево двигался к переправе у Ратчино и южнее.
Продолжалась переброска горючего и огнеприпасов на зап. берег р. Днепр у Ратчино для частей 16 и 20 армий.
Штарм 20 - Дуброво (4 км вост. Морево)".
Генерал-фельдмаршал Ф. фон Бок с возмущением записал в своем дневнике: "Русские в течение ночи построили временный мост на восточном фронте "смоленского котла" и, как выразился сегодня один летчик, "драпают на восток"! 3-я танковая группа пытается захватить переправу атаками с северного направления. Я отдал приказ 17-й танковой и 20-й моторизованной дивизиям перекрыть противнику все пути отхода из "котла" <навстречу друг другу - ВМ>. Ситуация с мостом прояснилась во второй половине дня: как оказалось, части 20-й моторизованной дивизии отошли из деревни Ратчино, где русские позднее начали возводить мост, чуть ли не три дня назад! Я сразу же перезвонил в штаб-квартиру 9-й армии, где застал одного только начальника штаба, который и получил от меня строгое указание сегодня же покончить с "котлом"…"
День 5 августа считается окончанием боев в Смоленском "котле" и за Смоленск.
Через рр. Днепр и Вопь удалось переправиться только остаткам 16-й и 20-й армий.
По данным немецкой группы армий "Центр", за период с 10 июля в боях за Полоцк, Витебск, Оршу, Могилев и Смоленск захвачено в плен 310 000 человек, свыше 3000 танков и примерно столько же орудий.
Однако и для немецких войск сражение за Смоленск не прошло даром. Генерал-фельдмаршал Ф. фон Бок описал свои впечатления от поездки 3 августа в 8-й и 5-й армейские корпуса: оба корпуса понесли в боях значительные потери, особенно в офицерском составе, "но своими боевыми успехами гордятся".
Всего официальные потери группы армий "Центр" с 22 июня по 1 августа составили 74 500 человек (учитывая, что, несмотря на немецкую пунктуальность, достоверных данных по потерям вермахта в сражении за Смоленск с раскладкой на безвозвратные и санитарные нет, сказать, что имелось в виду, сложно).
К тому же такого разгрома, как под Белостоком, под Смоленском у немецкого командования не получилось. 25 июля на совещании начальников штабов групп армий Ф. Гальдер сделал следующую запись: "Совсем другой противник, поэтому - совсем другой опыт…
1. Осуществление операций по времени:
— группа армий "Юг": Операции по времени развивались медленнее, чем предполагалось.
— группа армий "Центр": До начала Смоленского сражения операции развивались в соответствии с планами, затем развитие замедлилось.
— группа армий Север": Операции развивались почти в полном соответствии с планами.
2. Общая оценка противника:
Численность танковых войск у противника оказалась большей, чем предполагалось. Особенно отмечается упорство сопротивления противника. Перед группой армий "Юг" противник оказался на высоте в вопросах общего руководства и ведения наступательных действий оперативного масштаба. Перед группами армий "Центр" и "Север" в этом отношении противник показал себя с плохой стороны.
Управление войсками в тактическом звене и уровень боевой подготовки войск - посредственные".
Кроме того, оказалось, что и немецкие командующие не представляют из себя "безошибочных роботов". В их среде возникли серьезные разногласия: командующий 2-й танковой группой генерал-полковник Г. Гудериан основные усилия бросил на удержание Ельнинского плацдарма, а не на завершение окружения советских войск под Смоленском, что вызвало истерику у командующего 3-й танковой группой генерал-полковника Г. Гота и командующего группой армий "Центр" генерал-фельдмаршала Ф. фон Бока, однако никто не смог "совладать" с Гудерианом.
В конце концов, это только сыграло на руку советским войскам.
Штабу армии так и не удалось взять управление большей частью предназначенных соединений под Витебском в свои руки, а сам генерал-лейтенант И. С. Конев с трудом избежал смерти и плена.
Разгром 25-го стрелкового корпуса (134-я и 162-я стрелковые дивизии, подразделения 127-й стрелковой дивизии) нашел отражение в докладе Главного военного прокурора В. Носова Л. З. Мехлису: "…штаб корпуса… 14 июля переехал в лес у села Понизовье, бросив всякое управление частями корпуса и потеряв связь со штабом армии. По примеру штаба корпуса разбегались воинские части, не оказывая никакого сопротивления противнику, бросая материальную часть и снаряжение. 14 июля, боясь дальше двигаться без прикрытия и охраны, командир корпуса Честохвалов выделил несколько командиров и приказал собрать хотя бы небольшую группу войск, разбросанных в окружности по проселочным дорогам, чтобы под их прикрытием организовать дальнейшее отступление на восток.
К исходу дня 14 июля в лесу были сосредоточены: 515-й сп, 410-й лап, батальон 738-го сп 134-й сд, два дивизиона 567-го лап 127-й сд, один батальон 395-го сп 162-й сд и мелкие подразделения других частей, всего около 4000 человек, вооруженных винтовками, пулеметами, гранатами, артиллерией, минометами с запасами боеприпасов.
В штабе корпуса находились: 1) командир корпуса генерал-майор Честохвалов; 2) военком бригадный комиссар Кофанов; 3) начальник политотдела полковой комиссар Лаврентьев; 4) начальник штаба полковник Виноградов; 5) помощник начальника штаба полковник Стулов; 6) начальник особого отдела старший лейтенант госбезопасности Богатько и другие, около 30 человек.
Из штаба 134-й сд - начальник политотдела батальонный комиссар Хрусталев, начальник артиллерии подполковник Глушков и другие. Сюда же в лес 14 июля вечером прибежал переодетым в гражданское платье, без личного оружия начальник штаба 134-й сд подполковник Светличный.
Командир корпуса Честохвалов принял решение: не ожидая подхода остальных частей корпуса, продолжать отходить на восток, продвигаясь только лесами и только ночью, не входя в соприкосновение с противником, категорически запрещая стрелять в немцев. Трусость командования корпуса доходила до крайности. По приказанию командира корпуса полковник Виноградов пытался застрелить водителя одной из автомашин колонны, у которого случайно произошел гудок от замыкания. Тут же лично побил сигнальные рожки во всех автомашинах, чтобы не повторился случайный гудок и не выдать противнику местонахождение колонны штаба. Так двигались 14, 15 и 16 июля. Пройдя 60-70 километров, сосредоточились в лесу у села Букино.
16 июля в этом лесу командир корпуса Честохвалов провел совещание начсостава и приказал бросить все имущество, оставить только носимое при себе. Были брошены: личные вещи начсостава, две рации, смазочные материалы, масса противогазов, пулеметные диски и коробки, документы, часть обоза, лошади и другое имущество. Здесь же Честохвалов объявил дальнейший маршрут отступления на восток по направлению на село Овсянкино. Движение из Букино намечалось двумя колоннами в 20.00 16 июля, причем колонна 10-12 легковых автомашин штаба корпуса вместе с броневиком охранения должна была двигаться в хвосте правой колонны. Для разведки по намеченному маршруту в 18.00 выслан конный отряд в 25 человек. Однако командир корпуса не стал ждать результатов разведки, изменил свое прежнее решение и в 19.00 приказал колоннам двигаться по намеченному маршруту, а сам с колонной штабных автомашин бросил части позади и уехал по направлению село Овсянкино. При въезде в село Рыпшево в 23.00 колонна штаба была встречена окриками "Стой!" и беспорядочной стрельбой незначительного отряда немецкой разведки, по словам очевидцев, разведчиков было около 10 человек.
Возглавлявший автоколонну на первой машине начальник штаба корпуса полковник Виноградов, не останавливая машины, проехал и выскочил за село. Следовавший за ним во второй машине командир корпуса генерал-майор Честохвалов остановил автомашину, бросил личное оружие, поднял руки и пошел к немцам. Находившийся с ним в машине начальник инженерной службы штаба корпуса подполковник Егоров выскочил из машины и бросился в другую сторону, через огороды в лес. То же сделали остальные командиры и политработники штаба корпуса; и стрелок автоброневика, и водители, следовавшие на своих машинах, бросили машины, документы и все, что было, без единого выстрела разбежались по кустам.
Полковник Виноградов, проехав 1-1,5 км за село, побоялся ехать дальше, бросил машину и с шофером ушел в лес, а оттуда одиночным порядком пробирался в сторону частей Красной Армии из так называемого "окружения". Разбежавшиеся от машин комиссары Кофанов и Лаврентьев, полковники Виноградов и Стулов и другие штабные командиры, зная, что по этой дороге движутся части корпуса и могут попасть в засаду немцев, не предупредили об этом командиров частей.
17 июля, когда части подошли к указанному месту, немцы, подтянув силы, встретили их сильным огнем. Командиры соединений по своей инициативе вступили в бой, длившийся 2-3 часа, потеряв 130 человек убитыми и ранеными, под прикрытием артиллерии 410-го и 567-го лап, вывели свои части обратно в лес.
18 июля группа командиров штаба корпуса, разбежавшихся у села Рыпшево от немецкой разведки, в количестве 12-13 человек под руководством помощника начальника штаба корпуса подполковника Стулова подошли к находившимся в лесу частям корпуса. Эти части возглавлял помощник начальника штаба 134-й сд подполковник Светличный и начальник политотдела дивизии Хрусталев. Подполковник Светличный обратился к Стулову и находившимся с ним командирам штаба корпуса с предложением присоединиться к частям и возглавить руководство по выводу их из окружения. Полковник Стулов и находившиеся с ним командиры штаба корпуса отклонили это предложение и заявили, что меньшей группой им легче будет пробраться на сторону советских войск, и через пару дней ушли одиночным порядком.
Находясь в окружении, под влиянием трусости, некоторые командиры и политработники, чтобы скрыть свою принадлежность к командному составу Красной Армии, посрывали знаки различия и петлицы, обменяли свое воинское обмундирование на гражданские костюмы, а часть из них даже уничтожила личные и партийные документы. Начальник политотдела корпуса полковой комиссар Лаврентьев уничтожил партийный билет, обменял свое комсоставское обмундирование на рваный костюм "заключенного", отпустил бороду, повесил котомку за плечи и, как трус и бездельник, несколько дней двигался за частями, ничего не делая, деморализуя личный состав своим внешним видом. Когда ему предложили военное обмундирование, он отказался и одиночным порядком в своем костюме "заключенного" пошел на восток.
Также одиночным порядком пробирались военком корпуса бригадный комиссар Кофанов, полковник Стулов, начальник особого отдела корпуса старший лейтенант госбезопасности Богатько. Последний вместе со своей машинисткой, переодевшись в костюмы колхозников, выдавая себя за "беженцев", пробирались в город Вязьму.
Подполковник Светличный, возглавивший части 134-й сд после бегства работников штаба корпуса, несмотря на наличие достаточного количества огневых средств и людей, продолжая преступную "тактику" командования штаба 25-го ск, вел части только ночью и только лесами. Категорически запрещал вступать в соприкосновение с противником. Все время восхвалял мощь немецкой армии, утверждая о неспособности Красной Армии нанести поражение немцам. Боясь, чтобы стук повозок не демаскировал местонахождение частей дивизии, и столкнувшись с трудностями ночных передвижений, Светличный 19 июля сего года приказал бросить в лесу повозки, лошадей, другое имущество, как "ненужное".
В тот же день он разбил оставшиеся части на три отряда: 1-й отряд - из состава 515-го сп с батареей полковой артиллерии и артиллерии 410-го лап под командованием капитана Цулая; 2-й отряд - из состава 378-го сп с полковой артиллерией и дивизионом 567-го лап, командир отряда капитан Соловцев.
В 3-й отряд вошли остальные части дивизии с двумя батареями 410-го лап подкомандой подполковника Светличного.
По приказанию Светличного в ночь на 20 июля отряды выступили по намеченному им маршруту на восток: 1-й и 2-й отряды левой колонной под общим командованием начальника артиллерии дивизии подполковника Глушкова, а 3-й отряд под руководством Светличного - справа. Никакой разведки и связи между отрядами во время движения организовано не было.
Пройдя 10-12 километров правая колонна, заметив впереди выпущенную противником ракету, по приказанию Светличного повернула обратно к исходному положению. Сам подполковник Светличный уехал от частей.
Началась паника и бегство.
Весь день 20 июля части 3-го отряда находились без руководства и без связи с 1-м и 2-м отрядами. Только к вечеру из лесу явился подполковник Светличный, и начали подходить одиночные бойцы и командиры из 1-го и 2-го отрядов без оружия.
По выяснении оказалось, что во время движения в ночь на 20 июля руководители 1-го и 2-го отрядов, услышав вдалеке шум моторов, посчитали их за танки противника. В испуге начальник артиллерии 134-й дивизии подполковник Глушков приказал бросить материальную часть отрядов, а людям спасаться, кто как может.
21 июля была выделена группа бойцов, одно орудие - вручены Глушкову, и приказано забрать оставленную им материальную часть. Однако и на сей раз он струсил, бросил людей и лошадей, а сам скрылся в лесу и больше к частям не подходил.
В результате преступной трусости подполковников Светличного и Глушкова в ночь на 20 июля сего года части 134-й сд, находившиеся в окружении, потеряли: около 2000 человек личного состава (разбежавшиеся из 1-го и 2-го отрядов), часть из них попала в плен к врагу; два дивизиона артиллерии, две батареи полковой артиллерии, много артиллерийских снарядов, более 10 пулеметов, около 100 лошадей и вооружение - оставлено немцам.
27 июля сего года подполковник Светличный с небольшой группой 60-70 человек прорвался на сторону частей Красной Армии, оставил в окружении 1000 человек личного состава, раненых и остатки имущества 134-й сд, которые возглавил начальник 5-го отдела штаба 134-й сд капитан Баринов и находился с ними в лесу до прибытия генерал-лейтенанта Болдина, под руководством которого они вышли из окружения 11 августа.
За допущенные преступления считаю необходимым предать суду военного трибунала:
1. Бывшего командира 25-го ск генерал-майора Честохвалова как изменника Родине - заочно;
2. Начальника штаба корпуса полковника Виноградова;
3. Помощника начальника штаба корпуса полковника Стулова;
4. Военкома корпуса бригадного комиссара Кофанова;
5. Начальника политотдела корпуса полкового комиссара Лаврентьева - за проявленные ими трусость, бездействие, паническое бегство от частей и запрещение частям оказывать сопротивление;
6. Начальника штаба 134-й сд Светличного;
7. Начальника артиллерии дивизии подполковника Глушкова - за проявленную ими трусость, запрещение частям вступать в соприкосновение с противником и оставление врагу материальной части дивизии".
В вышеперечисленных событиях в районе села Рибшево командир 25-го корпуса генерал-майор С. М. Честохвалов пропал без вести (в плен, судя по всему, он так и не попал; в ставшем теперь доступном сообщении штаба немецкой 20-й танковой дивизии говорилось, что Честохвалов погиб при попытке спастись бегством). Вместе с ним числятся пропавшими без вести с июля 1941 года начальник политотдела корпуса полковой комиссар М. Ф. Лаврентьев и помощник начштаба корпуса по тылу полковник А. Я. Стулов. Начальник штаба корпуса полковник П. С. Виноградов вышел из окружения, в сентябре 1941 года назначен командиром стрелковой дивизии, в декабре 1941 года получил орден Ленина, позже был начальником штаба 2-й Ударной армии генерал-лейтенанта А. А. Власова и пропал без вести в июле 1942 года.
Командир 134-й дивизии комбриг В. К. Базаров погиб 27 июля в районе д. Махово Смоленской области, там же и похоронен. Остатки дивизии, которые вывел подполковник В. А. Светличный, 28 июля принял полковник М. А. Зашибалов (ранее командовал 86-й стрелковой дивизией в Белостокском выступе, был ранен в первые дни войны и эвакуирован), другая часть дивизии вышла из окружения в составе "группы Болдина"; сам Светличный оставлен в армии на штабных должностях (приговор военного трибунала мне не известен) и закончил войну на Дальнем Востоке в звании генерал-майора. Упомянутый в письме Главного военного прокурора начальник артиллерии 134-й дивизии подполковник А. Я. Глушков попал в плен (освобожден после войны). Есть донесение, что два батальона этой дивизии во второй половине июля участвовали в боях за Великие Луки в составе 62-го корпуса.
162-я стрелковая дивизия, по данным штаба Фронта Резервных армий, после боев в районе Суража к 18 июля отошла в район Нелидово (100 км западнее Ржев), где была переподчинена 30-й армии. 31 июля остатки дивизии были выведены в район Вязьмы на доукомплектование. Командир 162-й стрелковой дивизии полковник Н. Ф. Колкунов предстал перед судом военного трибунала за то, что "13 июля в момент выхода дивизии из окружения отдал приказ зарыть в землю имущество связи… Уничтожение указанного имущества боевой обстановкой не вызывалось…" Он был приговорен к 5 годам заключения с отсрочкой приговора, оставлен в армии и погиб при бомбардировке штаба Западного фронта 2 октября 1941 года.
Остатки 720-го полка 162-й дивизии, отброшенные в район Духовщина, Ярцево, сражались в составе группы Рокоссовского и только после 31 июля соединились с основными силами дивизии.
Когда штабы 19-й армии, 7-го и 23-го механизированных и 34-го стрелкового корпусов отошли на восток, под Витебском оставались еще многие соединения и части: 220-я мотострелковая и 129-я стрелковая дивизии, некоторые успевшие прибыть под Витебск подразделения 158-й и 38-й стрелковых дивизий, а также части 7-го мехкорпуса.
После поражения под Витебском командованию 220-й мотострелковой дивизии в течение 13 июля удалось собрать боевые подразделения и тылы дивизии, хотя ещё 15 июля остатки дивизии вели бои под Витебском. В ночь на 16 июля 220-я дивизия вышла к Ярцево, но так как этот путь отхода на восток был уже перекрыт противником, уклонилась к югу и в течение 16-17 июля переправилась через р. Днепр и вышла в район Дорогобужа вместе со своим командиром генерал-майором Н. Г. Хоруженко. 21 июля 220-я мотострелковая дивизия была переформирована в стрелковую (у нее была забрана большая часть автомашин, 137-й танковый полк также переформирован в стрелковый).
На 1 августа 220-я стрелковая дивизия перечислена в составе 32-й армии, затем была включена в состав 49-й армии, получила пополнение и продолжала существовать как боевая единица.
Сведений о судьбе управления 23-го мехкорпуса очень мало. Известно, что командир корпуса генерал-майор М. А. Мясников в конце июля оказался в госпитале (то ли был ранен, то ли по болезни). Согласно справочнику "Боевой состав РККА", на 1 августа 1941 года 23-й корпус (уже как стрелковый) назван в резерве 24-й армии (в подчинении - 100-я стрелковая и 194-я горнострелковая дивизии), вскоре корпус был расформирован.
129-я стрелковая дивизия, потеряв связь с командованием, также была разгромлена под Витебском. Когда командир дивизии генерал-майор А. М. Городнянский включился в оборону Смоленска в составе 16-й армии, в его распоряжении оставался только один стрелковый полк (457-й) из трех (об артиллерийских полках сведений нет).
Еще один стрелковый полк, 518-й, сражался в составе 46-й дивизии.
Остатки 7-го мехкорпуса 14 июля начали отход на восток в район Ярцево, кроме отряда Витебского направления (14-й мотострелковый и 14-й гаубичный полки), который прорывался из окружения самостоятельно. По выходу в район Ярцево штаб 7-го мехкорпуса был подчинен генерал-майору К. К. Рокоссовскому и вскоре сделан штабом "Оперативной группы Ярцевского направления".
Часть 14-го мотострелкового полка 14-й танковой дивизии вышла из окружения вместе с 153-й стрелковой дивизией.
14-я танковая дивизия была расформирована в сентябре 1941 года, ее остатки свели в запасной танковый полк.
18-ю танковую дивизию вскоре переформировали в 127-ю танковую бригаду под командованием генерал-майора Ф. Т. Ремизова, которая осталась сражаться в составе оперативной группы Рокоссовского.
В районе Лиозно, согласно заявлению штаба немецкой 4-й Танковой армии, попал в плен старший лейтенант Яков Джугашвили - командир 6-й батареи 2-го дивизиона 14-го гаубичного артполка 14-й танковой дивизии 7-го мехкорпуса, сын И. В. Сталина. В настоящее время склоняются к версии, что Яков Джугашвили погиб, а все дальнейшие общеизвестные события были провокацией германских спецслужб.
В конце концов, к началу августа 19-я армия была воссоздана заново: она получила под свое начало дивизии оперативной группы С. А. Калинина (166-я, 91-я, 89-я стрелковые дивизии), а также воссозданные 162-ю и 50-ю стрелковые дивизии и заняла полосу обороны по р. Вопь: 3 августа 19-я армия вновь появилась в сводках Западного фронта.
А уже через месяц И. С. Конев получил звание генерал-полковника (11 сентября) и командование над войсками Западного фронта (12 сентября).
В Смоленском "котле", в отличие от Белостокского, советские войска до последнего сохраняли организационную структуру и единое командование. Исключение составляли 1-я мотострелковая и 18-я стрелковая дивизии, отрезанные от основных сил.
Действовавшая южнее Орши 18-я стрелковая дивизия получила приказ на отход на восток 18 июля. При попытке переправиться через р. Росасенка и соединиться с основными силами 20-й армии 21 июля она была разгромлена. В истории немецкой 137-й пехотной дивизии описаны тяжёлые бои 20-21 июля в районе Бородино (южнее Дубровно), в которых было нанесено поражение советской 18-й и части 73-й дивизии. Только 11 августа остатки 18-й дивизии вышли из окружения вместе с группой генерал-лейтенанта И. В. Болдина (которая отходила на восток от самого Гродно). В сентябре 1941 года при проведении "инвентаризации" стрелковых дивизий 18-я дивизия была расформирована, ее командир полковник К.В.Свиридов после выхода из окружения получил в свое командование новую 363-ю стрелковую дивизию.
1-я мотострелковая дивизия начала выход из окружения "с носимым оружием" 16 июля. К 25 июля она вышла к Могилеву, который уже находился в окружении. 27 июля начался прорыв на Пропойск, в результате которого дивизия была полностью разгромлена. Остатки дивизии вывел из окружения исполняющий обязанности командира (в отсутствие раненого Я. Г. Крейзера) полковник В. А. Глуздовский.
Пока происходили все эти трагические события, учитывая высокий статус дивизии (1-я Московская Пролетарская), уже 26 июля на основе отошедших на восток тылов 1-й дивизии и подразделений 109-й мотодивизии 5-го мехкорпуса началось формирование фактически новой 1-й мотодивизии в составе двух полков. Исполняющим обязанности командира дивизии был назначен майор Д. Ф. Михайловский (ранее командовал 17-м мотострелковым полком 17-й танковой дивизии, участвовал в Лепельском контрударе, был окружен в районе Цотово, 9-19 июля выходил из окружения, сумел вывести остатки своего полка).
27 июля восстановленная 1-я мотодивизия вступила в бой в районе Старое и Новое Корявино северо-восточнее Смоленска, затем оборонялась фронтом на север в районе Веено, Бережняны, однако через три дня отошла в район Курдымово, где заняла круговую оборону.
3 августа майор Д. Ф. Михайловский отдал приказ уничтожить всю матчасть, оставшуюся без боеприпасов и горючего, и начать отход к днепровским переправам. При отступлении "новое формирование" 1-й дивизии фактически было уничтожено, Д. Ф. Михайловский пропал без вести (за бой 8 июля у Липовичи награжден орденом Ленина, по новым данным в плену перешел на сторону противника, в 1946 году расстрелян за измену Родине).
Таким образом, в конце июля основной костяк 20-й армии, сражавшийся в Смоленском "котле", составили 69-й стрелковый корпус (144-я, 153-я <формально восстановила связь со штабом корпуса и армии только 24 июля>, 229-я и 233-я стрелковые дивизии), 5-й мехкорпус (13-я и 17-я танковые дивизии), отдельные 73-я стрелковая и 57-я танковая дивизии. 29 июля соединения 20-й и 16-й армий были даже объединены под единым началом командующего 20-й армией генерал-лейтенанта П. А. Курочкина.
Однако уже в начале августа немецким войскам удалось рассечь Смоленский "котел". Генерал-фельдмаршал Ф. фон Бок записал в своем дневнике: "Сражение за "Смоленский котел" приближается к завершению. 5-й корпус создал дополнительный "малый котел" внутри "большого"; при очистке "малого" захвачено несколько тысяч пленных и большое количество военного имущества..."
4 августа командующий 20-й армией генерал-лейтенант П. А. Курочкин докладывал маршалу С. К. Тимошенко:
"1. Армия продолжает переправляться через р. Днепр. 5 мк, 229, 233 сд, 73 сд не в состоянии пробиться вдоль смоленского шоссе. Им приказано пробиваться к переправам на Ратчино. Передовые их части подошли к Ратчино. В районе Ратчино сформированные мною отдельные отряды ведут бой с противником, не допуская его к переправе. Там же отряд Лизюкова. Противник продолжает жечь переправы и материальную часть бомбами и зажигательными пакетами. Переправа продолжается и будет продолжаться ночью. Остатки 153 и 144 сд приводятся в порядок для занятия обороны по р. Днепр от устья Устром до Заборье включительно. О 57 тд сведений нет.
2. Для сбора отступивших за Днепр частей и соединений и приведения их в порядок организованы оперативные группы штарма и расставлены на места. Задержка отдельных групп и людей производится и на р. Ужа. Подробное состояние армии могу доложить через два дня.
3. Отсутствие комсостава, большие потери в штабах затрудняют приведение отошедших частей в порядок. Все, что было организовано вчера под командой отдельных командиров, сегодня уже не существует. Крайне необходимо отвести армию в тыл на несколько дней для приведения ее в порядок, т. к. организационная работа под воздействием противника не дает нужного эффекта. При серьезном нажиме со стороны противника эти недостаточно управляемые разрозненные части не смогут оказать сопротивления и все, что спасено и вышло из окружения, может быть потеряно".
Командованию 20-й армии удалось выйти из окружения. Погиб начальник оперативного отдела штаба 20-й армии полковник И. Т. Рясик . Генерал-лейтенант П. А. Курочкин 8 августа сдал командование армией и вскоре был назначен командующим 43-й армией Резервного фронта.
Подробное описание выхода из окружения 5-го мехкорпуса представлено в его журнале боевых действий:
"В районе Ратчино колонна также была встречена организованным пулеметным огнем, огнем противотанковых орудий и автоматов. Противник использовал церковь, деревья и остатки печных труб сгоревших домов. В результате боя головной отряд овладел Ратчино, уничтожив противника, и вышел на западный берег р. Днепр в районе переправы со значительным количеством материальной части. Подразделения 8-го мотоциклетного полка были переправлены на восточный берег р. Днепр и заняли оборону по берегу реки. С переходом подразделений 8-го мотоциклетного полка на восточный берег р. Днепр под руководством начальника инженерной службы 5-го механизированного корпуса подполковника Зверева средствами 17-го понтонно-мостового батальона началась наводиться переправа через р. Днепр под сильным пулеметным и минометным огнем. В это же время подошедшие подразделения занимали оборону по западному берегу р. Днепр (подразделения подходили мелкими группами) и продолжали очищать район Ратчино от противника.
Около 11.00 4.8.41 г. переправа была наведена и началась переброска машин на восточный берег р. Днепр. После прохода через переправу нескольких машин противник открыл артиллерийский огонь по переправе со стороны Ляхово. Кроме этого, три танка противника подошли к колонне автомашин, сгруппировавшихся у переправы, и начали в упор расстреливать зажигательными снарядами, в результате чего половина машин через несколько минут загорелись. Несмотря на это, машины продолжали переправляться через переправу. Через 15 минут авиация противника в количестве 12 бомбардировщиков произвела налет по переправам, в результате чего мост был выведен из строя и подходы к мосту изрыты воронками авиационных бомб, кроме того, противник продолжал обстреливать переправу артиллерийским, пулеметным и минометным огнем.
После этого не было возможности продолжать переправу автомашин. Со значительными потерями оставшиеся группы бойцов и командиром отошли на восточный берег р. Днепр и заняли оборону.
С наступлением ночи под огнем противника переправа была вновь восстановлена и части продолжали эвакуацию машин на восточный берег р. Днепр. Не выполнив приказ командира корпуса, 73-я и 229-я стрелковые дивизии и боковые отряды при столкновении с противником оборону на указанном рубеже не заняли, а вышли на маршрут 5-го механизированного корпуса и 17-й танковой дивизии и, двигаясь в беспорядке, нарушали движение основной колонны.
В период боя головного отряда в районе Дуброво противник оказывал сильное воздействие с северного направления.
Часть колонны автомашин и личного состава повернула от Дуброво на юг и в районе леса южнее Дуброво встретила упорное сопротивление противника, разбилась на отдельные отряды и под руководством ответственных командиров отряды выходили из окружения, спускаясь на юг. Так, под руководством заместителя командира корпуса генерал-майора Журавлева, начальника штаба корпуса полковника Буткова, начальника оперативного отдела полковника Рагуля и командира 17-й танковой дивизии полковника Корчагина отряды в 120-150 человек разгромили и уничтожили группу противника в районе леса южнее и юго-западнее Дуброво и с боем переправились вплавь через р. Днепр в районе Малиновка и южнее, обходя левый фланг 17-й мотодивизии противника, и 7.8.41 г. вышли из окружения в район Новоселки.
13-я танковая дивизия, прикрывая выход корпуса из окружения, к рассвету 4.8.41 г. головой колонны достигла Никольское и была отрезана от главных сил корпуса. Противник, преследуя арьергард дивизии, непосредственно имел соприкосновение с прикрывающими частями. Кроме того, голова колонны дивизии была обстреляна артиллерийским, пулеметным и минометным огнем противника из леса северо-западнее Никольское и из леса юго-западнее Пустошь.
По решению командира 13-й танковой дивизии10 части в районе Никольское перешли к обороне, в дальнейшем под воздействием усиливающегося огня противника части отошли в лес юго-западнее Лешеньки и продолжали обороняться до наступления темноты, где был проявлен героизм и стойкость окруженных частей 13-й танковой дивизии, отбивших несколько атак противника. В дальнейшем оставшиеся части 13-й танковой дивизии ночью группами выходили из окружения.
…Корпус вышел из окружения со значительным количеством личного состава и незначительным количеством материальной части…"
После выхода из окружения 5-й мехкорпус, как и другие мехкорпуса РККА, был расформирован; как теперь стало известно, 2 августа на Соловьёвской переправе был смертельно ранен командир корпуса генерал-майор И. П. Алексеенко (умер на следующий день в Вязьме). На базе 17-й танковой дивизии была сформирована 126-я танковая бригада во главе с полковником И. П. Корчагиным, которая продолжала сражаться на Западном фронте.
13-я танковая дивизия, которой не удался организованный выход из окружения, была расформирована.
57-я Краснознаменная танковая дивизия отходила на восток едва ли не последней. 6 августа радиостанция дивизии приняла радиограмму штаба армии: "Выходить - самостоятельно". Остатки дивизии пробились на участке 108-й стрелковой дивизии и переправились через реку р. Вопь. Её командир полковник В. А. Мишулин ещё 24 июля по представлению генерал-лейтенанта А. И. Еременко получил звание генерал-лейтенанта танковых войск (минуя звание генерал-майора) и звезду Героя Советского Союза. На базе остатков 57-й танковой дивизии была сформирована 128-я танковая бригада, её командиром назначен П. В. Шупилюк, произведенный из майоров в подполковники.
73-ю стрелковую дивизию после выхода из окружения спешно восстанавливали; вскоре она вновь приняла участие в боевых действиях на Западном фронте, ее командир полковник А. И. Акимов 9 августа награжден орденом Красного Знамени.
Остатки 233-й стрелковой дивизии обратили на восстановление 73-й стрелковой дивизии, а сама 233-я стрелковая дивизия была расформирована в сентябре 1941 года, ее командир полковник Г. Ф. Котов и начштаба полковник А. А. Наумов числятся пропавшими без вести. Есть сведения, что полковник Г. Ф. Котов попал в плен, где умер в декабре 1943 года.
229-ю стрелковую дивизию вывел ее командир генерал-майор М. И. Козлов. Начальник штаба подполковник В. В. Гиль еще 16 июля 1941 года попал в плен в районе Богушевска, сотрудничал с противником и возглавил знаменитую 1-ю Русскую Национальную бригаду, которая в 1943 перешла на сторону партизан. Сам Гиль (уже в чине полковника) продолжал командовать ею и на советской стороне (бригаду назвали 1-й антифашистской) и погиб в 1944 году.
153-я стрелковая дивизия, потеряв связь с командованием где-то 10 июля, только 24 июля соединилась с основными силами 20-й армии. После тяжелых оборонительных боев в ночь на 29 июля дивизия начала отход на Ратчино. Согласно боевому пути 153-й стрелковой дивизии, "1 августа 1941 г. в районе соловьевской переправы (Соловьево) дивизия частью сил вышла к западному берегу р. Днепр, а основными силами - в район переправы у Ратчино. Обе переправы были заняты противником. Попытка овладеть соловьевской переправой успеха не имела. Части дивизии 1.8.41 г. в районе Ратчино после короткого боя разгромили части противника, оборонявшие переправу, и полностью овладели ею.
С 1 по 3.8.41 г. дивизия со всей материальной частью и тылами форсировала р. Днепр в районе Заборье и вышла на восточный берег реки, одновременно частью сил вела бои с противником и удерживала плацдарм на западном берегу в районе переправы…"
О выходе 144-й стрелковой дивизии сведений собрать не удалось.
Остатки 153-й дивизии вывел ее командир полковник Н. А. Гаген, остатки 144-й дивизии - генерал-майор М. А. Пронин. К исходу 4 августа в 144-й стрелковой дивизии насчитывалось около 440 человек, в 153-й - 750 человек.
За проявленное упорство и мужество 18 сентября 1941 года 153-ю стрелковую дивизию преобразовали в 3-ю гвардейскую стрелковую дивизию.
О выходе из окружения 16-й армии написал в своих мемуарах А. И. Еременко:
"…Переправа войск 16-й армии через Днепр планировалась на 5 августа, но обстановка на фронте заставила ускорить ход событий, и уже 2 августа мною был отдан приказ о выводе армии на восточный берег Днепра 3 августа.
Разведка мест возможной переправы через Днепр была начата армией еще 29 июля, и тогда же было установлено, что противоположный берег реки в полосе действия армии уже был занят противником - населенные пункты Сопшино, Малиновка, Добромин. В связи с этим было решено, в случае необходимости, ориентироваться на переправы севернее полосы армии. В конечном счете район переправы был избран южнее Головино. Переправа была построена силами армии и была готова к пропуску войск с 4-х часов утра 3 августа. Комендантом переправы был назначен армейский инженер полковник Ясинский.
С утра 3 августа в первую очередь начали переправлять больных и раненых, затем пехоту, автотранспорт, перевозились легкие грузы. Раненых и больных 16-й и 20-й армий переправлено было за Днепр около 3 тыс. Тяжелая артиллерия и тяжелые грузы переправлялись на Соловьевской переправе. После того как в 14 часов переправа была разрушена авиацией противника, людей стали переправлять вброд, так как глубина реки была 70-80 см. Там же прошла за Днепр почти вся артиллерия 129-й стрелковой дивизии и частично 152-й дивизии. После того как переправа 16-й армии была вторично разрушена, все грузы пошли на Соловьевскую переправу, где удалось переправить 50 орудий, части артиллерии 152-й стрелковой дивизии и 34-го стрелкового корпуса.
Переправа армии у Головино производилась под артиллерийско-минометным огнем врага с восточного берега Днепра и при непрерывном воздействии фашистской авиации. В результате было потеряно много автомашин и разного рода имущества, но целиком был выведен из-за Днепра вооруженный личный состав, артиллерия и другое вооружение, сохранившееся после смоленских боев.
К середине дня 4 августа переправа войск и имущества в основном была закончена, хотя отдельные артиллерийские подразделения еще продолжали вытягивать орудия из-за Днепра. К исходу дня 4 августа дивизии армии сосредоточились в районе Кучерово, Березня, Сельцо, Милеево, Самойлово (все пункты 8-18 км восточнее р. Днепр).
Вечером 4 августа по моему приказанию в район переправы у Головино и южнее по восточному берегу Днепра от 46-й стрелковой дивизии было выдвинуто боевое обеспечение для прикрытия сосредоточения армии.
5 августа 46-я и 129-я дивизии в своих районах (Кучерово, Сельцо) вели бои с мелкими группами противника. 152-я стрелковая дивизия и 34-й стрелковый корпус в ночь на 6 августа, а 46-я и 129-я дивизии в ночь с 6 на 7 августа начали перегруппировку в новые районы сосредоточения.
Так начался последний этап Смоленского сражения, продолжавшийся до 10 сентября…"
В докладе генерал-лейтенанта М. Ф. Лукина Военному совету Западного фронта о состоянии войск 16-й армии на 5 августа говорилось: "В дивизиях оставались десятки людей без командиров, штабов нет, тылы собираются в районе Городок, Симоновка, Рогаткино, Поповка.
46, 129, 127, 158, 152 сд находятся в районе Колодези и Сельцо, Слизи, Милеево.
Поскольку части переправились на разных переправах, поэтому идут в разных направлениях.
Считаю, что дивизии в настоящее время вести бой, не собрав их и не скомпоновав, не смогут.
Собираться же в указанных мной районах невозможно, т. к. противник хотя и мелкими группами, но заходит в указанные места.
Прошу указать район и дать несколько дней для приведения в порядок частей армии…"
По окончании сражения 46-я стрелковая дивизия была расформирована, ее остатки направлены на укомплектование 129-й дивизии, которая продолжила действовать в составе Западного фронта.
129-ю дивизию возглавил генерал-майор А. А. Филатов (бывший командир 46-й дивизии), а генерал-майор А. М. Городнянский был отозван и 31 августа назначен командующим 13-й армией Брянского фронта.
Остатки 158-й и 127-й стрелковых дивизий были сведены в "новую" 127-ю стрелковую дивизию, которую возглавил бывший начальник штаба 34-го стрелкового корпуса полковник А. З. Акименко (прежний командир генерал-майор Т. Г. Корнеев был тяжело ранен 27 июля в районе Рудни южнее Смоленска и переправлен в тыл11), а 158-я стрелковая дивизия была сформирована практически заново. Ее командир полковник В. И. Новожилов получил в начале августа орден Красного Знамени, но ещё 19 июля в боях юго-восточнее Смоленска был контужен и, как мы уже упоминали, оставлен на поле боя. 21 июля в командование 158-й дивизией вступил заместитель комдива полковник В. П. Брынзов и в докладе от 25 июля отмечал: «158 дивизия, как боевая единица, не существует».
После доукомплектования 127-я дивизия сражалась на Западном фронте и 18 сентября получила почетное наименование 2-й гвардейской.
Продолжила сражаться на Западном фронте спешно восстанавливаемая 152-я стрелковая дивизия (командир - полковник П. Н. Чернышев).
Оба стрелковых полка (343-й и большая часть 29-го) и артиллерийские подразделения 38-й стрелковой дивизии, сражавшиеся в составе 16-й армии, погибли. Лишь несколько десятков бойцов 5 августа пробились из окружения и вынесли знамя 343-го стрелкового полка. Этот полк был восстановлен в своей 38-й дивизии, которая сражалась в районе Ярцево в составе оперативной группы К. К. Рокоссовского.
32-й и 34-й стрелковые корпуса по окончании сражения были расформированы, командир 32-го корпуса генерал-майор Т. К. Коломиец направлен на учёбу в особую группу Академии Генштаба РККА, а в октябре 1941 года назначен командиром 25-й Чапаевской стрелковой дивизии; закончил войну генерал-лейтенантом.
Относительно командира 34-го стрелкового корпуса генерал-лейтенанта Хмельницкого имеется следующая информация: 27 июля командующий 19-й армии генерал-лейтенант И. С. Конев сделал представление маршалу С. К. Тимошенко:
"Главкому Западного направления Маршалу Тимошенко.
Представление.
Командир 34 СК генерал-лейтенант Хмельницкий в бою показал неустойчивость, плохо руководил войсками. Снят с занимаемой должности. Предан суду. 27.07.1941 г."
Дело до суда за поражение под Смоленском дошло нескоро: впереди была Вяземская катастрофа, в которой погибли или пропали без вести многие командиры Смоленского сражения. Позже в аттестации на Р. П. Хмельницкого было написано: «…несмотря на прекрасную теоретическую подготовку, хорошее общее образование, должного опыта в командовании крупными стрелковыми частями и объединениями не имел, в сложных условиях оборонительного боя с управлением не мог справиться. Во время стремительного наступления немецко-фашистских войск, действуя на широком фронте, Хмельницкий не сумел сосредоточить основные силы на главных направлениях, по которым устремились вражеские войска. Генерал-лейтенант Хмельницкий не принял всех мер к улучшению командования, обстановку знал не достаточно хорошо».
Генерал-лейтенант Р. П. Хмельницкий был фаворитом маршала К. Е. Ворошилова и сумел оправдаться; вскоре он был назначен начальником отдела снабжения Центрального штаба партизанского движения (сам штаб возглавил маршал К. Е. Ворошилов), затем начальником разведотдела этого штаба12.
Полковник М. Г. Кириллов, бывший командир 38-й стрелковой дивизии, один из немногих комдивов, оставшихся в живых на момент следствия, в марте 1942 года был арестован, в июле 1942 года приговорён военным трибуналом к расстрелу и расстрелян 5 сентября 1942 года.
Сражение за Смоленск во многом напоминает Белостокско-Минское сражение (что неудивительно - речь идет об одной и той же РККА образца 1941 года). Как и 22 июня, немецкое наступление со стороны Витебска на Смоленск и через линию Днепра 10-12 июля стало неприятной неожиданностью для советского командования.
Как и 22 июня, советских войск было много (вполне достаточно для обороняющейся стороны, особенно с учетом того, что противник начал наступление одними подвижными соединениями, не дожидаясь подхода пехотных дивизий). По-прежнему на вооружении - большое количество современных танков, прекрасная артиллерия. Но войска постоянно оказывались не там где нужно и делали не то что нужно.
В первую очередь, отсутствует осмысленность действий на уровне советского Верховного командования: как и накануне войны, никаких предположений относительно возможных действий противника и соответствующих приготовлений мы не видим. При этом немецкое командование продолжало играть "белыми" (то есть обладало стратегической инициативой), а вот советское военно-политическое руководство явным образом находилось в плену иллюзии "случайности" разгрома первых недель.
Характерной особенностью обоих сражений является очень слабое руководство на уровне соединений и объединений (неспособность советских командующих сражаться на равных с немецкими генералами выявляется в полной мере). Воля и самопожертвование соседствуют с полным развалом и открытием фронта при малейшем нажиме противника.
Складывается впечатление, что вермахт и РККА в 1941 году воевали словно в разных измерениях, а активность советских войск нисколько не препятствовала немецкому командованию достигать поставленных оперативных целей. Советские солдаты, проявляя порой чудеса героизма, спасали боевую технику, потом ее же уничтожали, чтобы она не досталась врагу. - А между тем, судьба сражения решалась порой совсем в другом месте. Героизму и упорству советских солдат и офицеров (там где они были) немецкая армия противопоставляла профессионализм и четкую слаженность военного механизма, воле военачальников - оперативное искусство.
Главное отличие Смоленского сражения от Приграничного состоит в том, что основные оперативные резервы фронта (два боеспособных мехкорпуса) были потеряны до начала сражения за Смоленск, в Лепельском контрударе, поэтому прорывы противником советской обороны 11-12 июля парировать было, по сути, нечем. Но и под Гродно, и под Лепелем, принимая ответственные решения, советское командование исходило "не из анализа реальной обстановки и обоснованных расчетов, а из интуиции и стремления к активности без учета возможностей войск…" (слова Г. К. Жукова в своих воспоминаниях о Директиве № 3). В итоге к началу решающих боев оно снова оказалось без резервов.
Надо сказать, что советское военно-политическое руководство прекрасно умело готовить и накапливать резервы. Взамен 7-го мехкорпуса, брошенного в наступление, уже в конце первой декады июля в район юго-восточнее Витебска должен был прибыть 23-й мехкорпус (однако в силу обстоятельств он вскоре оказался раздерган по другим направлениям, кроме 220-й мотодивизии, на которую легла вся тяжесть боев за Витебск).
Вышедшие, казалось, на оперативный простор соединения 4-й танковой армии вермахта натолкнулись в районе Смоленска на соединения 16-й армии, переброшенные с Украины.
Прорвавшаяся в глубокий тыл немецкая 10-я танковая дивизия в районе Ельни столкнулась с войсками Третьего Стратегического эшелона.
Однако стратегическая оборона не ограничена только подготовкой резервов. И именно стратегической обороны в действиях советских войск не прослеживается. Потому-то в самые важные моменты сражения оперативные резервы у советской стороны отсутствовали.
Самые серьезные последствия имела потеря Витебска - он стал той брешью в крепости советской обороны на северном фланге Западного фронта, которую вермахт пробил еще до форсирования Днепра. Теперь советские войска были вынуждены пытаться вернуть себе важный стратегический пункт, а немецкий 39-й мотокорпус начал выдвижение "северной клешни" для формирования нового Смоленского "котла". 20-я и 7-я танковые дивизии вермахта на пару легко сбили с позиций и рассеяли советский 25-й стрелковый корпус (тот получил приказ наступать, а вынужден был обороняться, оказавшись в совершенно неподходящей для этого конфигурации) и вышли в оперативный тыл Западного фронта.
Использование южнее Орши для прорыва советской обороны по линии Днепра сразу двух мотокорпусов 2-й танковой группы Г. Гудериана, да еще против жидкой плохо подготовленной обороны неполных двух дивизий, также было обречено на успех.
В итоге, пока советские войска вели активные наступательные действия на Витебском направлении, немецкие подвижные соединения уже вышли в район Смоленска. Советское командование день за днем бросало на Витебск все более обескровленные танковые и стрелковые части, а мотомеханизированные соединения противника уже орудовали на их коммуникациях. 14 июля в Оршу прибыла батарея реактивной артиллерии ("катюш") - но к этому времени Орша из форпоста обороны Западного фронта превратилась в "дно" нового гигантского "мешка".
Формально советских войск в районе Витебска было достаточно (даже с учетом того, что 19-я армия к началу сражения сосредоточилась не вся). 19-й армии к тому же придали потрепанный, но еще боеспособный 7-й мехкорпус. Фактически же под Витебском имелись разрозненные соединения при отсутствии какой-либо координации и единого управления. Наступление на Витебск просто НЕКОМУ было проводить!
А главное: как и в случае с контрударом в районе Гродно в первые дни войны, взятие Витебска на определенном этапе уже ничего не решало. В который раз "рефлекторная" реакция советского командования сыграла на руку противнику.
Похоже, смена командования Западного фронта мало повлияла на состояние "информационного хаоса". Терялись целые дивизии (мифическая "128-я стрелковая дивизия в Витебске" дорогого стоит), тасовались корпусные штабы (например, 61-й и 20-й). Важнейший участок в районе Могилева был поручен штабу 13-й армии, только-только вышедшему из окружения и потерявшему большое количество офицеров и шифры (подробнее события вокруг Могилева смотри следующую главу). Еще только прибывавшему с Украины штабу 19-й армии сразу была отведена полоса в районе Витебска.
В этой связи характерен эпизод с отнесением рубежей сосредоточения вновь прибывавших частей, описанный А. И. Еременко: судя по всему, на самом высоком уровне не знали, что делать в ситуации, когда немецкие войска атаковали не до конца прибывшую армию, штаб которой к тому же не имел связи с большей частью своих соединений, но которой уже была выделена полоса обороны.
В 1941 году Красная Армия столкнулось с катастрофической нехваткой боевых командиров уровня командиров корпусов, армий и фронтов. Именно поэтому частные успехи не меняли общей убийственной картины: сражение, проигранное на уровне Верховного Командования и фронта, невозможно было выиграть на уровне полка и дивизии.
30 июля 1941 года был снят со своего поста начальник Генерального штаба РККА Г. К. Жуков - кому, как не ему, было отвечать за разгромное начало войны? Но и после снятия Жукова мало что изменилось к лучшему. Многие соединения, пережившие события на Западном фронте летом 1941 года, уже в октябре 1941 года сгинули в Вяземском "котле". Вяземская катастрофа превзошла по масштабам разгром под Белостоком и Минском и под Киевом.
После катастрофичного (в который раз) начала Московского сражения Г. К. Жукова вернули на Западный фронт. С его именем связана первая победа над вермахтом - успешное контрнаступление под Москвой.
Однако за этой победой последовали неудачное наступление под Вязьмой, новые катастрофы лета 1942 года и отступление до Сталинграда…
Характерно поведение командарма-19 генерал-лейтенанта Конева под Витебском - он явным образом "играл" командира дивизии, в лучшем случае - командира корпуса, но никак не командующего армией. То же - заместитель главнокомандующего войск Западного направления генерал-лейтенант А. И. Еременко, который должен был координировать действия трех армий: его действия в июле 1941 года - это уровень командира корпуса, максимум армии, но никак не координатора армий.
В докладной записке Л. З. Мехлису, посвященной поражению 117-й стрелковой дивизии под Жлобиным 6 июля 1941 года, указывалось: "Бой показал, что боец, младший командир и командир взвода дерутся упорно. Командиры рот, батарей командуют только личным примером, идя впереди, увлекают за собой подразделения. Комбаты и командиры дивизионов еще теряются, много суетятся, но не увлекают боем подразделений. Командиры полков еще не имеют опыта, теряются в управлении, не организуют боя и не ставят четких задач приданным артиллерии и танкам. Командир дивизии в бою не мог определить свое место, переезжал от одного батальона к другому - и фактически не нашел своего места по управлению боем в сложной обстановке…"
Судя по всему, в сложных ситуациях военачальники вели себя на том "уровне", который был им ближе, который соответствовал их опыту.
Однако прорывом немецких войск к Смоленску это сражение не закончилось. Напротив, этот прорыв стал только "завязкой" нового сражения на советско-германском фронте.
Современный исследователь А. Исаев пишет в своей книге "Остановленный блицкриг" (2010): "Обстановка к 20-м числам июля 1941 г. под Смоленском в чем-то напоминала ситуацию в начале того же месяца. Немецкие танковые группы прорвались довольно далеко вперед от рубежа Днепра и вели боевые действия в отрыве от пехотных соединений 9-й и 2-й армий. Соответственно было создано несколько оперативных групп, задачей-максимум для которых был разгром вырвавшихся вперед мехсоединений противника. Это позволило бы 16-й и 20-й армиям избежать наметившегося окружения в районе Смоленска…"
Однако А. Исаев, вслед за советским командованием, сильно ошибается в оценке ситуации: если в начале июля значительная часть подвижных соединений была скована окруженными западнее Минска советскими войсками, а вперед вырвались отдельные дивизии, которые действовали порознь и сплошного фронта не образовывали, то в 20-х числах июля "вырвались далеко вперед" целые танковые группы в полном составе. Большая их часть успела занять оборону, которую советские войска должны были взламывать. А пехотные соединения к "20-м числам июля" уже преодолели рубеж Днепра, причем некоторые из них уже начали смену подвижных соединений и включились в сражение за Смоленск.
Никакого разрыва между эшелонами немецких войск не было. Напротив, с каждым днем в район боев подходили все новые и новые пехотные дивизии, которые еще больше "уплотняли" стенки "котла". Немецкие войска накатывали волна за волной:
— 11-12 июля ушли в прорыв на Смоленск 39-й, 47-й и 46-й мотокорпуса,
— начиная с 16 июля, их стали нагонять 5-й и 9-й армейские корпуса,
— в 20-х числах июля к Смоленску подошли 20-й и 8-й корпуса.
К 24 июля Духовщина, обозначенная советским командованием как цель операции, уже оборонялась не частью 7-й танковой дивизии, а основными силами 39-го мотокорпуса (плюс к 7-й танковой 12-я танковая дивизия, 900-я бригада, за их "спиной" - 20-я моторизованная и 129-я пехотная дивизии).
Таким образом, авантюрный, казалось, план продвижения на восток одними подвижными соединениями полностью сработал. Начальник германского Генштаба Франц Гальдер 19 июля записал в своем дневнике: "Сообщение о захваченном русском приказе, из которого явствует, что русское командование стремится фланговыми контрударами отрезать наши танковые соединения от пехоты. Теоретически эта идея хороша, но осуществление ее на практике возможно лишь при наличии численного превосходства и превосходства в оперативном руководстве. Против наших войск, я думаю, эта идея неприменима…"
Что касается советского командования, в очередной раз мы видим полное отсутствие взаимодействия Стратегических эшелонов РККА, на этот раз - Второго и Третьего.
Даже прорыв противника к Смоленску 15-16 июля никак не повлиял на действия Третьего Стратегического эшелона (как и окружение основных сил Западного фронта к концу июня - на действия Второго Стратегического эшелона). Только к 20-м числам июля советское командование додумалось о поддержке войсками Третьего Стратегического эшелона истекающих кровью войск Западного фронта в районе Смоленска.
То есть, с одной стороны, именно сосредоточение Третьего Стратегического эшелона (фронта Резервных армий) придало новый импульс уже, казалось, проигранному Смоленскому сражению. Это касается начатого 23-24 июля наступления Оперативных групп, это в еще большей мере касается дальнейших действий Западного (Духовщинская операция августа 1941 года) и Резервного фронтов (Ельнинская операция).
С другой стороны, пока окруженные армии в районе Смоленска "умывались кровью" (как до того - Западный фронт в Белостокском и Минском "мешках"), а К. К. Рокоссовский в районе Ярцево пытался собрать хоть какие-то войска, чтобы прорваться к Смоленску и восстановить контроль над Московским шоссе, в непосредственной близости продолжала "совершенствовать оборону" 24-я армия.
19 июля она вступила в прямое противоборство с противником (19-я стрелковая дивизия - в районе Ельни, 107-я - под Дорогобужем), то есть перестала "находиться в резерве". Но самое дорогое время - глубокая операция противника, когда он наиболее уязвим, было пропущено.
Интересно, что именно 19 июля была предпринята попытка увязать действия войск Второго и Третьего Стратегических эшелонов: главкому войск Западного направления маршалу С. К. Тимошенко подчинен фронт Резервных армий. Тогда же появилась первая Директива Генштаба о привлечении войск из состава фронта Резервных армий к сражению за Смоленск.
Однако реально РККА продолжала действовать отдельными, никак не связанными между собой эшелонами.
Но и поручить командующему войсками Западного направления маршалу С. К. Тимошенко "самое святое" - последние резервы на московском направлении И. В. Сталин не мог.
После справедливых упреков в адрес советского Главного командования в неумелом использовании двух мехкорпусов в Лепельском контрударе - как можно было снова доверить все резервы тем самым генералам, которые уже доказали, что неспособны на равных сражаться с немецкими? Которые доказали, что бездарно потеряют любые, самые вооруженные и самые подготовленные войска?
Новый сюжет в Смоленском сражении - несколько армий (24-ю, 29-ю и 30-ю) возглавили генералы НКВД. Вкупе с осуждением и расстрелом генералов Западного фронта (примерно в то же время) это выдает колоссальную растерянность Сталина и его попытку опереться на непрофессиональных, но верных людей - пусть просто исполнителей, даже не военачальников.
Но могли ли они эффективно противодействовать профессиональным немецким генералам?
Могли ли они эффективно распорядиться предоставленными им средствами, кроме как просто "бросать их в бой" куда и как прикажут?..
Надо отметить, что немецкое командование под Смоленском было тоже не весьма блестяще, разве что в Смоленском сражении недооценка СССР явила себя в еще большей степени, чем в Белостокско-Минском.
При создании и ликвидации Белостокского и Минского "котлов" немцы столкнулись с необычным для себя сопротивлением. В сражении за Смоленск за успешным прорывом ("нахальном" в лучшем смысле этого слова) последовал провал с замыканием Смоленского "котла".
Противник оказался не готов к столь яростному сопротивлению уже окруженных и уже "как бы разгромленных" частей. Хотя вряд ли речь шла о именно "русском характере" - скорее, ключевыми факторами были количество и вооружение окруженных войск (каждый раз - основных сил Западного фронта).
Именно в этих условиях оказалось, что "немецкому командованию явно не давался стратегический уровень руководства войной": в столкновении с таким сильным и подготовленным противником неясно, что нужно было сделать, чтобы выиграть войну! Именно об этом - спор Гота и Гудериана относительно дальнейших действий 46-го мотокорпуса после захвата Ельни, и в этом смысле мнение Гота об отсутствии оперативного значения захвата Смоленска 29-й мотодивизией весьма любопытно.
Кроме того, советское командование нащупало "слабое место" вермахта: в боях за некий важный и/или "знаковый" населенный пункт противник терял все свои преимущества, особенно в умении вести маневренную войну.
Может, поэтому новый крупный успех немецких войск на востоке, в отличие от сражения под Белостоком и Минском, не вызвал эйфории у германского командования. Немецкие войска направили основные усилия на прорыв в восточном направлении и окружение советских войск в районе Смоленска, и им не хватило сил не только надежно замкнуть "котел", но и решить проблемы на флангах. 20 июля 1941 года начальник германского Генерального штаба Ф. Гальдер записал в своем дневнике: "…Противнику удалось разорвать кольцо окружения в районе Невеля… Обстановка складывается нерадостная. Вышедшие из окружения части противника двинутся на Великие Луки, в результате чего положение 19-й танковой дивизии, уже сегодня попавшей в серьезные затруднения, станет крайне тяжелым. Сегодня вообще обстановка на ряде участков фронта группы армий "Центр" резко обострилась…"
К 21 июля немецкие войска были выбиты из Великих Лук ("…Это очень невыгодно. Значительные силы противника <перед немецкой 16-й армией> смогут выйти из-под угрозы окружения…"). Кроме того, Гальдер отметил успех советских войск в районе Пропойска (положение было восстановлено только вводом в бой 4-й танковой дивизии) и резкое обострение обстановки в районе западнее Смоленска.
22 июля Гальдер снова сделал запись про северный фланг группы армий "Центр": "После того как нашим войскам не удалось окружить противника в районе Невеля и пришлось оставить Великие Луки, шансы на крупный успех операции, которая привела бы к подавляющему превосходству на нашей стороне, значительно уменьшились…"
С учетом активности крупной советской группировкой в районах Гомеля и Рославля 23 июля Гальдер записал: "На Смоленской дуге в ближайшее время следует ожидать нажима со стороны противника с юго-востока и северо-востока…"
Даже на острие главного удара немецкие войска, вместо того чтобы получить оперативный простор, натолкнулись на Третий Стратегический эшелон - Фронт Резервных армий. Немецкий 46-й мотокорпус после взятия Ельни должен был продолжить наступление на Дорогобуж, но оказался скованным атаками советских войск 24-й армии. Ельня стала "типичным примером позиционной войны", как это понималось в годы Первой мировой войны: с тяжелыми боями за некий городок, волею судьбы ставший важным оперативным пунктом. При этом усилить 46-й мотокорпус не удалось: активность советских войск на южном фасе Смоленского "котла" связала немецкий 47-й моторизованный корпус, а дивизии 24-го мотокорпуса оказались скованными на фронте Быхов-Кричев.
20 июля 1941 года Гальдер записал, кроме всего прочего: "Ожесточенность боев, которые ведут наши подвижные соединения, действующие отдельными группами, а также несвоевременное прибытие на фронт пехотных дивизий, медленно подтягивающихся с запада, и скованность всех продвижений плохими дорогами, не говоря уже о большой усталости войск, с самого начала войны непрерывно совершающих длительные марши и ведущие упорные кровопролитные бои, - все это вызвало известный упадок духа у наших руководящих инстанций. Особенно ярко это выразилось в совершенно подавленном настроении главкома <Браухича>".
Вечером 23 июля состоялось совещание, на котором Гитлер обнародовал свое видение дальнейших операций против СССР: "пехотные соединения сосредоточиваются на центральном участке. Танковые соединения развертываются по расходящимся направлениям" (запись Гальдера). Планировалось повернуть 3-ю танковую группу генерал-полковника Г. Гота на север в поддержку группы армий "Север", а 2-ю танковую группу Г. Гудериана - на юг для обеспечения связи с группой армий "Юг".
Позже вследствие непрекращающихся атак советских войск на смоленском направлении приказ группе армий "Центр" продолжать наступление на Москву одними пехотными соединениями был откорректирован: 30 июля была отдана новая директива ОКВ № 34 - группе армий "Центр" перейти к обороне.
Все эти проблемы противника становились небольшими, но проблесками надежды в, казалось, беспросветных событиях 1941 года. Этим "проблескам надежды" после многих испытаний, после нескольких лет кровавой борьбы суждено было стать зарей Великой Победы.
1.
Как уже говорилось, приказ Ставки ГК на отвод 128-й дивизии в Витебск, похоже, так и не был выполнен (как минимум, часть дивизии продолжала обороняться на Северо-Западном фронте на рубеже р. Великая), а в приказе командующего войсками Северо-Западного фронта генерал-майора П. П. Собенникова от 9 июля указано, что 128-я дивизия должна быть отведена в район Пушкинские Горы для доукомплектования.
50-я дивизия, которую отводили в Велиж во второй эшелон, продолжала получать приказы от штаба 62-го корпуса: 9 июля ей приказано занять оборону в полосе оз. Лосвидо, Михали, 10 июля - наступать на Бешенковичи.
2.
Приказом 19-й армии от 13 июля 50-я дивизия должна была прикрыть район Духовщина, но по свидетельству начштаба 19-й армии Рубцова, связи с 50-й дивизией армии установить не удалось. В журнале боевых действий дивизии описано, что её части действительно заняли позиции в районе Духовщины, а в журнале боевых действий Западного фронта - что к 15 июля остатки 50-й дивизии уже отошли в район восточнее Смоленска и дивизии отведена полоса от Буяново (иск.) до Приднестровской (по линии Днепра южнее Ярцево). Запись в журнале 50-й дивизии от 23 июля гласит: "полковник Борейко привёз приказ штаба Западного направления, где приказано восстановить 50 сд и влить в состав 2 ск, для чего 50 сд приказано было выйти в район Федоровское 1 км восточнее Вязьмы". В августе 1941 восстановленная 50-я дивизия вступила в бой в составе "своей" (восстановленной) 19-й армии.
3.
В документе перечислены эти части:
"К 14 июля в системе обороны города находились следующие части:
- сводный стрелковый полк двухбатальонного состава из числа отмобилизованного личного состава - около 2 тыс. человек;
- маршевый батальон из 39-го запасного стрелкового полка - около 1200 человек;
- 8-й отдельный батальон обслуживания станции снабжения - 754 человека;
- сводный отряд 159-го стрелкового полка <убывшей под Минск 64-й дивизии - ВМ> - около 150 человек;
- отряды милиции и НКВД - численность не установлена;
- 10-й понтонно-мостовой батальон - 793 человека при 30 винтовках;
- батальон регулирования - 276 человек;
- 4-й автобатальон - 657 человек.
Всего личного состава насчитывалось до 6500 человек, из них непосредственно в районе позиций около 2500 человек" (Источник: ЦАМО РФ. Ф. 208. Оп. 2511. Д. 23. Л. 77).
4.
К 14 июля в районе Малая Дресна, Богородицкое юго-восточнее Смоленска сосредоточились 535-й стрелковый полк, 2-й и 3-й батальоны 395-го стрелкового полка (1-й батальон раньше выгрузился в районе Лиозно), 2-й дивизион 567-го артиллерийского полка (еще два артдивизиона этого полка оказались в окружении восточнее Витебска вместе с 25-м стрелковым корпусом), 1-й и 2-й дивизионы гаубичного полка, батальон связи, основные тылы и штаб дивизии.
5.
И. С. Конев вспоминал, как "в этот период в районе станции Вадино на моем командном пункте я вновь встретил маршала Тимошенко. Семен Константинович, продолжая все время находиться в войсках, был обеспокоен моим положением и полагал, что я оказался в окружении. Но я появился со своими подразделениями и штабом 19-й армии, в том числе с полком связи и управлением штаба, которое находилось в районе станции Кардымово, и мы стали сосредоточиваться у станции Вадино…"
6.
Майор М. Г. Сахно командовал 16-м танковым полком 109-й моторизованной дивизии. Чем командовал Шепелюк, установить не удалось. 22 июля майор Шепелюк (или Шипилюк) возглавил мотострелковый полк, сформированный из остатков 17-го мехкорпуса (27-й танковой дивизии) и направленный под Ярцево. Обновление 2024: Майор Пётр Владимирович Шупилюк (1905-41) с марта 1941 года командовал 71-м танковым полком 36-й танковой дивизии 17-го мехкорпуса. В августе 1941 года возглавил 128-ю танковую бригаду, в которую переформировали 57-ю танковую дивизию. Пропал без вести в Вяземском "котле".
7.
Именно попавшие в окружение части 91-й стрелковой дивизии составили костяк группы из 1654 человек, которую вывел из окружения 11 августа генерал-лейтенант И. В. Болдин. Сам Болдин отступал от самого Гродно с 25 июня, при этом сумел вывести не более 100 человек. Буквально за день до прорыва к нему присоединились "окруженцы" из состава войск Третьего Стратегического эшелона - группа 91-й дивизии, возглавляемая бригадным комиссаром Шляпиным, и составила "группу генерал-лейтенанта Болдина".
8.
По начальному замыслу, группа К. К. Рокоссовского должна была включать 38-ю, 89-ю и 91-ю стрелковые, 101-ю и 107-ю танковые дивизии, а также 509-й противотанковый артполк. Однако решением начальника Генерального штаба Г. К. Жукова была дополнительно создана Оперативная группа С. А. Калинина, в которую из группы Рокоссовского переданы 89-я и 91-я стрелковые дивизии. С учетом того, что 107-я танковая дивизия вступила в бой в составе Оперативной группы С. А. Калинина, в составе группы Рокоссовского остались уже потрепанные 38-я стрелковая и 101-я танковая дивизии.
9.
Современный исследователь Роман Шамсутдинов установил, что первое столкновение передового отряда 107-й танковой дивизии и немецкой 20-й танковой дивизии относится ко второй половине 23 июля, а начиная с 24 июля между двумя танковыми дивизиями разгорелся тяжелый бой.
10.
Командир дивизии полковник Ф. У. Грачев погиб в середине июля, кто принял дивизию, достоверно неизвестно. Е. Дриг полагает, что новым командиром мог быть подполковник П. С. Шемякин.
11.
Часто встречающаяся информация, что Тимофей Григорьевич Корнеев возглавил разведотдел штаба Западного фронта, является ошибочной - во главе разведывательного отдела штаба Западного фронта стоял его однофамилец полковник Тарас Федотович Корнеев (в последующем - также генерал-майор). Еще один Корнеев (генерал-майор Андрей Дмитриевич Корнеев) был начштаба 20-й армии Западного фронта и погиб в конце июня 1941 года; его на этой должности сменил генерал-майор Николай Васильевич Корнеев.
12.
В 1943 Хмельницкий был отозван в распоряжение наркома обороны. Он закончил войну в том же звании, в каком ее начал (генерал-лейтенант), в 1945-46 возглавлял трофейную службу советских оккупационных войск, был арестован за "нарушение законности", снова оправдался и в 1948 вышел в отставку.
