Владимир Мартов
БЕЛОРУССКИЕ ХРОНИКИ,
1941 ГОД

Глава IV.
На южном фланге Западного фронта

"Все-таки русские невероятно упрямы!"
Федор фон Бок, 1941

К 10 июля 1941 года на участке южнее Орши приготовились к наступлению через р. Днепр три моторизованных корпуса (47-й, 46-й и 24-й) немецкой 2-й танковой группы генерал-полковника Г. Гудериана. Раньше других к Днепру вышел 24-й мотокорпус - уже 27 июня он взял Бобруйск, открыв путь через Березину. А 29 июня начальник Генерального штаба немецких сухопутных сил генерал-полковник Ф. Гальдер записал в своем дневнике: "…Гудериан - и это вполне правильно с оперативной точки зрения - наступает двумя танковыми дивизиями (3-й и 4-й) на Бобруйск и ведет разведку в направлении Днепра явно не для того, чтобы наблюдать за районом Бобруйска, а для того, чтобы форсировать Днепр, если для этого представиться возможность. Если он этого не сделает, он допустит крупную ошибку. Я надеюсь, что еще сегодня он овладеет мостами через Днепр у Рогачева и Могилева и тем самым откроет дорогу на Смоленск и Москву…"

Последующие события несколько остудили пыл немецких командующих: 3-й танковой дивизии не удалось захватить плацдарм близ Рогачева, а ее разведбат на пути к Могилеву 2 июля был остановлен у Чечевичи (в месте пересечения шоссе Могилев-Бобруйск и р. Друть). 4-я танковая дивизия направилась к Старому Быхову, где также не смогла захватить плацдарм.

То есть захватить с ходу переправы через Днепр в районе Рогачева и Могилева противнику не удалось.

Именно тогда в журнале боевых действий 3-й танковой дивизии появилась характерная запись, что "после хмельных успехов первых военных дней никто не мог предполагать, что русские на Днепре окажут такое серьезное сопротивление...".

После новых событий, произошедших уже после этой "характерной" записи (контрудара двух советских мехкорпусов на Лепель и наступления 117-й стрелковой дивизии в районе Жлобина), несмотря на успешное отражение советских атак, сила противника была оценена немцами верно.

2-я танковая группа приготовилась к форсированию Днепра со всей серьезностью, на которую был способен вермахт летом 1941 года.

* * * * *

К началу нового немецкого наступления войска советского Второго Стратегического эшелона еще не закончили сосредоточение на линии Днепра. В то же время нельзя сказать, что советских войск было мало.

Советские войска южнее Шклова были сведены в две армии: 13-ю и 21-ю. Во второй эшелон (в район Пропойск, Новозыбков) на доукомплектование были выведены остатки 4-й армии.

Основной удар двух мотокорпусов 2-й танковой группы (46-го и 24-го; всего 3 танковые дивизии, 2 мотодивизии и усиленный полк) пришелся на советскую 13-ю армию. Ее штаб, отступавшей от Молодечно и затем принявший участие в обороне Минска, 7 июля получил новые войска и новую полосу обороны (разграничительная линия с 20-й армией - Починок, Шклов, Червень; с 21-й армией - Хотимск, Новый Быхов, Старые Дороги). Кроме того, 8 июля она "получила" нового командующего - генерал-лейтенанта Ф. Н. Ремезова.

Штаб расположился в д. Новый Любуж восточнее Могилева; 11 июля он переместился в район Чаусы.

К началу немецкого наступления в первом эшелоне армии находились 61-й и 45-й стрелковые корпуса (номинально 5 стрелковых дивизий).

С. П. Иванов (в 1941 - подполковник, начальник оперативного отдела штаба 13-й армии) писал в своих мемуарах: "Войска армии занимали оборону на широком фронте, строя боевые порядки в один эшелон. Плотность артиллерии составляла 5-6 орудий на один километр фронта. Создать устойчивую в противотанковом отношении оборону в таких условиях очень трудно. Слабой оставалась противовоздушная оборона. Зенитной артиллерии было мало, армейской авиации пока не имелось вовсе, а фронтовая истребительная авиация не всегда была в состоянии прикрыть наши войска. Отсутствовали в армии и подвижные соединения, маневрируя которыми можно было бы наносить контрудары по вклинившимся группировкам противника. Не подходил для этого и 20-й механизированный корпус, ибо он… представлял собой фактически стрелковое соединение. Основной же нашей бедой было опять то обстоятельство, что враг упреждал нас и наносил удары по еще не сосредоточившимся полностью войскам.

Большой некомплект в людях, технических средствах связи и автомашинах испытывало и само управление армии. Комсоставом на 9 июля оно было укомплектовано только на 30 процентов. Достаточно сказать, что в нашем оперативном отделе не хватало 6 человек, в отделе связи - 9, а в артиллерийском - 20. Информируя об этом маршала С. К. Тимошенко, А. В. Петрушевский просил его оказать содействие в доукомплектовании управления армии. Семен Константинович на эту просьбу отреагировал, как всегда, быстро. В тот же день <8 июля> на должности начальника артиллерии и командующего бронетанковыми войсками прибыли генералы В. Н. Матвеев и М. А. Королев. В дальнейшем стали прибывать также и командиры-связисты, артиллеристы, танкисты.

Что касается разведданных, то из них стало ясно, что наибольшую угрозу представляет направление Березино, Могилев. Отсюда вытекала необходимость продолжения маневренной обороны в междуречье Березины и Днепра, чтобы выиграть время для сосредоточения основных сил на рубеже Днепра и оборудования предмостных укреплений у Шклова и Могилева".

61-й стрелковый корпус (командир - генерал-майор Ф. А. Бакунин, начштаба генерал-майор И. И. Биричев, после его ранения 9 июля - полковник А. Н. Коряков) имел в подчинении 53-ю, 110-ю и 172-ю стрелковые дивизии.

53-я стрелковая дивизия (командир дивизии - полковник И. Я. Бартенев) еще 15 июня 1941 года получила приказ передислоцироваться в Беларусь из Приволжского военного округа, и с 19 июня ее первые эшелоны стали прибывать в район Гомеля. В связи с неблагоприятным развитием событий на Западном фронте ее было решено перебросить в район Орши; прибывавшие с 3 июля части 53-й стрелковой дивизии занимали полосу обороны в районе Шклова. При этом 110-й стрелковый и 36-й легко-артиллерийский полки дивизии остались в районе Гомеля и действовали в дальнейшем в составе 21-й армии. Действия 53-й дивизии поддерживали 3-й дивизион 438-го корпусного артполка и 301-й гап РГК (этот артполк отступал из района Баранович и, вероятно, уже имел потери в матчасти).

110-я стрелковая дивизия полковника В. А. Хлебцева выдвинулась из Свердловска на запад СССР с началом войны; к 3 июля ее основные силы уже прибыли в район Могилева. Усиленные батальоны из состава 223-го и 394-го стрелковых полков (соответственно 53-й и 110-й дивизий) включились в сдерживающие бои западнее Днепра и к началу немецкого наступления, судя по воспоминаниям участников тех событий, в свои дивизии не вернулись. Действия 110-й дивизии поддерживали два дивизиона 438-го корпусного артполка.

Оборона предмостного укрепления в районе Могилева и самого города была возложена на 172-ю стрелковую дивизию (командир - генерал-майор М. Т. Романов). Кроме дивизионной артиллерии (два артполка), действия дивизии поддерживал 601-й гап 110-й дивизии.

Интересно, что управление 61-го корпуса прибыло в район Могилева 27 июня, но в начале июля убыло в район Орши (центр обороны 20-й армии, в состав которой корпус входил). Только с выделением особой полосы обороны в районе Могилева (13-й армии) 7 июля штаб 61-го корпуса вновь получил приказ взять под свою ответственность полосу обороны от Шклова до Могилева.

Южнее Могилева от д. Дашковка до Нового Быхова (включительно) располагалась полоса 45-го стрелкового корпуса (187-я и 148-я стрелковые дивизии). Корпус перебрасывали с Украины; в конце июня 1941 года он еще сосредотачивался в районе Чернигова и ему подчинялись другие стрелковые дивизии. Реально к началу немецкого наступления позиции на Днепре южнее Могилева занимала только 187-я стрелковая дивизия; начиная с 4-5 июля, она уже сражалась против 4-й танковой дивизии вермахта, потеряла предмостное укрепление в районе Старого Быхова, но отбила все попытки противника захватить в этом районе собственный плацдарм.

Из состава 148-й дивизии к 8 июля, по воспоминаниям С. П. Иванова, прибыло только 8 эшелонов. В то же время в боях на линии Днепра после 10 июля участвовали уже 2 стрелковых полка с артиллерией. В ночь на 10 июля части дивизии должны были занять оборону на рубеже Селец, Борколабово, имея передовые отряда по линии р. Лохва, Слоневщина. Штаб дивизии прибыл в Кричев 17 июля.

Кроме того, в предполье 13-й армии сдерживающие бои вели соединения "прежнего состава" армии: 20-й мехкорпус генерал-майора А. Г. Никитина (26-я и 38-я танковые и 210-я моторизованная дивизии) и 4-й воздушно-десантный корпус генерал-майора А. С. Жадова (7-я и 8-я воздушно-десантные бригады).

По свидетельству А. И. Еременко, на 7 июля "в 38-й танковой дивизии насчитывалось 3 тысячи человек, три гаубицы 152-мм калибра, в 26-й танковой дивизии 3800 человек, пять орудий, в 210-й дивизии - 5 тысяч человек, девять орудий. Кроме того, корпус получил еще 10 орудий 76-мм и 45-мм орудий, но совершенно не имел средств связи. Фактически это был не механизированный корпус, а стрелковая дивизия, причем весьма слабая…"

Мехкорпус удерживал позицию Красная Слобода, Твердово по р. Друть (южнее Белыничи), но 9 июля оказался обойден противником, который зашел ему в тыл (в район Куты, Угалья, Хоново), отошел к Могилеву и днем 11 июля получил приказ выйти из боя на доукомплектование.

4-й воздушно-десантный корпус (А. И. Еременко: "в составе 7-й бригады насчитывалось всего 1100 человек и 15 орудий разного калибра, в 8-й бригаде - около 1000 человек и тоже 15 орудий") еще 8 июля получил приказ отбыть в распоряжение 4-й армии на доукомплектование, но смог выйти из боя только к 10 июля. Во второй половине июля корпусу пришлось снова вступить в бой, поэтому нелишне напомнить, что обе бригады только совсем недавно были переформированы из стрелковых частей (из состава 4-го вдк только 214-я бригада имела специальную подготовку, потому еще раньше была уже использована "по назначению").

Отходивший на восток от самого Минска 2-й стрелковый корпус генерал-майора А. Н. Ермакова был выведен из подчинения 13-й армии, однако дальнейшие события снова связали судьбу 13-й армии и 2-го стрелкового корпуса.

Таким образом, боевая ценность первого эшелона 13-й армии на начало немецкого наступления, по всей видимости, была эквивалентна 4-м стрелковым дивизиям (²/₃ 53-й сд + 110-я сд + 172-я сд + 187-я сд + ¹/₃ 148-й дивизии), которые занимали широкую полосу вдоль Днепра от Шклова до Нового Быхова (более 100 км).

В резерве 13-й армии числилась 137-я стрелковая дивизия полковника И. Т. Гришина (совершала марш из района Орши и к 10 июля вышла в район Сухари, Приданцы восточнее Могилева).

Восточнее Могилева разгружались также части некоторых других стрелковых дивизий (132-й, 160-й), которые вскоре вступили в бой в составе 13-й армии. 13 июля эти прибывающие части получил приказ объединить под своим командованием штаб 20-го стрелкового корпуса (ранее - Резерва ГК).

Ко второму эшелону также можно отнести выведенный в резерв 20-й мехкорпус, который также силой обстоятельств оказался связан с судьбой 13-й армии (возможно, еще одна "расчетная дивизия", причем уже получившая опыт боев с противником).

* * * * *

21-я армия на самом южном фланге Западного фронта (штаб - Гомель) оказалась вне полосы нового немецкого наступления. В "Военном дневнике" Ф. Гальдера отмечались активные перевозки советских войск в район Гомеля, однако их значение немецкое командование долго не могло понять. 13 июля Ф. Гальдер перечислил, в числе прочих, "гомельскую группировку противника", но заметил: "Существенного значения придавать этой группировке не следует, однако 2-я танковая группа все же должна обеспечить свой правый фланг на случай атаки со стороны этой группировки…" Против 21-й армии (в качестве заслона) была оставлена всего одна 1-я кавалерийская дивизия вермахта.

А между тем, на 10 июля советская 21-я армия имела в своем составе три стрелковых корпуса и 25-й мехкорпус. Здесь сосредотачивался "мощный кулак" под началом маршала С. М. Буденного.

Правофланговый 67-й стрелковый корпус (комбриг Ф. Ф. Жмаченко; 102-я и 151-я стрелковые дивизии) перебрасывался из района Чернигова и непосредственно перед началом немецкого наступления получил полосу от Нового Быхова (иск.) до Гадиловичи; предназначавшаяся ему 132-я стрелковая дивизия была разгружена в районе Чаус и в состав корпуса не вошла.

Ударный 63-й стрелковый корпус (командир - комкор Л. Г. Петровский; 61-я, 167-я и переданная из 66-го корпуса 154-я стрелковые дивизии) сосредотачивался в районе Рогачев, Жлобин. Кроме дивизионной (в каждой дивизии - по одному гаубичному и одному легко-артиллерийскому полку) и корпусной артиллерии (546-й корпусной артполк) ему были приданы 387-й гап РГК, 318-й гап большой мощности РГК, 503-й гап (121-й стрелковой дивизии) и 3-й дивизион 420-го кап (всего в составе корпуса, по воспоминаниям, насчитывалось не менее 11 артполков).

Левофланговый 66-й стрелковый корпус (генерал-майор Ф. П. Судаков) имел в своем составе 232-ю стрелковую дивизию и части 53-й стрелковой дивизии (110-й стрелковый и 36-й легко-артиллерийский полки) и занимал полосу Стрешин, Речица.

25-й мехкорпус (генерал-майор С. М. Кривошеин; 50-я и 55-я танковые и 219-я мотострелковая дивизии) перебрасывался с Украины в район Новозыбков, ст. Злынка, Климово. Это был мехкорпус "второй очереди ", сформированный в марте 1941 года в Харьковском ВО; по данным Е. Дрига, на 1 июля в корпусе имелось 163 танка (почти все танки - на вооружении 50-й танковой дивизии); 9 июля 50-я танковая дивизия дополнительно получила 32 средних танка Т-34.

Для координации действий 63-го стрелкового и 25-го механизированного корпусов из Москвы в Довск (где расположилось полевое управление 21-й армии) выехал бывший командующий войсками Западного фронта генерал армии Д. Г. Павлов, однако вскоре (4 июля) он был арестован и затем предан суду Военного трибунала.

После неудачной атаки на Жлобин 7 июля в район Довск в резерв армии была выведена 117-я стрелковая дивизия. В состав армии входил также отряд бронепоездов (Бепо 51 и 52¹).

ВВС 21-й армии (13-я бомбардировочная авиадивизия генерал-майора Ф. П. Полынина и 11-я смешанная авиадивизия генерал-лейтенанта Г. П. Кравченко) на 8 июля имели 121 исправный самолет, то есть почти треть всех самолетов Западного фронта (см. подробнее таблицу 3-2).

Кроме группировки в районе Довск, Рогачев, Жлобин, в составе 21-й армии планировали создать вторую ударную группировку в районе Мозырь, Калинковичи (согласно директиве Ставки Главного Командования от 4 июля 1941 года). Она должна была включить 5-й кавалерийский корпус генерал-майора Ф. В. Камкова (3-я и 14-я кавдивизии) и 16-й мехкорпус комдива А. Д. Соколова (15-я и 39-я танковые, 240-я моторизованная дивизии). Общее командование подвижной группой возлагалось на генерал-майора Ф. В. Камкова.

В район Брагин, Хойники из состава Юго-Западного фронта должны были перебросить управление 27-го стрелкового корпуса, 171-ю стрелковую (ранее входила в состав 25-го стрелкового корпуса 19-й армии) и 28-ю горнострелковую дивизии.

Кроме того, 21-й армии передавались несколько артполков, ряд легких кавалерийских дивизий, формировавшихся во внутренних округах СССР, и 32-я кавалерийская дивизия из состава Южного фронта. Всего в составе 21-й армии намеревалось сосредоточить 15 стрелковых, 1 горнострелковую, 4 танковые, 2 моторизованные и 3 кавалерийские дивизии, более двадцати артполков (корпусных, гаубичных и противотанковых), а также несколько легких кавдивизий.

По приказу начальника Генштаба генерала армии Г. К. Жукова 16-й мехкорпус должен был быть переброшен в Мозырь не позднее 9 июля, однако реально к местам погрузки подойти не успевал (к 11 июля прибыл только мотострелковый полк и тылы 15-й танковой дивизии). В связи с резким обострением обстановки и прорывом немецких танков к Бердичеву большая часть мехкорпуса осталась на Украине; командир корпуса комдив А. Д. Соколов был взят в плен в Уманском "котле" и погиб 17 августа 1941 года.

В районе Бердичева вступили в бой и части 5-го кавкорпуса генерал-майора Ф. В. Камкова.

171-я стрелковая и 28-я горнострелковая дивизии вместе со штабом 27-го стрелкового корпуса также остались на Украине и уже 15 июля вступили в бой на правом фланге Юго-Западного фронта.

На Украину был направлен и маршал С. М. Буденный - 10 июля его назначили Главнокомандующим войсками Юго-Западного направления, и уже 12 июля полевое управление Главкома приступило к работе в Полтаве. Новым командармом-21 был назначен генерал-полковник Ф. И. Кузнецов - бывший командующий Северо-Западным фронтом.

Реально к началу боев на линии Днепра в составе 21-й армии насчитывалось 7 стрелковых, 2 танковые и 1 мотострелковая дивизии.

Хроника войны

10 июля 1941 года

Немецкий 46-й мотокорпус генерала танковых войск Г. фон Фитингофа (10-я танковая дивизия и мотодивизия СС "Райх") придвинулся к Днепру в районе Шклова и южнее, оттеснив передовые отряды 61-го стрелкового корпуса и изрядно потрепанные части 20-го механизированного и 4-го воздушно-десантного корпусов.

В книге Романа Пономаренко, посвященной истории дивизии СС "Райх", описан тяжелый бой подразделений этой дивизии за высоты западнее Шклова, в результате которого удалось ликвидировать советское предмостное укрепление и захватить Шклов.

Р. Пономаренко описывает также разгром в этот день 2-й роты саперного батальона (потери, согласно отчету дивизии в Главное управление СС, составили 83 убитыми и 27 пропавшими без вести), к сожалению, без указания точного места. Это не совсем то, о чем писалось в советских сводках ("разгром мотопонтонного батальона и батальона связи"), но описанные потери в одном бою достаточно велики, особенно по немецким меркам 1941 года.

Южнее Могилева немецкий 24-й мотокорпус генерала кавалерии  барона Л. Гейра фон Швеппенбурга силами 4-й танковой и 10-й моторизованной дивизий начал форсирование Днепра в полосе 45-го стрелкового корпуса.

Как пишет в своей книге "Днепровский рубеж" Николай Борисенко, накануне (в ночь на 9 июля) части советской 187-й стрелковой дивизии (292-й и 338-й стрелковые полки) переправились на западный берег Днепра и атаковали противника. Артиллерия 187-й дивизии поддерживала атакующих огнем с восточного берега. Оставленные оборонительные позиции обоих полков на восточном берегу должны были занять части 148-й стрелковой дивизии, однако те подойти к линии Днепра, судя по всему, не успевали. В итоге на позициях осталось только боевое охранение.

Атакующим советским частям удалось захватить Дашковку, ст. Барсуки и Новый Быхов, но в районе Старого Быхова их ждала неудача: именно здесь сосредоточились основные силы 24-го мотокорпуса, изготовившиеся к форсированию.

Ранним утром 10 июля противник начал форсирование Днепра в районе Старого Быхова. Как пишет Пауль Карелл, 2-я рота 34-го мотоциклетного батальона капитана Роде из состава 4-й танковой дивизии с боем форсировала Днепр и образовала плацдарм, после чего 79-й инженерный батальон занялся наведением переправы, которая была закончена в ночь на 11 июля.

Севернее 4-й танковой дивизии (у Борколабово) Днепр форсировала немецкая 10-я мотодивизия.

К 14.00 дивизиям 24-го мотокорпуса удалось занять Следюки и Сидоровичи и взять под контроль шоссе Могилев-Гомель; плацдарм приобрел размеры 7 км шириной и 10 км глубиной.

Именно форсирование Днепра силами 24-го мотокорпуса считается началом грандиозного Смоленского сражения.

Анализируя сложившуюся обстановку, С. П. Иванов писал в мемуарах: "Учитывая активность вражеской авиации 9 июля в районах Шклова и Старого Быхова, а также попытки наземных войск форсировать Днепр, мы предвидели возможность ударов противника на этих направлениях, но не столь крупными силами, как это оказалось в действительности. Если намерения 46-го танкового корпуса немцев нами были в основном поняты, то появление 24-го корпуса на левом фланге армии стало для нас полной неожиданностью. Штабу армии не удалось предугадать его перегруппировку из-под Рогачева, так как авиации для проведения воздушной разведки у нас не имелось, а подразделений 187-й стрелковой дивизии за Днепром не было. Не смог помочь нам своей информацией и штаб фронта…"

Действительно, даже в разведсводке штаба Западного фронта от 10 июля говорилось, что 24-й мотокорпус изготовился к форсированию Днепра на участке Вищин, Рогачев, Жлобин, Проскуров, то есть много южнее действительного участка форсирования.

Позже в беседе с начальником германского Генерального штаба генерал-полковником Ф. Гальдером начальник штаба группы армий "Центр" генерал-майор Г. фон Грейфенберг докладывал: "На основании показаний пленных и трофейных карт установлено, что наше наступление через Днепр стало полной неожиданностью для противника…" (запись в Военном дневнике Гальдера от 12 июля).

11 июля

Немецкая 2-я танковая группа начала форсирование Днепра на новых участках: 47-й мотокорпус форсировал реку южнее Орши и занял два плацдарма в районе Бабиничи и Копысь, 46-й мотокорпус (10-я танковая дивизия и моторизованная дивизия СС "Райх") занял плацдарм в районе Шклова (в районе Августово, Плещицы).

Форсирование Днепра 46-м мотокорпусом

Район Шклова обороняли совсем незначительные силы. В. Ю. Казанцев (офицер связи 18-й стрелковой дивизии, оборонявшейся севернее Шклова) воспоминал после войны: "Спустя неделю после днепровских боев, при самых прискорбных обстоятельствах, во вражеском плену, я встретился с командиром одного из полков 53-й стрелковой дивизии полковником М. А. Жук  . Он поведал мне печальную историю своего полка, находившегося на самом правом фланге и по соседству с нашим 316-м полком оборонявшего Шклов. Один из батальонов полка был выделен в передовой отряд на реку Друть. Этот батальон в свой полк так и не возвратился. Другой батальон в отрыве от основных сил части оборонял непосредственно г. Шклов, находящийся на западном берегу Днепра, и почти полностью погиб в первый же день боев 10 июля. Третий батальон, растянутый в ниточку вдоль восточного берега Днепра на фронте, отведенном целому полку, еще 10 июля отчаянно сопротивлялся неприятельскому наступлению. Но батальон этот был ничто против несметной силы врага, рвавшегося через Днепр в районе Шклова.

Оказывается, когда наш 316-й полк 11 июля пытался установить связь с левым соседом и уточнить боевую обстановку на его участке, соседа уже там вообще не было…"

Р. Пономаренко пишет, что "утром 11 июля полк СС "Дер Фюрер" продолжил наступление к Днепру, очищая территорию от последних остатков советских войск и ища наиболее удобные места для подготовки к дальнейшему броску через реку. Сюрпризом для немцев стало оставление красноармейцами без боя хорошо укрепленных позиций на восточном берегу Днепра после одной-единственной атаки пикировщиков "Штука". Как результат, после полудня 11 июля полк СС "Дер Фюрер" в районе Шклова спокойно начал форсирование Днепра…"

Все же форсирование противником Днепра не далось ему даром. Генерал-полковник Г. Гудериан писал в своих мемуарах: "Сильный артиллерийский огонь и неоднократные бомбовые налеты авиации противника на район наведения моста 10-й танковой дивизией делали форсирование реки значительно более трудным, чем на фронте 47-го танкового корпуса. У дивизии СС "Рейх" мост также был поврежден авиацией противника. Несмотря на это, дивизии удалось форсировать реку и выслать в направлении Горки передовой отряд…"

Форсирование Днепра 24-м мотокорпусом

Продолжилось накопление немецкого 24-го мотокорпуса (частей 4-й танковой и 10-й моторизованной дивизий) на плацдарме в районе Старого Быхова. Попытки оборонявшегося здесь советского 45-го стрелкового корпуса сбросить противника в Днепр собственными силами не увенчались успехом.

Назавтра был запланирован новый контрудар силами 13-й армии:

— 507-му полку 148-й стрелковой дивизии предписывалось прочно удерживать оборону по линии Днепра южнее Могилева на рубеже Селец, Стайки.

— 292-й полк 187-й стрелковой дивизии, усиленный артиллерией, получил задачу во взаимодействии с 747-м полком 172-й дивизии наступать из района Старой Милеевки на Сидоровичи.

— Прибывающие части 160-й стрелковой дивизии должны были овладеть селами Прибережье и Перекладовичи.

— 137-я стрелковая дивизия должна была выйти в район Старой Милеевки с задачей нарастить удар первого эшелона.

— 187-й стрелковой дивизии, по воспоминаниям С. П. Иванова, также была поставлена "активная задача". Однако, судя по всему, дивизия, оказавшаяся на острие основного немецкого удара, уже сражалась отдельными частями и подразделениями (в том числе на западном берегу Днепра) и, как писал А. И. Еременко в своих мемуарах, "не представляла собой полноценного соединения".

137-я стрелковая дивизия, продолжавшая сосредоточение во втором эшелоне 13-й армии в районе Сухари, получила приказ выдвинуться и атаковать немецкий плацдарм в районе Старого Быхова. Валерий Киселев, написавший историю 137-й дивизии, сообщает: "Приказ на выступление из Сухарей полковник Гришин получил только вечером 11 июля. Приказ был дан в категорической форме: "Сбросить противника в Днепр". Немедленно части дивизии были подняты по тревоге и маршем направлены на рубеж Дубровка-Волковичи-Усушек. Предстояло быстро пройти свыше 30 километров. В Сухарях было оставлено все лишнее имущество и снаряжение, даже шинели и вещмешки. На марше пехота то и дело переходила на бег. Ездовые погоняли упряжки лошадей с орудиями: надо было спешить.

Через несколько часов после начала марша полковник Гришин установил связь с командиром 45-го стрелкового корпуса Магоном, которому было поручено координировать контрудар наших войск на Быховском направлении. Полковник Гришин доложил командиру корпуса, что у него в дивизии под рукой пока лишь пять батальонов пехоты и два артдивизиона. До начала боев оставались считанные часы, а дивизию так и не удалось собрать в кулак…"

Тем временем еще одно ударное соединение немецкого 24-го мотокорпуса - 3-ю танковую дивизию выдвинули в район Могилева (рокировали с правого фланга корпуса на левый). У Рогачева ее сменяла 1-я кавдивизия и передовые отряды идущих вслед трех пехотных дивизий.

Боевая группа 3-й танковой дивизии под командованием полковника Гюнтера фон Мантейфеля - командира 3-го мотопехотного полка   начала движение к Могилеву. В районе Новой Лежневки она отразила контратаку советских частей (очевидно, подразделений 187-й дивизии на западном берегу Днепра) и заняла Солтановку в 10 км южнее Могилева, таким образом, выйдя на исходные позиции для наступления.

Командный пункт боевой группы расположился в районе Межесятки.

Против советской 21-й армии противник активных действий не предпринимал.

12 июля

Севернее Могилева

Немецкий 46-й мотокорпус перешел в наступление с плацдарма в районе Шклова. Основной удар нанесла 10-я танковая дивизия. Советская 53-я стрелковая дивизия окружена и рассеяна, связь командования с ней потеряна, был ранен командир 223-го стрелкового полка подполковник В. А. Семенов, как уже указывалось, накануне попал в плен командир 12-го стрелкового полка полковник М. А. Жук.

61-й стрелковый корпус (штаб - лес южнее Евдокимовичи) вынужден был загнуть свой правый фланг, удерживая 110-й стрелковой дивизией рубеж Саськовка, Прудки. В итоге немецкая 10-я танковая дивизия уже в этот день продвинулась далеко на восток и захватила районный центр Горки. Локтевая связь 20-й и 13-й армий советского Западного фронта нарушилась.

В районе западнее и юго-западнее Горки под удар попал выведенный на доукомплектование советский 2-й стрелковый корпус, при этом обе дивизии корпуса (100-я и 161-я) оказались в окружении.

Оборона Могилева

У немецкого 24-го мотокорпуса дела обстояли гораздо хуже. Боевая группа Г. фон Мантейфеля немецкой 3-й танковой дивизии, разделенная на два отряда, попыталась прорваться к городу вдоль Бобруйского шоссе, но после тяжелого 14-часового боя в районе Буйничи отбита с большими потерями - здесь держал оборону 388-й стрелковый полк 172-й дивизии полковника С. Ф. Кутепова, который поддерживала артгруппа полковника И. С. Мазалова.

По советским данным, на поле боя остались 39 немецких танков и бронемашин. Оборонявшиеся также понесли большие потери, но сумели удержать позиции.

А. Исаев привел воспоминания служившего в немецкой 3-й танковой дивизии Хорста Зобеля: "3-я танковая дивизия начала атаку против Могилева двумя боевыми группами. Правая боевая группа <под командованием майора Э. Вельмана - командира 1-го батальона 3-го мотопехотного полка> несколько продвинулась вперед, но затем атака была остановлена из-за сильного сопротивления противника. Левая группа <капитана фон Кокенхаузена - командира 1-й роты 3-го мотоциклетного батальона> немедленно пришла к катастрофе. Пехота на мотоциклах, которая должна была сопровождать танки, завязла в глубоком песке и не вышла на линию атаки. Командир танковой роты начал атаку без поддержки пехоты. Направление атаки, однако, было полигоном гарнизона Могилева, где были установлены мины и вырыты окопы. Танки напоролись на минное поле, и в этот момент по ним открыли огонь артиллерия и противотанковые пушки. В результате атака провалилась. Командир роты был убит, и 11 из 13 наших танков было потеряно…"

Указанные потери (11 танков) относятся только к потерям в первой атаке второй группы. В описании боевых действий 3-й танковой дивизии указано, что только до полудня 2-й танковый батальон потерял 18 танков. Этот день стал "черным" (точно так же, как для 1-го танкового батальона - бой под Жлобиным у Поболово 6 июля).

В итоге от захвата Могилева атакой с запада пришлось отказаться. К исходу дня части 3-й танковой дивизии занимали фронт Солтановка, железнодорожная насыпь в районе Селец, Тумановка.

В журнале боевых действий 3-й танковой дивизии появилась запись, что на основании опыта последних дней можно сделать вывод, что "чем создавать плацдармы близи больших городов (Рогачев, Могилев), где имеются крупные силы противника, лучше захватывать их в других местах, сознавая, разумеется, что там хуже подъезды…"

Основные силы 3-й танковой дивизии начали выводить из боя; их направили на немецкий плацдарм в районе Старого Быхова.

Южнее Могилева

По воспоминаниям С. П. Иванова, рано утром командир 45-го стрелкового корпуса комдив Э. Я. Магон сообщил в штаб армии, что намеченный на 4.00 контрудар на немецкий плацдарм в районе Старого Быхова придется отложить до 7.00 из-за проблем с подвозом боеприпасов. Новый командарм-13 Ф. Н. Ремезов решил сам во всем разобраться и направился в штаб 45-го корпуса, располагавшийся в Червоном Осовце, но в районе Давыдовичи попал в засаду. - Сюда (в район Давыдовичи, Лисичник) уже вышел передовой отряд немецкой 4-й танковой дивизии. Генерал-лейтенант Ф. Н. Ремезов был ранен и эвакуирован; в плен попала часть работников штаба армии.

Части 13-й армии все же атаковали немецкий плацдарм в районе Старого Быхова. Во второй половине дня в атаках на плацдарм участвовали также части 137-й стрелковой дивизии. С. П. Иванов вспоминал после войны: "Около 18 часов мы с командиром 137-й дивизии полковником И. Т. Гришиным уже явились на командный пункт Э. Я. Магона, и Гришин доложил о прибытии своих четырех стрелковых батальонов. На подходе были два артиллерийских дивизиона. Медлить было нельзя. Командир корпуса решил подошедшими подразделениями 137-й дивизии и двумя батальонами 148-й дивизии контратаковать закреплявшегося на плацдарме врага. Вечером разгорелся жаркий бой. Контратакующих поддерживала 11-я авиадивизия, которой командовал дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Г. П. Кравченко. В течение дня она разрушила переправу противника у станции Барсуки <севернее Борколабово>. Кроме того, были атакованы с воздуха скопления артиллерии в районе Борколабово. По сведениям летчиков, имелись попадания, были замечены пожары; в воздушном бою наши авиаторы сбили один "Хейнкель-111". Действия авиации, а я, признаюсь откровенно, видел такое количество своих самолетов в воздухе впервые, воодушевляли воинов, повышали их наступательный порыв. Оставив на поле боя десятки трупов и несколько сожженных танков, враг вынужден был отступить. Однако плацдарм в районе Быхова ликвидировать нашими немногочисленными по сравнению с противником силами все же не удалось…"

С. С. Бирюзов (будущий маршал) датирует начало атак своей 132-й стрелковой дивизии на Быховский плацдарм 12 июля. Дивизия предназначалась 67-му стрелковому корпусу 21-й армии, однако выгружалась восточнее Могилева и в связи с ухудшением обстановки в районе Могилева ее подчинили 13-й армии.

Накануне управление дивизии прибыло в район Чаус, и, как писал в своих мемуарах С. С. Бирюзов: "…Теперь нужно было собирать дивизию, растянувшуюся по железной дороге на огромном протяжении от Полтавы до станции Чаусы, под Могилевом.

Со мной был отдельный разведывательный батальон, подразделения которого уже вели активную разведку в районе быховского плацдарма гитлеровцев. Пришлось оторвать часть разведчиков от боевого дела и разослать на мотоциклах во всех направлениях. Эта мера оправдала себя. Вскоре поступили сведения, что в районе Кричева выгрузились основные силы 498-го стрелкового полка под командованием полковника Ф. М. Рухленко, один из батальонов 712-го стрелкового полка, несколько батарей 425-го артиллерийского полка и некоторые другие подразделения. Еще дальше удалось обнаружить с одним батальоном командира 605-го стрелкового полка полковника Г. И. Мажурина. Место нахождения остальных эшелонов, в которых находилось до двух третей состава дивизии, разведчики установить не сумели…"

Части 132-й дивизии (силой до 5 батальонов с артиллерией) вышли на правый фланг 137-й стрелковой дивизии. Вместе они заняли рубеж Липец, Кутня, Александров, Усушек, имея задачу в дальнейшем наступать на Колония Грудиновка, Красница и войти в соприкосновение с другими частями, которые уже сражались против немецкого плацдарма в районе Старого Быхова.

В результате советских атак между немецкой 10-й мотодивизией и 4-й танковой дивизией на плацдарме был вбит клин шириной 6-8 км (в районе Перекладовичи, свх. Грудиновка, Прибережье).

В наступлении на немецкий плацдарм также участвовала 160-я стрелковая дивизия генерал-майора И. М. Стугарева, которая выгрузилась в Чаусах. Скорее всего, именно ее имел в виду комдив-32 С. С. Бирюзов - дивизию-"соседа справа", вступавшую в бой сразу после выгрузки. С учетом задачи на 12 июля не исключено, что именно части 160-й дивизии участвовали в занятии Перекладович и Прибережья. По крайней мере, в журнале боевых действий немецкой 10-й мотодивизии на 12 июля говорилось, что "новая дивизия противника атакует из Костинка", а в журнале 3-й танковой дивизии на следующий день опять упомянуты атаки советских войск из Костинка и перечислены установленные советские 132-я и 160-я стрелковые дивизии.

Более того, в боевом расписании частей и соединений Западного фронта, составленном генерал-лейтенантом Г. К. Маландиным 13 июля, 160-я стрелковая дивизия (19 эшелонов) описана в составе 45-го корпуса в районе Грудиновка, Прибережье (в документе - "Грузиловка, Прибрешье").

Однако в Центральном архиве Министерства обороны РФ документов 160-й дивизии за интересующий нас период нет.

Советская 4-я армия

Советской 4-й армии, которую только-только вывели на доукомплектование в тыл, приказано занять оборону на Кричевском направлении по рр. Проня и Сож.

28-й стрелковый корпус:

— 143-я стрелковая дивизия двухполкового состав (635 и 800 сп; третий полк "еще не разыскан", вскоре он принял участие в боевых действиях в Полесье) заняла оборону по восточному берегу рр. Бася и Проня в районе Чаусы (рубеж Бординичи, Ключ), штаб дивизии - Драниха восточнее Чаус;

— 42-я стрелковая дивизия заняла оборону по восточному берегу р. Проня на рубеже Закрупец, устье р. Проня и далее западнее Пропойска;

— 55-я стрелковая дивизия вела оборонительные работы от Пропойска (иск.) до Старая Каменка (на р. Сож южнее Пропойска); ее 84 лап выдвинут в район Пропойска; штаб дивизии - Сычин юго-восточнее Пропойска;

— 6-я стрелковая дивизия переформировывалась в районе Краснополье (во втором эшелоне армии); к утру 13 июля ее "вооруженную часть" выводили в район Чериков.

47-й стрелковый корпус:

— 121-я стрелковая дивизия - Новозыбков; ее 503 гап оставлен на огневых позициях в полосе 63-го корпуса 21-й армии в районе Рогачева;

— 155-я стрелковая дивизия - Климово.

Корпусные артполки:

— 462 кап - на огневых позициях восточнее Пропойск;

— 455 кап - на укомплектовании в Веприне (юго-восточнее Чериков);

— 420 кап - Кричев, планировалась переброска в Новозыбков;

— 447 кап - Смоленск.

Состояние частей и соединений 4-й армии представлено в таблице 4-1. Обращает на себя внимание почти полное отсутствие артиллерии (фактически в распоряжении армии находились только 84 лап 55-й дивизии и 462-й корпусный артполк), недостаточно сведений о состоянии спецчастей (инженерных, связи и других). Это неудивительно, т. к., например, 6-я и 42-я дивизии представляли собой жалкие остатки дивизий, разгромленных в Брестской крепости, а 55-я и 143-я дивизии уже участвовали в тяжелых боях с превосходящим противником и пережили трудности отступления (здесь имеется в виду не только численное, но тактические и оперативное превосходство, а также превосходство в воздухе).

Реально тыловой рубеж от Чаус до Пропойска могла занять только часть дивизий 28-го стрелкового корпуса и 462 кап. При этом никакого взаимодействия "тыловой" 4-й армии с 13-й армией, оборонявшейся на линии Днепра, организовано не было.

Что касается 47-го корпуса, то он был выведен фактически в резерв фронта в район восточнее Гомеля (14 июля управление 47-го корпуса убыло в распоряжение Главного командования, а дивизии корпуса использовались в дальнейшем на других направлениях).

11 июля назначен новый командующий 4-й армией (вместо арестованного А. А. Коробкова) - генерал-майор К. К. Рокоссовский, отозванный с Юго-Западного фронта. Он прибыл в штаб Западного фронта 17 июля, но в связи с ухудшением обстановки в районе Смоленска оставлен организовывать оборону в районе Ярцево.

В итоге командовать 4-й армией остался полковник Л. М. Сандалов, исполняющим обязанности начальника штаба остался полковник И. А. Долгов.

13 июля

Севернее Могилева

Пока 46-й мотокорпус продолжал наступление на восток, организацией контрударов против Шкловского плацдарма занялся командир 61-го стрелкового корпуса генерал-майор Ф. А. Бакунин; вечером 12 июля Ф. А. Бакунину подчинен только-только выведенный из боя и изрядно потрепанный 20-й мехкорпус (по сути, стрелковое соединение).

В оперсводке штаба Западного фронта говорилось, что "20-й мехкорпус в 5.00 с рубежа Саськовка, Ничипоровичи перешел в наступление в направлении Бель; пройдя 2 км, корпус остановлен артиллерией и авиацией противника". Судя по всему, в атаке смогли принять участие только части и подразделения, находившиеся поблизости от Оршанского шоссе; основные силы мехкорпуса смогли перейти в контрнаступление только 17 июля.

Немецкий плацдарм атаковали также подразделения 425-го стрелкового полка 110-й дивизии и 514-го стрелкового полка 172-й дивизии (514-й полк ранее был выведен в резерв корпуса, теперь его подчинили штабу 110-й стрелковой дивизии; в свою очередь 394-й стрелковый полк 110-й дивизии, оборонявший участок в районе Минского шоссе, так же как и 601-й гаубичный артполк, был подчинен штабу 172-й дивизии).

Однако силы, используемые в контрударе, явно не соответствовали масштабу задач. Оперативные резервы 13-й армии уже были использованы против Быховского плацдарма южнее Могилева. В итоге атаки советских войск на немецкий плацдарм в районе Шклова были отражены.

Оборона Могилева

Немецкая 3-я танковая дивизия, отказавшись от прямой атаки Могилева, продолжила переправляться на плацдарм в районе Старого Быхова. Бои за предмостное укрепление в районе Могилева стихли вплоть до подхода немецких пехотных дивизий. Основные события развернулись на восточном берегу Днепра севернее и южнее города.

Южнее Могилева

Штаб советской 13-й армии должен был организовывать новое наступление на немецкий плацдарм в районе Старого Быхова, однако после потерь предыдущего дня он вряд ли реально мог заняться его организацией. Трудно сказать, насколько управлял своими войсками штаб 45-го корпуса, оказавшийся в окружении в районе Червоный Осовец.

В район Чаус из-под Орши прибыл штаб 20-го стрелкового корпуса, чтобы принять командование над 137-й, 132-й и 160-й стрелковыми дивизиями, действовавшими против Быховского плацдарма. Комдив-132 С. С. Бирюзов вспоминал после войны, как в район боев "…прибыл командир 20-го стрелкового корпуса С. И. Еремин и пригласил меня на свой командный пункт, который был всего-навсего хорошо утоптанной площадкой на лесной опушке. Здесь под кустом натянули полевую палатку, поставили два или три телефонных аппарата. Вот и все.

Одновременно со мной сюда прибыли (тоже по вызову) командир 137-й стрелковой дивизии полковник И. Т. Гришин и командир другой, кажется 160-й стрелковой дивизии, фамилии которого я, к сожалению, уже не помню <судя по всему, генерал-майор И. М. Скугарев в район боев еще не прибыл - ВМ>. Мы коротко доложили о состоянии наших войск, надеясь получить от своего непосредственного начальника исчерпывающую информацию о сложившейся обстановке и указания о дальнейших действиях. Но, к нашему глубокому огорчению, генерал Еремин сам не имел точного представления об обстановке на фронте 13-й армии…"

На северном фасе немецкого плацдарма действовали 507-й стрелковый полк 148-й дивизии и отряд 747-го стрелкового полка 172-й дивизии. О взаимодействии с 292-м стрелковым полком 187-й дивизии, судя по всему, речи уже не шло; ничего не известно также о действиях 338-го стрелкового полка этой дивизии.

Атака отряда 747-го полка (в состав отряда был включен разведбат 172-й дивизии, отрядом командовал начштаба полка майор Г. И. Златоустовский) на Сидоровичи и Слободку вначале была успешной. Однако на помощь частям немецкой 10-й мотодивизии пришли переброшенные на восточный берег Днепра части 3-й танковой дивизии. Боевая группа полковника У. Клеемана (три мотопехотных батальона) отбросила советский отряд, который к исходу дня занял круговую оборону на опушке леса севернее Слободка, Недашев, седлая Гомельское шоссе.

С фронта немецкий плацдарм снова атаковал второй эшелон 13-й армии. 137-я стрелковая дивизия при поддержке частей 132-й дивизии на своем правом фланге (еще дальше действовала 160-я стрелковая дивизия) и двух батальонов 148-й дивизии на левом атаковали с рубежа Махово, Дубровка, Волковичи, Усушек в направлении Красница и к 12.00 достигли рубежа Пустой Осовец, Лисичник, (иск.) Грязивец.

Командир артбатареи 771-го стрелкового полка Г. Г. Похлебаев вспоминал: "Атаковала пехота дружно и смело. Моя батарея была придана батальону капитана Козлова. Нам была поставлена задача: освободить из окружения штаб 45-го корпуса. Когда мы вышли к дороге на Давыдовичи, до расположения штаба <в Червоном Осовце> было уже рукой подать, видна была перестрелка у лесочка. А дорогу нам никак не перейти, огонь страшный, головы не поднять, и откуда бьют - не видно. Мы с капитаном Козловым пошли на рекогносцировку, чтобы засечь цели и определить, как лучше подойти к окруженным. Согнувшись, вышли на ржаное поле, я с колен стал смотреть в бинокль на Давыдовичи, а Козлов встал в полный рост. Вдруг засвистели пули, одна попала мне в бок, и я сразу упал, посмотрел - рана не смертельная. Подполз к Козлову - а он не дышит. Вынес его с этого места. Перевязали меня, и пришлось мне командование батальоном принять на себя. Капитана Козлова похоронили, когда стало потише.

Атаку на рощу все же организовали. Поднялись хорошо, батарея поддержала огнем, и скоро я был в землянке штаба корпуса. Там был полковник Ивашечкин, начальник штаба. Как он обрадовался, обнял меня, как родного сына, не хотел отпускать. Потом Макар Васильевич стал генералом, но я его больше никогда не видел, а то бы вспомнили этот эпизод…"

Однако к этому времени противник накопил уже достаточные силы на плацдарме (2,5 дивизии), о чем советское командование не имело представления. Начальник штаба 771-го стрелкового полка 137-й дивизии А. В. Шапошников вспоминал, что "На рассвете 13 июля в полк позвонил командир <20-го стрелкового> корпуса генерал Еремин. Звонил он с КП командира дивизии и спрашивал обстановку. Я доложил, что на плацдарме, по данным разведки, уже около трехсот танков. Когда я ему это сказал, генерал просто не поверил: "Да ты что, откуда у немцев столько танков? Да ты знаешь, сколько танк стоит?". Потом <командир 137-й дивизии> Гришин меня при случае предупредил: "Ты впредь остерегайся докладывать такие данные, а то могут и в преувеличении сил противника обвинить". Но мы тогда не ошиблись: перед нами действительно был целый немецкий корпус…"

Немецкие части контратаковали советские позиции. Разгорелся жаркий бой, в результате которого дивизии немецкого 24-го мотокорпуса, имевшие задачу прорваться к р. Проня, были скованы советскими атаками (противник оценил их силу в 2-3 дивизии); в журнале боевых действий немецкой 4-й танковой дивизии отмечены значительные потери в танках. Но и советские части продвинулись в итоге всего на несколько километров; к исходу дня дивизии 20-го стрелкового корпуса занимали западную опушку леса южнее Малого Осовца, Рыжковку, Червоный Осовец и Сутоки.

В месте наибольшего продвижения (на стыке немецких 10-й мото- и 4-й танковой дивизий) советские части оказались в окружении; здесь же (в районе свх. Грудиновка восточнее Перекладович) оказалась в окружении оперативная группа штаба 45-го стрелкового корпуса, которой позже удалось вырваться из окружения. 9 августа 1941 года за бои в районе Грудиновка 12-13 июля орден Красного Знамени получили начштаба 45-го стрелкового корпуса полковник М. В. Ивашечкин, начальник оперативного отдела штаба майор Г. С. Лазько и начштаба артиллерии корпуса полковник С. Е. Мухин.

* * *

Южнее немецкого прорыва советские части (сборный отряд 236-го стрелкового полка и некоторые подразделения 187-й дивизии во главе с ее командиром полковником И. И. Ивановым) заняли оборону фронтом на запад и на север по рр. Днепр и Ухлясть (на рубеже Прибор, Радьков).

Они оказались в полосе 67-го стрелкового корпуса 21-й армии, который в составе двух стрелковых дивизий (102-й и 151-й) занимал позицию между 45-м и 63-м корпусами. Н. Борисенко пишет в своей книге "Днепровский рубеж": "В 4.20 13 июля командир 67-го стрелкового корпуса комбриг Ф. Ф. Жмаченко приказал полковнику П. М. Гудзю <командиру 102-й стрелковой дивизии> немедленно установить связь с 338-м полком 187-й стрелковой дивизии, виновных за самовольный уход расстрелять, лично восстановить порядок на участке полка и подчинить действующие в этом направлении части 187-й дивизии себе. Однако выполнить это приказание в условиях полной неясности обстановки полковник Гудзь не смог…"

К 12.00 102-й стрелковой дивизии (в ее распоряжении находились два стрелковых полка из трех: 410-й и 467-й) приказано захватить плацдарм на правом берегу Днепра в районе Нового Быхова и в 18.00 главными силами перейти в наступление по маршруту Новый Быхов, Комаричи, Старый Быхов, уничтожая Быховскую группировку немцев.

Так быстро 102-я стрелковая дивизия выступить не смогла, но уже в ночь на 14 июля она форсировала Днепр на участке Шапчицы, Новый Быхов.

Наступление советской 21-й армии

В этот же день началось наступление советской 21-й армии на Бобруйском направлении. Несмотря на то, что корпус сосредоточился в районе Рогачева Жлобина загодя, приказ о наступлении был отдан накануне и явился в некоторой степени неожиданным. В то же время он стал неожиданным и для противника.

Основной удар наносил находившийся в центре боевых порядков армии 63-й стрелковый корпус комкора Л. Г. Петровского. Правофланговая 61-я стрелковая дивизия должна была форсировать Днепр у Зборово и наступать в направлении Близнецы, Фалевичи, Старцы; 167-я стрелковая дивизия имела ближайшей целью захват Рогачева и в дальнейшем должна была наступать на Волосовичи; левофланговая 154-я стрелковая дивизия наступала вдоль железной дороги Жлобин-Бобруйск.

Ранним утром передовые отряды советского 63-го стрелкового корпуса, сбив слабые заслоны немецкой 1-й кавдивизии, форсировали Днепр и заняли Близнецы, Рогачев и Жлобин. По воспоминаниям С. П. Иванова, "поскольку армия не имела в своем составе инженерных частей и табельного переправочного имущества, переправа через Днепр производилась с помощью подручных средств и несколько затянулась...  "

Вскоре удалось восстановить железнодорожный мост в районе Жлобина.

Описание боев в районе Рогачева оставил командир 167-й стрелковой дивизии комбриг В. С. Раковский (приведены в мемуарах Еременко): "12 июля к 12 часам я был вызван на командный пункт командира корпуса, имея с собой все данные о состоянии частей и их боеспособности. На КП Л. Г. Петровского был и командующий 21-й армией. Я представился командующему, и он устно отдал мне приказ, суть которого была такова:

Перед 167-й дивизией противник в данный момент занимает оборону на широком фронте и достаточных резервов не имеет.

Приказываю:

13 июля в 15.00 167-й стрелковой дивизии форсировать р. Днепр и занять г. Рогачев, имея в виду дальнейшее наступление в направлении Бобруйска.

Для меня этот приказ был неожиданным, так как раньше никаких признаков на переход в наступление с форсированием Днепра не было. 167-я дивизия занимала оборону тоже на широком фронте и к наступлению была не готова. Поэтому я обратился к командующему армией с просьбой увеличить время на подготовку. Однако командующий разъяснил, что времени дать не может.

Тут же с КП комкора я передал по телефону начальнику штаба полковнику Чечину распоряжение: собрать командиров частей, их заместителей и начальников штабов, вызвать к реке переправочный парк дивизии. Но в ответ он сообщил, что переправочный парк дивизии сегодня уничтожен авиацией противника. Положение резко осложнялось.

Перед моим уходом Л. Г. Петровский сообщил, что придает 167-й дивизии корпусной артиллерийский полк, командир которого находится уже в пути к моему КП, и кроме того, сказал, что он в 15.00 будет в районе переправы у Рогачева.

На обратном пути мы с комиссаром А. Г. Сергеевым обдумывали план действий, исполнение которого могло встретить немало затруднений.

На командном пункте дивизии все офицеры были уже в сборе. В нескольких словах я изложил боевую задачу, очень коротко заслушал соображения начальника инженерной службы и начальника артиллерии дивизии. Чтобы дать командирам частей возможно больше времени для подготовки и организации боя, приказ отдал коротко. Очень краток был и полковой комиссар Сергеев при изложении политической задачи.

План форсирования Днепра был прост, так как, кроме десятка обыкновенных лодок, никакого переправочного имущества не было. Суть плана состояла в том, чтобы форсировать Днепр на двух полковых участках. 520-й стрелковый полк (командир полка подполковник Иван Яковлевич Некрасов) переправлялся у подорванного деревянного моста близ Рогачева. 615-й стрелковый полк (командир полка полковник Ефим Георгиевич Голобоков) имел целью активными действиями с применением дымовой завесы на возможно более широком фронте отвлечь внимание противника от основного направления. Средства переправы - подручные и лодки, которые имели командиры полков. Задача 520-го полка состояла в овладении Рогачевом, 615-го полка - в захвате плацдарма глубиною 1,5-2 км.

У западного берега Днепра скопилось много плотов и сплавного леса. Было решено под прикрытием артиллерийского огня переправить отряд для захвата этого леса, чтобы построить из него штурмовой мостик для пехоты.

…Погода стояла солнечная, жаркая. На берегу под прикрытием леса и кустарника шла интенсивная подготовка, прибывало одно подразделение за другим. Воины совершали быстрые переходы. Теперь уже все знали, что будет наступление, и были воодушевлены этим. Очень помогло нам то, что еще до начала артиллерийской подготовки приехал Л. Г. Петровский. Помню, я пришел в район рогачевского моста и в это же время подъехал туда комкор. Мы вместе проверили подготовленность подразделений первого эшелона к форсированию. Это были роты 2-го батальона 520-го полка. Под руководством капитана Покатило и политрука Козлова они готовились выбросить под прикрытием артиллерийского огня на лодках первый десант, состоящий из штурмовых отрядов по захвату плацдарма. Леонид Григорьевич дал им несколько ценных советов.

Начальник артиллерии дивизии полковник Рудзит доложил о готовности артиллерии и минометов к открытию огня. Ровно в 15.00 началась артподготовка. Такого сильного огня до этого наступления на нашем участке еще никогда не было. Три артиллерийских полка, артдивизион и минометы обрушили на противника шквал огня… С первым артиллерийским залпом от берега отошли лодки со штурмовыми отрядами. Спецотряды по сплаву плотов и сооружению штурмового мостика совместно с саперами начали сплав. Другие солдаты саперного батальона подтягивали эти плоты, крепили их к сваям разрушенного моста, несли с уцелевшей части моста настил и стлали штурмовой мостик.

Противник настолько был ошеломлен и деморализован, что вначале не оказал никакого сопротивления. Но вскоре гитлеровцы опомнились и обрушили на переправы артиллерийский и минометный огонь, начали бомбить их с самолетов. На реке создалось тяжелое положение, но воины дивизии продолжали выполнять поставленную задачу. Очень молодой недавно сформировавшийся саперный батальон блестяще справился с возложенной на него задачей. Штурмовой мостик на всю ширину реки был построен очень быстро. Я до сих пор не могу без волнения вспомнить тот героический момент, когда, не обращая внимания на взрывы снарядов, мин и авиабомб, саперы продолжали упорно и самоотверженно работать. К сожалению, память не сохранила фамилии героев-саперов.

С наведением штурмового мостика началась переправа всего 520-го полка, затем 465-го. Решение о переправе обоих полков у рогачевского моста подсказал мне Леонид Григорьевич. Дело в том, что 615-й полк, выполнив задачу по отвлечению противника, не смог полностью осуществить переправу на своем участке, так как там условия были особенно трудными, хотя несколько взводов переправилось и удерживало небольшой плацдарм на западном берегу. Попытка переправить остальные подразделения полка в этом районе стоила бы нам больших потерь и отняла много времени.

Как только 520-й полк переправился, началось наступление, завязался упорный бой в г. Рогачеве. Противник, используя заранее приспособленные здания, оказывал упорное сопротивление. Воины дивизии, пренебрегая опасностью, самоотверженно бросались в бой и громили опорные пункты противника. Я помню доклад командира 520-го стрелкового полка подполковника Ивана Яковлевича Некрасова о героических поступках солдат и офицеров.

Во время боя за город между полками образовался некоторый разрыв. Гитлеровцы пытались атаковать во фланг, и правофланговое подразделение начало отходить, тогда сержант Лукьяненко выскочил вперед и крикнул: "Ни шагу назад! Бей захватчиков!" Он бросился к пулемету, который замолчал, и с небольшой дистанции начал расстреливать вражеских солдат. Следуя его примеру, подразделение открыло губительный огонь по фашистам, и противник вынужден был отойти. Во время этого боя геройски погиб командир 2-го батальона 520-го полка капитан Покатило, который первым форсировал Днепр и первым ворвался в Рогачев. После гибели командира батальон продолжал выполнять задачу. Бой в городе Рогачеве продолжался до 23 часов 14 июля.

Используя темноту, гитлеровцы отошли за р. Друть.

Как только пехотные подразделения 520 и 465-го полков переправились по штурмовому мостику, саперный батальон приступил к устройству переправы для артиллерии. Переправа к рассвету 15 июля была закончена, и первым пошел 576-й артиллерийский полк под командованием подполковника Степана Ефимовича Попова. Гаубичный полк под командованием майора Лихачева оставался на прежних позициях. Тыловые части и подразделения не переставали работать, всю ночь обеспечивая воинов всем необходимым, в т. ч. и питанием.

По телефону я доложил командиру корпуса о последних событиях и получил от него распоряжение привести все в порядок и после переправы 576-го артиллерийского полка продолжать наступление. На следующий день дивизия, обеспеченная за ночь всем необходимым, возобновила наступление…"

Находившийся во втором эшелоне армии 25-й мехкорпус (50-я танковая и 219-я моторизованная дивизии) заканчивал сосредоточение, при этом понес уже первые потери: в результате авианалета 12 июля погиб командир мотострелкового полка 50-й танковой дивизии полковник В. Л. Лукьянов.

55-я танковая дивизия (по причине слабой боеготовности) осталась в распоряжении штаба армии в районе Новозыбкова.

На восточный берег Днепра выдвинули также выведенную ранее в резерв армии 117-ю стрелковую дивизию.

Южный фланг наступления обеспечивал 66-й стрелковый корпус (232-я стрелковая дивизия). Переправившись к 10.00 через Днепр на участке Стрешин, Белый Берег (южнее Речицы), 232-я дивизия начала выдвижение на исходные позиции для наступления на Бобруйск с юга через Паричи.

Современный исследователь К. Б. Стрельбицкий пишет, что уже 13 июля "посёлок Паричи освобождён частями 232-й стрелковой дивизии…" Однако вряд ли дивизия могла продвинуться на такое большое расстояние за один день по столь сложной местности. Согласно оперсводке штаба 21-й армии, к 10.00 14 июля 232-я дивизия вышла только на исходный рубеж для наступления Якимовская Слобода, Страковичи близ Шатилок (ныне Светлогорск), что более чем в 30 км от Паричей, и только к утру 15 июля подошла к самому поселку.

Зато согласно той же оперсводке штаба 21-й армии, отряд Курмышева и 487-й стрелковый полк (уже упомянутый нами "неразысканный полк" 143-й дивизии) уже 14 июля удерживали рубеж Рудня, Паричи, ст. Ратмировичи и далее по р. Птичь. Судя по всему, именно они освободили Паричи, который занимали немецкие подразделения прикрытия в стороне от полосы главного удара.

14 июля

Севернее Могилева

Повторные атаки сводных отрядов советской 110-й стрелковой дивизии (из состава 425-го и приданного ей 514-го стрелковых полков) против немецкого плацдарма в районе Шклова вновь были отражены.

А в это время части 46-го мотокорпуса (в авангарде - 10-я танковая дивизия, вслед за ней двигалась моторизованная дивизия СС "Райх") продвинулись еще дальше и взяли Мстиславль, при этом, по воспоминаниям Г. Гудериана, понесли большие потери, особенно в артиллерии.

Командир 10-й танковой дивизии Ф. Шааль так описал этот эпизод: "Между Городищем и Горками авангард дивизии проходил через густые заросли леса. Там же затем в ночное время проследовала большая часть дивизии. Однако когда тем же путем пошла артиллерийская группа, она с обеих сторон подверглась минометному обстрелу, а потом атаке пехоты. К счастью, поблизости устроил стоянку мотоциклетный батальон дивизии СС "Райх". Он пришел на помощь артиллеристам и спас их от неминуемой гибели…"

Возможно, описанные потери связаны с прорывом из окружения дивизий 2-го стрелкового корпуса (100-й и 161-й) через коммуникации 46-го мотокорпуса.

Однако из-за быстрого продвижения немецких подвижных соединений эти советские дивизии вновь оказались в окружении (161-я дивизия сосредоточилась в районе леса 2 км юго-восточнее Еськовка, в то время как окружающие населенные пункты Горки, Дрибин и Коптевка уже были заняты противником).

Советский контрудар на Горки

Советское командование, осознав опасность прорыва противника между Оршей и Могилевом, приказало организовать контрудар в направлении Горки.

С севера на Горки приказано наступать дивизиям 16-й и 20-й армий. Однако 46-й мотокорпус наступал в центре боевых порядков 2-й танковой группы, с севера его наступление прикрывал 47-й мотокорпус, который и принял основной удар 20-й армии (советская 16-я армия в это время решала совсем другую задачу - пыталась организовать оборону Смоленска). В итоге на южном берегу Днепра разгорелось сражение между немецким 47-м мотокорпусом и советским 5-м мехкорпусом.

Навстречу 5-му мехкорпусу с юга на Горки должны были атаковать войска 4-й армии - второго эшелона Западного фронта:

— 28-му стрелковому корпусу (в приказе перечислены 42-я, 143-я, 55-я и часть 6-й стрелковой дивизии) приказано атаковать противника из района Рясна, Ширки, Осиновка вдоль восточного берега р. Проня;

— второй отряд 4-й армии (4-й воздушно-десантный корпус и отряд 6-й стрелковой дивизии; ему также планировали подчинить 25-й мехкорпус) под общим командованием генерал-майора А. С. Жадова получил приказ наступать на Горки из района Бахревка, Кричев через Мстиславль.

Кроме того, с рубежа р. Бася в направлении Горки должны были наступать соединения 13-й армии: 160-я и 137-я стрелковые дивизии 20-го стрелкового корпуса и 20-й мехкорпус.

Однако этот план имел мало общего с реальностью. 20-й стрелковый корпус уже втянулся в бой за Быховский плацдарм, вскоре оказался в окружении и потерял связь с командованием.

20-й мехкорпус готовился к наступлению на плацдарм в районе Шклова, то есть совсем в другом месте.

28-й стрелковый корпус был неспособен наносить какие-либо контрудары, сам оказался под ударом немецкого 24-го мотокорпуса восточнее Могилева и вскоре был расчленен: большая часть корпуса оказалась в окружении, 55-я дивизия была втянута в бои по р. Сож от Пропойска до Кричева.

Отряд Жадова также вскоре оказался под ударом в районе Кричева. А. С. Жадов так описал в своих мемуарах силы, которые в итоге смогли быть использованы им для контрнаступления: "Оценив сложившееся положение, мы бросили сюда наш резерв - батальон, усиленный артиллерией. Кроме того, по указанию командующего 4-й армией в этот район вечером 14 июля был направлен усиленный полк 6-й стрелковой дивизии. Благодаря принятым мерам, на этом участке наши части успешно сдерживали противника…"

Упомянутый в приказе 25-й мехкорпус находился в процессе сосредоточения и вступил в бой через несколько дней совсем в другом месте (в составе 21-й армии).

Южнее Могилева

Основные силы немецкого 24-го мотокорпуса (большая часть 3-й и 4-й танковых дивизий, 10-я мотодивизия) по-прежнему были скованы боями с частями 45-го и 20-го стрелковых корпусов, при этом организовали небольшой "котел" в районе наибольшего вклинения советских частей (Грудиновка, Поддубье, Рыжковка).

Командующий 24-м мотокорпусом генерал кавалерии Л. Гейр фон Швеппенбург при посещении штаба 10-й мотодивизии указал, что "XXIV танковый корпус своим острым ударом на Рогачев и ранним форсированием Днепра притянул на себя основные силы врага, в то время как севернее 10-я танковая дивизия оказалась уже в Мстиславле. Таким образом, против самого слабого места танковой группы (XXIV танкового корпуса) оказались существенно более мощные силы противника, чем против основных сил танковой группы…"

Однако некоторые части немецкого 24-го мотокорпуса все же смогли перейти в наступление.

Отряд немецкой 3-й танковой дивизии, атаковавший вдоль Гомельского шоссе в направление Могилев, был остановлен. Мало того, противник был выбит из Лыково и перешел к обороне.

В то же время передовой отряд (3-й танковый и мотоциклетный батальоны, усиленные артиллерией) под командованием полковника У. Клеемана прорвался на Амховая (на Пропойское шоссе). Продолжив наступление, он вышел на Чаусское шоссе в районе Петровичи (на полпути между Могилевом и Чаусами), продвинулся на восток и к исходу дня захватил плацдарм через р. Реста в районе Гарбовичи в 20 км западнее Чаус.

Часть сил 4-й танковой дивизии начала наступление на юг, в направлении Пропойска. Разведбат этой дивизии направлен на Пропойск лесными дорогами южнее шоссе. Во второй половине дня, не встретив противника, он вышел к городу, но здесь натолкнулся на упорное сопротивление и запросил помощи. Однако сначала советские атаки препятствовали быстро сменить 35-й танковый полк дивизии, затем продвижение было задержано из-за разрушенного моста близ Черенки. В итоге к исходу дня боевая группа полковника Г. Эбербаха (2 батальона 35-го танкового полка) подошла к Пропойску на расстояние 5 км; атака на город была отложена на следующий день.

Положение южнее Могилева на 13 июля:

Положение южнее Могилева на 14 июля 1941 г.:

Положение южнее Могилева на 15 июля 1941 г.:

В связи с обходом противником 20-й стрелковый корпус получил приказ в ночь на 15 июля отойти на восток (в мемуарах С. С. Бирюзова указано, что части 20-го стрелкового корпуса получили приказ на отход в ночь на 14 июля; но, думается, это ошибка, хотя что-либо определенное сказать по этому поводу из-за отсутствия многих документов с советской стороны сложно).

Штаб 13-й армии, похоже, потерял управление своими частями в районе Быховского плацдарма; штаб 45-го корпуса только-только вырвался из окружения. Плохо представлял себе обстановку штаб 20-го стрелкового корпуса, который только 13 июля прибыл в район Чаусы. Помощник начальника оперативного отдела штаба 20-го стрелкового корпуса И. А. Суетин вспоминал после войны: "Почти весь оперативный отдел штаба корпуса в эти дни занимался тем, что выяснял, где какие части стоят. Телефонной связи почти не было, радио было ненадежно, и пользовались им мало. А обстановку надо было знать в деталях. Нередко бывало, что по карте здесь стоит часть, а на самом деле ее уже там нет. По-существу мы занимались разведкой своих же частей. Когда я приехал днем тринадцатого июля в дивизию Гришина, там вели бой, а поехал на Чаусское шоссе - там немцы, колонны автомашин, танков, прут прямо на Чаусы…"

Наступление советской 21-й армии

Тем временем 21-я армия продолжила свое наступление на Бобруйском направлении.

На западный берег Днепра переправились уже основные силы 63-го стрелкового корпуса. Они полностью очистили от противника Рогачев и Жлобин, после чего еще несколько продвинулись на запад, при этом 61-я дивизия форсировала р. Друть.

В бой с 63-м корпусом вступили части немецкой 255-й пехотной дивизии 53-го армейского корпуса.

Севернее 67-й стрелковый корпус двумя дивизиями по обоим берегам Днепра начал наступление на Старый Быхов.

На южном фланге армии 232-я стрелковая дивизия 66-го стрелкового корпуса продолжала выдвигаться в район Паричи.

15 июля

Немецкое командование

Главнокомандующий группой армий "Центр" генерал-фельдмаршал Ф. фон Бок так отреагировал на сообщение о наступлении 21-й армии в районе Рогачева и Жлобина: "Русские начинают наглеть на южном крыле 2-й армии. Они атакуют около Рогачева и Жлобина. Под Гомелем русские также демонстрируют активность, и так будет продолжаться до тех пор, пока северное крыло группы армий "Юг" Рундштедта не продвинется основательно вперед. Люфтваффе, которым была дана инструкция держать этот район под наблюдением, ранее ничего достойного внимания не обнаружили. О первых вспышках активности в этом месте нам доложили только сегодня ночью. Известно, однако, что наступление по болотистой местности XXXV корпуса развивается медленно и сопряжено с большими трудностями!

В 10.00 я позвонил <главнокомандующему германскими Сухопутными войсками> Браухичу: …Я лично рассматриваю сложившуюся ситуацию следующим образом: около Рогачева и Жлобина войска противника силами до двух дивизий завязали сражение с 255-й дивизией. Но положение здесь сравнительно благополучное, так как за боевыми порядками дивизии располагаются LIII армейский корпус и другие части. Ситуация вокруг Гомеля пока представляется неопределенной, однако разведывательные подразделения докладывают, что там отмечается значительная активность со стороны русских…

<В целом,> Положение правого крыла у меня беспокойства не вызывает; оно еще больше укрепится после того, как подойдет застрявший в болотах XXXV корпус. С другой стороны, необходимо признать, что сражение развивается как на Днепре, так и восточнее Днепра. Оно началось весьма благоприятно для нас прорывом двух танковых групп, но далеко еще не закончено. Нельзя воспринимать сложившуюся там ситуацию с излишним оптимизмом, полагаясь на мимолетные впечатления. Победа еще не завоевана!.."

"…Во второй половине дня <командующий 2-й армией> Вейхс напомнил мне, что главной задачей 2-й армии - помимо продвижения в северо-восточном направлении - является обеспечение безопасности ее правого фланга и соответственно правого фланга группы армий. Я сказал, что это может быть достигнуто в том случае, если противник, атакующий сейчас в районе Рогачева, будет отброшен за Днепр. Вейхс придерживается того же мнения. Я сказал ему, что 4-я армия направила 1-ю кавалерийскую дивизию к Старому Быхову, чтобы она атаковала оттуда в южном направлении по обеим сторонам Днепра. По идее, я должен переподчинить эту дивизию Вейхсу, чтобы обеспечить единое командование на его правом фланге, но Клюге, с которым я уже беседовал на эту тему, очень просил меня оставить дивизию под его командованием. Я вынужден был удовлетворить его пожелание, о чем, кстати сказать, сейчас жалею!.."

В районе Мстиславля

Противник после взятия Мстиславля продолжил наступление на восток.

Накануне штаб 4-й советской армии направил в район Мстиславля отряд 6-й стрелковой дивизии (84-й стрелковый полк и 3-й батальон 125-го полка с артдивизионом 84-го артполка 55-й дивизии), который возглавил командир 6-й дивизии полковник М. А. Попсуй-Шапко.

Выйдя в район сосредоточения, М. А. Попсуй-Шапко выяснил, что Мстиславль уже захвачен противником.

Обеспечивая южный фланг наступления, полк СС "Дер Фюрер" получил приказ повернуть на юг и взять под контроль шоссе Могилев-Мстиславль. Р. Пономаренко пишет: "Уже вечером, почти в 15 км севернее дороги Могилев-Мстиславль, полк СС "Дер Фюрер" втянулся в бои с отрядами Красной Армии, причем бои продолжались и ночью, к чему немцы в принципе были непривычны. Утром 16 июля противник <советские части> отступил, и дорога Могилев-Мстиславль была взята эсэсовцами под контроль. Теперь полк начал наступать на Мстиславль…"

Южнее Могилева

Советские части, накануне занявшие Лыково, возобновили атаки. Попавший под удар в районе Запрудье 2-й батальон 394-го мотопехотного полка, прикрывавший левый фланг наступления своей 3-й танковой дивизии (временно подчинен 10-й мотодивизии), понес большие потери, потеряв 131 человека убитыми и ранеными.

Однако на фронте 24-го мотокорпуса противнику удалось создать еще один "котел" в районе Лисичник, Бутрамеевка, Махово, Буда Исакова: части 3-й танковой дивизии (1-й батальон 394-го мотопехотного полка с артиллерией) атаковали вдоль Пропойского шоссе на юг и соединились с частями 4-й танковой дивизии, которые атаковали на север через Волковичи на Кутня. С фронта советские части теснили части 10-й мотодивизии, усиленные 2-м танковым батальоном 3-й танковой дивизии. Однако создать полноценный "котел" южнее Пропойского шоссе не получилось: советские части, в основном, успели отойти на восток. При этом в результате советского артобстрела был ранен командир немецкой 4-й мотопехотной бригады полковник Дитрих фон Заукен.

Ранение получил также командир советской 132-й стрелковой дивизии генерал-майор С. С. Бирюзов, но вскоре вернулся в строй. Когда в 1942 году он получил орден Ленина, в представлении упоминался в том числе бой под Волковичами: "тов. Бирюзов, будучи окружен танками противника под Волковичами и руководя боем, лично вел огонь по танкам противника из противотанковой пушки, подбил танк противника и в упор расстреливал фашистов. После окончания боя и отхода к своим частям за т. Бирюзовым была погоня двух фашистских мотоциклистов, каковых расстрелял в упор из ППД..."

В районе Чаус

В это время передовой отряд У. Клеемана немецкой 3-й танковой дивизии продолжил продвижение на восток. Вслед за ним выдвинулась боевая группа Г. фон Мантейфеля (1-й танковый батальон, батальон 3-го мотопехотного полка и артдивизион). К исходу дня противник вплотную подошел к Чаусам; к этому времени на Чаусского шоссе вышли уже основные силы немецкой 3-й танковой дивизии.

Немецкое наступление на восточном берегу р. Реста сдерживали части 160-й стрелковой дивизии (имеются скудные сведения об участии в боях 537-го стрелкового полка и отдельного противотанкового артдивизиона, а также атака на штаб 160-й дивизии). Здесь же вступил в бой 699-й артполк ПТО майора С. Ф. Ниловского (имел звание Героя Советского Союза за Финскую кампанию  ).

Прорыв 3-й танковой дивизии вермахта на Чаусское шоссе отрезал основные силы 20-го стрелкового корпуса южнее шоссе. Тяжелые бои и активные действия противника деморализующе подействовали на советские войска. Помощник начальника оперативного отдела штаба 20-го стрелкового корпуса И. А. Суетин вспоминал (из книги В. Киселева): "Однажды около Чаус пришлось задерживать беспорядочно отходивших солдат. Командиры и политруки будто бы убиты, связи нет, кругом немцы. Я их останавливаю, а все подходят и подходят, некоторые группы шли даже из-за Днепра. Хорошо, что рядом стояли повозки с едой и кухни, это помогло остановить. А то иногда попадались и такие паникеры, что можно было и самому несдобровать. Одну такую группу стал останавливать начальник артиллерии корпуса, кто-то выстрелил в него из винтовки и убил . Бойцы, правда, тут же расстреляли этого подлеца. Когда набралось больше сотни таких окруженцев, к нам подъехала машина с полковником Гришиным, он случайно проезжал мимо. Построил их всех, выругал как следует и увел к себе в дивизию на пополнение…"

Схожую картину рисует в своих воспоминаниях В. Г. Бабур, помощник начальника связи 137-й дивизии: "…В один из первых дней пребывания на фронте едем с полковником Гришиным в какой-то наш полк или штаб корпуса, точно не помню. А навстречу идут и идут группы солдат. Гришин приказал мне выйти из машины, остановить людей и привести к нему в дивизию, а сам поехал дальше. Я остановил человек сорок, оказались они из 132-й дивизии. Спрашиваю бойцов: "Откуда идете?" - "Из окружения". Оказывается, отходят без приказа. Вскоре на дороге показалось машин пять немцев с минометами. Сворачивают к нам. Младший лейтенант из этой группы и говорит: "Все, ребята, штыки в землю, пошли к немцам, так и так перебьют". Я ничего не мог поделать. Вот, думаю, подлецы, из-за таких и отступаем. Я сдаваться не собирался, спрятался в кустах. Немцы вылезли из машин и начали лупить их прикладами. Я пошел искать своих и только на второй день в каком-то лесу услышал шум моторов и мат. Догадался, что это наши. Там был сам майор Малых со своим артполком. Он меня знал, увидел - обрадовался. "А тебя уже без вести пропавшим считают…", - говорит. Дал мне машину и отправил в штаб к Гришину…"

В районе Пропойска

Тем временем боевая группа Г. Эбербаха немецкой 4-й танковой дивизии (2 танковых батальона с артиллерией и разведбат) ранним утром, отбросив подразделения 42-й стрелковой дивизии, захватила переправы через р. Проня и заняла Пропойск (ныне - Славгород). Далее противник продолжил продвижение вдоль Варшавского шоссе и был остановлен только на р. Лобчанка подрывом моста.

Согласно отчету и. о. командира 42-й дивизии полковника М. Е. Козыря, в составе дивизии было два стрелковых полка (44-й и 459-й; всего 5 батальонов), которые за сутки до немецкой атаки (к 4.00 14 июля) заняли оборонительный рубеж по р. Проня от Закрупец до Пропойска (свыше 20 км). Непосредственно Пропойск обороняли два батальона 44-го полка.

В 44-м полку было всего два 45-мм орудия и один 50-мм миномет. В непосредственной близости от Пропойска находился 84-й легкий артполк 55-й стрелковой дивизии. Однако, согласно воспоминаниям офицера этого полка Д. А. Морозова, один дивизион полка уже был направлен в район Кричева, второй - в район Черикова для подготовки контрудара на Горки (вместе со стрелковым полком). Таким образом, в районе Пропойска остался один артдивизион.

В журнале боевых действий 4-й танковой дивизии вермахта указывалось, что "противник у Пропойска сражается очень упорно, большая артиллерия. Особенно сильное давление с юго-запада…" В результате упорного боя 1-й батальон 44-го полка 42-й дивизии был отброшен за р. Сож в полосу 55-й дивизии, а от 2-го батальона осталось 70 человек. Остальные силы 42-й дивизии (3-й батальон 44-го полка и два батальона 459-го полка) вынуждены были отойти на северо-восток и вскоре оказались в окружении.

Л. М. Сандалов (на тот момент - полковник, и. о. командарма-4) так описал в своих мемуарах ситуацию в районе Пропойска: "Ни противотанковых мин, ни других средств для создания на пути врага серьезных инженерных препятствий здесь не имелось. Стрелковые взводы и роты едва успели отрыть окопчики. Подступы к реке с запада прикрывались огнем артиллерийского полка. В районе Пропойска один его дивизион стоял на открытых позициях, изготовившись к стрельбе прямой наводкой. У моста через реку Проня была выставлена батарея ПТО, и мост подготовлен для взрыва. Там же находился и командный пункт командира 44-го стрелкового полка.

В километре за Пропойском местное население под руководством бывшего коменданта Брестского укрепрайона генерала Пузырева отрыло многокилометровую глубокую траншею, но ее никто не занимает. …дело в том, что Пузырев подчинен непосредственно фронтовому инженеру и строит оборонительные рубежи по его плану. С войсками начертание этих рубежей не согласовывается…

Перед рассветом 15 июля на Чериков и особенно на Пропойск начались беспрерывные массированные налеты его <противника> авиации. А около 4 часов полковник Козырь доложил мне, что немецкие танки неожиданным ударом с северо-запада прорвались через мост на реке Проня у Пропойска и распространяются к Черикову, а в самом Пропойске идет бой.

- Вот теперь и наступай! - развел руками <член Военного совета 4-й армии> Шлыков.

- Поезжайте, Федор Иванович, в шестую дивизию, - попросил его я. - Примите меры, чтобы ее не смял противник под Чериковом.

Потом позвонил <командиру 55-й стрелковой дивизии> подполковнику Tep-Гаспаряну, приказал ему частью сил 55-й стрелковой дивизии помочь полковнику Козырю удержать Пропойск и сам тоже выехал в 333-й стрелковый полк 6-й дивизии.

- В штаб фронта о прорыве под Пропойском до моего возвращения не доносите, - приказал я полковнику Долгову. - Армейский штаб из района Черикова не перемещайте. Боюсь, что вслед за нами могут последовать штабы соединений .

В полку я оставался до середины дня 15 июля. Оборона там была прочная. Да еще командир <28-го стрелкового> корпуса выслал туда два дивизиона корпусного артполка <462-го>. А вот в 42-й стрелковой дивизии дела шли неважно. Ее контратаки в районе Пропойска успехом не увенчались. Помощь со стороны 55-й стрелковой дивизии запоздала, и Пропойск был захвачен немцами.

Во второй половине дня 15 июля, возвратившись на командный пункт армии, я с болью в сердце и, признаться, с некоторой опаской доложил о случившемся С. К. Тимошенко. К вечеру от него последовала телеграмма: "Донести, кто виноват в сдаче Пропойска".

К тому времени нам уже стали известны все подробности. В 3 часа 30 минут, в момент удара по Пропойску с воздуха, на мост через Проню въехали грузовики и подводы, принадлежавшие нашим войскам, отходившим от Днепра. Вслед за ними, а точнее вместе с ними, прорвались через мост и вражеские танки. Огнем батареи, стоявшей у моста, два немецких танка и грузовик были подбиты. Но и сама батарея тут же оказалась смятой. Командир 44-го полка не успел отдать приказание о взрыве моста, и 4-я танковая дивизия немцев стала распространяться частью сил к Черикову, а другими своими полками ворвалась с тыла в Пропойск.

- Давайте ответим в штаб фронта честно, что в сдаче Пропойска виновато в первую очередь командование армии, - предложил я Шлыкову. - Мы не установили связи с войсками, отходившими к Проне от Днепра, плохо знали обстановку.

Федор Иванович не согласился:

- Военный совет фронта не поп. Выслушав наше покаяние, он не скажет: "Бог простит..."

Кончилось тем, что Шлыков сам составил ответ, в котором указал только, кто командовал частями под Пропойском и как город был захвачен противником. Я этой телеграммы не подписал, и она ушла адресату за одной подписью члена Военного совета армии..."

В архиве имеется запись переговоров штабов относительно оставления Пропойска: "Полковник Долгов у телефона.

С 14 на 15 ночью противник обстреливал нашу оборону в р-не Пропойск артминометным и пулеметным огнем, особенно сильный огонь был по р-ну мостов. Ночью несколько раз бомбила авиация в р-не Пропойск. Всего сосредоточилось до 100 танков с мотопехотой. В 3.30 15.7 до батальона танков с мотопехотой до батальона прорвались через мост в направлении Кричев. Мост остался не взорванным, т. к. на западном берегу р. Проня была наша оборона. Прорвавшиеся танки и пехота были остановлены на рубеже Соколовка, Александровка 2-я <на р. Лобчанка> обороной частей 6-й сд. 42 сд осталась в обороне в р-не Пропойск. Около 16.00 мост в р-не Пропойск был уничтожен нашей авиацией. Весь день бой шел на двух рубежах. Против 42 сд и против части 6 сд на фронте Соколовка, Александровка 2-я. По перехваченной радиограмме известно, что противник нуждается в горючем. Генерал Попов используя 55 сд организует уничтожение прорвавшихся танков и восстановление положения у Пропойск. Отряды по прикрытию Мстиславль, Рославльского направления все вышли в свои районы и заняли оборону. Район Мстиславль занят мехчастями противника в 14.00 14.7.

В р-не Мстиславль 15.7 в 16.00 авиация обнаружила скопление танков. По данным авиации, колонна противника от ст. Горки разделилась на две части: на Смоленск и на Мстиславль. Выполнение директивы от 14.7 намечено после восстановления положения у Пропойск.

Неясно положение 143 сд о ее подчинении. Она используется 13 А, ссылаясь на приказ фронта. Мы этого приказа не имеем…

Маршал <Тимошенко>

Почему вы топчетесь на месте, почему воздействие в направлении Могилев в том противника себя не проявили?

Ответ: потому что противник <в> период перегруппировки перешел в наступление и с ликвидацией угрозы Пропойскому направлению дальнейшее наступление северном направлении производить было нечем.

Вопрос: готовность к выполнению приказа № 065 обеспечена? Отвечайте одним словом.

Ответ: "Нет".

- Тогда передайте командующему, что он пойдет под суд за невыполнение приказа.

- Полковник Сандалов весь день лично руководит боем по ликвидации прорвавшейся группировки противника.

- Пропойск надо вернуть в эту же ночь или утром.

- Все меры к этому приняты.

- Хорошо, буду ждать результаты.

- Я не доложил один важный факт. По приказу № 065 у нас должен быть мехкорпус. Таковой до сих пор не прибыл. Где его искать? Прошу точно сказать, какой мехкорпус?

- Ответ дан ".

Советская 13-я армия

В командование 13-й армией вступил генерал-лейтенант В. Ф. Герасименко (назначен накануне и. о. командарма). Он планировал поддержать наступление 21-й армии на Бобруйск, однако неожиданно выяснил, что его новая армия находится в тяжелом положении, связь с 61-м и 20-м стрелковыми и 20-м механизированным корпусами потеряна, а в распоряжении имеются остатки отдельных дивизий.

В докладе командующему Западным фронтом от 19 июля Герасименко указывал:

"Получив Ваш приказ о назначении меня командующим 13 армией, я к утру 15.7.41 г. прибыл в район Чаусы.

Подъезжая к району штарма, я уже 15.7 увидел на дорогах между Кричев и Чаусы очень много тыловых и даже строевых частей пехоты и артиллерии, идущих с запада на Кричев. Штарм 13 об этих отходящих частях ничего не знал, т. к. службы охраны тыла в армии не существовала и вообще служба тыла в армии до сих пор не налажена.

Сориентировавшись в обстановке, я пришел к выводу, что войска армии состоят из множества штабов и некоторого количества батальонов при этих штабах, которые по существу небоеспособны были. Исключение составляла 172 сд, занимающая район обороны - Могилев. Другие же части в силу бессистемности ж.-д. перевозок представляли из себя какую-то мешанину из разных частей и подразделений, не знающих друг друга и не управляемых.

Так, например, 144 сд где-то выгружалась около Орши, а ее один батальон попал в Чаусы, 148 сд одним полком была выгружена под г. Могилевом, около 2-х батальонов были мною встречены в районе Кричев и подчинены командиру 160 сд, а штаб 148 сд прибыл только 17.7.41 г. на ст. Кричев, не имея возможности связаться со своими частями, т. к. под Кричев были уже танки противника, и не зная, где же находятся остальные части дивизии.

Такое или почти такое положение было в 160 и 132 сд, в которых имелось всего по 2 батальона, а где находились остальные части этих дивизий, командиры их не знали, т. к. они еще находились в эшелонах на подходе к Рославлю. Таким образом, 20 ск, в котором значились 3 сд: 132, 137 и 160 сд, по существу имел около 8 сб достаточно потрепанных в предыдущих боях и панически настроенных.

Все части 20 ск к моему приезду занимали оборону на растянутых фронтах в районе Чаусы, между флангами которых к 12.00 15.7 просочились мелкие танковые подразделения противника. Резервов в армии не было.

Уезжая из 21 армии, я знал, что 151 и 187 сд под командованием командира 67 ск должны были наступать в направлении Ст. Быхов. Приехав же в Чаусы, мне стало известно, что эта задача возложена на 45 ск, штаб которого в это время находился в районе Чаусы, а командир его комдив Магон выехал в Пропойск для установления связи с подчиненными якобы ему 151 и 187 сд (кстати сказать, Пропойск уже был занят противником).

По данным, имеющимся в штарме 13 к моему приезду, противник занимал:

1) Мстиславль - не менее батальоном танков и бронемашинами и мотопехотой.

2) Горки - крупное скопление танков и бронемашин.

3) В Дрибин - около батальона танков и 150-200 груз<овых> машин, часть из которых направлялась по дороге на Чаусы.

4) По всем дорогам, ведущим с запада к району расположения 20 ск, действовали мелкие подразделения танков, бронемашин и мотопехоты противника, с которыми части 137 и 160 сд вели бои.

5) 4 армия в лице ее 42 сд к этому времени оставила Пропойск, не подорвав даже мостов, которые мне пришлось подрывать силами авиации. Силы противника в районе Пропойск оценивались - около батальона танков с мотопехотой (впоследствии оказалось, что здесь действовал 35-й танковый полк противника).

Организованный мною удар 20 ск на север и частью его сил на Молятичи Вам доложен моим делегатом подполковником Ивановым. Он Вами утвержден, но что с него получились, я до сих пор не знаю, т. к. несмотря на все мои попытки, связаться со штабом 20 ск не мог.

По дороге в Чаусы, приехав в Кричев, я нашел там командира 4 вдк генерала Жидова. От него я узнал о поставленной ему Вами задаче о прикрытии рубежа р. Сож. При этом он мне жаловался на отсутствие у него артиллерии. Причем, как он доложил, что, если у него будет артиллерия, противника через р. Сож он не пропустит. Я ему тут же подчинил около 2-х полков артиллерии, находившихся в районе Кричева и разыскивающих, но не могущих найти свои части и соединения. После этого я за рубеж р. Сож был спокоен…"

В полосе советской 21-й армии

21-я армия продолжила активные боевые действия, однако в полосу ее наступления продолжали подходить передовые отряды немецких пехотных дивизий. По воспоминаниям Г. Гудериана, они поначалу состояли из разведбатальонов и небольших моторизованных отрядов пехоты, и "их боевая сила была невелика>. Однако за спиной этих передовых отрядов к фронту выдвигались основные силы немецкой 2-й армии.

В полосу наступления 63-го стрелкового корпуса, кроме 255-й пехотной дивизии, в срочном порядке перебрасывалась 267-я пехотная дивизия.

102-я стрелковая дивизия 67-го стрелкового корпуса, наступая по западному берегу Днепра, заняла Лудчицы в 7 км к югу от Старого Быхова, но далее натолкнулась на упорное сопротивление: сюда уже подошел передовой отряд 31-й пехотной дивизии 12-го корпуса.

На восточном берегу Днепра 151-я стрелковая дивизия в 12.00 вступила в бой с частями 1-й кавдивизии вермахта на рубеже Никоновичи, Прибор.

Движение корпусов 21-й армии по расходящимся направлениям (на запад и на север) предоставило шанс немецкому командованию. 52-й пехотной дивизии генерал-майора Л. Рендулича, которая двигалась в район Могилева, приказано уклониться к югу и сосредоточиться в районе Озераны (западнее р. Друть), с тем чтобы нанести по наступавшим на Бобруйск советским войскам фланговый удар.

В Полесье

232-я стрелковая дивизия 66-го корпуса с рубежа Паричи, Кнышевичи, перешла в наступление на Бобруйск с юга и оттеснила части немецкой 134-й пехотной дивизии за р. Крупинец (в 15 км от Бобруйска).

Наступление поддержали корабли Пинской военной флотилии, которая 11 июля для действий в этом районе выделила Березинский отряд речных кораблей (ОРК). В ходе боя потерян монитор "Винница" (подбит противником, сел на мель и подорван экипажем).

В процессе наступления части 232-й стрелковой дивизии устанавливали связь с различными отрядами, действовавшими в Полесье. Вероятно, самым крупным из них был уже упомянутый отряд Курмышева . О нем говорилось в оперативной сводке штаба Западного фронта уже в первой половине июля 1941 года. Судя по всему, 232-я стрелковая дивизия, как и другие дивизии Второго Стратегического эшелона, выделила для действий в предполье (западнее Днепра) усиленный батальон, который возглавил подполковник Л. В. Курмышев; в ходе боевых действий он подчинил себе действовавшие в этом же районе Бепо 51 и 52 (из состава 6-го отдельного дивизиона бронепоездов 21-й армии; зона ответственности - железнодорожные ветки Гомель-Калинковичи-разъезд Старушки и Бобруйск-ст. Рабкор). Кроме того, он усиливался за счет отступавших подразделений разгромленных в Приграничном сражении советских дивизий (в этот день со штабом отряда в районе Карпиловка <ныне поселок Октябрьский> связались остатки 24-й стрелковой дивизии и 11-го мехкорпуса).

Согласно оперсводке штаба Западного фронта, к 15.00 15 июля отряд Курмышева вышел на рубеж Дражня, Ковчицы (севернее и северо-западнее Паричи) фронтом на северо-восток; на западе он занимал фронт Глуск, Заполье . В этот же день при поддержке бронепоездов он атаковал Орсичи, но был отбит.

Петр Лебедев привел в своем исследовании воспоминания начальника оперативного отдела штаба 66-го стрелкового корпуса Г. С. Здановича: "Я был поражен, когда убедился, что этот полумифический, в моем представлении, отряд действительно существует и успешно ведет боевые действия с противником. Среди местного населения о нем ходили легенды. На отряд Курмышева стали ориентироваться и только что создававшиеся партизанские группы. Рассказывали, что, вступив в бой с противником у разъезда Ротмировичи, отряд подбил 15 бронемашин, уничтожил до полусотни гитлеровцев. На станции Рабкор похоронены первые павшие в бою бойцы отряда. Совместно с партизанами дерзким налетом был разгромлен штаб противника в селе Глуша.

С самим Курмышевым мне не пришлось встретиться, но составилось впечатление о нем как о мужественном, распорядительном командире, умеющем действовать самостоятельно в очень сложной обстановке. Качества в то время довольно редкие".

Вдоль р. Припять действовала также 75-я стрелковая дивизия генерал-майора С. И. Недвигина (после тяжелых боев первых дней войны ее боевая ценность приравнивалась к стрелковому полку). Отступая на восток под натиском 35-го армейского корпуса ("35-е особое командование": 45-я и 293-я пехотные дивизии), она еще 4 июля оставила Пинск (занят без боя противником 5 июля) и Лунинец (оставлен 10 июля) и теперь отошла на рубеж восточнее р. Случь.

Здесь же сражались 20-й мотоциклетный полк (14-го мехкорпуса) и 18-й (Житковичский) погранотряд.

Немецкий 35-й армейский корпус еще в первой декаде июля сменил 1-ю кавалерийскую дивизию. Вот что писал по этому поводу после войны немецкий генерал А. Филиппи в своей книге "Припятская проблема": "1-ю кавалерийскую дивизию пришлось вывести из лесисто-болотистой местности, так как в связи с большими потерями в конском составе (преимущественно из-за нехватки овса) ее боеспособности угрожала серьезная опасность и, кроме того, при имевшихся в дивизии средствах связи ее штаб в этих условиях не мог поддерживать достаточного контакта ни с вышестоящими, ни с подчиненными инстанциями. Но и следовавший за кавалерийской дивизией пехотный армейский корпус тоже лишь с трудом продвигался вперед, преодолевая упорное сопротивление русских и тяжелую местность, хотя севернее Припяти у противника было меньше сил и управление осуществлялось менее оперативно, чем к югу от реки…"

Кроме названных частей и соединений, в Полесье действовала 214-я воздушно-десантная бригада полковника А. Ф. Левашова, формировались партизанские отряды, а также отходили от самой границы остатки советских дивизий.

16 июля

Подход в район боев немецких пехотных дивизий

Немецкие пехотные соединения 2-й армии, продвигаясь на восток, вышли на рубеж р. Днепр уже своими основными силами и начали смену подвижных соединений на предмостных укреплениях:

— 9-й армейский корпус (137-я, 292-я, 263-я и 268-я пехотные дивизии) вышел в район Орши, Копысь, Шклова и прикрыл коммуникации и переправы через Днепр 47-го и 46-го мотокорпусов;

— его сосед южнее - 12-й армейский корпус (31-я и 34-я пехотные дивизии) вынужден был уклониться к югу, в район Старого Быхова, который подвергался атакам советских войск.

В район Могилева из второго эшелона выдвинут 7-й армейский корпус (7-я и 23-я пехотные дивизии). Это несколько отсрочило начало штурма Могилева.

С продвижением пехотных дивизий на восток немецкое командование получило возможность усиливать свои ударные группировки. Немецкая 10-я танковая дивизия 46-го мотокорпуса продолжила наступление и заняла Хиславичи. Для прикрытия ее коммуникации с юга в район Мстиславля выдвигались части дивизии СС "Райх".

Тем временем части советской 161-й стрелковой дивизии с 151-м корпусным артполком вырвались из окружения в районе Темный Лес (восточнее Дрибин); согласно советским документам, выходу из окружения способствовала атака на Дрибин разведбата дивизии под командованием начштаба дивизии майора А. И. Мурашева.

Восстановить события тех дней сложно. Известно, что Военный совет исключил командира 161-й дивизии полковника А. И. Михайлова, полкового комиссара А. И. Орлова и начштаба майора А. И. Мурашева из списков на награждение орденом Красного Знамени, а 21 августа А. И. Михайлов был отстранен от должности командира дивизии.

Подход пехотных частей в район южнее Могилева позволил немецкому командованию поставить задачу 24-му мотокорпусу продолжить наступление через Кричев на Рославль. Немецкая 10-я мотодивизия, оставив для блокады Могилева с юга только свой мотоциклетный батальон (на рубеже Костинка-Лыково), двинулась вслед за 4-й танковой дивизией на юг в сторону Пропойска с целью высвобождения ударных частей танковой дивизии для дальнейшего наступления.

В районе Чаус

В 3.00 утра боевая группа У. Клеемана возобновила наступление на Чаусы и уже в 4.30 сообщила о захвате города.

Кроме частей 160-й дивизии, в районе Чаус дислоцировалась 143-я стрелковая дивизия (двухполкового состава) из состава 4-й армии, но ее основные силы находились на восточном берегу р. Проня (в районе Заречье, Глушец). Сами Чаусы оборонял усиленный стрелковый батальон, который к тому же выделил роту с батареей 45-мм орудий для прикрытия дороги на Чаусы со стороны Горок. Неудивительно, что противник не отметил особенного сопротивления.

Однако захват Чаус сам по себе мало что давал противнику: шоссейный мост уже был взорван. Через несколько часов был разведан брод через р. Бася в 800 м южнее.

Зато, по сообщению немецкой разведки, оставался целым железнодорожный мост в 2 км южнее Чаус. Именно за него разгорелся жаркий бой. Только в 18.30 1-й танковый батальон 3-й танковой дивизии вермахта сообщил о захвате неповрежденного моста.

Кроме того, противник захватил еще одну переправу через р. Проня - в районе Путьки северо-восточнее Чаус. Здесь переправились разведывательный и мотоциклетный батальоны 3-й танковой дивизии; к исходу дня они подошли к Молятичи, а разведбат организовал разведку до р. Сож и достиг Староселье севернее Лобковичи.

Выход 3-й танковой дивизии в район Молятичи завершил оперативное окружение соединений советской 13-й армии в районе Могилева.

В районе Черикова

Боевая группа Г. Эбербаха немецкой 4-й танковой дивизии (2-й танковый батальон, мотопехотный батальон и мотоциклетная рота, усиленные саперами и артиллерией) продолжила наступление на Кричевском направлении вдоль Варшавского шоссе: она восстановила мост через р. Лобчанка, преодолела оборону частей советской 6-й стрелковой дивизии и подошла к Черикову.

Эти события описаны в мемуарах офицера артиллерии 55-й стрелковой дивизии Д. А. Морозова:

"…Новости <из штаба армии> оказались крайне неприятными. Подполковник <Г. А. Тер-Гаспарян - комдив-55> сказал, что еще 10-11 июля немецкие войска форсировали Днепр. К вечеру 14 июля, продвинувшись на сто километров, они захватили Мстиславль, угрожая с севера Кричеву. Складывалась очень трудная для нас обстановка.

2-й дивизион 84-го артполка был срочно направлен в район севернее Кричева для совместных действий с частями 6-й стрелковой дивизии, которые должны были не допустить немцев к городу. Наша дивизия получила новую задачу. Совершив в ночь на 15 июля тридцатикилометровый марш, она сосредоточилась в лесах южнее Черикова. Предполагалось, что мы примем участие в контрударе по группировке противника, прорвавшейся на Горки-Мстиславль. Но контрудар не состоялся.

На рассвете был получен новый приказ: немедленно вернуть 107-й стрелковый полк с 1-м дивизионом 84-го артполка к Пропойску. Оказалось, что немецкие танки ворвались в Пропойск, потеснили 42-ю дивизию и продвигаются на Чериков.

- Черт знает что это такое! Только от Пропойска ушли, а там прорыв! - возмущался Тер-Гаспарян. Он был человеком горячим, вспыльчивым и на все промахи, как свои, так и чужие, реагировал всегда болезненно.

Полковник Семенов <начарт дивизии> поддержал его:

- Какая-то свистопляска. Из-под самого носа немцы город у нас отхватили. Рубаха горит, а мы в сапоги воду льем! Столько войск, а фашистов никак не задержим!

- Войск немало, да и дыр хватает, успевай только затыкать!

Слушая их разговор, я подумал, что управление войсками на нашем направлении осуществляется, вероятно, далеко не лучшим образом. Ни я, ни другие товарищи не знали в то время ни размеров неудач, ни их причин. Сведения о событиях за пределами дивизии доходили до нас с опозданием, в самых общих чертах.

Днем части дивизии вели разведку переправ через Сож, заготавливали плоты на случай форсирования реки.

Разведчики, высланные вперед, сообщили, что немцы прорвали оборону на реке Лобчанка, притоке Сожа, в 12 км западнее Черикова. Там оборонялся 333-й полк 6-й стрелковой дивизии. Людей в нем осталось мало, артиллерии совсем не было. Полк не смог отразить танковый удар и отошел к переправе через Сож, в район Мирогощь-Журавель.

Тер-Гаспарян, не ожидая распоряжения из штаба корпуса, принял решение перебросить наши части через реку, с тем чтобы удержать Чериков за собой. Но осуществить это не удалось - немецкие танки уже подходили к городу.

Успевшие переправиться батальоны 111-го стрелкового полка, едва выдвинувшись на юго-западную окраину Черикова, сразу вступили в бой. Мы с Семеновым находились в это время возле переправы, южнее города. У нас не имелось средств, чтобы организовать артиллерийскую поддержку дерущихся батальонов. А пушки там были очень нужны!

Через час после начала боя немецкие танки ворвались в Чериков. Тер-Гаспарян приказал батальонам отойти обратно на восточный берег реки. Потом он, в разговоре с Семеновым, сожалел, что не переправил дивизию днем и не организовал заблаговременно оборону Черикова. Семенов успокоительно ответил ему, что на это мы не имели приказа сверху, да и трудно было предположить, что обстановка изменится так резко и неожиданно.

После потери Черикова нам было приказано занять оборону по берегу Сожа от Гронова (в пяти километрах восточнее Черикова) до Пропойска. 333-й стрелковый полк был временно передан в состав нашей дивизии. Вместе с ним и 161-м запасным у нас теперь насчитывалось пять стрелковых полков.

Наш 107-й полк, возвращенный в район Пропойска, не смог оказать существенной поддержки частям 42-й дивизии, отступившим от города. Попытка вернуть Пропойск окончилась неудачей, и полк был вынужден перейти к обороне, удерживая за собой небольшой плацдарм.

После передышки полк ночью ворвался в южную часть города, перебил там застигнутых врасплох гитлеровцев, поджег несколько танков и автомашин. Утром фашисты бросили в атаку два танковых батальона с автоматчиками <оборона Пропойска возлагалась на группу подполковника Смило фон Люттвица: мотопехотный и разведывательный батальоны, объединенные штабом 12-го мотополка; северо-западнее Пропойска в резерве дивизии находился танковый батальон 4-й танковой дивизии - ВМ>. До полудня шел жаркий бой за каждый дом. Наши стрелки не смогли отразить натиск бронированных машин: противотанковых орудий и мин у нашей пехоты не было. Полк отступил на исходные рубежи…"

Близость успеха заставляло немецкое командование форсировать события: в журнале боевых действий 4-й танковой дивизии вермахта указано, что "удар на Кричев нужно осуществить без оглядки на время суток, а при случае даже до прибытия всех подчиненных частей…"

Уже вечером 16 июля боевая группа полковника Г. Эбербаха сообщила о захвате неповрежденным моста через р. Удога в 3 км восточнее Черикова.

С учетом захвата переправ через р. Проня в районе Чаус и Путьки немецкой 3-й танковой дивизией путь на Кричев был открыт.

Советское командование

Одного 107-го стрелкового полка 55-й стрелковой дивизии для восстановления положения в районе Пропойска было недостаточно. Для ликвидации немецкого прорыва в районе Пропойска штаб фронта привлек 25-й мехкорпус в составе двух дивизий: 50-й танковой и 219-й мотострелковой (в оперативной сводке штаба фронта указано, что 25-й мехкорпус в 0.15 16 июля выдвинулся "в район Кричева").

50-я танковая дивизия полковника В. С. Бахарова, имея 57 средних танков Т-34 и 50 легких Т-26, сосредоточилась в районе Лебедевка (15 км юго-западнее Пропойска) и получила задачу вести разведку в направлении Пропойск, Машевская Слобода (на шоссе Могилев-Пропойск), Старый Быхов. Судя по всему, местность не очень подходила для действий крупного танкового соединения. По данным Е. Дрига, в результате разведки в болотистой местности было потеряно 12 танков Т-34 и 20 легких Т-26.

219-я мотострелковая дивизия выдвигалась к району боев во втором эшелоне (вышла в район Чечерск, Ворновка).

Однако в условиях быстрого продвижения немецких войск меры, предпринимаемые советским командованием, постоянно опаздывали. В том числе потому, что как писал в своих мемуарах С. П. Иванов, "связь с войсками систематически нарушалась. Управлять ими становилось все сложнее…"

Штаб советской 13-й армии к этому времени перебазировался в район 5-7 км восточнее Кричева; меняли дислокацию штабы 4-й армии и 45-го стрелкового корпуса. В это же время из-за угрозы удара противника из района Ярцево эвакуировался штаб Западного фронта. Связь штаба 13-й армии со штабом Западного фронта поддерживалась делегатами. Прервалась связь штаба 4-й армии с 28-м корпусом.

В оперсводке штаба Западного фронта на 20.00 говорилось о 13-й армии: "Вследствие того, что противник, проникнув вглубь расположения частей армии, нарушил управление войсками, связь и пути подвоза армии, командарм во второй половине дня 16.7 решил отвести части армии на промежуточный оборонительный рубеж по р. Проня…"

Однако к этому времени противник двумя танковыми дивизиями уже преодолел этот оборонительный рубеж. Может, еще и поэтому на следующий день Ставка отменила приказ генерал-лейтенанта В. Ф. Герасименко на отвод войск (61-го стрелкового и 20-го механизированного корпусов) из района Могилева.

Следующий оборонительный рубеж - по р. Сож от Кричева до Хиславичи - занимал отряд генерал-майора А. С. Жадова (две бригады 4-го воздушно-десантного корпуса и отряд 6-й стрелковой дивизии полковника М. А. Попсуй-Шапко). Однако этот рубеж был слишком велик для столь небольших сил. Кроме того, занимая оборону, отряд Жадова должен был, по приказу штаба 4-й армии, основными силами перейти в наступление с рубежа Бахревка, Кричев в направлении Мстиславль, Горки.

Одновременно А. С. Жадов получал приказы от командующего 13-й армией генерал-лейтенанта В. Ф. Герасименко, который усилил отряд артиллерией и поставил задачу прикрыть район Кричева.

Параллельное подчинение двум командармам не лучшим образом сказывалось на действиях отряда. В переговорах со штабом 19 июля у Жадова вырвалось: "Не знаю, кому подчиняться, 13-й или 4-й армии!.."

Командир 45-го стрелкового корпуса комдив Э. Я. Магон, оставшийся практически без войск, получил приказ прикрыть мстиславльское направление, для чего В. Ф. Герасименко подчинил ему "последние подошедшие 2 стрелковых батальона".

Э. Я. Магон подчинил себе также вышедшие из окружения части 2-го стрелкового корпуса, в частности 603-й стрелковый полк и 632-й гаубичный артполк 161-й дивизии.

В полосе советской 21-й армии

Тем временем сопротивление противника в полосе наступления 21-й армии возрастало. 102-я стрелковая дивизия 67-го корпуса, вышедшая на рубеж Нераж-Вьюн (в междуречье рр. Днепр и Друть) в непосредственной близости от Старого Быхова, была контратакована значительными силами противника и остановлена.

Советский 63-й стрелковый корпус оказался скован с фронта двумя подошедшими пехотными дивизиями 53-го армейского корпуса (255-й и 267-й), в то время как два пехотных полка немецкой 52-й пехотной дивизии, усиленные артиллерией, нанесли контрудар из района Озераны по западному берегу р. Друть во фланг советской группировке.

Бывший командир немецкой дивизии генерал Л. Рендулич писал в своих мемуарах: "В данном случае речь шла о нетипичном фланговом ударе, которому лишь в теории, в учебниках по тактике, может быть отведена какая-то роль. В этой обстановке многое зависело от реакции русских на наши действия, поскольку сведениями о нашей дивизии они должны были располагать. Уменьшить эффективность нашего удара они могли лишь если бы встретили нас наступательными действиями, чтобы разбить или хотя бы задержать дивизию по возможности дальше от района, где уже разгорелись большие бои. В группировке сил дивизии учитывалась именно эта возможность. Но противник выбрал другое решение, которое долгое время оставалось для нас неясным, так как воздушной разведки мы не имели…

В первой половине дня из дивизии, которая вела бой на фланге, прибыл офицер и, сообщив, что дивизия не в состоянии сдержать натиск русских, попросил срочно оказать ей помощь. Около полудня я отдал приказ о подготовке к наступлению и порядке ведения его…

Обстановка прояснилась и стало очевидным, что между северным флангом своих наступающих войск и рекой Друть противник перешел к обороне. И хотя, как выяснилось, он располагал значительными силами (пять дивизий), им было принято самое неудачное решение. Свое наступление он приостановил, и это дало мне возможность подтянуть сначала главные силы ранее отправленного на машинах полка, от которого в бою участвовали лишь некоторые подразделения, а затем и артдивизион…

Противник немного отошел. Как и ожидалось, по нашим наступающим войскам с восточного берега реки был открыт фланговый огонь, в том числе и тяжелой артиллерией, подавить который не представлялось возможным, и поэтому нам пришлось держать свой левый фланг на удалении 3-4 км от реки. Наступление продолжалось. Однако к исходу дня войска снова натолкнулись на сильную оборону противника. Под покровом темноты они произвели перегруппировку, чтобы продолжить наступление на следующий день…"

В Полесье

Немецкий 43-й армейский корпус (134-я и срочно направленная сюда 131-я пехотные дивизии) контратаковал и остановил продвижение 232-й стрелковой дивизии.

Отступавшая вдоль Припяти 75-я стрелковая дивизия под давлением 35-го армейского корпуса отошла за р. Случь на рубеж Гулевичи, Вильча.

Тем временем в районе Озаричи (60 км севернее Мозыря) вышли из окружения остатки 17-й стрелковой дивизии с генерал-майором Т. К. Бацановым, отступавшей от Лиды.

Вскоре Т. К. Бацанов назначен командиром вышедшей накануне 24-й стрелковой дивизии (собрана из остатков 17-й и 24-й дивизий), а прежний комдив-24 генерал-майор К. Н. Галицкий отозван в распоряжение командарма-21.

17 июля

Оборона Могилева

Немецкие пехотные соединения начали смену подвижных частей, блокировавших город. При этом немецкое командование пришло к выводу о необходимости взятия города.

7-й армейский корпус генерала артиллерии В. Фармбахера, которому была поставлена задача взять Могилев, имел в своем составе 7-ю пехотную дивизию (продвигалась вдоль Минского шоссе) и 23-ю пехотную дивизию (продвигалась вдоль Бобруйского шоссе).

В отчете немецкого 7-го армейского корпуса говорилось: "Штурм становится все более необходимым, поскольку сконцентрированные на плацдарме силы противника представляют собой серьезную угрозу в тылу армии, дают прикрытие с фронта находящимся восточнее Днепра силам противника для ударов на север и юг по флангам 12-го и 9-го ак и, наконец, перекрывают важную линию коммуникаций…"

Советское командование также понимало важность удержания Могилева. Телеграмма советской Ставки Верховного Командования гласила: "Герасименко. Могилев под руководством Бакунина сделать Мадридом".

Комендант Могилевского гарнизона полковник И. П. Воеводин записал в своем дневнике: "Могилев окружен со всех сторон. Но держим связь со штабом фронта по-прежнему через летчика Татаринцева… Татаринцев доставил приказ на имя командира корпуса. Мне, как начальнику гарнизона, угрозы - расстрел…"

До этого времени Могилев даже получал маршевое пополнение; судя по всему, окружение немецкими подвижными соединениями, которые призваны решать совсем другие задачи, не было плотным. В оперсводке штаба 13-й армии указывалось, что 18 июля 110-я стрелковая дивизия получила 850 человек маршевого пополнения.

Только со сменой подвижных соединений пехотными Могилев был взят в плотное кольцо.

Севернее Могилева

А. И. Еременко представил в своих мемуарах воспоминания бывшего командира 61-го корпуса Ф. А. Бакунина относительно боевых действий окруженных в районе Могилева войск:

"С утра 17 июля с рубежа Городище, Княжицы перешли в наступление 20-й механизированный корпус и два полка 110-й дивизии в общем направлении на Копысь, Оршу. Сначала наступление развивалось успешно, войска вышли на рубеж Яковлевичи, Принцевка <должно быть, Пронцевка в 10 км восточнее Копысь>, но были встречены крупными силами танков и пехоты противника, остановлены и к исходу дня 20 июля вынуждены были отойти на рубеж Первомай, Окуневка, Княжицы. В течение этих боев под воздействием крупных сил авиации и танков неприятеля наши войска понесли большие потери. Противнику удалось прорваться танками на Городище. Гитлеровцы устремились на юг, угрожая командным пунктам 20-го механизированного и нашего корпусов. Хорошо, что на этом направлении оказались огневые позиции корпусной артиллерии, с которых прямой наводкой бетонобойными снарядами мы уничтожили несколько танков; часть танков повернула на север и была также уничтожена огнем нашей артиллерии и истребителями танков, умело использовавшими бутылки с горючей смесью и связки ручных гранат. Нашим войскам удалось сдержать противника на рубеже Городище, Княжицы…"

И. И. Якубовский (в июле 1941 года - майор, командир 51-го танкового полка 26-й танковой дивизии 20-го мехкорпуса) перечислил населенные пункты, которые удалось занять в ходе наступления: Доманы, Займище, Дивново, Ордать, Старые Чемоданы, Забродье.

Однако подход основных сил немецкого 9-го армейского корпуса отбросил советские войска на исходные позиции. К тому же расчет на одновременную атаку немецкого плацдарма с севера (со стороны Орши) не оправдался - к этому времени советские войска уже оставили Оршу.

Продвижение 46-го мотокорпуса

Высвобождение частей 46-го мотокорпуса, ранее занятых обороной коммуникаций, позволило им продолжить продвижение на восток. Полк СС "Дер Фюрер" достиг Мстиславля, уже занятый подразделениями 10-й танковой дивизии, с которыми чуть было по ошибке не вступил в бой. Таким образом, и 10-я танковая дивизия вермахта смогла продолжить наступление, взяла Починок, после чего направилась далее к Ельне.

Однако подтягивание частей проходило медленно, они постоянно подвергались атакам войск, окруженных в районе Могилева. Усиленный полк "Великая Германия" отражал советские атаки в районе Черневки, а полк СС "Дер Фюрер" в течение двух дней оказался скован боями в районе Мстиславля.

Здесь в ночь на 17 июля перешла в наступление часть отряда генерал-майора А. С. Жадова. Л. М. Сандалов писал в своих мемуарах, что "отряд полковника Попсуй-Шапко вместе с правофланговыми частями воздушно-десантного корпуса повел успешное наступление на Горки. Начальник штаба <4-го воздушно-десантного> корпуса полковник А. Ф. Казанкин сообщил по телефону, что на этом направлении неожиданной нашей атакой во фланг противник был смят и отброшен от Мстиславля на несколько километров к северо-западу…"

В районе Кричева

Немецкая 4-я танковая дивизия продолжила наступление на Кричевском направлении. Ранним утром ее продвижение по Варшавскому шоссе было приостановлено - здесь у д. Сокольничи совершил подвиг 19-летний старший сержант Николай Сиротинин, подбивший 10 танков и БТР .

Однако шансов удержать город у советских войск было немного. К этому времени части немецкой 3-й танковой дивизии уже достигли Лобковичи на р. Сож в 10 км севернее Кричева. Таким образом, в районе Кричева соединились основные ударные силы 24-го мотокорпуса.

В итоге в первой половине дня противник занял Кричев, а в ночь на 18 июля форсировал р. Сож и захватил плацдарм. Оборонявшаяся здесь 7-я воздушно-десантная бригада отошла на Климовичи южнее Варшавского шоссе. Отошел с рубежа севернее р. Соженка и сводный отряд 45-го стрелкового корпуса. Начальник немецкого Генерального штаба Ф. Гальдер записал в своем дневнике, что правый фланг 2-й танковой группы "обеспечил себе свободу маневра в направлении Рославля…"

Советское командование было согласно с этим выводом: в оперсводке штаба Западного фронта от 18 июля говорилось: "Фронт со стороны Кричев на Рославль открыт…"

Кроме 7-й воздушно-десантной бригады, в районе Кричева было немало советских войск, но они представляли собой разрозненные части и подразделения 132-й, 137-й, 148-й и 160-й стрелковых дивизий, потерявшие связь с вышестоящим командованием.

Историк 137-й дивизии В. Киселев привел воспоминания командира пулеметной роты 2-го батальона 409-го стрелкового полка С. С. Ларионова, участвовавшего в обороне Кричева: "Наш батальон ехал последним в полку, и, очевидно, во всей дивизии. Двенадцатого июля мы высадились из вагонов в шестидесяти километрах от Кричева, и все это расстояние прошли пешком. Шестнадцатого июля наш батальон, которым командовал капитан Ким, занял оборону примерно в четырех километрах западнее Кричева, у деревни Сокольничи. В батальоне было шестьсот человек, в т. ч. в нашей пулеметной роте - сто двадцать, и двенадцать пулеметов. С нами было четыре орудия, но под вечер с запада по шоссе мы увидели трактор, который тащил 122-миллиметровую гаубицу. У трактора был пробит радиатор и тащился он медленно, с трудом. Артиллеристы попросили принять их к себе. Я позвонил капитану, но он отказался. Тогда я на свой страх и риск разрешил им остаться у нас, так как трактор все равно уже не мог двигаться, да и нам была бы подмога, хотя у артиллеристов оставалось только девять снарядов.

На рассвете следующего дня, 17 июля, мы увидели, как по шоссе прямо на наши позиции движется колонна танков, двадцать машин. Очевидно, завидев нас, колонна развернулась в боевой порядок, и танки быстро пошли в атаку. Мы открыли огонь, и минут через тридцать танки повернули назад, оставив на поле семь горевших машин. С фланга по танкам било еще какое-то наше орудие, причем очень метко. Лишь много лет спустя я узнал, что это было орудие сержанта Николая Сиротинина из 6-й стрелковой дивизии. Вскоре гитлеровцы начали артобстрел, налетели самолеты, а часов в одиннадцать в атаку снова пошли танки, на этот раз шестнадцать, и уже марки Т-III. За танками шли 20-25 мотоциклистов и человек пятьдесят пехотинцев. К этому времени нам подвезли бутылки с горючей смесью, и когда кто-то из наших поджег первый танк, немцы заметались: идти вперед или отступать. Потом загорелся второй танк, третий - это вело огонь орудие с фланга. Мы радуемся: "Молодцы, артиллеристы!". Но вскоре три танка зашли нам в тыл, подбить их мы не сумели, и они начали утюжить окопы. Но без пехоты они были слабы и скоро ушли. На поле стояло тринадцать подбитых немецких танков, причем пять-шесть из них подбили гаубичники, которые прибились к нам…

…Во время боя капитан Ким увел стрелковые роты в Кричев и мы, пулеметчики, остались одни. Вскоре гитлеровцы начали новую атаку, и нам тоже пришлось отходить в город. Увидел там капитана Кима, у нас было шесть немецких автоматов, он закричал: "Почему автоматы? Мародеры!". Больше я его не видел. Солдаты потом рассказывали, что он воюет уже без петлиц, разжаловали.

Начались бои в городе и к вечеру этого же дня немцы оттеснили нас за Сож. Уходя, мы взорвали мост… Заняли оборону за рекой. К этому времени у меня в роте оставалось семь пулеметов. Расположил их дугой. Вскоре видим, как через реку плывут две лодки гитлеровцев. Дали им высадиться, а потом открыли кинжальный огонь - и всех в мясо… Вскоре от роты нас осталось двенадцать-четырнадцать человек…"

В районе Пропойска

Продолжились атаки частей 55-й стрелковой дивизии на Пропойск.

В районе Машевская Слобода (вблизи шоссе Могилев-Пропойск 18 км северо-западнее Пропойска) около 13.00 вступил в бой отряд 50-й танковой дивизии силой до 10 танков (5 Т-34 и 5 Т-26) и мотороты. Советская сторона сообщила об уничтожении 70-80 машин и 10 танков противника, а также до 500 человек личного состава.

В журнале боевых действий немецкого 24-го мотокорпуса говорится, что во время перебазирования штаба корпуса из района Красница в район Рабовичи штабная колонна была атакована советскими танками в районе Красная Поляна (в паре километров от Машевской Слободы), при этом понесла потери.

На следующий день описано нападение советских танков (по немецким данным, "возможно, тех же самых") на маршевую колонну 41-го мотополка 10-й мотодивизии.

В полосе советской 21-й армии

Согласно советской оперсводке, в течение дня 21-я армия вела упорные бои с контратакующим противником. В разведсводке штаба Западного фронта описано следующее начертание фронта армии на 16.00: Ржавка, Никоновичи (на восточном берегу Днепра), затем Лудчица, Озераны, Фалевичи, Радуша, Мормаль и далее на запад - Новая Белица (севернее Паричи), Глуск.

События здесь развивались следующим образом: подошедший 12-й армейский корпус (31-я пехотная дивизия) и 1-я кавалерийская дивизия продолжали теснить 67-й стрелковый корпус.

Части 102-й стрелковой дивизии вынуждены были отойти к Лудчице, которое оказалось уже захвачено противником и которое пришлось брать заново, при этом управление частями было потеряно. Командарм-21 генерал-полковник Ф. И. Кузнецов отдал приказ: "...командира 102-й стрелковой дивизии полковника Гудзь за отсутствие руководства боевой деятельностью дивизии в течение 17 июля, что привело в срыву успешно начатого боя в Быховском направлении, отстранить от занимаемой должности, возбудить ходатайство перед Главкомом о предании суду…"

Дивизию принял начштаба комбриг И. Г. Бессонов, но полковник П. М. Гудзь сумел избежать суда Военного трибунала, в августе 1941 года некоторое время был начальником штаба 160-й стрелковой дивизии, позже командовал другими стрелковыми дивизиями, стал Героем Советского Союза.

Вскоре командиром 67-го стрелкового корпуса вместо комбрига Ф. Ф. Жмаченко назначен генерал-майор К. Н. Галицкий - командир 24-й стрелковой дивизии, накануне вышедшей из окружения. Ф. Ф. Жмаченко был отозван в распоряжение командарма-21.

Контрудар немецкой 52-й пехотной дивизии вдоль западного берега р. Друть остановил также наступление советского 63-го стрелкового корпуса на Бобруйск. 52-я дивизия вышла на шоссе Бобруйск-Рогачев и закрепилась в 2 км южнее. По воспоминаниям ее командира Л. Рендулича, в результате боев было взято в плен 1000 советских солдат и офицеров, столько же составили потери убитыми и ранеными (о своих потерях Рендулич сообщил, что они оказались "неожиданно малыми").

В Полесье

Остановлено также наступление 232-й стрелковой дивизии 66-го стрелкового корпуса.

Кроме всего прочего, 232-я дивизия лишилась поддержки кораблей Пинской военной флотилии: как пишет в своей книге, посвященной Припятской военной флотилии, В. Спичаков, вследствие резкого падения уровня воды в Березине корабли начали отход на р. Днепр.

75-я стрелковая дивизия, оборонявшаяся в Полесье вдоль Припяти, под давлением немецкого 35-го армейского корпуса отошла на рубеж Ельно, Микашевичи, Погост, Туров. Дивизию подчинили штабу 66-го корпуса.

18 июля

Продвижение 46-го мотокорпуса

Немецкая 10-я танковая дивизия, двигавшаяся в авангарде 46-го мотокорпуса, подошла уже к Ельне на расстояние 10 км. Однако основные силы корпуса все еще были заняты защитой собственных коммуникаций.

Полк "Великая Германия" снова оказался втянут в бои в районе Черневка, после отражения советских атак он получил приказ продвинуться на восток и взять на себя оборону рубежа от Рясна до Коськово, включая Мстиславль. Таким образом, он должен был сменить полк СС "Дер Фюрер", который назавтра возобновил наступление на северо-восток через Хиславичи и Починок к Дорогобужу.

Советское командование

Главнокомандующий советскими войсками Западного направления маршал С. К. Тимошенко отдал приказ вернуть Кричев и наступать на Пропойск и Могилев. Однако основные силы 13-й армии сражались в окружении в районе Могилева (61-й стрелковый и 20-й механизированный корпуса) и севернее р. Сож (20-й стрелковый корпус и части 4-й армии), а остатки 187-й дивизии были отброшены в полосу 21-й армии. Фактически под началом генерал-лейтенанта В. Ф. Герасименко находился только сводный отряд 45-го стрелкового корпуса. Поэтому утром 18 июля в оперативное подчинение 13-й армии переданы войска 4-й армии (у которой к тому же так и не стало полноправного командующего).

Согласно оперсводке штаба Западного фронта, в распоряжении 4-й армии было два корпуса:

— 28-й стрелковый корпус, как и 13-я армия, частично уже сражался в окружении. Только 55-я стрелковая дивизия занимала оборону по восточному берегу р. Сож от Пропойска до Кричева (иск.). Положение еще двух стрелковых дивизий (6-й и 42-й) описано "по ту сторону" р. Сож (т. е. в окружении): 42-я дивизия - в районе Закрупец, Гиженка, Новинка, 6-я дивизия двумя полками (без одного батальона) - (иск.) Долгое, Соколовка, Полепенский (все - на восточном берегу р. Проня севернее и северо-восточнее Пропойска). Связь со 143-й стрелковой дивизией отсутствовала ("на бумаге" штарм-13 подчинил ее штабу 45-го корпуса, но тот связи с дивизией не имел; 143-я дивизия выходила из окружения вместе с управлением 20-го корпуса и остатками 160-й дивизии).

— 4-й воздушно-десантный корпус двумя бригадами и четырьмя батальонами 6-й стрелковой дивизии оборонял переправы через р. Сож на широком фронте от Кричева до Хиславичи.

В районе Кричева

Противник форсировал р. Сож уже крупными силами и выслал разведотряд в направление Рославля.

Командир 4-го воздушно-десантного корпуса А. С. Жадов писал в своих мемуарах: "Потеря Кричева, видимо, вызвала серьезное беспокойство у Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко. Мне было приказано срочно прибыть к нему на КП…

Поехал к главкому. Тревожно было на душе: что доложить ему? Что десантники дрались храбро и умело, но, к сожалению, превосходство на стороне врага, особенно в танках, артиллерии и авиации...

Выслушав мой короткий доклад о положении в районе Кричева, Семен Константинович очень спокойно сказал:

- Времени на раздумья нет. С потерей Кричева ослабилось рославльское направление. Надо остановить продвижение врага. Ваш воздушно-десантный корпус еще располагает хорошим кадровым личным составом, но в бригадах нет артиллерии. В стрелковом корпусе Магона людей совсем мало, но есть боевая техника и артиллерия. Объедините усилия обоих корпусов и с утра 19 июля нанесите удар на Кричев и во взаимодействии с частями 13-й армии восстановите положение в этом районе. Действуйте как можно активнее и решительнее, - напутствовал меня Тимошенко.

Возвращаясь в корпус, я всю дорогу думал, как же лучше выполнить поставленную задачу. В штабе корпуса узнал, что обстановка еще более усложнилась. Как мы и предполагали, объединить усилия нашего корпуса со сводным отрядом комдива Магона не удалось, и 19 июля нанести намеченный главкомом контрудар не пришлось…"

В полосе советской 21-й армии

21-я армия получила новый приказ на уничтожение бобруйско-быховской группировки противника, при этом Главнокомандующий войсками Западного направления маршал С. К. Тимошенко указал: "Обращаю внимание командующего 21 армией на совершенно неоправдываемую замедленность указанной операции…"

По замыслу советского командования, 25-й мехкорпус и 67-й и 63-й стрелковые корпуса должны были сомкнуть фланг с 13-й армией; задача взятия Бобруйска поставлена одному 66-му стрелковому корпусу.

Однако в результате подхода в район боевых действий немецких войск, высвободившихся после ликвидации Минского "котла", инициатива здесь перешла к противнику. 102-ю стрелковую дивизию 67-го корпуса, действовавшую на западном берегу р. Днепр, оттеснили к Новому Быхову. Поэтому в наступление на Старый Быхов смогла принять участие одна 151-я стрелковая дивизия. В приказе, подписанном в 1.30 18 июля, маршал С. К. Тимошенко приказывал: "решительными действиями 151 сд на Быхов ликвидировать прорыв между могилевской и быховской группировками армий" (обращает на себя внимание, что этот приказ отдан 13-й армии).

Согласно оперсводке штаба Западного фронта на 8.00, 151-я стрелковая дивизия уничтожила до пехотного полка противника, по данным на 20.00, "151-я стрелковая дивизия продолжала наступление на Старый Быхов, начатое в 3.00 18.7. Результаты наступления выясняются".

Немецкий 53-й армейский корпус (255-я, 267-я и 52-я пехотные дивизии) продолжил атаки против 63-го стрелкового корпуса в направлении Жлобин, Рогачев.

В Полесье

Продолжились бои 232-й стрелковой дивизии с частями 43-го армейского корпуса.

Истребительный батальон под командованием 1-го секретаря Октябрьского райкома партии Т. П. Бумажкова при поддержке отряда Л. В. Курмышева и Бепо 52 разгромили немецкий штаб в Оземля.

Немецкое командование

Несмотря на отражение советского наступления, развитие ситуации на южном фланге вызвало беспокойство у генерал-фельдмаршала Ф. фон Бока, который оставил в своем дневнике такое замечание:

"Положение на южном крыле 2-й армии ухудшилось. Противник на этом направлении нарастил свои силы до восьми дивизий; кроме того, согласно данным разведки, у русских есть в резерве танковый корпус. Вейхс сообщил мне, что ему, возможно, придется направить в этот район XIII армейский корпус. Я заявил, что эта мера крайне нежелательна и может рассматриваться только в самом крайнем случае. За позициями LIII и XXXXIII корпусов к фронту подходят новые части: 260-я дивизия (из резерва ОКХ) и 167-я дивизия, которая только что вышла из сражения, продолжавшегося много дней за линией фронта. Вейхс первым делом вытребовал из своих тылов эти две дивизии. Я, кроме того, предложил ему передвинуть 258-ю дивизию к правому крылу XIII корпуса или чуть южнее его, чтобы дивизия в случае необходимости находилась в пределах досягаемости…

…Когда я вернулся домой <из поездки в войска>, Тресков встретил меня известием о том, что 2-я армия собирается задействовать на своем правом крыле XII и XIII корпуса. Я сразу же перезвонил начальнику штаба армии. Он подтвердил эти сведения и сказал: "Несогласованные атаки малыми силами к успеху не привели. Как известно, оборонительными боями и разрозненными контратаками сражения не выиграешь. В этой связи командующий хочет атаковать в южном направлении силами XII и XIII корпусов одновременно".

Я ответил, что это не совсем то, чего бы мне хотелось. Я уже не раз говорил, что главной миссией армии является наступление через Днепр в северо-восточном направлении. Вот где необходимо сконцентрировать главные силы. Для охраны же правого фланга нужно задействовать минимум войск.

В скором времени после этого я издал письменный приказ, требовавший от армии продолжать атаковать в северо-восточном направлении главными силами, а кроме того, направить кратчайшим путем к Днепру и переправить через него XIII корпус. Что же касается XII корпуса, то его части предлагалось задействовать в южном направлении только в случае крайней нужды…"

Однако, судя по всему, "задействовать минимум войск для охраны своего правого фланга" немецкому командованию не удалось. Атаки советских войск становились все настойчивей, в них участвовало все больше войск. В итоге пока немецкий 46-й мотокорпус продолжил наступление на Ельню, непрерывные атаки советских войск заставили немецкий 24-й мотокорпус приостановить дальнейшее продвижение и перейти к обороне фронтом на юг и юго-восток на рубеже от Пропойска до Кричева по р. Сож.

19 июля

Немецкое командование

В дневнике фон Бока появилась новая запись относительно южного фланга группы армий: "После чтения утренних рапортов у меня сложилось впечатление, что 2-я армия, действуя вопреки моим распоряжениям, передвинула XIII корпус слишком далеко к югу. Чтобы прояснить ситуацию, я направил в расположение армии своего начальника штаба. Пора уже, в самом деле, переправить через Днепр крупные силы пехоты! Пока что противник задействует для атак южного фланга группы Гудериана разрозненные сводные части и подразделения. Но это в любой момент может измениться. Я могу быть уверен в нашей победе под Смоленском только при том условии, что 2-я армия переправится через Днепр и начнет развивать наступление на его восточном берегу, высвободив, таким образом, танковые части, которые необходимы для завершения окружения на востоке от Смоленска и отражения атак русских с московского направления. Я считаю угрозу южному флангу 2-й армии преувеличенной; при всем том противник продолжает контратаковать и на юге. Там находятся два усиленных корпуса и 31-я дивизия, которая сегодня была задействована 2-й армией для атак в южном направлении. Очень жаль, что по этой причине выполнение моего плана откладывается минимум на сутки…"

Советская 13-я армия

Продолжились бои на фронте от Быхова до Пропойска и далее по р. Сож, а также в осажденном Могилеве.

В своем докладе командующему Западным фронтом (в этот день им стал генерал-лейтенант А. И. Еременко) о состоянии и положении войск 13-й армии командарм В. Ф. Герасименко заключал:

"Вывод:

1) 61 ск драться может и будет. Необходимо только наладить его снабжение.

2) 20 ск разбит не противником, а нашими ж.-д. перевозками. Его положение и состояние сейчас не известно. Все посланные мною к нему делегаты не вернулись, радиосвязи с ним нет. Самолетами также установить связь не удалось. Принимаю еще меры для связи с этим корпусом через 28 ск, который занимает оборону на южн. берегу р. Сож между Пропойск и Чериков.

3) 4 вдк вряд ли сможет выполнить задачу по восстановлению положения на рубеже р. Сож и прикрыть направление Рославль.

4) 4 армия частью сил также находится на зап. берегу р. Сож, будто бы на рубеже р. Проня. 55 сд находится на восточном берегу р. Сож участке Чериков, Пропойск; состояние частей ее не лучше, чем частей 20 ск.

6) Резервов армия 13 не имеет. Опасаюсь за рославльское направление, но воздействовать на противника ничем не могу".

* * *

Тем временем части и соединения 20-го стрелкового корпуса, оказавшиеся в тылу противника, выходили к Варшавскому шоссе. Прорыв через Варшавское шоссе и переправа через р. Сож частей 132-й стрелковой дивизии открыли десятидневную эпопею выхода из окружения частей и управления 20-го корпуса.

В. Киселев привел в своей книге воспоминания о прорыве через Варшавское шоссе частей 137-й дивизии. Помощник начальника тыла 20-го стрелкового корпуса И. И. Цвик: "На военном совете в штабе корпуса был разработан план прорыва через шоссе. По этому плану в авангард главных сил ставилась 137-я стрелковая дивизия полковника Гришина, справа - 132-я дивизия генерала Бирюзова, а слева - 160-я дивизия. Меня направили к Гришину для наблюдения и помощи. Персонально полковник Гришин смотрелся лучше других командиров дивизий. Видно было, что этот человек - с железной волей. Я знал, что его дивизия выглядела лучше других. С рассветом 19 июля план прорыва через шоссе начал осуществляться…"

Командир батальона связи дивизии Ф. М. Лукъянюк: "Когда у автобуса командира корпуса собрались командиры частей, генерал Еремин сказал: "Есть два варианта выхода из окружения. Первый - выходить на восток севернее шоссе, но тогда пользы государству будет мало, да и растеряем технику и людей. Второй - ударить на шоссе, тогда мы на какое-то время преградим путь немцам на Москву". Все одобрили второй вариант. Еремин спросил Гришина, кому из командиров полков он может поставить конкретную задачу. Гришин кивком головы показал на Малинова. Командир корпуса взял у Малинова карту и начертил ему обстановку и план прорыва. Гришин приказал мне тянуть линию связи за Малиновым. Я поручил это командиру роты Никитаеву. Он посадил у дерева бойца с аппаратом и концом кабеля, и связь потянули за Малиновым…"

В этот же день командир 771-го стрелкового полка полковник И. Г. Малинов пропал без вести; историк дивизии В. Киселев привел в связи с этим полудетективную историю (убит, застрелился, попал в плен, добровольно сдался, был немецким агентом?), которая, однако, не выглядит невероятной на фоне событий лета 1941 года.

Начальник штаба 771-го стрелкового полка А. В. Шапошников вспоминал: "В этот момент к нам подъехала машина командира корпуса. Генерал Еремин приехал лично проверить исполнение плана прорыва. Я доложил генералу обстановку. Был он весь запыленный, небритый, смертельно уставший, так, что его трудно было узнать. - "А где командир полка?" - спросил меня Еремин. - "Подтягивает 3-й батальон" - "Тоже мне, нашел время… Операцию возлагаю на вас, капитан. Задача: оседлать шоссе, пробить брешь до Сожа и занять оборону на том берегу реки. Выполните - молодец, не выполните - расстреляю… Это вы мне докладывали утром тринадцатого о количестве танков на плацдарме? Вы были недалеки от истины, капитан…". Генерал вздохнул и поехал. Больше я его никогда не видел.

Вскоре подошел и 3-й батальон полка с его командиром капитаном Горбуновым, но командира полка полковника Малинова с ним не было. По плану, 1-й батальон, майора Московского, должен был выйти на шоссе и ударить вдоль него налево, батальон 409-го полка сделать то же самое с правого фланга, а два других батальона нашего полка ударить в центре и сразу же идти на Сож. Когда я ставил задачу 2-му батальону, его комбат капитан Леоненко еле стоял на ногах от усталости. - "Ничего, - говорит, - не понимаю: трое суток не спал". Пришлось вести батальон самому. На окраине деревни Александровки 1-й, перед шоссе, нас встретили огнем группы автоматчиков, но когда роты дружно поднялись в атаку, все эти немцы сразу отошли. Вышли мы к шоссе спокойно, немцы не мешали. Оставили на дороге заслон и главными силами батальона быстро перемахнули на ту сторону шоссе. До Сожа было еще около трех километров, но немцев не встретили. А на флангах между тем поднялась ужасающая стрельба, особенно в батальоне майора Московского. Там одних наших пулеметов было около двадцати…

Мы переправились спокойно: нашли броды. А на той стороне были уже наши, из 55-й моторизованной <стрелковой - ВМ> дивизии. Вскоре к реке стали подходить колонны наших автомашин. И вот вижу издали: некоторые шофера свои машины бросают и - скорей на ту сторону реки. Порядок тут навела девушка-машинистка из штаба полка. Как начала она этих шоферов ругать на весь берег, гляжу - возвращаются за машинами. Она же упросила офицеров 278-го ЛАП, чтобы нашу штабную машину вытащили упряжкой лошадей. Первая машина пошла хорошо, а примерно через час весь автотранспорт был переправлен на южный берег Сожа и укрыт в прибрежном кустарнике…"

В целом, выход 137-й дивизии из окружения оказался удачным. По данным В. Киселева, вышли все шесть стрелковых батальонов, которые имелись в составе дивизии до прорыва, оба артполка, тылы и спецподразделения. Были потеряны как боевые единицы только разведбат и противотанковый артдивизион.

В. Киселев привел свидетельства участников тех событий. Командир автобронетанковой роты разведбата В. Г. Бакиновский: "Перед войной наш батальон был серьезной силой: около пятисот человек, двадцать мотоциклов, десять бронеавтомобилей, рота плавающих танков. Первую неделю войны разведкой практически не занимались, не имея связи с начальником разведки дивизии майором Зайцевым. Было всего два выхода на ту сторону, да и данные приносили устарелые.

Через Варшавское шоссе мы переходили первые, полков еще не было. Поехал туда на легковой машине, попали под пулеметный огонь, машину со всем экипажем расстреляли, пришлось возвращаться одному. Видел на шоссе несколько немецких орудий, ждали нас. Вернулся в батальон - там все горит: машины, танки. "В чем дело?" - спрашиваю зам. комбата Гладнева. - "Соломин приказал все уничтожить и уходить". Шоссе мы перешли ночью, под пулеметным огнем, около 150 человек. Комбат Соломин из окружения не вышел. Разведчики ходили на место, где сжигали технику, он сидел там, сказал им: "Я должен быть там, где матчасть". Потом было расследование случившегося. Военный трибунал установил, что технику батальона можно было вывезти. Слышал, что Соломина расстреляли, как врага народа, но кто и когда - не знаю . Говорили, что якобы партизаны. Это был холеный офицер, говорили, что за женитьбу на польке его увольняли из армии в 37-м. Был он кавалеристом, в технике ничего не понимал. Да и коня своего не любил: напинает сначала, а потом садится. А про командира 238-го ОИПТД знаю только, что он исчез. Но говорили, что когда по шоссе шла немецкая колонна, он выскочил и сел в немецкий танк. После прорыва из окружения наш батальон расформировали, а меня перевели в 771-й полк…"

Ф. М. Лукъянюк: "Комиссара и начальника штаба разведбата решением трибунала разжаловали в рядовые. Это были не единственные случаи трусости и предательства. Тогда в дивизии шли разговоры, что изменниками оказались начальник штаба артиллерии дивизии, зам. начальника политотдела по комсомолу. Много претензий было у командира дивизии и к разведке. Начальник разведки дивизии майор Зайцев в мирное время показал себя, как грамотный и подготовленный командир, но на фронте - как трус и паникер. По разведке он ни одного приказа командира дивизии не выполнил, мало того, своим враньем вводил его в заблуждение. За трусость, паникерство и невыполнение приказа Зайцева судил трибунал, он на коленях ползал, просил прощенья. Его не расстреляли, но из брянского окружения он вышел в Горький, об этом нам писали наши жены…"

После прорыва через Варшавское шоссе некоторые части 137-й дивизии оставлены на северном берегу р. Сож южнее шоссе.

Вместе с частями 160-й дивизии выходила из окружения 143-я стрелковая дивизия 28-го корпуса, попавшая в окружение восточнее Чаус, при этом потеряла две трети своего состава.

42-я дивизия того же корпуса, после нескольких попыток пробиться вместе с 20-м стрелковым корпусом, далее прорывалась из окружения самостоятельно.

В районе Кричева

В своих воспоминаниях А. С. Жадов писал, что "19 июля нанести намеченный главкомом контрудар не пришлось…"

Однако согласно оперсводке штаба 4-й армии, части 4-го воздушно-десантного корпуса из района Климовичи (судя по всему, речь шла о 7-й воздушно-десантной бригаде) начали выходить на исходные позиции для наступления с целью восстановить контроль над Варшавским шоссе восточнее р. Сож.

1-й батальон 7-й бригады вышел к Полошково, следовал на Барсуки, 2-й батальон вышел к Коренец, наступал на Михеевичи. 3-й батальон вышел к Великан, следовал на Чернец, Каменка. К утру 20 июля продвижение бригады было остановлено на рубеже Замостье (на Варшавском шоссе), Коренец, Чернец.

8-я воздушно-десантная бригада начала движение на запад из района Дубровица (западнее Шумячи).

В полосе советской 21-й армии

Советская 21-я армия продолжала отражать натиск подошедших пехотных дивизий немецкой 2-й армии. Части 102-й стрелковой дивизии 67-го стрелкового корпуса на западном берегу Днепра продолжали теснить к излучине Днепра.

Тяжелые бои разгорелись на фронте в междуречье рр. Днепр и Сож. 151-я стрелковая дивизия, наступавшая вдоль восточного берега Днепра, достигла рубежа устье безымянной реки южнее Прибор, Куты, приблизившись к немецкой переправе в районе Старого Быхова на расстояние чуть более 10 км.

Как пишет Стивен Ньютон в своей книге, посвященной генерал-фельдмаршалу В. Моделю, для ликвидации кризиса на фронте в междуречье 1-ю кавдивизию усилили боевой группой подполковника В. фон Левински из состава 3-й танковой дивизии. Образовавшуюся оперативную группу возглавил генерал-лейтенант В. Модель. (Только 23 июля танковый полк 3-й танковой дивизии смогли вывести на отдых.)

Противник атаковал 151-ю стрелковую дивизию из района Смолица в стык с 187-й дивизий и к исходу дня захватил д. Палки.

В этом же районе в бой вступила 50-я танковая дивизия 25-го мехкорпуса. Отряд командира 50-й танковой дивизии полковника Б. С. Бахарова (в составе 20 танков Т-34) в 9.00 перешел в наступление по маршруту Бахань, Александрово, Бовки, Красница, Куськовичи на Старый Быхов.

Восстановить действия отряда сложно: по одним данным, около 16.00 отряд Бахарова атаковал противника в районе Бовки, Трилесино, по другим - около 12.00 севернее Александрово обнаружил минное поле. Согласно еще одному донесению, отряд Бахарова только в 21.00 достиг Бовки, где встретил до батальона противника с мотоциклами, бронеавтомобилями и орудиями ПТО. А в 6.00 20 июля штаб корпуса получил от отряда донесение из района Александрово, при этом сообщалось, что потери составили один танк Т-34.

Возможно, именно к этому эпизоду относится представление на В. С. Бахарова к ордену Красного Знамени (награжден в феврале 1942 года): "Получив задачу разведать 15.7.41 группировку противника в районе Ст. Быхов, полковник Бахаров лично возглавил отряд из 20 танков. Правильно организовав разведку и движение своего отряда, полковник Бахарев в районе Бахва <трудно сказать, что имеется в виду: в данном районе имелись селения Бовки, Борки, Борцы и Боровки - ВМ>в 40 км в тылу противника обнаружил до полка немецкой пехоты, двигавшейся в направлении Пропойск. Действием из засад и решительной танковой атакой т. Бахаров рассеял по лесу пехоту и уничтожил до 2-х батальонов немцев, 35 грузовиков, 12 орудий, 2 штабных автобуса. Когда танк полковника Бахарова был подбит термитным снарядом и загорелся, Бахаров под жесточайшим огнем пулеметов и автоматов пересел в другой танк и продолжал руководить боем. Два дня пробивался назад полковник Бахаров, преодолевая минные поля и засады противника. Благодаря личной смелости, выдержке и слаженным действиям всего отряда т. Бахаров привел отряд с ценными сведениями о противнике с небольшими потерями".

Информацию о потерях противника в данном случае следует воспринять критично. Важно отметить, что комдив танковой дивизии на два дня оказался изолирован от командования дивизией.

В это же время другая часть 50-й танковой дивизии поддержала 151-ю дивизию. В оперсводке штаба 25-го мехкорпуса на 6.00 20 июля говорилось, что "действиями наших танков прорыв противника на стыке 2-х сд остановлен на рубеже Бахань-Поляниновичи <Поляниновичи - южнее Палки>. Потери 8 легких танка Т-26, 3 танка Т-34. Пропал без вести командир 99 тп майор Резников (видимо, подорван фугасом в танке) …"

Тем временем 219-я мотострелковая дивизия вступила в бой совсем в другом районе: одним полком она атаковала противника в районе Пропойска, заняла Михайловку, Кургановку, южную и юго-западную окраины Пропойска. Ее потери составили около 300 человек убитых и раненых.

Направленные ей в поддержку 10 танков Т-26 (из состава 50-й танковой дивизии) до адресата не дошли, ввязались в бой в районе Ржавка и отошли в район Роги (на следующий день в поддержку 219-й мотодивизии были направлены новые 10 танков: 5 пушечных и 5 пулеметных Т-26, которые прибыли 21 июля).

63-й стрелковый корпус был оттеснен к Днепру, но удерживал Рогачев и Жлобин и сохранил контроль над переправами через реку в своей полосе.

В Полесье

Продолжились бои между советской 232-й стрелковой дивизией и немецким 43-м армейским корпусом. В район боев подошла свежая 260-я пехотная дивизия, которая перешла в наступление в направление Березовка (юго-восточнее Глуска).

20 июля

Немецкое командование

Генерал-фельдмаршал Ф. фон Бока начал ежедневную запись в своем дневнике такими словами: "Сегодня разразился настоящий ад! Утром пришло известие о том, что противник прорвал позиции группы Кунцена под Невелем… Под Смоленском противник начал сегодня ночью мощное наступление… На южном крыле 4-й армии 10-я моторизованная дивизия <в районе Пропойска> была атакована со всех сторон, но была спасена вовремя подошедшей 4-й танковой дивизией…"

В докладе главнокомандующему Сухопутными войсками генерал-фельдмаршалу В. фон Браухичу фон Бок так описывал ситуацию на своем южном фланге: "…Причины оттяжек с наступлением 2-й армии через Днепр, как, равным образом, и меры группы армий по их преодолению, общеизвестны. Сейчас армия стремится как можно дальше продвинуться в своем секторе, при одновременном выдвижении заслонов против врага, угрожающего ее южному крылу и располагающего примерно девятью дивизиями.

…Положение на южном крыле 2-й армии постепенно выправляется, так как русские части, противостоящие находящемуся в оконечности правого крыла ХХХХIII армейскому корпусу, прекратили атаки и отошли на прежние позиции. Затишье наблюдается также и в секторе LIII армейского корпуса.

Атакуя в южном направлении вдоль Днепра, 31-я дивизия добралась до Нового Быхова, и есть надежда, что завтра ей удастся в этом месте форсировать Днепр. XIII корпус форсирует Днепр севернее Старого Быхова, VII корпус атакует Могилев, а левое крыло IX корпуса продолжает наступление в восточном направлении вдоль <Смоленского> шоссе".

Советская 13-я армия

61-й стрелковый корпус и подчиненный ему 20-й мехкорпус сражались в окружении в обширном районе от укрепленного тет-де-пона западнее Могилева до рр. Бася и Реста фронтом на восток - на рубеже Гладково, Сухари, Большое Бушково, (иск.) Черневка. Общее руководство окруженными войсками осуществлял комкор-61 генерал-майор Ф. А. Бакунин. Связь с командованием поддерживалась эпизодически.

Соединения 20-го стрелкового корпуса продолжали выходить из окружения на южный берег р. Сож.

Другой "эшелон" 13-й армии составили переданные в подчинение армии войска 4-й армии, занимавшие оборону и контратаковавшие противника на рубеже р. Сож от Пропойска до Мстиславля: 28-й стрелковый корпус (55-я стрелковая дивизия), 4-й воздушно-десантный корпус с отрядом 6-й дивизии, отряд 45-го стрелкового корпуса.

4-й воздушно-десантный корпус генерал-майора А. С. Жадова, усиленный 462-м корпусным артполком, продолжил наступление с целью восстановить положение в районе Кричева. Согласно оперсводке штаба Западного фронта, 7-я воздушно-десантная бригада заняла Коренец и лес западнее, но далее была остановлена огнем противника с направления Михеевичи и отошла на рубеж Великан, Грязивец, роща севернее Коренец.

8-я воздушно-десантная бригада "вследствие труднопроходимой местности и порчи мостов достигла к исходу дня рощи северо-западнее Полицкое и поэтому принять участие в боевых действиях в районе Кричев не смогла".

Корпус получил приказ "подтянуть" 8-ю бригаду и на следующий день возобновить атаки в районе Кричева. С юго-запада на Кричев (из района Поклады) направлен в наступление сводный батальон.

Сводный отряд 45-го корпуса продолжал формирование в районе ст. Понятовка южнее Шумячи. Комкору-45 комдиву Э. Я. Магону подчинен отряд полковника М. А. Попсуй-Шапко.

Штурм Могилева

Тем временем немецкий 7-й армейский корпус приступил к штурму города. 7-я пехотная дивизия атаковала Могилев с северо-запада, 23-я - с юго-запада. К Могилеву подходила также 15-я пехотная дивизия из резерва ОКХ, которую также подчинили штабу 7-го корпуса.

Еще одна, 78-я пехотная дивизия (передана 7-му корпусу из состава 13-го), переправилась через Днепр в районе Борколабово и атаковала Могилев вдоль Гомельского шоссе, но была остановлена.

В своей книге "Гитлер идет на Восток" Пауль Карелл оставил такое описание штурма Могилева 23-й пехотной дивизией: "20 июля город к западу от реки находился в кольце четырех немецких дивизий, входивших в состав 7-го корпуса.

В тот же день в 14.00 на штурм пошли два полка из берлинско-бранденбургской 23-й пехотной дивизии генерал-майора Гельмиха. 9-й пехотный полк из Потсдама, хранитель традиций старых потсдамских пехотных гвардейских полков, смог перейти реку, но теперь лежал прижатый огнем на крохотном плацдарме. 68-й пехотный полк оказался не в состоянии прорваться через советскую оборону, и 67-й пехотный полк на следующий день тоже не мог похвастаться большими достижениями.

Когда фронтальная атака захлебнулась на окраине города, Гельмих попытался ударить по мосту, связывавшему Могилев и Луполово, с юго-востока - в направлении вверх по реке. Затея удалась. В ожесточенном ночном бою 9-й пехотный полк смог вытеснить надежно окопавшегося и умело оборонявшегося противника.

Но потери немцев оказались очень высоки. 11-я рота лейтенанта Шроттке (67-й пехотный полк) была буквально раздавлена. В саду противник ударил ей во фланг. Все офицеры в роте погибли, она потеряли две трети своей численности. Тем временем на западной стороне Днепра 10-я рота лейтенанта Брандта (67-й пехотный полк), прячась за берегом, пробралась прямо к автомобильному мосту. Затесавшись среди русской техники и пробежав на другую сторону, солдаты 10-й роты вошли в контакт с солдатами 9-го пехотного полка на плацдарме на восточной стороне.

Брандт удерживал мост и береговой плацдарм под неожиданно точным артиллерийским огнем, под обстрелом снайперов, снимавшим любого, кто высовывал голову, и отражая яростные атаки советских солдат. Когда майор Ганниг ворвался в восточную часть города с 1-м батальоном 9-го пехотного полка, атакующие угодили под пулеметный огонь. Серьезно раненный майор рухнул на мост, но приказал своим людям не останавливаться. Снайперы прикончили его.

Утром 26 июля русские под прикрытием тумана, лежавшего в долине Днепра, сумели взорвать 200-метровый деревянный мост в восточной части города, часть его уничтожив полностью. Можно сказать, что советские солдаты буквально сжигали свои мосты. Красноармейцы держались на уже потерянных позициях и дрались до последнего патрона. В конце концов, стиснутая мертвой хваткой 78, 15, 23 и 7-й пехотных дивизий, оборона испустила дух. Некоторые попытались прорваться в западном направлении на грузовиках, но безуспешно.

Немцы довольно быстро восстановили деревянный мост, и 23-я пехотная дивизия переправилась на восточный берег. 15-я пехотная дивизия заняла Могилев. Странно пахнущая бурая жидкость текла по улицам города: это русские взорвали огромные лагерные танки пивоваренного завода. Пиво потоками стекало в Днепр. Победителям не пришлось попить пивка, сваренного побежденными.

23-я и 15-я пехотные дивизии взяли 12 000 пленных. Среди них оказалось на удивление мало офицеров. Офицеры по большей части либо погибли, либо смогли прорваться. Потери 23-й пехотной дивизии составили 264 человек убитыми, 83 - пропавшими без вести и 1088 - ранеными. Немалая цена за город, находившийся далеко в тылу у наступающих частей вермахта…"

В полосе советской 21-й армии

Действовавшие на западном берегу Днепра части 102-й стрелковой дивизии теснились к Днепру. Как пишет Н. Борисенко, в результате боев 19 и 20 июля 410-й стрелковый полк фактически перестал существовать; к утру 21 июля его остатки собирались в районе Звонец на восточном берегу Днепра. 467-й стрелковый полк был прижат к Днепру в районе Покровский и Виляховка. Н. Борисенко далее сообщает: "В боевом донесении штаба 102-й стрелковой дивизии командиру 67-го корпуса за 20 июля говорится, что, встретив значительное превосходство сил противника, в особенности мотоциклетных и бронетанковых частей, после 5-часового сопротивления она вынуждена была отойти на левый берег Днепра. Фактически 20 июля на левый берег отошли только штаб дивизии и батальон связи, а стрелковые полки с тяжелыми боями 21 и 22 июля выходили к переправе самостоятельно, по частям… За прошедшие бои дивизия понесла огромные потери и имела в своем составе не более 2,5 батальонов пехоты…"

22 июля близ д. Виляховка умер от ран командир 467-го стрелкового полка полковник Ш. Г. Кипиани (он потерял обе ноги, но не покинул поля боя, продолжая руководить полком).

На восточном берегу Днепра происходили не менее драматичные события. Продолжив атаки в стык 151-й и 187-й стрелковых дивизий, противник, как описано в оперсводке штаба, силой до полка пехоты к 14.00 "достиг и овладел северо-восточной окраиной Обидовичи. Дальнейшая попытка противника прорваться вдоль шоссе на Довск отбита частями 50 тд…"

Таким образом, для стабилизации фронта в междуречье Днепра и Сож советское командование вынуждено было использовать свою основную ударную силу - 50-ю танковую дивизию. Согласно оперсводке, к 20.00 она вела бой на южной окраине Обидовичи. На утро 21 июля в ее составе оставалось исправных 15 средних танков Т-34 и 19 легких Т-26, в ремонте находились 4 танка Т-34 и 11 Т-26; увязли и не вернулись по другим причинам 29 танков Т-34 и 17 Т-26 (21 июля 7 танков было эвакуировано с поля боя).

219-я мотодивизия одним мотострелковым полком безуспешно пыталась захватить Пропойск. Описано следующее положение ее полков:

— 55-й мотострелковый полк (55-й танковой дивизии) - южная окраина Пропойска,

— 50-й мотострелковый полк (50-й танковой дивизии) - шоссе западнее Пропойска,

— 710-й мотострелковый полк (собственно 219-й дивизии) - 1 км западнее Кургановка.

Советский 63-й стрелковый корпус удерживал Рогачев и Жлобин; генерал-фельдмаршал Ф. фон Бок описал ситуацию здесь как "затишье".

В Полесье

Подход немецкой 260-й пехотной дивизии во фланг атакующей в направление Бобруйска 232-й стрелковой дивизии заставил советские войска отойти к югу.

В итоге немецкая 134-я пехотная дивизия заняла Паричи, где сразу же наладила переправу через р. Березина, через которую в направлении Щедрин прошли моторизованные подразделения 260-й пехотной дивизии.

Основные силы 260-й дивизии к исходу дня захватили Романище.

Командиром 232-й стрелковой дивизии назначен генерал-майор С. И. Недвигин (до того - командир 75-й стрелковой дивизии). Вскоре вместо генерал-майора Ф. П. Судакова командиром 66-го корпуса назначен вышедший из окружения бывший командир 1-го стрелкового корпуса генерал-майор Ф. Д. Рубцов².

Советская 75-я стрелковая дивизия (по донесению штарма-21, имела в своем составе около 1600 человек) вела бой за Житковичи; есть сведения, что Недвигина на посту командира дивизии сменил полковник А. М. Пиров (ранее командовал 204-й моторизованной дивизией под Гродно).

21 июля

Штурм Могилева

Немецкие войска продолжили штурм города. Советские войска под нажимом противника оставили Буйничи.

И. И. Якубовский привел в своих воспоминаниях донесение Бакунина в штаб 13-й армии: "Вторые сутки веду упорные бои с превосходящими силами противника. Положение удерживаю. Снаряды кончаются. Прошу сообщить, когда будут доставлены снаряды…"

В районе Мстиславля и Кричева

4-й воздушно-десантный корпус генерал-майора А. С. Жадова выдвигался на исходные позиции для нового наступления на Кричев.

7-я воздушно-десантная бригада заняла западную окраину Красный Бор, рощу севернее Коренец, рощу севернее Грязивец в готовности перейти в наступление на Михеевичи.

Отдельно действовала 8-я бригада: она вступила в бой на рубеже Студенец, Петровичи в 18-20 км восточнее р. Сож, но была остановлена на рубеже Погуляевка, Брозданы; отмечены большие потери личного состава 8-й бригады (35 %).

Подробности боя неизвестны, но в наградном листе на помощника начальника оперотдела штаба 4-го воздушно-десантного корпуса майора Н. Е. Колобовникова говорилось, что он "помог осуществить вывод 8 вдбриг из полуокружения в полном составе".

К Петровичам был отброшен и сводный отряд 6-й дивизии (два батальона 712-го полка <132-й дивизии> и 3-й батальон 84-го полка), оборонявшийся восточнее Мстиславля.

В районе Пропойска

Части 55-й стрелковой и 219-й мотострелковой дивизий продолжили атаки на Пропойск. Ф. Гальдер отметил, что накануне положение было стабилизировано только привлечением 4-й танковой дивизии, но уже вечером 21 июля обстановка в районе Пропойска вновь обострилась.

Генерал-фельдмаршал Ф. фон Бок оставил такую запись: "Ситуация на южном крыле XXIV танкового корпуса приобрела такой угрожающий характер, что я вынужден был отдать приказ 2-й армии срочно восстановить положение. С точки зрения армии этим должен был заняться XIII корпус в полном составе. Более того, чуть позже армия стала разворачивать и IX корпус, чтобы противостоять русским войскам, непрерывно атаковавшим южное крыло группы армий.

Нельзя отрицать, что наш основательно потрепанный оппонент добился впечатляющих успехов! Рапорты воздушной разведки указывают на то, что противник задействует против нашего южного фланга дополнительные силы…"

Таким образом, высвободить 24-й мотокорпус для дальнейшего наступления на восток противнику не удалось. Советские атаки сковали весь южный фланг группы армий "Центр". На фронте в междуречье рр. Днепр и Сож (включая Пропойск) были задействованы уже основные силы 24-го мотокорпуса: ударные части 3-й и 4-й танковых дивизий, а также 10-я мотодивизия и 1-я кавдивизия в полном составе.

Немецкая 2-я армия также была вынуждена все больше смещать акцент действий на юг, в сторону своего чрезмерно растянутого южного фланга. На его укрепление уже были выделены 12-й, 53-й и 43-й корпуса, вдоль Припяти в Полесье наступал 35-й корпус, 7-й корпус блокировал Могилев. А теперь и 13-й корпус должен был быть задействован для укрепления южного фланга армии. К двадцатым числам июля в наступлении на восток мог участвовать один левофланговый 9-й армейский корпус.

В полосе советской 21-й армии

По данным оперсводки штаба Западного фронта, противник на участке 67-го корпуса утром 21 июля нанес удар из района Куликовки и овладел районом Ректа, Журавичи, Шапчицы, Веричев.

Судя по всему, речь идет о продолжении наступления Оперативной группы Моделя, атаковавшей на этот раз из района Куликовки в направлении Ректа, Журавичи на Варшавском шоссе северо-восточнее Довска. Противнику удалось еще больше вклиниться в оборону 67-го корпуса, он захватил Бахань, Добрый Дуб, Роги и продвинулся до Прудок и Перегон вблизи Варшавского шоссе, но далее был остановлен.

Похоже, именно эти события описаны в разведсводке штаба Западного фронта за 23 июля: "в районе Нов. Быхов противник силами 31 пд, 1 кд с танками, перейдя в наступление в направлении Довск, успеха не имел и понес потери до двух батальонов пехоты…"

Утром 22 июля Ф. Гальдер записал в свой дневник: "На Днепре в районе Нов. Быхова противник также продолжает удерживать свои позиции и оказывает упорное сопротивление…"

В то же время упомянутые в оперсводке Шапчицы находились в зоне ответственности 102-й стрелковой дивизией, остатки которой как раз собирались в районе Шапчицы, Звонец и вскоре заняли фронт Шапчицы-Ильич (в командование дивизией вступил полковник С. С. Чернюгов).

Веричев северо-западнее Рогачева - это полоса 63-го стрелкового корпуса.

В Полесье

Немецкая 260-я пехотная дивизия ранним утром продолжали атаки из района Романище, к 9.00 захватила Гомза, к 16.00 - Песчаную Рудню (южнее Паричи).

Отряд подполковника Л. В. Курмышева с Бепо 52 вел бой с противником в районе ст. Рабкор, препятствуя его сосредоточению в районе Карпиловка.

22 июля (1 месяц войны)

Оборона Могилева

Запись в дневнике генерал-фельдмаршала Ф. фон Бока: "В общем и целом день прошел тихо, даже на фронте попавшего в трудное положение XXIV танкового корпуса установилось затишье. Русские продолжают упорно обороняться в районе Могилева, так что атаки двух наших лучших дивизий (23-й и 7-й) имели на этом направлении лишь весьма ограниченный успех…"

Главное Командование войск Западного направления (главнокомандующий - маршал С. К. Тимошенко, начальник штаба - маршал Б. М. Шапошников) докладывало в Ставку: "Первое. В Смоленске седьмой день идет ожесточенный бой… Противник у Ярцево не ликвидирован…

Второе. Ст. Ельня на жел. дор. Смоленск, Сухиничи занимает неприятель. 19 сд 24 А сегодня утром в Ельня перешла в наступление и к 9 часам охватила противника одним полком с севера и двумя полками с юга. Идет бой за овладение Ельня.

107 сд отбила трехкратную атаку севернее Ельня с большими потерями противника.

Третье. Великие Луки - идет бой на подступах, инициатива у нас, противник обороняется и вчера отошел на 3-5 км от города.

Четвертое. Могилев - все атаки противника в течение 10 дней отбиты, город удерживается нашими войсками; имеет круговую оборону и защищается силами двух дивизий. Трудности заключаются в подвозе боеприпасов. Командующему 21 А дан приказ, 102 сд и 105 сд , действующими на Ст. Быхов, соединиться с Могилевом и тем создать большую устойчивость. Боеприпасы даем самолетами…"

С. П. Иванов писал в мемуарах, что "22 июля начальник Генерального штаба маршал Б. М. Шапошников через штаб Западного фронта запросил у нас конкретные сведения о частях, оборонявших Могилев. Ему было доложено о наличных силах 172-й дивизии М. Т. Романова и высказана настоятельная просьба помочь боеприпасами. Реакция последовала быстро. Из штаба фронта пришло приказание выложить сигнальные костры в районе станции Луполово. В ту же ночь группа транспортных самолетов сбросила боеприпасы и продовольствие. Часть из них попала на участок 747-го стрелкового полка, а несколько контейнеров опять оказались у противника. На рассвете завязался ожесточенный бой за эти грузы, и они были отбиты у гитлеровцев…"

В районе Мстиславля и Кричева

Командование 13-й армией докладывало, что "несмотря на все принятые меры, положение <в районе> Кричева не восстановлено и бои идут восточнее р. Сож.

8 вдбр ведет упорные бои с частями 39 тп³ районе Петровичи, Студенец.

7 вдбр удерживает район роща юго-восточнее поселок Красный Ручей, Коренец, поселок Великан. Выдвигаю сборный отряд 161 сд на перекресток дорог Рославль, Князево…"

В районе Петровичи сражался также отряд 6-й стрелковой дивизии.

Советское командование

Тем временем советское командование подготовило наступление с использованием резервов на Западном направлении. Оно планировало активными действиями оперативных групп из состава Фронта резервных армий разгромить смоленскую группировку противника. К контрударам привлекали войска 29-й, 30-й, 24-й и 28-й армий.

28-я армия сосредоточилась в районе Рославля и получила приказ перейти в наступление на Смоленск с юга через Починок.

Армиям южного фланга Западного фронта оставлены прежние задачи: 13-й армии (с 4-й армией) - занять Пропойск и Кричев, 21-й армии - разгромить бобруйско-быховскую группировку противника.

В районе Пропойска

25-й мехкорпус (50-я танковая и 219-я мотострелковая дивизии с 696-м артполком ПТО) по-прежнему должен был поддержать наступление 28-го стрелкового корпуса на Пропойск. Он получил приказ в течение 22 июля овладеть Пропойском, а на следующий день продолжить наступление в направлении Шеломы, Красница, Слободка - то есть продвинуться на соединение с могилевской группировкой на глубину более 50 км.

Однако новая атака в направлении Пропойска снова окончилась неудачей: противник сумел предупредить атаку 50-й танковой дивизии. Только в 16.00 50-я танковая дивизия развернулась на линии Людково, Бязуевичи и перешла в наступление, но снова была остановлена.

В полосе советской 21-й армии

Противник продолжил атаки в междуречье рр. Днепр и Сож, пытаясь прорваться южнее Обидовичи. Советский 67-й корпус вынужден был отойти еще дальше на юг, но затем продвижение противника было остановлено на рубеже Перегон, южнее Бахань, Затишье, Искань, лес южнее Обидовичи.

Тем временем командующий 21-й армии генерал-полковник Ф. И. Кузнецов в 17.30 отдал новый приказ на наступление. На этот раз основной удар должен был нанести 67-й стрелковый корпус генерал-майора К. Н. Галицкого (102-я, 151-я и 187-я стрелковые дивизии, два корпусных артполка), который усиливался 117-й стрелковой дивизией и 387-м гаубичным артполком РГК. Его основной задачей было восстановить связь с Могилевом и восстановить фронт по линии Днепра.

151-я и 117-я стрелковые дивизии, наносившие основной удар, должны были получить по два артдивизиона 387-го гап РГК.

Начало атаки 67-го корпуса определено на утро 23 июля, однако на деле он смог перейти в наступление только 24 июля, при этом замысел наступления и состав ударной группировки несколько изменились.

КП штаба 21-й армии выдвинули в район Довск, здесь уже была сосредоточена 55-я танковая дивизия - резерв армии.

Сюда же, в район Довска, выдвигали новые резервы. Уже упомянутая 117-я стрелковая дивизия сосредотачивалась в районе Довска к утру 23 июля, после чего должна была перейти в подчинение штаба 67-го стрелкового корпуса. 155-ю стрелковую дивизию перебрасывали в район Довска к исходу 23 июля. Командование над 117-й и 155-й стрелковыми дивизиями должен был принять вышедший из окружения штаб 21-го стрелкового корпуса (после гибели в окружении комкора генерал-майора В. Б. Борисова корпус возглавил бывший начштаба генерал-майор Д. Е. Закутный, начальником штаба корпуса назначен бывший командир 37-й стрелковой дивизии полковник А. Е. Чехарин).

63-й стрелковый корпус в районе Рогачева и Жлобина также начал перегруппировку для нового наступления. Готовность наступления определили на 24 июля, но реально он перешел в наступление 25 июля.

На южном фланге корпуса 110-й стрелковый полк с артиллерией переправился через Днепр (при помощи кораблей Пинской военной флотилии), перешел в наступление и овладел Мормаль и Коротковичи. Подробности боя неизвестны, но в этот день погибли командир 110-го полка майор К. А. Реймер и начштаба капитан Ф. Ф. Гурьев.

В Полесье

Немецкая 260-я пехотная дивизия продолжала теснить части 232-й стрелковой дивизии южнее Паричи и заняла Чернин.

Немецкая 134-я пехотная дивизия продолжала удерживать Паричи.

Отряд Курмышева к исходу дня вел бой в районе ст. Рабкор. Бепо 52 к исходу дня вел бой в окружении в районе разъезда Залесье.

23 июля

Наступление группы Качалова

Из района Рославля началось наступление Оперативной группы 28-й армии: 145-й (командир - генерал-майор А. А. Вольхин) и 149-й (генерал-майор Ф. Д. Захаров) стрелковых и 104-й танковой дивизий (полковник В. Г. Бурков); резерв группы составил мотострелковый полк 106-й танковой дивизии. Группу усилили 320 пап РГК, 643 и 364 кап, а также несколько отдельных артдивизионов.

21-22 июля Оперативная группа под командованием генерал-майора П. Г. Егорова (начштаба 28-й армии) наносила удары в направлении Ельни. Вечером 22 июля она получила приказ перейти в наступление на Смоленск. Ближайшая задача нового наступления - к исходу дня выйти на рубеж Стригино, Починок, Трутнево; к 25 июля Оперативная группа должна была выйти к Смоленску.

Остальные дивизии 28-й армии, объединенные штабом 33-го стрелкового корпуса (217-я, 222-я и 120-я стрелковые⁴), были оставлены в обороне.

Поначалу советским войскам противостояли части дивизии СС "Райх" и лейб-полка "Великая Германия" 46-го мотокорпуса; в Стригино расположился штаб 46-го мотокорпуса.

Две советские стрелковые дивизии (145-я и 149-я) сбили заслоны противника и, как указывалось в оперативной сводке боевых действий Западного фронта, "под непрерывным воздействием авиации ведут бой на переправах через р. Стометь". Однако 104-я танковая дивизия не успела сосредоточиться для нового наступления и вышла на исходные позиции только на следующий день. В итоге поставленной задачи на день группа не выполнила. В приказе командующего 28-й армией генерал-лейтенанта В. Я. Качалова указывалось:

"1. В результате боя 23.7.41 обороняющиеся части противника отброшены за р. Стометь. При первом и решительном натиске противник отходит.

2. Поставленная задача на 23.7 частями не выполнена.

Отмечено: а) совершенно недостаточный темп продвижения как 145, так и 149 сд. 104 тд недопустимо отстала;

б) нет дерзости со стороны командиров, начиная от командира отделения;

в) преобладает стремление к лобовому наступлению. Не используются кустарники и лес для частных охватов флангов противника;

г) вместо усиления натиска и ускорения продвижения отходящего противника преследуют зачастую ползком;

д) не полностью используется мощь пехотного огня для подавления огневых точек и продвижения вперед;

е) артиллерия опаздывает в выполнении поставленных задач вследствие отставания артиллерийских наблюдателей от пехоты;

ж) плохо организуется наблюдение за полем боя. Этим объясняется скудность сведений о силе и действии противника.

Командующий ПРИКАЗАЛ:

1) 24.7 145 и 149 сд продолжать выполнение поставленной задачи на 23.7. Начало наступления - 24.7. 4.00.

2) Все указанные недочеты устранить…"

В районе Мстиславля и Кричева

Советская 13-я армия продолжила активные действия восточнее Кричева и Мстиславля.

По данным советских оперсводок, противник продолжал упорно оборонять Михеевичи и Студенец. В вечерней разведсводке штаба Западного фронта говорилось: "в результате боя на рубеже Петровичи, Студенец 39 тп, неся большие потери, отошел в район Мстиславля…"

В районе Пропойска

Части советской 4-й армии и 25-го мехкорпуса 21-й армии возобновили атаки на Чериков и Пропойск. К 16.30 107-й стрелковый полк 55-й стрелковой дивизии (его боевая сила оценена советским командованием в батальон), усиленный двумя артбатареями из состава 132-й и 137-й дивизий и дивизионом 84-го артполка с 8 орудиями занял юго-восточную окраину Пропойска. Но далее, как указано в вечерней оперсводке штаба 4-й армии, "не будучи поддержан частями 219 мсд, успеха в овладении Пропойском не имел".

25-й мехкорпус (50-я танковая дивизия, 219-я мотострелковая дивизия и мотострелковый полк 55-й танковой дивизии), атаковавший с запада в направлении Пропойск, снова был остановлен с большими потерями - в поддержку 10-й мотодивизии, отражавшей атаки на Пропойск в течение недели, уже подошла 17-я пехотная дивизия 13-го корпуса.

В ночь на 24 июля дивизиям 25-го мехкорпуса приказано перейти к обороне.

Тем временем части 20-го стрелкового корпуса продолжали переправляться через р. Сож. Согласно оперсводке штаба Западного фронта, к исходу дня из состава 132-й стрелковой дивизии переправилось 1,5 тысячи человек и 18 орудий, из состава 137-й дивизии - 3 тысячи человек.

В полосе советской 21-й армии

21-я армия продолжила перегруппировку для нового наступления в направлении Быхова и Могилева.

Учитывая "активность немецкой группировки в районе Хичинки, Куликовка, Заполянье" (в междуречье Днепра и Сож), в район Зимница выдвинута часть 55-й танковой дивизии (на доукомплектование 50-й танковой и 219-й мотодивизий).

В Полесье

Из полосы 66-го стрелкового корпуса по тылам противника направлена кавалерийская группа под командованием полковника А. И. Бацкалевича (32-я кавдивизия из Крыма и вновь сформированные на Северном Кавказе 43-я и 47-я кавдивизии).

32-я кавдивизия была полнокровной довоенной кавалерийской дивизий (с танковым полком, который она передала 232-й дивизии, с артдивизионом, средствами ПВО и т. д.), однако 43-я и 47-я - это наспех сформированные так называемые легкие кавалерийские дивизии военного времени.

В рейде должна была принять участие как минимум еще одна кавдивизия (52-я), но она подойти в район боевых действий не успевала и вечером 30 июля была включена в состав 13-й армии.

Группа имела задачей разгромить тылы бобруйской, могилевской и смоленской группировок противника: 32-й дивизии приказано следовать по маршруту Шатилки, Глуск, Ясень, Любоничи, Дашковка, Дрибин; 43-й и 47-й дивизиям - по маршруту Давыдовка, Дуброво, Новые Дороги, Осиповичи, Кличев, Княжицы, Горки. Завершение рейда планировалось в Хиславичах, Починке и ст. Тычинино. Общее руководство группой возложено на генерал-инспектора кавалерии РККА генерал-полковника О. И. Городовикова.

32-я, 43-я и 47-я кавдивизии сосредоточились в районе ст. Рабкор в готовности назавтра перейти в наступление.

Прикрывая сосредоточение советских кавалерийских дивизий, отряд Л. В. Курмышева вышел на рубеж Шкава, разъезд Залесье (севернее Карпиловки).

Отряду 24-й стрелковой дивизии приказано направить партизанские отряды в район Глуск, Селец, Новоселки.

В поддержку рейда конницы 66-му корпусу приказано нанести удар в направлении ст. Мошня, Ратмировичи (232-ю стрелковую дивизию усилили одним стрелковым полком Мозырского УРа и танковым полком 32-й кавдивизии, который имел на вооружении быстроходные легкие танки БТ и бронеавтомобили). Сведений о действиях 232-й дивизии с советской стороны крайне мало. Зато в истории немецкой 260-й пехотной дивизии записаны тяжелые бои в районе Романище и отражение советских танковых атак.

Оборона Могилева

Советские войска, блокированные четырьмя пехотными дивизиями, продолжали оказывать в городе ожесточенное сопротивление. Начались уличные бои; противник прорвался к железнодорожному вокзалу; действовавшая на восточном берегу Днепра 78-я пехотная дивизия заняла аэродром Луполово.

Части советского 61-го стрелкового корпуса оттеснены на рубеж Константиновка, Каменка. Связь штаба 61-го корпуса с 172-й стрелковой дивизией, которая оборонялась непосредственно в Могилеве, прервалась.

И. И. Якубовский писал в своих мемуарах: "23 июля встречным ударом 7-й пехотной дивизии с севера и 78-й с юга противнику удалось расколоть на две части нашу группировку, захватить железнодорожную станцию Луполово и располагавшийся в ее районе аэродром. Снабжение наших войск, и без того ограниченное, прекратилось полностью.

Обескровленные части нашего корпуса были переброшены на этот участок, в частности 51-й танковый полк - в район авиамоторного завода. Исполняющий обязанности заместителя командира 26-й танковой дивизии полковник К. Ф. Скоробогаткин лично мне на КП полка отдал приказ: овладеть рощей и выйти к станции Луполово.

Обнаружив наше сосредоточение, противник открыл массированный минометный огонь. Разрывом мины я был ранен, перевязал себя и приказал начать атаку…

Нам удалось потеснить врага, захватить понтонный парк, который предназначался для форсирования Днепра. Вскоре я получил приказ командования дивизии на отход. Мы зажгли понтоны, машины и имущество и отошли в лес. Почти всю ночь позади нас разливалось огромное зарево…"

Позже за бои в районе Могилева 23-24 июля майор И. И. Якубовский был представлен к ордену Красного Знамени.

Советское командование

Вечером Главное командование войск Западного направления отдало приказ 13-й армии:

"20-я армия, дерущаяся уже несколько дней в полуокружении, не только отбивает противника, но наносит ему частичные удары по свежим частям противника, сопровождающиеся тяжелыми для него потерями в людях и материальной части.

Точно так же и 16 армия уже несколько дней ведет успешные, с упорно сопротивляющимся противником, бои за Смоленск.

Между тем на фронте вашей 13 армии и 4 армии уже несколько дней противник, используя пассивность армии, наоборот, вклинился в расположение армии, захватив Кричев и Пропойск, и 13 и 4 армии до сих пор не могут овладеть этими городами.

По вашим же донесениям противник перед фронтом 13 и 4 армий имеет материальную часть танковых дивизий без горючего, стоит пассивно перед фронтом армии.

Приказываю:

1) немедленно расчистить тылы от болтающихся в них красноармейцев и командиров, поставив их в строй;

2) немедленно и решительно активизировать действия 13 и 4 армий, имея первой задачей овладеть Пропойском и Кричевым, в дальнейшем совместно с частями 4 и 21 армий наступать левым флангом армии на соединение с могилевским корпусом, а правым флангом наступать на Горки, обеспечивая фланг группы Качалова, наступающей от Рославль на Смоленск;

3) об отданных распоряжениях и ваших действиях доносить;

4) донести о виновных командирах в сдаче Кричев и Пропойск".

24 июля

Немецкое командование

В дневнике генерал-фельдмаршала Ф. фон Бока появилась такая запись: "Утром позвонил <командующий 2-й армией> Вейхс и дал весьма пессимистическое описание ситуации на своем южном крыле. Вейхс говорит, что, если с его правого крыла и впредь будут снимать части, это создаст угрозу Бобруйску. Я сказал ему, что Бобруйск меня не волнует. На мой взгляд, Вейхсу давно пора побыстрей переправлять свои части на другой берег. Я сказал ему, что это в его же собственных интересах, так как в противном случае ему придется очищать от противника западный берег Днепра…"

Оборона Могилева

В Могилеве продолжились уличные бои. Предложение командира немецкого 7-го армейского корпуса генерала артиллерии В. Фармбахера о капитуляции отклонено.

Фон Бок оставил в своем дневнике следующее замечание: "Могилев, который сейчас подвергается атакам трех дивизий и сильному артиллерийскому обстрелу, находится на грани коллапса, но тем не менее все еще продолжает огрызаться. Все-таки русские невероятно упрямы!"

Наступление группы Качалова

Ранним утром возобновились атаки Оперативной группы 28-й армии в направлении Починок. Опергруппу возглавил командарм генерал-лейтенант В. Я. Качалов.

149-я стрелковая дивизия продолжила бои на рубеже р. Стометь восточнее Гаврюковка, 145-я дивизия заняла Гапоново юго-западнее Васьково, а к утру следующего дня достигла рубежа Васьково, Кониховка; левый фланг дивизии продвигался в направление Боровка (прикрывая фланг группы со стороны Хиславичи).

104-я танковая дивизия начала выдвижение на правый фланг оперативной группы и развернулась фронтом на север на рубеже Заборье, Пустошь.

Однако советские войска продвигались крайне медленно, и противник имел возможность перебрасывать на фронт советского наступления подкрепления, в частности, части 18-й танковой дивизии из-под Красного. В итоге Оперативная группа снова не достигла поставленной цели. В приказе Качалова говорилось: "Боевые действия 24.7 только на участке 145 сд (на одном направлении) обеспечили успех и части продвинулись вперед.

Командир 149 сд генерал-майор Захаров не организовал боя.

Артиллерия действовала на предельных дистанциях без взаимодействия с пехотой и внутри артиллерии АРГК, корпусной и войсковой.

Вследствие этого части, встретив организованное сопротивление незначительных сил противника, не только не продвинулись вперед, но и отошли, потеряв захваченные накануне пункты.

Военный совет обращает внимание и требует от командиров, комиссаров и политработников непосредственного руководства боем, быть в ротах, батальонах, требовательностью и, когда нужно, личным примером заставить части выполнять поставленные приказом задачи…"

Приказано продолжить наступление на следующий день, 149-ю стрелковую дивизию усилили 5 танками Т-34.

В районе Пропойска

Во исполнение требований Главного командования войск Западного направления об активизации действий командующий 13-й армией генерал-лейтенант В. Ф. Герасименко в 6.20 издал приказ на атаку Пропойска:

"1. Противник в Пропойске активности не проявляет. Он позволяет нашим отрядам свободно маневрировать, переходить реку, заходить ему в тыл.

Следовательно, у противника сил в Пропойске для активных действий нет.

2. Под личную Вашу ответственность ставлю задачу любым путем, используя силы 28 ск и вышедшие части 20 ск (которые возглавляет комкор-2 <генерал-майор А. Н. Ермаков>), к исходу 24.7 занять Пропойск и выдвинуться на рубеж Нов. Никольский, Завад-Вировая, выс. 166.3, южнее Калинин, поддерживая тесную связь с 219 мотострелковой дивизией.

Иметь в виду в дальнейшем наступать во взаимодействии с частями 21 А в направлении Могилев.

3. Исполнение доносить через каждые два часа".

В 13.25 аналогичный приказ отдал и.  о. командующего 4-й армией полковник Л. М. Сандалов, однако перенес наступление на ночь на 25 июля:

"1. Противник на фронте Чериков, Пропойск активности не проявляет, ведет патрульную службу танками и мотоциклистами по шоссе Чериков, Пропойск и отрядом мотопехоты с танками и артиллерией обороняет Пропойск.

2. 28 ск, прикрываясь по р. Лобчанка со стороны Кричев, в ночь с 24 на 25.7 нанести удар на Пропойск, частями 20 ск с рубежа Александровка, Александровка 2-я и частями 55 сд во взаимодействии с 219 мсд от Рудня овладеть Пропойск и выйти на фронт п. Нов. Никольский, Завад-Виравая, отм. 166.3, п. Калинин. В дальнейшем наступать во взаимодействии с 21 А на Могилев.

3. Справа 4 вдк ведет бой за Кричев.

Слева 219 мсд в районе Рудня.

4. Ответственность за выполнение этой задачи возлагаю на командира и комиссара 28 ск. Командиров частей, не справившихся в прошлом с этой задачей, заменить, а командиров, виновных в невыполнении приказа по взятию Пропойск, предать суду.

5. Об исполнении доносить через каждые два часа".

Однако, несмотря на столь грозные приказы, ночная атака на Пропойск снова оказалась безуспешной.

К тому же действовавший в этом районе 25-й мехкорпус 21-й армии приводил себя в порядок и проводил перегруппировку для последующего наступления. На 25 июля в 55-й танковой дивизии имелось только 17 легких танков Т-26 и 7 бронеавтомобилей, в 219-й мотодивизии - 12 легких танков и 7 бронеавтомобилей. Основной ударной силой мехкорпуса оставалась 50-я танковая дивизия, сосредоточившаяся в районе Васьковичи юго-западнее Пропойска: она имела на вооружении 149 танков, включая 65 средних Т-34.

Неудачей завершилась также попытка привлечь к наступлению части 137-й дивизии, занимавшие плацдарм на северном берегу р. Сож в районе Александровки. Как описывает в своей книге В. Киселев, пока шло совещание командиров в штабе корпуса, противник неожиданно напал на позиции 2-го батальона 771-го стрелкового полка и 497-го гаубичного полка и уничтожил их. Погибли более 200 бойцов 2-го батальона; кроме того, по данным Книги Памяти Славгородского района, в братской могиле похоронено 470 артиллеристов 497-го гап. В живых из числа артиллеристов осталось менее ста человек; назад через р. Сож сумели переправить только одно орудие.

В полосе советской 21-й армии

Перешла в наступление 21-я армия. На этот раз основной удар наносили 21-й и 67-й стрелковые корпуса на фронте в междуречье рр. Днепр и Сож в направлении Могилева.

21-й стрелковый корпус (объединил под своим командованием 117-ю и 187-ю стрелковые дивизии) атаковал в направлении Бахань (117-я стрелковая дивизия) и вступил в бой за Роги и Добрый Дуб (187-я стрелковая дивизия).

155-я стрелковая дивизия подойти в район боев не успевала.

67-й корпус (в наступление перешла 151-я стрелковая дивизия) атаковал в районе Веть.

63-й стрелковый корпус провел разведку боем перед предстоящим наступлением.

Согласно докладу Главного командования войск Западного направления, "против 21-й армии противник очень быстро накапливает силы и уже располагает тремя корпусами. Необходимо поторопить сосредоточение группы тов. Городовикова, так как она может запоздать…"

В Полесье

Кавалерийская группа полковника А. И. Бацкалевича также перешла к активным действиям: 32-я дивизия переправилась через р. Птичь на участке Холопеничи, Рожанов (западнее Карпиловки), начала продвижение на север и к исходу дня заняла Глуск.

В ночь на 25 июля части дивизии заняли исходное положение для захвата Варшавского шоссе.

43-я (комбриг И. К. Кузьмин) и 47-я (генерал-майор А. Н. Сидельников) кавдивизии задержались с выдвижением (марш кавалерийских дивизий был выявлен авиацией противника, и они вынуждены были укрыться в лесах) и начали активные действия позже.

Продолжились бои в полосе советской 232-й стрелковой дивизии. 18-й танковый полк, приданный 232-й стрелковой дивизии, продолжал атаки в районе Романище, Углы (западнее Паричи), при этом понес большие потери (особенно в материальной части). Противостоявшая ему немецкая 260-я пехотная дивизия потеряла 92 человека убитыми и 510 ранеными.

Немецкая 134-я пехотная дивизия атаковала в южном направлении (на Ракшин), однако понесла большие потери (232-ю дивизию поддержал огнем монитор "Смоленск" Березинского отряда речных кораблей, который выпустил весь боезапас). 232-я дивизия отошла на рубеж Судовица, Ракшин, Дуброва.

Формирование Центрального фронта

К этому времени полоса обороны Западного фронта была уже прорвана немецким наступлением, при этом в районе Ельни в бой с противником вступили войска Фронта Резервных армий.

С целью улучшения управления на левом фланге Западного направления в ночь на 25 июля приказано сформировать ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ФРОНТ (командующий - генерал-полковник Ф. И. Кузнецов, начштаба - полковник Л. М. Сандалов, начальник артиллерии - генерал-майор М. П. Дмитриев, командующий ВВС фронта - комдив Г. А. Ворожейкин, штаб - г. Гомель).

На формирование штаба фронта направлен штаб 4-й армии; в дальнейшем для укомплектования штаба из Главного управления кадров НКО присылались необходимые специалисты. Граница с Западным фронтом - Брянск, Рославль, Шклов, Минск (все включительно для Западного фронта), граница с Юго-Западным фронтом - административная граница БССР.

Главное операционное направление Центрального фронта - Гомель, Бобруйск, Волковыск.

Боевой состав войск Центрального фронта представлен в таблице 4-2. В составе фронта вначале было две армии.

13-я армия (командующий - генерал-лейтенант В. Ф. Герасименко; штаб близ Родня) - основные соединения армии находились в окружении в районе Могилева (61-й стрелковый и 20-й механизированный корпуса) и западнее Кричева (части 45-го и 20-го стрелковых корпусов). В распоряжении командарма фактически остался только отряд 45-го корпуса комдива Э. Я. Магона.

20 июля Э. Я. Магону был подчинен отряд (усиленный полк) 6-й стрелковой дивизии, уже действовавший на Мстиславльском направлении, а штабу 13-й армии - 4-й воздушно-десантный корпус, действовавший на Кричевском направлении (вскоре также подчинен Э. Я. Магону).

Кроме того, срочно восстанавливались 148-я и 160-я стрелковые дивизии, которые вскоре вступили в бой в составе 45-го корпуса. Однако это были спешно восстанавливаемые "из подручных материалов" отряды, а не сформированные по штатам стрелковые соединения - они даже не доводились до должной численности, не имели положенной по штатам артиллерии и специальных частей и представляли собой просто "мясо" маршевых батальонов, наросшее на "кость" остатков кадровых соединений.

Так, по докладу В. Ф. Герасименко, 26 июля в распоряжение армии прибыло два маршевых батальона по 1000 человек каждый. Этим батальонам нужны были управление и специальные части, которые в условиях второй половины июля 1941 года взять было негде. Без управления и спецчастей они часто превращались в "пушечное мясо".

13-й армии переданы соединения 4-й армии: 28-й стрелковый корпус, который оборонялся на рубеже р. Сож и вел бои за Пропойск - по сути, одна 55-я стрелковая дивизия плюс многочисленные отряды вышедших из окружения дивизий.

На 25 июля, по данным штаба 13-й армии, из окружения вышло:

— из состава 137 сд - 3278 человек с 31 орудием (очевидно, здесь не учтены потери дивизии утром 24 июля, в т. ч. 497-го гап);

— из состава 132 сд - 1800 человек при 18 орудиях;

— из состава 160 сд - 1500 человек.

— из состава 148 сд (496-го стрелкового полка) - 400 человек;

В окружении оставалось управление 20-го корпуса; в штабе армии имелась информация, что командир корпуса генерал-майор С. И. Еремин ранен.

13-й армии придана 11-я смешанная авиадивизия генерал-лейтенанта Г. П. Кравченко; по докладу В. Ф. Герасименко, она имела всего около полутора десятков самолетов, в основном, истребителей, и не могла вести "крупные боевые действия".

21-я армия (командующим назначен генерал-лейтенант М. Г. Ефремов - бывший 1-й заместитель генерал-инспектора пехоты РККА) имела прежнюю задачу: разгромить бобруйско-быховскую группировку противника. В отличие от 13-й это была полноценная армия, в ее составе - 25-й мехкорпус и четыре стрелковых корпуса.

Потери армии, по данным на 20 июля (согласно отчету начальника направления майора Максимова от 26 июля), составили около 20 000 человек; для восполнения этих потерь армия просила 20 маршевых батальонов, 10 командиров полков, 25 командиров батальонов и 350 командиров взводов. По этой заявке она получила 10 000 плюс 8 маршевых батальонов - всего 18 000 человек.

С воздуха 21-ю армию поддерживали 28-я смешанная авиадивизия и несколько отдельных авиаполков (103-й и 135-й ближнебомбардировочные и 9-й и 126-й истребительные); действовавшая на этом направлении 13-я бомбардировочная авиадивизия уже 25 июля была расформирована.

На утро 28 июля в составе ВВС 21-й армии имелось:

— бомбардировщиков - 26 СБ и 30 Су-2 (включая 13 Су-2, прибывших из Харькова в состав 103 ббап 27 июля) = 56 самолетов.

— истребителей - 6 И-16, 6 МиГ-3, 1 И-15 и 1 И-153 = 14 самолетов.

Действия фронта поддерживали Березинский и Пинский отряды речных кораблей Пинской речной флотилии.

25 июля

Запись в дневнике генерал-фельдмаршала Ф. фон Бока: "Утром приехал представитель Ставки генерал-фельдмаршал Кейтель, чтобы получить из первых рук сведения о "смоленском котле" и "дыре" в его фронте. После того как я коротко обрисовал ему обстановку, Кейтель изложил мне идеи фюрера на этот счет. Фюрер считает, что окружения необязательно должны быть стратегическими и что нам следует уделять больше внимания тактическим "малым котлам", которые легче очистить от противника. По мнению фюрера, подобный метод является более эффективным и требует куда меньших временных и ресурсных затрат, нежели прежний. К сожалению, эта идея кажется мне ошибочной. Я полагаю, что многочисленные "малые котлы", напротив, еще больше отдалят нас от выполнения поставленных перед нами важных задач! Кейтель пропустил мое заявление мимо ушей и сказал, что фюрер был бы рад узнать, как его идея "малых котлов" реализуется, к примеру, на правом крыле 2-й армии при содействии частей 2-й танковой группы или XXIV моторизованного корпуса. Фюрер, кроме того, весьма озабочен положением на этом крыле, поскольку русские войска, разбитые Рейхенау <командующим 6-й армии группы армий "Юг">, отступают на север в направлении Мозыря, откуда они могут атаковать южное крыло группы армий. Я сказал Кейтелю, что эти рассуждения вступают в противоречие с директивой, присланной нам вчера Верховным командованием сухопутных сил. В соответствии с этой директивой войска моего правого крыла вместе с танковой группой Гудериана должны продвигаться на юго-восток, в то время как Кейтель предлагает повернуть их на юго-запад. Кейтель сказал, что обязательно переговорит на эту тему с Верховным командованием сухопутных сил. Я позвонил Грейфенбергу, который в настоящее время находится в штаб-квартире Верховного командования сухопутных сил, и попросил его поднять тот же самый вопрос. Кейтель переключился на международные проблемы…

Утром узнал, что 2-я армия хочет отвести VII корпус от Могилева и направить его на юго-восток, чтобы высвободить задействованный там XXIV моторизованный корпус. Я немедленно приостановил эти передвижения и приказал корпусу левого крыла как можно быстрее выдвинуться в направлении Хиславичей…"

Наступление группы Качалова

Оперативная группа 28-й армии продолжила наступление на Починок. Передовые части 104-й танковой дивизии вышли в район Рябцы, Соловка, Семиново.

149-я стрелковая дивизия достигла рубежа Никулино, Осиновка, 145-я дивизия - ст. Масловка. Дмитриевка.

Однако к этому времени в помощь 2-й танковой группе уже подошли соединения немецкого 9-го армейского корпуса.

292-я пехотная дивизия, совершив марш-бросок на 40-50 км (по немецким данным, почти не встретив сопротивления), к 26 июля заняла фронт шириной 20 км на южном фланге Ельнинской группировки в районе южнее Стригино.

263-я пехотная дивизия вышла к Азаровке на шоссе Смоленск-Рославль.

В. Хаупт писал в своей книге, посвященной группе армий "Центр": "263-я пехотная дивизия была передана в состав 2-й танковой группы и получила приказ как можно скорее выйти в ее полосу, чтобы освободить ее танковые соединения для дальнейшего наступления. 25 и 27 июля 463-й, 485-й полки и 263-й разведывательный батальон с боями пересекли шоссе Смоленск-Рославль и сменили дивизии "Великая Германия" и "Рейх", занимавшие позиции фронтом на юг. Главные силы усиленного 483-го пехотного полка еще оставались на рубеже Александровка-Хиславичи, где один батальон вел тяжелые бои с отставшими русскими частями.

Смена проходила не без осложнений, так как у моторизованных частей на бронетранспортерах не такие условия применения, как у пехоты. Поэтому случилось так, что русские части оказались между передовыми позициями пехоты и огневыми позициями артиллерии в тылу, и их удалось уничтожить только в ходе ожесточенного ближнего боя.

Нашу 263-ю пехотную дивизию во время этого сражения атаковали во фланг русские части, и в последующие дни она вынуждена была вести тяжелые бои против трех свежих советских дивизий, поддержанных танками, артиллерией и тяжелым пехотным вооружением…".

В полосе советской 13-й армии

В составе 45-го корпуса на мстиславльском направлении вступила в бой спешно восстановленная 148-я стрелковая дивизия. По данным штаба 13-й армии, по состоянию на 26 июля ей подчинены 2 батальона 712-го стрелкового полка (132-й дивизии) с 25 орудиями, два сводных отряда (420 человек с 2 орудиями и 170 человек), а также 3-й батальон 125-го полка 6-й дивизии. Дивизия имела задачу выйти на восточный берег р. Сож; к 13.00 она вышла на рубеж Корниловка, Осетище, Бабичевка.

Северный фланг наступления обеспечивал отряд 6-й стрелковой дивизии полковника М. А. Попсуй-Шапко (сосредоточился в районе Медковка, Скверета, Корниловка).

Отряд 160-й дивизии (вначале в него входили 1 батальон 84-го стрелкового полка и 636-й стрелковый полк численностью до батальона с 14 орудиями) перешел в наступление по обоим берегам р. Остер. Севернее реки его продвижение было остановлено контратакой танков из района Короблево; к 13.00 отряд отошел в район 0,5 км восточнее Титовка; но южнее р. Остер его левый фланг продолжал продвигаться на Гановку.

Благодаря выдвижению новых частей 45-го корпуса обе бригады 4-го воздушно-десантного корпуса смогли сосредоточиться на действиях в районе Кричева.

В полосе советской 21-й армии

Советский 25-й мехкорпус возобновил наступление на Пропойск, однако в очередной раз был остановлен на подступах к городу, при этом 50-я танковая дивизия понесла большие потери в матчасти (24 июля в распоряжении 50-й дивизии имелось 149 танков: 65 Т-34 и 84 Т-26, - а 29 июля в отчете комкора генерал-майора С. М. Кривошеина указано уже 56 танков: 20 Т-34 плюс 13 в ремонте и 11 Т-26 плюс 12 в ремонте).

Продолжили наступление 21-й стрелковый корпус (117-я стрелковая дивизия к утру 26 июля вела бой на рубеже Бахань, Зеленая Роща, 187-я стрелковая дивизия - на рубеже Роги, Прудок) и 67-й стрелковый корпус (151-я стрелковая дивизия заняла Веть).

Западнее Рогачева и Жлобина перешел в наступление 63-й стрелковый корпус, но прорвать немецкую оборону не смог. В результате на утро 26 июля положение 61-й стрелковой дивизии описано как "прежнее" (рубеж Костяшево, Хапаны восточнее Веричев); 167-я дивизия сражалась на рубеже Ясеновка, восточные скаты ряда высот, 154-я дивизия - восточная окраина Миньков, Новый Мазалов, Великий Лес, Кабановка, восточная окраина Калеев Груд.

110-й стрелковый полк занимал полосу Полетаевка, Истобки.

В Полесье

Продолжился рейд кавгруппы А. И. Бацкалевича. 32-я кавдивизия тремя полками (65-м, 153-м и 86-м) пересекла шоссе Слуцк-Бобруйск в районе Симановичи, свх. Заволочинцы, Волчки.

Четвертый кавполк (121-й), с которым двигалось управление дивизии, был атакован авиацией противника, которая задержала выдвижение до подхода пехоты. Как было указано в отчете полковника А. И. Бацкалевича, "подошедший в это время к переправе 121 кп с управлением дивизии подвергся сильному нападению авиации, которая до поздней ночи держала полк зажатым в лесах. Ночью полк пытался преодолеть шоссе и форсировать реку на северной окраине Симановичи. Подтянутой из района Слуцк мотопехотой, бронемашинами и танкетками противник организовал сильный отпор и бой, который велся до 3.00 26.7, не обеспечил полку переправу…"

43-я и 47-я кавдивизии сосредоточились в районе Ореховка, Заостровье, Курганы южнее Новых Дорог, выполняя задачу на 24 июля.

В районе Могилева

Немецкие войска продолжали штурм города. В ночь на 26 июля советские войска взорвали мост через р. Днепр.

Командир 172-й стрелковой дивизии генерал-майор М. Т. Романов, потеряв связь с командованием, принял решение прорываться из окруженного Могилева. Было решено двигаться на запад в лесной массив в районе Тишовка. Около 24.00 остатки 172-й стрелковой дивизии начали прорыв из окружения.

61-й корпус и подчиненные ему войска (20-й мехкорпус, а также остатки 1-й мотострелковой дивизии, 507-й стрелковый полк 148-й стрелковой дивизии и некоторые другие части), окруженные в районе восточнее Могилева, также начали подготовку к прорыву из окружения.

На совещании командиров окруженных соединений в д. Сухари (26 км восточнее Могилева) присутствовали командир 61-го стрелкового корпуса генерал-майор Ф. А. Бакунин, командир 20-го мехкорпуса генерал-майор Н. Д. Веденеев (принял корпус вместо раненого А. Г. Никитина), командиры дивизий полковник В. А. Хлебцев (110-я стрелковая), комбриг Ф. А. Пархоменко (210-я мотострелковая) и генерал-майор В. Т. Обухов (26-я танковая)⁵. Обсуждалась возможность вывода оставшихся сил корпуса из окружения. Было решено начать прорыв вечером этого же дня. Планом предусматривалось движение войск тремя маршрутами в общем направлении на Мстиславль, Рославль. В авангарде следовали части 20-го мехкорпуса, в арьергарде - наиболее боеспособные части 110-й стрелковой дивизии.

В ночь на 26 июля советские войска тремя колоннами начали прорыв в направлении Чаусы.

В своем докладе в Генеральный штаб РККА замначштаба 13-й армии подполковник С. П. Иванов сообщал:

"25.7.41 года командир 61 ск генерал Бакунин донес: "отошел в район Болгушево, Рыки. Укажите немедленно, где наши части, чтобы выйти на соединение. Взрывать или не надо опоздали. Нужны огнеприпасы".

26.7 Бакунин донес. Принят и расшифрован только конец телеграммы. Он пишет: "части продолжать бой не способны. Только героические усилия старшего начсостава кое-как в течение ночи сколачивают их. Прошу прикрыть авиацией и вывезти раненых средствами авиации. Отсутствие горючего и боеприпасов, вынуждены матчасть привести в негодность". Дальнейшие наши запросы о его местонахождении не дали ответа. Полагаем, что Бакунин отошел к 20 мк и 110 сд, а 172 сд, дравшаяся в Могилеве, видимо, там осталась.

2. Почему Могилев остался без горючего? Склад НКО горючего находился на станции Буничах <видимо, Буйничи> в 8 км от Могилева, был сожжен самовольно начальником склада, который удрал. Остальные запасы были израсходованы частями. 15.7 в момент отрезания Могилева противником от баз там в частях имелось две заправки горючего.

3. Почему не оказалось снарядов? К моменту окружения части 61 ск снабжались наравне со всеми частями армии со ст. снабжения и к моменту окружения имели 1-1,25 б/к в среднем. Запасов боеприпасов в Могилеве не было. Дальнейшие попытки снабдить Могилевский гарнизон снарядами не имели успеха, так как аэродром был занят противником.

4. Приняты меры к разведке и разысканию частей 61 ск. Ежедневно запрос по радио и передача приказания для Бакунина "Могилев не сдавать". Посланы поисковые партии, переодетые в командиров. Выброшены парашютисты. Ведут разведку самолетом. Результатов нет".

26 июля

Немецкое командование

Запись в дневнике фон Бока: "Утром рассказал Браухичу о состоявшемся вчера у нас с Кейтелем разговоре и добавил, что никак не могу принять предложенную им идею "малых котлов". "Котел" в районе Рогачева столь эфемерен, что даже не стоит упоминания. В районе Гомеля имеется, правда, еще один потенциальный "котел", но нам, чтобы захлопнуть калитку, не хватает давления танковых частей с западного направления. Единственный железнодорожный мост через Днепр находится около Речицы, но его захват сопряжен с большими трудностями. Более того, дислоцирующиеся вокруг вышеупомянутых "котлов" войска должны постоянно иметь в виду опасность нападения с восточного направления. Если Гудериан повернет к югу так резко, как это планируется, брешь между фронтом его группы и продвигающимися в восточном направлении войсками группы армий только увеличится. Кроме того, атака в южном направлении силами группы Гудериана обязательно захлебнется на правом фланге, поскольку под Рогачевом дислоцируются крупные силы русских. Я продолжаю настаивать на мощном концентрированном наступлении всеми силами группы армий в восточном направлении, так как только такое наступление позволит нам окончательно уничтожить противостоящие группе армий потрепанные армии Тимошенко. При этом обеспечение безопасности нашего южного фланга должна взять на себя группа армий "Юг". Однако исходя из кулуарных разговоров, которые я слышал, можно сделать вывод, что мне вряд ли удастся убедить Верховное командование сухопутных сил согласиться с моими предложениями…"

Действительно, идея фон Бока о том, что группа армий "Центр" продолжит наступление на восток, а группа армий "Юг" должна взять на себя обеспечение ее южного фланга, к концу июля уже потеряла актуальность.

Наступление группы Качалова

Продолжились ожесточенные бои в полосе наступления Оперативной группы 28-й армии, которая пыталась прорваться к р. Хмара.

104-я танковая дивизия вела бой с противником на рубеже Ивановка, Герасимовка.

145-я и 149-я стрелковые дивизии медленно продвигались вперед, но перебрасываемые в район советского наступления немецкие части сковывали советские войска. Как указано в оперсводке штаба Западного фронта, "145-я стрелковая дивизия несет большие потери. Наступление развивается медленно благодаря воздействию авиации противника и угрозе левому флангу с запада…"

В полосе советской 13-й армии

Успешнее развивалось наступление 45-го стрелкового корпуса. Его 148-я стрелковая дивизия вышла на восточный берег р. Сож в районе Рудня, р. Соженка, Пнева, Бедня, (иск.) Чертовщина.

Действовавшая южнее 160-я стрелковая дивизия (1200 человек) своим 443-м полком наступала из района лес 0,5 км восточнее Титовка в направлении Короблево, Зимонино, 636-м полком - из района Первомайская в направлении Дяговичи, Бель 1-я.

Части 4-го воздушно-десантного корпуса, завершив перегруппировку, возобновили наступление на Михеевичи.

Продолжились также бои в районе Пропойска.

В полосе советской 21-й армии

На фронте в междуречье рр. Днепр и Сож немецкий 12-й армейский корпус был усилен новой 112-й пехотной дивизией из резерва Главного командования, которая нанесла контрудар из района Поляниновичи в направлении Зимница. В результате 117-я стрелковая дивизия, захватившая Бахань, оказалась отрезана, связь с ней была потеряна. Командир 21-го стрелкового корпуса генерал-майор Д. Е. Закутный, выехавший в 117-ю стрелковую дивизию, попал в плен в районе сел Большая и Малая Зимница . Только ночью с боем части 117-й стрелковой дивизии вышли из окружения, при этом комдив полковник И. Л. Хижняк был ранен.

В результате немецкого контрудара 187-я стрелковая дивизия оставила Роги и Прудок и отброшена к югу.

155-я стрелковая дивизия продолжала сосредоточение в районе Довска, только один ее батальон сумел поддержать действия 187-й дивизии.

Таким образом, фронт 21-го стрелкового корпуса откатился на юг на рубеж Свенскополье, Драгунск.

151-я стрелковая дивизия 67-го корпуса, контратакованная в стык с 117-й дивизией, оттеснена на южную окраину д. Веть и вела бои за Искань.

Положение 63-го корпуса в оперсводке штаба 21-й армии описано без изменений.

В Полесье

66-й стрелковый корпус перешел к обороне на широком фронте: 232-я стрелковая дивизия - на рубеже Здудичи, Буда южнее Паричи, отряд Курмышева (с Бепо 52) занимал район Ратмировичи, ст. Рабкор. Корабли Березинского отряда Пинской речной флотилии произвели массированный обстрел переправы у Паричей, при этом монитор "Смоленск" получил повреждение.

Немецкая 293-я пехотная дивизия, наступавшая вдоль Припяти, заняла Петриков. Вскоре командиром 75-й стрелковой дивизии назначен полковник С. Ф. Пивоваров.

Выполнение задачи по ликвидации советской кавалерийской группы полковника А. И. Бацкалевича возложено на командующего войсками оперативного тыла группы армий "Центр" генерала пехоты М. фон Шенкендорфа. Тот привлек части 162-й, 252-й и 87-й пехотных дивизий, авиацию и кавалерийский полк СС под началом Г. Фегеляйна (будущего шурина Гитлера).

В итоге противнику удалось восстановить контроль над Варшавским шоссе. Три кавполка 32-й дивизии оказались отрезаны от основных сил севернее шоссе.

Южнее шоссе 121-й кавполк, преследуемый противником, был настигнут и окружен в районе Сельцы. Только в ночь на 27 июля ему удалось вырваться и соединиться с частями 43-й и 47-й кавдивизий в районе Ореховка.

В районе Могилева

В Могилеве велись только очаговые уличные бои с остатками советских войск.

Командующий 13-й армии генерал-лейтенант В. Ф. Герасименко доносил маршалу С. К. Тимошенко, что он отдал приказ частям 61-го корпуса пробиваться на фронт Пропойск-Чериков на соединение с 28-м корпусом.

Остатки 61-го стрелкового корпуса, собранные в районе Сухари, около 4.00 начали прорыв в направлении Чаусы, однако натолкнулись на части немецкой 78-й пехотной дивизии, штаб которой с 20 июля располагался в Благовичах, как раз на пути из Могилева в Чаусы.

В истории обороны города описано описание боя с немецкой стороны: "В 4 часа утра со стороны Благович начал нарастать шум боя. Немного позже разведка 5-го пехотного полка сообщила, что севернее Самулок начато наступление противника, который пробует окружить полк. Одновременно из деревни Мошок сообщили, что их окружают русские. Командир дивизии направил в Мошок подкрепление. Около 7 часов 40 минут русские приблизились к штабу на 300 метров. Превосходящими силами наступление врага было остановлено. В 9 часов 30 минут основные силы дивизии перешли в оборону. Дивизия понесла крупные потери. Но с вечера 26 июля мы находились в выгодной позиции для наступления утром. 27 июля в 5 часов русские с помощью всех видов оружия начали пробиваться к Благовичам. Дивизия, выдержав штурм, около семи часов силами всех полков перешла в наступление. Постепенно, выматывая русских в боях, мы двигались вперед. Сопротивление противника слабело. После захвата нами д. Холмы полки взяли врага в кольцо, где он и был разбит…"

27 июля

Советское командование

Советское Главное командование войск Западного направления резко отреагировало на решение командиров окруженных в районе Могилева соединений прорываться из окружения. В докладе Ставке ВГК указывалось: "Ввиду того, что оборона 61 стрелковым корпусом Могилева отвлекала на него до 5 пехотных дивизий  и велась настолько энергично, что сковывала большие силы противника, нами были приказано командующему 13 армии удержать Могилев во что бы то ни стало и приказано как ему, так и комфронта Центрального т. Кузнецову перейти в наступление на Могилев, имея в дальнейшем обеспечение левого фланга Качалова и выхода на Днепр. Однако командарм-13 не только не подстегнул колебавшегося командира 61 корпуса Бакунина, но пропустил момент, когда тот самовольно покинул Могилев, начал отход на восток и лишь тогда донес.

С этим движением корпуса создается тяжелое положение для него и освобождаются дивизии противника, которые могут маневрировать против 13 и 21 армий. Тотчас же по получении известий об отходе из Могилева и о продолжающемся еще там уличном бое дано приказание командарму 13 остановить отход из Могилева и удержать город во что бы то ни стало, а комкора Бакунина, грубо нарушившего приказ командования, заменить полковником Воеводиным, твердо стоявшим за удержание Могилева, а Бакунина отдать под суд…"

Командующий 13-й армией генерал-лейтенант В. Ф. Герасименко сменен вышедшим из окружения генерал-майором К. Д. Голубевым (бывшим командующим 10-й армии в Белостокском выступе).

Советская 13-я армия

Генерал-майор К. Д. Голубев сразу вступил в должность командующего и направил командующему Центральным фронтом генерал-полковнику Ф. И. Кузнецову следующий доклад:

"Докладываю, что в ночь с 26 на 27 июля принял от генерал-лейтенанта т. Герасименко и вступил в командование 13-й армией. Прошу извинить, что не заехал и не представился лично Вам. Меня очень торопили, в Москве тов. Сталин и тов. Жуков и здесь в штабе тов. Тимошенко, чтобы я как можно скорее ехал прямо в армию. Ознакомившись с обстановкой и Вашими указаниями, я понял, что центр усилий должен быть на К. <Кричев> и П. <Пропойск> и удержание М <Могилева, который уже был оставлен - ВМ>. Я также был свидетелем и того, что вместо точного выполнения приказа Военного совета армии об организации ночного наступления на К. некоторые ответственные командиры занимаются волынкой, стремлением под тем или другим аргументом отказаться от наступления и т. д.

Буду решительно это безобразие прекращать, применяя беспощадные меры.

Прошу также о разрешении следующего коренного вопроса:

Необходимо усилить армию одной-двумя стр. див. и одной танковой дивизией. Сейчас армия имеет как целый боевой организм только одну 55 сд, все остальное это только наименование дивизий, на самом деле это в большинстве сводные отряды часто наспех укомплектованные без достаточного количества артиллерии и пулеметов. Танков нет, противотанковых средств, а также средств ПВО совершенно нет. Принадлежащий армии дивизион 512 полка ПВО захватил Качалов, то же самое он сделал и с рядом других стрелковых и артиллерийских частей.

Очень плохо с боеприпасами, с 10 июля армия не получала ни одного снаряда, и отдельных видов боеприпасов вообще нет. Артиллерии в армии около 10 %. Пулеметов 54 штуки на всю армию. Нет смазочно-обтирочных материалов, материалов и запасных частей для ремонта вооружения.

ВЫВОД: 1. В настоящем виде армия на 120 км фронта в силах действовать против тех незначительных сил противника, которые перед ней находятся. Правда этот противник, в отличие от нас, хорошо оснащен артиллерией, минометами и имеет танки.

2. Необходимо резко повысить дисциплину и уважение к приказам и привить вкус к ночным действиям.

3. Для ведения наступательной операции армия должна быть пополнена 1-2 стрелковыми и 1 танковой дивизиями, усилена средствами ПВО и ПТО (по 1-2 дивизионам). Без этого к наступательным действиям армия не подготовлена. Более того, она навряд ли способна удержать фронт в случае нападения крупных сил противника, ибо фронт представлен тонкой ниточкой пехоты. Резервов на сегодня нет никаких, предполагаю вывести в резерв и сформировать 6 сд. Мероприятия внутреннего порядка по формированию из отдельных отрядов, а также за счет прибывающего пополнения целых частей и соединений будут проведены, но это все только одна пехота.

Вот то состояние, в котором я принял армию, и моя просьба о помощи".

(Надо сказать, что за день до этого генерал-лейтенант В. Ф. Герасименко также докладывал о неблагополучном материальном состоянии армии: "Положение со всеми видами материального обеспечения очень неблагополучное. Особенно плохо с боеприпасами.

В настоящее время в войсках имеется от половины до одного комплекта б/к. На ГАСах нет целого ряда боеприпасов: 37-мм, 76-мм, 85-мм зенитных и 120-мм минометных выстрелов.

Смазочных и обтирочных материалов нет.

Не поступает вооружение для пополнения естественной убыли и для новых даже небольших формирований.

Армия никаких запасов вооружения не имеет. Ремонт оружия производить негде, так как ДАРМов нет.

Дальнейшие перспективы снабжения боеприпасами и вооружением неизвестны, так как на повторные заявки и запросы до настоящего времени из арт. управления фронта ответа не получили…")

В этот же день около 4.00 генерал-майор К. Д. Голубев отдал приказ на наступление. 45-му стрелковому корпусу в течение 27 июля приказано овладеть Кричевским плацдармом, а в ночь на 28 июля овладеть Кричевом и выйти на фронт Ивановка, Костюшковичи, Комаровичи.

28-й стрелковый корпус получил задачу разгромить противника у Пропойска артогнем (во взаимодействии с частями 21-й армии), но основные усилия К. Д. Голубев считал необходимым приложить в районе Черикова: приказано форсировать р. Сож, перерезать Варшавское шоссе и к исходу 28 июля занять рубеж Турья (севернее Чериков), Кривая Слобода, Рогальня, Красная Слобода на р. Проня.

Командир 28-го стрелкового корпуса генерал-майор В. С. Попов получил приказ сформировать из выходивших из окружения частей группу Гришина. Согласно данным штаба 13-й армии на 26 июля, группу Гришина ("отряд 137-й дивизии") составили следующие отряды (новые данные сравнительно с цифрами штаба армии на 25 июля):

— 137-й дивизии - 3500 человек

— 160-й дивизии - 1500 человек

— 132-й дивизии - 900 человек

— 143-й дивизии - 300 человек

— 148-й дивизии - 300 человек

— корпусных частей и мелких групп - около 300 человек (всего около 6800 человек)

— при 52 орудиях разных систем (скорее всего, опять не учтены потери орудий 397-го гап утром 24 июля).

4-й воздушно-десантный корпус продолжил наступление на Михеевичи; ее 8-я бригада, действовавшая южнее р. Соженка, овладела лесом западнее Прохоровка.

55-я стрелковая дивизия возобновила атаки и вышла на южную окраину Пропойска.

Наступление группы Качалова

Оперативная группа Качалова продолжила активные действия: ее 104-я танковая дивизия вела бой за Ивонино, Ступино, а к исходу дня вышла на рубеж Погуляевка, Марченовка, высота 220,7. 149-я стрелковая дивизия занимала рубеж (иск.) Ступино, (иск.) Осиновка, 145-я стрелковая дивизия - Осиновка. Новый Деребуж.

В ходе наступления советским войскам удалось разгромить немецкий опорный пункт в Ворошилово, по советским данным, в плен попали 114 солдат и офицеров противника.

Потери опергруппы 28-й армии перечислены в донесении Главнокомандующему войсками Западного направления:

Потери 104 тд составили 26 человек начсостава, 52 младшего комсостава, 62 рядового состава.

В 149 сд - 10 начсостава, 48 младшего комсостава, 910 рядового состава.

В 145 сд - 78 начсостава, 274 младшего комсостава, 1689 рядового состава.

Потери матчасти - 1 КВ, 3 Т-34, 33 "ПТ-22 и Т-26" .

В полосе советской 21-й армии

Продолжились бои на фронте в междуречье рр. Днепр и Сож. 155-я стрелковая дивизия контратаковала противника в направление Большая Зимница, но остановлена на рубеже Борки, Труд.

151-я стрелковая дивизия 67-го корпуса оттеснена на рубеж южнее Искань, Веть.

Положение 63-го и 66-го корпусов описано без изменений.

В Полесье

Кавгруппа Бацкалевича (в его распоряжении оставались 43-я и 47-й кавдивизии и 121-й кавполк 32-й дивизии) предприняла еще одну попытку прорваться севернее Варшавское шоссе - на этот раз в районе Пастовичи, Новые Дороги.

Генерал-майор А. Н. Сидельников (командир 47-й кавдивизии) писал в своем донесении: "…осуществляя задачу - действуя по тылам и жел.-дор. узлу Орша и соединения с прорвавшимися частями 32 кд с 11.00 совместно с 43 кд и 121 кп 32 кд, пытаясь на участке Пастовичи, Нов. Дороги прорваться в леса юго-восточнее Осиповичи, прикрываемые усиленными батальонами пехоты. Действия нашей кавгруппы были согласованы, но в процессе боя противник подбросил по шоссе со стороны Бобруйск и Слуцк до 2-х мотополков с танками и артиллерией. Оборона поддерживалась авиацией противника. Проведенная конная и пешая атака успеха не имела и была отбита противником на 2-м оборонительном рубеже. Во время боя убито и изрублено около батальона живой силы, сбито 2 самолета, подбито 3 танка, 2 орудия ПТ и несколько пулеметов. Разгромлен штаб, сожжено до 5 грузовых машин и 2 склада - горючего и артиллерийского".

К исходу дня 43-я кавдивизия (вместе со штабом 32-й дивизии) сосредоточилась в районе Щегловщина, а после ночного марша 27-28 июля вышла в район Подолье, Бобровичи, Замосточье, то есть отошла в район северо-западнее Карпиловка.

47-я кавдивизия сосредоточилась в районе Веселый Остров, Славковичи, кол. Амур (еще чуть западнее).

Генерал-майор А. Н. Сидельников закончил свое донесение следующим оправданием: "Выход в новый район вынудила невозможность прорыва, т. к. немцы после засечки нас на переправе р. Птичь сосредоточив на рубеже Евсевичи, Старые Дороги крупные силы войск и сильно укрепил оборону шоссе Бобруйск-Слуцк. Налицо угроза охвата Бобруйской и Слуцкой группировками. Конский состав сильно изнурен - ежедневно падают лошади от перенапряжения".

Окончание боев в районе Могилева

Ф. фон Бок записал в своем дневнике: "Пал Могилев. Захвачено 35 000 пленных и 245 артиллерийских орудий!"

На следующий день начальник германского Генерального штаба сухопутных войск Ф. Гальдер отметил: "Район Могилева окончательно очищен от войск противника. Судя по количеству захваченных пленных и орудий, можно считать, что здесь, как и предполагалось, первоначально находились шесть дивизий противника".

Действительно, непосредственно в районе Могилева были разгромлены 6 дивизий 61-го стрелкового и 20-го механизированного корпусов.

61-й стрелковый корпус: 53-я, 110-я и 172-я стрелковые дивизии. Попытка организованного выхода корпуса из окружения не удалась: после двухдневных боев генерал-майор Ф. А. Бакунин приказал пробиваться на восток мелкими группами, перед этим уничтожив всю технику и разогнав лошадей. Сам он вывел из окружения группу в 140 человек. Погибли военком корпуса бригадный комиссар И. В. Воронов и начальник политотдела полковой комиссар А. И.Турбинин. 3 августа был взят в плен начальник артиллерии 61-го корпуса комбриг Н. Г. Лазутин .

Также попал в плен командир 53-й стрелковой дивизии полковник И. Я. Бартенев. Из состава дивизии к 20 июля на сборном пункте за Десной собралось около тысячи человек без тяжелого вооружения. Вскоре 53-я дивизия была восстановлена и действовала в составе Резервного фронта (1 августа перечислена в составе 43-й армии). Сводная рота (остатки) 223-го стрелкового полка (ее возглавил комполка подполковник В. А. Семенов) сражалась в составе 110-й дивизии.

110-я стрелковая дивизия была уничтожена практически полностью (расформирована в сентябре 1941 года), командир дивизии полковник В. А. Хлебцев перешел к партизанским действиям; 16 декабря 1941 года он вывел из окружения группу в количестве 161 человек . Начальник штаба 110-й дивизии полковник Я. П. Чистопьянов числится пропавшим без вести (есть сведения, что он попал "под горячую руку" и был расстрелян Л. З. Мехлисом еще в первой половине июля). Командир 394-го стрелкового полка полковник Я. С. Слепокуров числится пропавшим без вести; командир 425-го стрелкового полка полковник А. С. Пшеничников погиб 27 июля 1941 года.

172-я стрелковая дивизия также была полностью разгромлена и расформирована, ее командир генерал-майор М. Т. Романов при выходе из окружения был ранен, попал в плен и в декабре 1941 года казнен за просоветскую агитацию в концлагере Хаммельбурге. Погибли командир 388-го стрелкового полка полковник С. Ф. Кутепов и оба командира артполков дивизии полковники И. С. Мазалов (340 лап) и И. Ф. Живолуп (493 гап).

438-й корпусный артполк, приданный 61-му корпусу: в ночь на 3 августа в полосе 21-й армии в районе Васьковичи вышли из окружения 270 красноармейцев и 50 человек начсостава без матчасти.

20-й механизированный корпус: 26-я и 38-я танковые и 210-я моторизованная дивизии. И. о. командира корпуса генерал-майор Н. Д. Веденеев вышел из окружения (в августе 1941 года назначен начальником факультета в Академии бронетанковых войск в Москве и только в конце 1944 года вернулся в действующую армию). Остатки 210-й моторизованной дивизии в начале августа 1941 года вывел ее командир комбриг Ф. А. Пархоменко; 7 августа 1941 года он получил звание генерал-майора. Сама дивизия была переформирована в 4-ю кавалерийскую дивизию (210-я моторизованная дивизия была сформирована весной 1941 года как раз на базе 4-й Донской казачьей кавалерийской ордена Ленина, Краснознаменной, ордена Красной Звезды дивизии имени К. Е. Ворошилова), которая далее сражалась в составе Брянского фронта.

Остатки 26-й танковой дивизии вывел из окружения ее командир генерал-майор В. Т. Обухов. Командир 38-й танковой дивизии полковник С. И. Капустин попал в плен под Рославлем 29 сентября 1941 года. Обе танковые дивизии были расформированы в сентябре 1941 года.

С. П. Иванов писал в своих мемуарах, что решение на прорыв из окружения без санкции Ставки не получило одобрения. "После выхода из окружения, - рассказывал позже генерал Бакунин, - я был вызван в Москву, в кадры, где выслушал от генерала А. Д. Румянцева несправедливые попреки о якобы преждевременной сдаче Могилева. Невзирая на это, я доложил ему об особо отличившихся и пытался передать их список. Но получил на это однозначный ответ: "Окруженцев не награждаем"..."

В то же время известно, что в начале августа 1941 года за бои под Могилевом орден Красного Знамени получили (большинство - посмертно) уже перечисленные генерал-майор М. Т. Романов, полковой комиссар А. И. Турбинин, комбриг Н. Г. Лазутин, полковник С. Ф. Кутепов, полковник И. С. Мазалов, полковник В. А. Хлебцев (в приказе ошибочно записан А. А. Хлебцев), полковник А. С. Пшеничников, полковник Я. С. Слепокуров, а также майор В. Л. Заболотский (помощник начштаба по тылу 61-го ск, числится пропавшим без вести) и некоторые другие.

* * *

Однако в районе Могилева противник разгромил не только 6 дивизий, попавших в окружение в районе Могилева, а все дивизии 13-й армии и большую часть 4-й армии.

Из состава 45-го стрелкового корпуса были полностью разгромлены два полка 187-й стрелковой дивизии (292-й и 338-й), а третий полк был отброшен в полосу 21-й армии. Здесь дивизия была восстановлена, включая 292-й и 338-й стрелковые полки.

Разгромлены были два полка 148-й стрелковой дивизии: 507-й, который сражался южнее Могилева вместе с дивизией генерал-майора М. Т. Романова, и 496-й, принявший участие в атаке на Быховский плацдарм вместе с дивизиями 20-го стрелкового корпуса. Штаб 148-й дивизии, прибывший 17 июля в район Кричева, возглавил фактически новую дивизию, которая сражалась в составе 13-й армии.

Штаб 45-го стрелкового корпуса смог вырваться из окружения в районе Быховского плацдарма, комдив Э. Я. Магон вскоре возглавил сводный отряд, который действовал на мстиславльском и кричевском направлениях.

20-й стрелковый корпус, по словам командарма В. Ф. Герасименко, был разбит не столько противником, сколько железнодорожными перевозками. Слабоуправляемые части корпуса вскоре после вступления в свой первый бой за Быховский плацдарм оказались в окружении. К моменту окончания боев за Могилев остатки дивизий (132-й, 137-й и 160-й) вместе с их командирами уже, в основном, вышли из окружения. Однако управление 20-го стрелкового корпуса было разгромлено; 28 июля во время переправы через р. Сож в районе Пропойска погибли командир корпуса генерал-майор С. И. Еремин и начштаба полковник В. А. Симановский.

Здесь же в районе Пропойска при выходе из окружения 28 июля погиб командир 13-го мехкорпуса генерал-майор П. Н. Ахлюстин, отступавший из Белостокского выступа.

Из состава 28-го стрелкового корпуса 4-й армии под Могилевом были разгромлены 143-я и 42-я стрелковые дивизии и большая часть 6-й стрелковой дивизии. Остатки 143-й стрелковой дивизии вышли вместе со 160-й дивизией 20-го стрелкового корпуса. Она спешно восстанавливалась и позже сражалась в составе Брянского фронта.

С 20-м стрелковым корпусом пыталась вырваться из окружения 42-я стрелковая дивизия. Однако после тяжелых боев 19-20 июля связь с корпусом прервалась, и в дальнейшем остатки дивизии прорывались самостоятельно. Только 29 июля полковник М. Е. Козырь с группой штаба дивизии и штаба 44-го стрелкового полка вырвался из окружения, а уже 30 июля приказом по 21-й армии 42-я дивизия (фактически восстановленная заново) была подчинена штабу 21-го стрелкового корпуса.

6-ю стрелковую дивизию также пришлось формировать заново; вскоре она вступила в бой в составе 45-го корпуса.

28 июля

Наступление группы Качалова

Оперативная группа В. Я. Качалова по-прежнему пыталась захватить переправы через р. Хмара, но постоянно подвергалась контратакам противника и воздействию его авиации. В докладе маршалу С. К. Тимошенко генерал-лейтенант В. Я. Качалов сообщал: "…На сегодняшний день имею три самолета истребителя. Противник крупными частями авиации не дает продвигаться, а главное все время бомбит артпозиции. Выделенный в наше распоряжение истребительный авиаполк прибыл на наши аэродромы, но генерал Жигарев подчинил его себе. Авиации я не имею. Прошу обеспечить меня авиацией, истребителями…"

Отдан новый приказ: "Войска группы 28 армии недопустимо задержались на преодолении отдельных узлов сопротивления и огневых точек 263-й немецкой дивизии.

Четыре дня части топчутся на месте, иногда останавливаясь перед группами мотоциклистов или отдельных орудий ПТО.

ТРЕБУЮ от командиров, политработников и бойцов захвата во что бы то ни стало завтра 29.7 переправ через р. Хмара.

Противник перед частями группы уже начал отход и нужен еще один удар, чтобы уничтожить его перед переправами через реку Хмара…"

В районе Мстиславля и Кричева

45-й стрелковый корпус продолжал очищать восточный берег р. Сож в районе юго-восточнее Мстиславля.

148-я стрелковая дивизия сражалась на рубеже Омшары, Ляховичи, лес 2,5 км западнее Бабичевка, 160-я стрелковая дивизия севернее р. Остер подошла к Короблево, южнее р. Остер - к Дяговичи.

8-я бригада 4-го воздушно-десантного корпуса вышла на восточный берег р. Сож в районе восточнее Прохоровка (севернее Кричева), 7-я бригада одним батальоном вышла на восточный берег р. Сож у Чернец (южнее Кричева).

Однако действия 4-го воздушно-десантного корпуса, в течение 10 дней не сумевшего восстановить положение в районе Кричева, вызвали недовольство нового командарма генерал-майора К. Д. Голубева. В докладе генерал-полковнику Ф. И. Кузнецову он писал: "…за неоднократное невыполнение боевых приказов по овладению Кричевым, за то, что вместо наступления после мощной нашей артподготовки, когда немцы разбегались - части 7 и 8 ВДБ не только не наступали, но почти без всякого нажима сами отступали (так случилось и в ночь с 27 на 28.7) и все это не находило никакого воздействия со стороны командования 4 ВДК - Военный совет армии отстранил от должности командира 4 ВДК генерал-майора Жидова и военкома Оленина, назначив вместо них полковника Гришина и полкового комиссара Красновского. Отстранено также от должности и предано суду за сдачу 17.7 Кричева и командование 7 ВДБ - вместо них послано крепкое руководство (пом. начальника разведотдела штарма майор Лещина и батальонный комиссар Никонов). Новому руководству даны соответствующие указания и будет оказана практическая помощь. Надеюсь на перелом на Кричевском направлении к лучшему…"

Меры К. Д. Голубева не нашли поддержки командующего фронтом. Генерал-майор А. С. Жадов был отозван в распоряжение штаба фронта и вскоре назначен начштаба 3-й армии. Полковник М. Д. Гришин (командир 2-й стрелковой дивизии 10-й армии Белостокского выступа, на 22 июня находился в отпуске, возвращаясь в часть, успел доехать только до Борисова, где возглавил "сводную дивизию" в составе группы И. З. Сусайкова; к концу июля 1941 года находился в распоряжении Главного управления кадров НКО) вскоре возглавил восстановленную 42-ю дивизию в составе 21-й армии.

Таким образом, в командование корпусом вскоре вступил полковник А. Ф. Казанкин, В. М. Оленин вернулся на должность военного комиссара корпуса. Начальником штаба 4-го воздушно-десантного корпуса назначен майор С. М. Евграфов.

Кроме командования 4-го воздушно-десантного корпуса, К. Д. Голубев просил также заменить начальника штаба армии комбрига А. В. Петрушевского, начальника разведотдела полковника Старова и начальника тыла полковника Гладкова и прислать на их место других командиров, так как имеющиеся в 13-й армии офицеры на эти должности не подходят.

В районе Черикова

28-й стрелковый корпус сменил вектор наступления и атаковал в районе Черикова. Он форсировал р. Сож и попытался перехватить Варшавское шоссе в районе Богдановка (восточнее Черикова). Бои шли на восточной и южной окраине Черикова, а также в районе Мирогощ, Журавель и Баков западнее Черикова.

Есть данные, что в качестве эшелона развития успеха могли быть использованы две кавдивизии группы О. И. Городовикова (в краткой справке о Центральном фронте говорилось, что 29 июля "войска фронта предупреждались о действиях двух кавдивизий (группа Городовикова) в направлении Чериков, Могилев…")

Однако взломать оборону противника не удалось. А через несколько дней кавалерийские дивизии "резерва ГК" пришлось использовать совсем в другом месте.

В полосе советской 21-й армии

Основные бои велись на фронте в междуречье рр. Днепр и Сож (в полосе 25-го мехкорпуса, 21-го и 67-го стрелковых корпусов).

Против 63-го стрелкового корпуса противник активных действий не предпринимал.

В Полесье

После неудач предыдущих дней кавгруппа Бацкалевича прекратила активные действия. Ее три кавполка, оказавшиеся севернее Варшавского шоссе, предпринимали диверсионные действия, атаковали ст. Ясень и полустанок Татарка на железнодорожной линии Минск-Бобруйск.

Однако действовавшая здесь 87-я пехотная дивизия вермахта смогла надежно прикрыть важную коммуникацию. В отчете генерала пехоты М. фон Шенкендорфа говорилось, что "местные охранные части (подразделения), например, охраняющие станцию Ясень, неоднократно попадали в тяжелое положение, однако все же противнику не удалось, за исключением отдельных мелких повреждений, которые быстро ликвидировали, основательно вывести из строя ж/д линию…"

29 июля

Наступление группы Качалова

Оперативная группа 28-й армии продолжила активные действия, но снова не смогла захватить переправы через р. Хмара и прорваться к Починку.

Советская 13-я армия

Новый командующий 13-й армией генерал-майор К. Д. Голубев отдал приказ:

"1. Противник упорно обороняет дорогу Хиславичи, Кричев, Пропойск. Его узлы обороны выявлены и оказывают сопротивление: 1. Гостинка, Зимонино, 2. Кричев, 3. Чериков, 4. Пропойск.

2. 13 А наносит удар по противнику, выходя правым флангом 148 сд к р. Сож и овладевает Кричев, Чериков, Макаренков, перерезая коммуникации противника. Начала атаки ночью.

3. 45 ск уничтожить противника в районе Гостинка, Зимонино и Кричев и выйти на рубеж р. Сож Боровая, Людогощь, Бель 2-я, Ивановка, Облоги (2 км восточнее Костюковичи), Крыловка <Прыговка>. В течение ночи отрядами силою в 20 человек каждый с отделением сапер перехватить дороги Зуи, Ивановка, Облоги, восточная окраина Прыговка. С утра 30.7 атаковать Кричев с севера и юга, в дальнейшем иметь задачей наступать в своем направлении на Чаусы к р. Проня.

4. 28 ск перерезать дорогу Кричев, Пропойск в двух местах, уничтожить противника в районах Чериков и Болотный, Макаренков, имея ближайшей задачей овладеть плацдармом а) Богдановка, Латышино, выс. 166,2, Мирогощ, б) Соколовка, Александровка 1-я. Иметь задачей в дальнейшем наступать в направлении Рабовичи к р. Проня.

5. ВВС армии:

а) в течение ночи бомбит Кричев и Чериков,

б) в течение дня не допустят подхода противника по дорогам: 1) со стороны Лобковичи, 2) со стороны Молятичи, 3) со стороны Ботвиновка, 4) со стороны Речицы.

в) прикрыть действия пехоты и бомбить противника Кричев, Чериков.

6. КП штарм в лесу западнее Кривая.

7. Требую от командиров всех степеней ведения активной разведки (особенно ночной) с захватом пленных и безусловно дерзких и настойчивых действий при наступлении, ни в коем случае не допуская отхода с занятых рубежей.

Командующий 13-й армией генерал-майор Голубев.

Член Военного совета бригадный комиссар Фурт.

Начальник штаба подполковник Иванов⁶".

По приказу командарма-13 генерал-майора К. Д. Голубева, на основе 4-го воздушно-десантного корпуса сформирована "сводная дивизия", подчиненная комдиву Э. Я. Магону. Бригады переформировывали в сводные полки, в дивизию дополнительно включили сводный батальон; планировали также использовать управление 160-й дивизии. Командиром "сводной дивизии" в документах проходит полковник М. Д. Гришин.

В районе Мстиславля и Кричева

148-я стрелковая дивизия продолжала продвигаться к р. Сож, овладела Гостинка и Полохово и вела бой на подступах к Зимонино. В вечерней сводке указаны бои за Боровая, Надейковичи и Зимонино.

В районе Кричева 4-й воздушно-десантный корпус форсировал р. Сож в двух местах. Севернее Кричева 8-я бригада ("8-й сводный полк") заняла Воронево, но после контратаки противника отошла на восточный берег р. Сож. (В ноябре 1941 года эпизод с захватом Воронево был упомянут в представлении на награждение полковника М. Д. Гришина орденом Красного Знамени).

Южнее Кричева 7-я бригада ("7-й сводный полк") продолжала очищать берег р. Сож от противника и захватила Михеевичи, частью сил форсировала р. Сож и сражалась в районе севернее Калинино. Вечером сводный отряд майора В. С. Тимченко (начальника оперативного отдела штаба 4-го воздушно-десантного корпуса) ворвался в Кричев.

В районе Черикова

Согласно советским оперсводкам, 28-й стрелковый корпус (в его составе названа одна 55-я стрелковая дивизия, так как 137-я дивизия в этот день приказом была выведена в резерв фронта) овладел Богдановка и вел бой за Мирогощ, Журавель, Рамидовский, за южную и восточную окраины Черикова.

В Полесье

Утром 232-я стрелковая дивизия с подчиненными ей 487-м стрелковым и 18-м танковым полками перешла в наступление в районе Паричи и вышла на рубеж южная окраина Скалка, Селище, Чернин, Романище, Углы. В ходе боя обнаружено 26 танков БТ, потерянных в бою 24 июля (из них 23 танка сгорели и восстановлению не подлежали).

Отряд Курмышева при поддержке Бепо 52 занял западную окраину Черные Броды.

Однако командир 66-го корпуса генерал-майор Ф. Д. Рубцов признал результаты боя неудовлетворительными: "Части и соединения не выполнили задачу, действуя вяло и нерешительно.

1. 793 сп не овладел м. Паричи, имея превосходство сил и средств на своем участке. Полковник Пузиков, несмотря на мое личное указание, не смог организовать бой и не занял Паричи.

2. Командир 797 сп полковник Вознюк показал неумение организовывать взаимодействие с артиллерией, пехотой и между первым и третьим сб, без всяких оснований приказал батальону оставить Слободка и отойти на Романище и приступить к окапыванию.

3. Отряд подполковника Курмышева также не овладел Черные Броды.

4. Части 232 сд в период артподготовки не вышли на рубеж атаки (200-250 м), ведя тем самым наступление в менее благоприятных условиях.

5. Командиры артиллерии в бою оказались не на своем месте.

Все взятое показывает, что командиры различных степеней помимо неумения организовать бой, недопустимо легкомысленно относятся к боевым приказам, считая невыполнение их естественным явлением…"

Назавтра части корпуса получили приказ возобновить наступление.

75-я стрелковая дивизия продолжала обороняться вдоль р. Припять. Ее действия поддерживал Припятский отряд речных кораблей Пинской военной флотилии. Вечером Ф. Гальдер записал: "Речные пароходы на Припяти затрудняют действия наших войск. Кавкорпус противника все еще действует в тылу группы армий "Центр"".

Накануне севернее Рогачева вышло из окружения остатки управления 3-й армии, отступавшей от самого Гродно, во главе с генерал-лейтенантом В. И. Кузнецовым. Командование Центрального фронта сразу же решило использовать его: уже на следующий день армии передали в подчинение 66-й стрелковый корпус, Мозырский укрепрайон, 75-ю стрелковую дивизию и другие отряды, действовавшие в Полесье.

Командующим армией оставили В. И. Кузнецова, начальником штаба назначили генерал-майора А. С. Жадова; штаб расположился в районе западнее Калинковичей.

30 июля

В полосе советской 13-й армии

Начальник немецкого Генерального штаба Ф. Гальдер записал в своем дневнике: "Вследствие непрерывных и упорных боев противника танковые соединения не удалось отвести с фронта. 4-ю танковую дивизию пришлось снова ввести в бой в районе Кричева, а полк "Великая Германия" - в районе Рославля…"

Таким образом, советские атаки в районе Кричева и Рославля продолжали сковывать немецкие ударные группировки. В то же время сформированная 28 июля Армейская группа Гудериана (24-й мотокорпус, 7-й и 9-я армейские корпуса), несмотря на активность советских войск, продолжила подготовку к новому наступлению.

148-я стрелковая дивизия 45-го корпуса вела наступление в направление Дубровка, но в связи появлением новой группировки противника в районе Боровая, Рудня (здесь были выявлены части немецкого 7-го армейского корпуса, высвободившегося после боев за Могилев) к 16.00 вынуждена была перейти к обороне (на рубеже Яновка, Корниловка и далее по северному берегу р. Соженка).

Сводный отряд, действовавший южнее р. Соженка, оставил Гостинка.

4-й воздушно-десантный корпус в районе Кричева был контратакован. В результате три батальона 8-й воздушно-десантной бригады отошли в район Прохоровка, четвертый - в район Михеевка.

7-я бригада частью сил вела бой за Прудки и пересечение железной дороги и Варшавского шоссе; два ее батальона остались на западном берегу р. Сож и вели бой на южной окраине Кричева. Почти все бойцы этого отряда, включая командира майора В. С. Тимченко, погибли ; через р. Сож обратно переправились только 13 человек.

Всего потери корпуса за 28-30 июля составили (представлены в боевом донесении штаба 13-й армии от 1 августа):

7-я бригада: убито 63, ранено 580, не сведений на 607 человек;

8-я бригада: убито 192, ранено 618, нет сведений на 1059 человек.

28-й стрелковый корпус (55-я стрелковая дивизия) проводил перегруппировку перед новым наступлением.

В этот день в лес в районе Гиженки севернее р. Сож вышли отходившие из района Могилева остатки 1-й мотострелковой дивизии в количестве 1000 человек.

В полосе советской 21-й армии

Советской 21-й армии приказано перейти в новое наступление утром 31 июля, однако уже буквально через несколько часов она получила новый приказ - перейти к обороне.

В Полесье

66-й стрелковый корпус "новой" 3-й армии весь день медленно продвигался вперед, однако снова не выполнил задачу дня; он получил приказ возобновить наступление утром 31 июля и занять Паричи.

Кавгруппа Бацкалевича имела прежнюю задачу прорваться через Варшавское шоссе, однако инициатива здесь целиком перешла к противнику.

162-я пехотная дивизия перешла в наступление и вышла на рубеж Глуск, Дуброво, Буденичи.

31 июля

Наступление Оперативной группы Качалова окончательно выдохлось.

В полосе 21-й армии наступило относительное затишье.

В полосе 13-й армии 45-й стрелковый корпус возобновил атаки, но в результате контратак противника вынужден был перейти к обороне. 148-я стрелковая дивизия остановлена на рубеже Корниловка, Яновка, Пнево и обороняла участок Липовский, Королишки, (иск.) Зимонино.

4-й воздушно-десантный корпус занимал рубеж Прохоровка, Михеевичи, Прудки.

55-я стрелковая дивизия 28-го стрелкового корпуса главными силами возобновила наступление на северном берегу р. Сож в районе Богдановка, Журавель, Баков, но как указано в оперсводке штаба Центрального фронта, успеха не имела.

Командующий 13-й армией генерал-майор К. Д. Голубев отдал новый приказ на наступление:

45-й стрелковый корпус (148-я стрелковая дивизия, восстановленная 6-я стрелковая дивизия и 649 кап) получил приказ уничтожить противника в районе Галеевка, Дубровка, Зимонино и к исходу 1 августа выйти к р. Сож на фронте Парадино, Людогощь, Холмы, Глушнево, имея задачей в дальнейшем наступать на Молятичи.

6-я стрелковая дивизия получила приказ ночным маршем перейти в район Гановка, принять в свой состав 654-й стрелковый полк (148-й дивизии) и перейти в наступление.

"Сводная дивизия" 4-го воздушно-десантного корпуса должна была очистить восточный берег р. Сож на рубеже (иск.) Глушнево, (иск.) Борисовичи.

В Полесье

Немецкая 162-я пехотная дивизия продолжила наступление и к вечеру 1 августа достигла линии Тройчаны, хутора Пруссы, Рудничи, Березино, южнее Баяново. Генерал пехоты М. фон Шенкендорф в своем отчете писал: "Очень плохие дороги и болотистые леса больше затрудняли продвижение, чем сопротивление противника. Противник неоднократно по непроторенным дорогам пробирался в тыл наших частей, в основном казачьими и кавказскими кавалерийскими подразделениями, которые зарекомендовали себя как смелые и стойкие бойцы. Так, вечером 1.08.1941 г. во время одной из таких вылазок противник совершил внезапный налет на штаб дивизии, который попал в трудное положение и в ходе боя потерял большое количество автомашин, рацию, обоз и т. д."

1 августа кавгруппа Бацкалевича должна была возобновить движение в направление Варшавского шоссе, но ее командиры направили вышестоящему командованию следующую телеграмму: "В результате длительных боев и маршей кон.состав исключительно изнурен и не выдерживает 20-25 км марша. Матчасть отстает, боеприпасы на исходе, зерна нет. Изнуренность конского состава делает части небоеспособными. Противник сопровождается авиацией и повсеместно на узлах встречает мотомехпехоту. Считаю необходимым отвести части группы за рубеж р. Птичь для приведения в порядок. Бацкалевич, Генезык, Глинский".

По этому поводу Ф. фон Бок в своем дневнике оставил следующую запись: "Русские не кодируют большую часть своих радиосообщений, что очень нам на руку. Сегодня, к примеру, командир отряда русской кавалерии, оперировавшего за линией фронта на моем южном крыле, докладывал, что должен отойти к своим по причине нехватки продовольствия, амуниции и лошадей…"

* * * * *

Важно повторить, что немецкое наступление через линию Днепра 10-12 июля 1941 года стало неприятной неожиданностью для советского командования. Никакой "серьезной" обороны по Днепру советским командованием создано не было: полосы обороны советских дивизий на рубеже р. Днепр были в несколько раз больше уставных, никакой эшелонированности в глубину создать не удавалось. Это относилось к 18-й стрелковой дивизии (20-й армии) южнее Орши, это относилось к неполной 53-й стрелковой дивизии (без одного стрелкового и одного артиллерийского полков) в районе Шклова; южнее Могилева это относилось к 187-й стрелковой дивизии (которая к тому же как раз накануне немецкого наступления частью сил переправилась на западный берег Днепра). - Это касалось именно тех дивизий, в полосе которых немецкие мотокорпуса заняли плацдармы и начали новое наступление на восток.

В качестве объяснения поражения советских войск на линии Днепра советская официальная история указывает на сложности сосредоточения войск Второго Стратегического эшелона. Не отрицая проблем переброски по железным дорогам большого количества войск в условиях воздушного противодействия противника, следует обратить внимание на ряд других факторов, которые сыграли не меньшую, а может, и более определяющую роль.

Мне кажется, основная причина поражения советских войск на линии Днепра заключалась не в "тонкой ниточке" советских дивизий самой по себе, а, во-первых, в отсутствии готовности к новому немецкому наступлению и, соответственно, в отсутствии планов их отражения. Оборонительная операция на линии Днепра оказалась чистой импровизацией. Оперативных резервов для парирования немецких прорывов у советского командования не было. Выведенные во второй эшелон основательно потрепанные 20-й механизированный и 2-й стрелковый корпуса не могли использоваться в контрударах. Разгромленную в Приграничном сражении и выведенную в резерв 4-ю армию ("тени" четырех дивизий почти без артиллерии и спецчастей) также нельзя было принимать в расчет.

В резерве 13-й армии имелась только 137-я стрелковая дивизия, которой несколько раз меняли задачу и которая в конце концов была отправлена пешим маршем из района Орши, а также 160-я стрелковая дивизия, прибывающая по частям. Однако обе эти дивизии принуждены были действовать, что называется, "с колес", без знания местности и обстановки (штаб 45-го корпуса вскоре потерял управление своими войсками, а штаб 20-го стрелкового корпуса слишком поздно прибыл в район боев и не смог принципиально улучшить управление войсками).

Против Быховского плацдарма все же удалось собрать войска (три неполных стрелковых дивизии; привлечение еще одной 132-й стрелковой дивизии к боям за Быховский плацдарм стало делом случая) и на некоторое время сковать противника, но против Шкловского плацдарма могли быть использованы только выведенные в резерв части обороняющегося 61-го стрелкового корпуса. Именно прорыв противника восточнее Днепра со Шкловского плацдарма рассек оборону советского Западного фронта на две части.

Во-вторых, неясно, кто должен был планировать оборону по Днепру в районе Могилева. До 7 июля район Могилева входил в зону ответственности 20-й армии, которая готовилась сама перейти в наступление (Лепельский контрудар) и для которой Могилев не был основным пунктом обороны. А 7 июля эту полосу принял штаб 13-й армии - тот самый штаб, который отступал от самой Лиды, неоднократно подвергался нападению немецких танков и понес большие потери. По докладу генерал-лейтенанта Ф. Н. Ремезова маршалу С. К. Тимошенко от 9 июля, "Управление 13 армии укомплектовано начсоставом только на 30 %... Батальон связи не сформирован. В большом некомплекте легковые и грузовые автомашины. В армии совершенно нет авиации как для боя, так и для связи…"

Насколько штаб, который еще недавно подвергся удару и потерял много офицеров и шифры, сумел взять управление в свои руки к моменту немецкого наступления с линии Днепра? Насколько он владел информацией о противнике и собственных войсках? И главное: насколько был готов генерал-лейтенант Ф. Н. Ремезов, бывший до того командующим 20-й армией, к оборонительному сражению по линии Днепра?

А уже через несколько дней последовал еще один удар по штабу и тяжелое ранение Ремезова, после чего армию принял генерал-лейтенант В. Ф. Герасименко (бывший командующий 21-й армией), который, по собственному признанию, готовился поддержать активные действия 21-й армии, пока не столкнулся с катастрофичным состоянием своей новой армии.

Советской 13-й армии в начале войны вообще фатально не везло: мало того что с первого дня войны ей пришлось импровизировать: она воевала совсем не там, где планировали (в районе Лиды вместо Бельска на южном фасе Белостокского выступа), и ей подчинили совсем другие дивизии, - так еще за короткий промежуток времени в нее назначали уже третьего командующего. А к концу июля появился новый - уже четвертый! - командующий, который опять же был настроен на активные действия, на этот раз в районе Кричева и Черикова, и не готовился (вполне вероятно, под влиянием вышестоящих начальников) к обороне против вскоре случившегося нового наступления немецких войск.

Вряд ли сложности переброски и сосредоточения Второго Стратегического эшелона сыграли определяющую роль в поражении советских войск под Могилевом еще и потому, что как раз в это время советское командование сформировало для наступления на Бобруйск ударную группировку - полнокровный 63-й стрелковый корпус с мощной артиллерией. В распоряжении командования на южном фланге имелся подвижный резерв - 25-й мехкорпус (как минимум, одна танковая и одна мотострелковая дивизии в состоянии боеготовности).

То есть советских войск на южном фланге советского Западного фронта хватало. Вопрос был в их распределении и управлении ими.

Кроме того, восточнее Днепра сосредотачивался Третий Стратегический эшелон советских войск - достаточно близко, чтобы немецкое наступление сумело его достичь, но все же достаточно далеко, чтобы он смог помочь войскам Второго Стратегического эшелона.

В этом видится какая-то системная ошибка: не оказав помощь войскам Первого Стратегического эшелона в Белостокско-Минском сражении, войска Второго Стратегического эшелона во второй декаде июля сами оказались один на один с ударными группировками группы армий "Центр". При этом Третий Стратегический эшелон во время боев за плацдармы на Днепре ничем не мог помочь войскам Второго Стратегического эшелона, а к моменту, когда войска Третьего Стратегического эшелона все-таки привлекли к сражению, противник уже перебросил на восточный берег Днепра основные силы группы армий "Центр". Таким образом, вермахт продолжал громить РККА по частям - поэшелонно.

* * * * *

Советское командование долго не понимало решительных целей форсирования Днепра противником 10-11 июля. Оно даже не отказалось от наступления на Бобруйском направлении 13 июля. 63-й стрелковый корпус успешно сбил заслоны противника и занял Рогачев и Жлобин. Однако вторую ударную группировку в районе Мозыря создать не удалось: обострение обстановки на Украине не позволило перебросить в Полесье ни 16-й мехкорпус, ни 5-й кавкорпус, ни дополнительные стрелковые дивизии. Фактически боевые действия на левом фланге 21-й армии вела одна 232-я стрелковая дивизия.

К тому же эшелон развития успеха - 25-й мехкорпус - пришлось перебрасывать в район немецкого прорыва на Кричевском направлении, при этом на перенацеливание корпуса было потрачено драгоценное время. Он смог вступить в бой только тогда, когда противник уже занял Кричев, а к Днепру подошли немецкие армейские корпуса.

Для восстановления связи с Могилевом были использованы также две стрелковые дивизии 67-го корпуса.

В итоге советское наступление на Бобруйск не удалось. 21-й армии пришлось вести боевые действия по расходящимся направлениям: часть сил действовала в направлении Бобруйск, другая часть получила приказ сомкнуть фланг с 13-й армией и нанести контрудар по немецкому плацдарму в районе Старого Быхова. Как результат, 21-я армия не достигла успеха ни в одном, ни в другом месте: распыление сил, ослабление ударной группировки и никак не увязанные между собой действия не способствовали достижению успеха. Противнику удалось не только справиться с советским наступлением, но и перехватить инициативу.

К тому же разрыв между мотомеханизированными и пехотными частями вермахта оказался не таким уж большим - их "эшелоны", в отличие от РККА, оказались не столь разорваны и они быстро приходили друг другу на помощь. Очень скоро в район боев подошли немецкие войска, высвободившиеся после боев в Минском "котле". Кроме всего прочего, "Минский котел", судя по всему, оказался не таким "крепким орешком", как "Белостокский" - в нем было меньше войск и им меньше удавалось сражаться организованно, в рядах частей и соединений. С подходом в район боев пехотных дивизией наступил окончательный перелом в пользу противника.

Потому-то и не достигло успеха второе наступление 21-й армии в 20-х числах июля: советские войска натолкнулись на уже подготовленную оборону основных сил немецкой 2-й армии, которая имела возможность усиливать атакуемые участки фронта. В то время как советские войска вели активные наступательные действия на широком фронте от Великих Лук до Полесья и усиливать наступательные группировки не могли.

Не удался и лихой кавалерийский рейд по тылам противника в стиле Гражданской войны. Оказалось, что Полесье плохо подходит для действий кавалерии. Сначала об этом на собственном опыте узнали немцы (им пришлось вывести 1-ю кавалерийскую дивизию из Полесья и направить ее вслед за танковыми и моторизованной дивизиями), позже это поняли советские командиры.

Кроме того, оперативный тыл группы армий "Центр" был насыщен пехотными дивизиями, продвигавшимися на восток, так что никакой разреженности тыла, никакого оперативного простора не было. Именно пехотные дивизии второго эшелона группы армий "Центр" были привлечены для "зачистки" территории. В итоге 32-ю кавдивизию сначала расчленили на две части (взяв под контроль шоссе Бобруйск-Слуцк), затем блокировали группу, прорвавшуюся севернее шоссе. Попытка северной группы переправиться через р. Березина в направление Любоничи не увенчалась успехом, она была окружена в лесу севернее д. Копча, сумела вырваться на запад, но вскоре оказалась вновь окружена в лесу юго-восточнее Осипович (в треугольнике Осиповичи-Корытно-Татарка) и уничтожена. Немецкая 87-я пехотная дивизия доложила о взятии в плен 815 человек.

Разгром советской 13-й армии под Могилевом еще раз подтвердил истину, что сражение, проигранное на уровне Главного Командования и фронта, трудно переиграть на уровне дивизии и полка. Слаженному механизму вермахта советские солдаты и офицеры могли противопоставить только героизм.

Советское Верховное командование пожелало "Могилев сделать Мадридом". Однако одно дело - объявить Могилев "Мадридом", другое - обеспечить войска боепитанием. Как написал в отчете о боевых действиях 19-й армии под Витебском ее начштаба генерал-майор П. Н. Рубцов, "бой прожорлив", а боепитания ни войск, окруженных в Смоленском "котле", ни войск, блокированных в Могилеве, обеспечено не было: создать надежный воздушный мост в условиях господства противника в воздухе было нереально. К тому же ни Могилев, ни Смоленск не готовились к долговременной обороне, что делает некорректным сравнение судьбы, например, Могилева 1941 года с немецкими "фестунгами" 1944 года, которые готовили к борьбе в окружении. Неудивительно, что подошедшие во второй половине июля немецкие пехотные соединения штурмом взяли Могилев - измотанные, деморализованные и потерявшие всякую надежду защитники не сумели им больше ничего противопоставить и начали свой скорбный путь из окружения. Для большинства из них он оказался последним.

Каждое проигравшее войну государство имеет своих героев: в Польше - это герои Вестерплятте, во Франции - де Голль. Они выступают в роли хранителей воинской чести и как бы призваны восстановить "имидж" стороны, потерпевшей поражение.

Хранители воинской чести были и в СССР в катастрофичном 1941 году: в Беларуси это Брестская крепость, Полоцкий УР, Могилев. Ставший известным благодаря К. Симонову командир 388-го стрелкового полка 172-й стрелковой дивизии полковник С. Ф. Кутепов заявил: "…Мы так уж решили тут между собой: что бы там кругом ни было, кто бы там ни наступал, а мы стоим вот тут, у Могилева, и будем стоять, пока живы. Вы походите, посмотрите, сколько накопано. Какие окопы, блиндажи какие! Разве их можно оставить? Не для того солдаты роют укрепления, чтобы оставлять их. Истина-то простая, старая, а вот забывают ее у нас…"

К. Симонов далее продолжал: "Как я потом понял, Кутепов, очевидно, уже знал то, чего мы еще не знали: что слева и справа от Могилева немцы форсировали Днепр и что ему со своим полком придется остаться в окружении. Но у него была гордость солдата, не желавшего знать и не желавшего верить, что рядом с ним какие-то другие части плохо дерутся. Он хорошо закопался, его полк хорошо дрался и будет хорошо драться. Он знал это и считал, что и другие должны делать так же. А если они не делают так же, как он, то он с этим не желает считаться. Он желает думать, что вся армия дерется так же, как его полк. А если это не так, то он готов погибнуть. И из-за того, что другие плохо дерутся, менять своего поведения не будет…"

Полковник Кутепов погиб под Могилевом.

Сложили свои головы герои других эпизодов войны. Но именно из таких очагов сопротивления создавалась атмосфера в вермахте (сначала на самом низшем уровне - на уровне солдат и офицеров), которая нашла проявление в тяжелом вздохе: "Это не Франция!" В отлаженный механизм блицкрига попадали "песчинки", которые в конце концов привели к его слому. Главнокомандующий германскими Сухопутными войсками генерал-фельдмаршал В. фон Браухич на совещании начальников штабов групп армий 25 июля заявил: "Своеобразие страны и своеобразие характера русских придает кампании особую специфику. Первый серьезный противник" (запись из дневника Гальдера). - Но сами "песчинки" перетирались немецким механизмом "в пыль".

В разгромные первые месяцы войны Красная Армия лишилась опытных батальонных и полковых командиров, которые составляют костяк любой армии. Перемолотыми оказывались сначала армии Первого Стратегического эшелона, теперь - армии Второго эшелона. Новым батальонным и полковым командирам приходилось учиться искусству войны непосредственно в боевых условиях. Учиться кровью своих подчиненных.

* * * * *

Между тем страна настоятельно нуждалась в героях: требовалось как-то сгладить впечатление от обескураживающего начала войны. Июль-август 41-го - время раздачи наград отличившимся в боях. 8 июля Героями Советского Союза стали три летчика-истребителя, совершивших воздушные тараны - С. И. Здоровцев, М. П. Жуков и П. Т. Харитонов.

22 июля (в день расстрела Д. Г. Павлова, В. Е. Климовских, А. Т. Григорьева и А. А. Коробкова) звание Героя Советского Союза получили:

— лейтенант К. Е. Анохин - командир звена 170-го истребительного авиаполка 23-й смешанной авиадивизии (посмертно; сбит 6 июля в районе Зубово под Оршей),

— полковник Я. Г. Крейзер - командир 1-й Пролетарской мотострелковой дивизии,

— капитан И. А. Кадученко - командир танкового батальона 115-го танкового полка, приданного 1-й мотострелковой дивизии.

В этот же день звание дважды Героя Советского Союза посмертно получил командир истребительного авиаполка Осназ подполковник С. П. Супрун, который 4 июля 1941 года, прикрывая группу бомбардировщиков, в одиночку вступил в бой с шестью немецкими истребителями, получил ранение и умер, успев посадить поврежденный истребитель.

24 июля звание Героя Советского Союза получил командир 57-й танковой дивизии В. А. Мишулин, отличившийся под Смоленском (произведен в генерал-лейтенанты танковых войск прямо из полковников).

26 июля звание Героя посмертно получил капитан Н. Ф. Гастелло - через месяц после того, как направил свой объятый пламенем бомбардировщик на колонну с вражеской бронетехникой на шоссе Молодечно-Радошковичи.

5 августа за бои в районе Борисова и оборону Соловьевской переправы в районе Смоленска звание Героя Советского Союза получил полковник А. И. Лизюков.

9 августа 1941 года указом Президиума Верховного Совета СССР награды получила большая группа бойцов и командиров Западного фронта. Звание Героя Советского Союза заслужили:

— капитан Ф. А. Баталов - командир стрелкового батальона 437-го стрелкового полка 154-й стрелковой дивизии, отличился при освобождении Жлобина (уже 17 августа 1941 года погиб в районе д. Скепня),

— лейтенант В. Г. Каменщиков - летчик 126-го истребительного авиаполка (сначала 9-й смешанной авиадивизии Белостокского выступа, затем в составе 13-й авиадивизии Западного фронта),

— старший лейтенант С. Г. Ридный - командир звена того же 126-го авиаполка.

Одновременно награды различного ранга получила большая группа солдат и офицеров. Орден Ленина получили, в том числе, генерал-майоры Н. В. Корнеев (начштаба 20-й армии), И. П. Алексеенко (командир 5-го мехкорпуса, к тому времени уже посмертно) и А. М. Городнянский (командир 129-й стрелковой дивизии), комдив Э. Я. Магон (командир 45-го стрелкового корпуса), полковники Н. А. Гаген (командир 153-й стрелковой дивизии), К. Г. Труфанов (командир мотоциклетного полка 7-го мехкорпуса) и Б. В. Янсен (командир 135-го ближнебомбардировочного авиаполка).

Орденом Красного Знамени были награждены генерал-майоры Е. П. Журавлев (заместитель командира 5-го мехкорпуса), Г. Д. Ткаченко (начарт 21-й армии) и М. Т. Романов (командир 172-й стрелковой дивизии), а также многие другие командиры и бойцы.

15 августа были награждены командиры и бойцы вышедшего из окружения сводного отряда И. В. Болдина. Звание Героя Советского Союза получили:

— старший политрук 245-го гап 37-й стрелковой дивизии К. Н. Осипов,

— лейтенант А. П. Дубинец - "командир мотоциклетной роты сводной дивизии" Болдина.

Орден Ленина, в числе других, получил погибший при выходе из окружения командир 27-й стрелковой дивизии генерал-майор А. М. Степанов, орден Красного Знамени - его начштаба (ставший начальником штаба "сводной дивизии" Болдина) подполковник Т. В. Яблоков, а также командир 8-й противотанковой бригады И. С. Стрельбицкий.

31 августа состоялось очередное массовое награждение отличившихся. Звание Героя Советского Союза получили:

— капитан Б. Л. Хигрин - командир артдивизиона 462-го корпусного артполка 47-го стрелкового корпуса (посмертно; согласно наградному представлению, 5 июля на подступах к р. Друть "принял бой с 40 танками, поставил орудия на прямую наводку, после гибели боевых расчетов лично стал за орудие, подбил 4 танка и 4 орудия и погиб смертью храбрых"),

— сержант Я. Д. Беляев - командир бронемашины отдельного разведбатальона 100-й стрелковой дивизии (посмертно; отличился в боях за Острошицкий Городок и у д. Сомры Крупкинского района 7 июля 1941 года),

— сержант М. Н. Дмитриев - наводчик противотанкового орудия 1-й Пролетарской мотострелковой дивизии (отличился в боях на Оршанском направлении),

— старший лейтенант Н. М. Чепурной - командир батальона 14-го мотострелкового полка 14-й танковой дивизии ("за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство": он отличился в бою за деревню Черногостье на р. Черногостница, затем за деревни Вороны и Выдрея под Витебском, был трижды ранен, но не покинул поля боя).

Орден Ленина получили:

— комбриг (к моменту награждения уже генерал-майор) А. И. Зыгин - командир 174-й стрелковой дивизии, сражавшейся под Полоцком,

— герои Лепельского контрудара: командир вышедшего из окружения 17-го мотострелкового полка майор Д. Ф. Михайловский, к тому времени уже пропавший без вести под Смоленском, комиссар этого полка Э. Ю. Эйхман, а также командир разведроты 17-й танковой дивизии старший лейтенант М. Д. Корецкий, сумевший восстановить связь с окруженным полком и погибший при выполнении задания,

— представители 50-й стрелковой дивизии, отличившиеся в боях севернее Минска и за Витебск: командир бронероты разведбата лейтенант К. В. Барашков, а также два бойца 202-го артполка,

— представители 100-й стрелковой дивизии: командир 331-го стрелкового полка полковник И. В. Бушуев (посмертно) и старшина разведроты А. С. Слободяник,

— и кроме того, по два представителя от 115-го танкового полка 57-й танковой дивизии и 143-го танкового полка 69-й мотодивизии.

Большая группа отличившиеся в боях солдат и офицеров получила ордена Красного Знамени и Красной Звезды.

15 июля 1941 года было произведено первое с начала войны массовое присвоение генеральских званий, 24 июля новая группа военачальников получила генеральские звания, а 31 июля 1941 года генеральские звания были присвоены командирам частей и соединений, участвовавшим в наступлении на Бобруйском направлении: командир 63-го стрелкового корпуса комкор Л. Г. Петровский получил звание генерал-лейтенанта, полковник Н. А. Прищепа (61-я стрелковая дивизия), комбриги В. С. Раковский (167-я стрелковая дивизия) и Я. С. Фоканов (154-я стрелковая дивизия) и комдив Г. А. Ворожейкин (командующий ВВС Центрального фронта) - генерал-майора.

7 августа звания генерал-майоров получили еще несколько командиров - участников боев в Беларуси, в том числе комбриги А. И. Зыгин (командир 174-й стрелковой дивизии, отличился под Полоцком и при прорыве из окружения 20 июля) и Ф. А. Пархоменко (командир 210-й моторизованной дивизии), комдивы Э. Я. Магон (командир 45-го стрелкового корпуса) и В. А. Юшкевич (44-го стрелкового корпуса), полковник Я. Г. Крейзер (командир 1-й мотострелковой дивизии).

В спешке не всегда удавалось выяснить точные обстоятельства подвигов, личности отличившихся бойцов и командиров. Есть обоснованное мнение, что "огненный таран" на шоссе Молодечно-Радошковичи совершил не капитан Гастелло, а другой летчик (капитан А. С. Маслов), а Гастелло был сбит в другом месте.

6 августа звание Героев Советского Союза получили Т. П. Бумажков и Ф. И. Павловский - первые партизаны Беларуси. Согласно официальной версии, 18 июля отряд Бумажкова вместе с механизированным отрядом Л. В. Курмышева разгромили штаб немецкой 121-й пехотной дивизии у д. Оземля, при этом погиб командир дивизии генерал Лансель. Будто бы немецкое агентство сообщило об этом 20 июля, а Совинформбюро "подтвердило" 24 июля.

Хотя известно, что 121-я пехотная дивизия действовала в составе 16-й армии группы армий "Север", ее командир генерал-лейтенант О. Лансель действительно погиб, но 3 июля 1941 года в Латвии близ Краславы. Таким образом, партизаны Беларуси к этому боевому эпизоду не имеют никакого отношения.

Тем не менее этот эпизод "из истории партизанского движения Беларуси" до последнего времени кочевал из книги в книгу.

* * * * *

Советское командование не достигло на южном фланге Западного направления поставленных задач, наступление на Бобруйск иссякло - вкупе с разгромом 13-й армии налицо явно отрицательный результат.

И все же активные действия южного фланга советского Западного фронта сильно обеспокоили немецкое командование. К контрудару против советской 21-й армии пришлось привлечь войска резерва Главного командования сухопутных войск вермахта, предназначенные для действий в районе Могилева (в противном случае немецкие подвижные войска смогли бы усилить свои наступательные группировки в районе Ельни и Кричева, да и взятие Могилева произошло бы много раньше). А непрерывные атаки советских войск на Пропойск и Кричев заставили немецкий 24-й мотокорпус приостановить наступление.

Во всяком случае, течение событий на южном фланге группы армий "Центр" оказалось далеко от того, каким его видело немецкое командование. В его пассиве - приостановка наступления всего 24-го мотокорпуса и ввязывание его в оборонительные бои (вспомним, что еще 17 июля Ф. Гальдер записал в свой дневник, что правый фланг 2-й танковой группы "обеспечил себе свободу маневра в направлении Рославля…"); отвлечение значительных сил на взятие Могилева, чего немецкое командование всегда старалось тщательно избегать; сковывание значительного количества пехотных соединений, в том числе из резерва.

Позже этот "минус" немецкое командование перевело в "плюс", использовав усиленный южный фланг группы армий "Центр" против Центрального и Юго-Западного фронтов и разгрома советских войск в Киевском "котле". Однако это в значительной степени отдалило основную цель кампании 1941 года - взятие Москвы.

Сноски

1. Еще один Бепо этого дивизиона (№ 50) был потерян еще в начале июля при атаке 117-й стрелковой дивизии на Жлобин. Однако личный состав вскоре получил новую матчасть, и через некоторое время в составе 21-й армии снова появился Бепо 50.

2. Генерал-майор Ф. П. Судаков назначен заместителем начштаба 21-й армии по тылу. Ему удалось выйти из Киевского "котла" в сентябре 1941 года, далее он получил назначение командиром 3-й дивизии народного ополчения в Ленинграде и погиб 2 октября 1941 года в Карелии.

3. 39-й танковый полк входил в состав немецкой 17-й танковой дивизии, которая сражалась юго-восточнее Смоленска. Зато в действовавшей в районе севернее Кричева 3-й танковой дивизии вермахта имелись подразделения с номером 39 (инженерный батальон, батальон связи).

4. В тот же день 120-я стрелковая дивизия была передана в состав 24-й армии и приняла участие в боях за Ельню. Вместо нее в состав 33-го корпуса передана спешно восстанавливаемая 53-я стрелковая дивизия.

5. С. П. Иванов и А. И. Еременко датируют это совещание 26 июля, а прорыв - вечером 27 июля. Почему в числе участников совещания не перечислен командир 38-й танковой дивизии полковник С. И. Капустин, неизвестно.

6. Приказ в качестве начштаба подписал подполковник С. П. Иванов, сменивший комбрига А. В. Петрушевского, однако комфронта эту замену не утвердил, и Петрушевский вскоре вернулся на должность начальника штаба армии.